- Да, но ничего не нашли. Я ведь до сих пор не знаю, где он похоронен, если вообще похоронен. Вы должны понимать, что даже тогда у Гитлера имелись весьма влиятельные друзья в Германии. Тогда ему сошло с рук это одиночное убийство точно так же, как ныне сходят с рук уже массовые убийства. А я так думаю, герр Флеминг: око за око! Вот почему я настроен отплатить Гитлеру за то, что он сделал с сыном.
- Прошу прощения, граф, но есть одна вещь, которую я не понимаю. Если уж вы такой ненавистник Гитлера, как получилось, что в прошлом году он оставил вас на посту министра культуры? И почему вы вступили в нацистскую партию?
- Вы должны попытаться понять психологию Гитлера. Он по-своему любил моего сына. Я думаю, что решение об убийстве далось ему нелегко. Сейчас, чувствуя свою вину, он и оставил меня на посту министра.
- Для того вдобавок, чтобы заткнуть вам рот?
- Да, и это тоже. А что касается моего членства в нацистской партии, то для министра это необходимо. Кстати, у нас есть очень много членов партии, которые не верят в фашизм. А в нацисты записываются, чтобы не утратить социальную активность, защитить себя. Мое членство в партии и министерский пост оставляют мне некоторую свободу действий и обеспечивают относительную безопасность. Впрочем, я вовлечен сейчас в исключительно опасное предприятие, нечего и говорить.
- В какое именно?
- Я не единственный, кто считает, что Гитлер - бедствие для Германии и что он должен быть смещен. За фюрера горой стоят многие промышленники, например, Крупп и Тиссен, но есть и такие, которые против фюрера. Еще важнее то, что антигитлеровские позиции занимают многие представители высшего офицерства.
- Но почему? - удивился Ник. - Он ведь увеличивает расходы на военное производство и укрепляет вашу армию.
- А для чего он это делает, как не для развязывания новой страшной войны? О, я прекрасно знаю, что на людях он говорит о мире. В узком же кругу он ведет совсем иные речи. Но каждый ответственный за судьбу своей страны немец отлично понимает, что новая война ввергнет Германию в величайшую катастрофу! Поэтому группа патриотов, которую я представляю, полагает, что Гитлер должен быть остановлен именно сейчас, пока президент фон Гинденбург еще жив. Гинденбург - последнее препятствие на пути Гитлера к достижению тотальной власти. Но президент уже старик, он долго не протянет. Поэтому мы должны поднять восстание сейчас. Гинденбург сплотит нацию и станет осуществлять управление до тех пор, пока не будет сформировано новое правительство.
- Так вы, значит, готовите путч?
- Именно. Мы опираемся на армейскую верхушку. Будут проведены аресты Гитлера и его ближайших сподвижников. Их возьмут любой ценой, живыми или мертвыми. Затем будут проведены общенациональные выборы.
Ник присвистнул.
- Дерзкие планы. Что, если они провалятся?
- Тогда нас всех можно будет считать трупами, герр Флеминг.
- М-да, восхищаюсь вашим мужеством, граф. И, конечно, желаю вам всяческих успехов. Но при чем тут я, не пойму?
- Нам нужно оружие, герр Флеминг. Оружие из-за пределов Германии. В нашем распоряжении находятся военные гарнизоны или отдельные полки во всех крупных городах - Берлине, Гамбурге, Франкфурте, Мюнхене. Они находятся под нашим полным контролем и будут ударной силой во время переворота. Но наши силы - это только часть всей армии. Конечно, мы рассчитываем на то, что после смещения с постов высших нацистов армия перейдет на нашу сторону, но мы не можем быть до конца уверенными в этом. Для того, чтобы поддержать верные нам войска, мы по всей стране тайно формируем добровольческие отряды. Нам нужно их вооружить. Тайно. Мы решили, что наилучшим способом будет поместить заказы на оружие за границей. Я вспомнил вашу изобретательность и посоветовал обратиться к вам. Здесь свою роль сыграла и репутация вашей компании как производителя лучшего в мире товара. Для оформления заказа на оружие и боеприпасы мы располагаем тремя миллионами долларов. И я очень надеюсь, что вы примете наш заказ.
- Ну конечно! Это представляет для меня несомненный интерес. Но как я смогу передать вам товар, минуя нацистские власти?
- Вы доставите оружие в Данию, а остальное - наша забота.
Ник глянул на темные облака, которые собирались на западе. Было четыре часа дня, и июльская жара все не спадала. Но казалось, что вот-вот разразится дождь. Ник поднялся из-за стола и пошел на мостик.
- Не пора ли возвращаться на берег? - сказал он Тому Райделу, своему тридцатилетнему шкиперу.
- Хорошо, мистер Флеминг.
Ник вернулся к графу фон Винтерфельдту и вновь сел на белую холщовую подушку, лежащую на стуле.
- Не могли бы вы назвать мне тех высших офицеров, которые вместе с вами вовлечены в заговор? - спросил он.
- Зачем вам это знать?
- Дело в том, что, как правило, моими клиентами являются законные правительства государств. Впрочем, я не буду отрицать, что снабжал оружием и некоторые антиправительственные группировки в Южной Америке. Страны называть не стану. Но основная часть моих сделок, повторяю, легитимна, и я хочу, чтобы так продолжалось и впредь. Если я заключу сделку с вами - а с точки зрения моего правительства она будет незаконной, - я хочу прежде узнать, с кем имею дело. Не подумайте, что я не доверяю вам, граф, но не пытайтесь продать мне кота в мешке.
Граф выпрямился:
- Дорогой Флеминг, если уж кому и не доверять здесь, так это вам! Семь лет назад вы надули и меня, и весь наш генштаб! Подумайте: зачем мне вам врать? Неужели вы не понимаете, что узнай об этом Гитлер, как уже через полчаса я буду стоять у стенки перед взводом автоматчиков?
- Не обижайтесь, граф. Просто я привык в своем бизнесе соблюдать осторожность. Я должен знать, с кем имею дело.
- Я не вправе назвать их без их согласия. Впрочем, если вы найдете для себя возможным прибыть в Берлин, я, пожалуй, смог бы устроить вам встречи с некоторыми главными лицами.
- Поездка будет небезопасной, не так ли?
- Только не для вас. У вас американский паспорт. Ваша поездка будет небезопасной для нас, но мы очень осторожны. Да, так или иначе ваш визит в Берлин - это наилучший вариант. Мы не сможем держать с вами связь из Германии. Даже азбука Морзе вызовет у них подозрения. Приезжайте. На месте обсудим все детали. Как скоро вы сможете удовлетворить наш заказ?
- После получения аванса заказ будет выполнен через месяц. Аванс - пятьдесят процентов.
- Прекрасно. Значит, по рукам?
Катер мягко уткнулся в берег со стороны Ника.
- Мне необходимо подумать, - сказал Ник, поднимаясь. - Я дам вам ответ утром.
- Но, герр Флеминг, неужели вы сможете нам отказать?! Ведь это именно вы в прошлом году в вашингтонском клубе "Метрополитен" дали всем ясно понять, что Гитлер является большой угрозой всему миру!
- Правильно, граф. Но вы занимаете пост министра в правительстве Гитлера, а в кармане пиджака носите нацистский партбилет. Вы расписали передо мной план переворота, который, на мой взгляд, имеет весьма малые шансы на успех. Вот почему я хотел бы встретиться с другими организаторами заговора и все обдумать. Пойдемте в дом. Надеюсь, дождь не испортит нам сегодня фейерверка.
Он помог графу сойти на берег. Ник сейчас думал о том, что он предпочел не высказывать перед графом: он был склонен верить этому старику, потому что тот мстил за сына. Он хорошо понимал, какому гигантскому риску подвергают себя граф и его соратники, но месть… Это чувство Ник не мог понять.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Угроза ливня так и не воплотилась в жизнь, а температура стояла выше тридцати градусов. Жарило вплоть до захода солнца, поэтому гости оставались в купальниках и постоянно окунались в шестидесятифутовый бассейн для того, чтобы освежиться. Едва солнце скрылось за горизонтом, как тут же были включены наружные фонари, которые привлекли к себе целое облако мошкары. Взрослые гости, заправившиеся днем пивом, вином и ликерами, а также не растратившие еще свою энергию дети продолжали плескаться в бассейне, пока в девять часов вечера Ник не объявил о начале фейерверка. Честер Хилл, осознавший, что он позволил себе на этом празднике слишком много ромового пунша, в последний раз окунулся, чтобы протрезветь, затем вылез из воды, обсушился и направился по лужайке к берегу реки, где должно было проходить представление. Почти все гости уже расселись на траве, уничтожая на себе многочисленных мошек. Честер приземлился позади всех.
Не прошло и полминуты, как рядом с ним на траву опустилась Сильвия Флеминг.
Ссс-бббаннн…
Первая ракета взметнулась в небо и разорвалась там белыми и синими брызгами. Дети взревели от восторга и огласили вечернюю лужайку громом аплодисментов. Сильвия не проронила ни звука.
- Белый и синий - это цвета Йеля, - заметил Честер Хилл. Он смотрел на воду, но каждым своим нервом чувствовал близость девочки. На ней был облегающий белый купальник, подчеркивавший каждую линию ее юного тела, не вполне еще сформировавшиеся грудки… Он скосил глаза направо и посмотрел на ее длинные и стройные ноги, вытянувшиеся на траве возле него. Всего четырнадцать, а ноги взрослой женщины! Спиртное ударило ему в голову, и он с трудом подавил в себе желание протянуть руку и провести ладонью по одной из этих прелестных ножек.
- Вы заканчивали Йель? - спросила она.
- Да, выпуск 1928 года.
- Вы занимались атлетикой? У вас очень… мускулистое тело.
Ссс-бббаннн…
Вверх унеслась еще ракета, рассыпавшись дождем красных искр. И снова крики, аплодисменты. И снова Сильвия сохраняла молчание.
- Да, я играл в бейсбол и еще плавал.
- А я играю в хоккей на траве. На вашей спине сидит комар.
Он почувствовал, как его правой лопатки коснулась ее рука, смахнув комара, которого он не ощущал.
"Это безумие! - подумал он. - Черт возьми, ей всего четырнадцать!" Тем не менее он ощутил растущее напряжение в своих плавках. Это его смутило.
Ффф-ззз…
Завертелось колесо, утыканное бенгальскими огнями. Во все стороны посыпались разноцветные искры.
Ссс-бббаннн…
Еще ракета. Дети завопили от удовольствия и захлопали в ладоши.
- Папа просил передать вам, что вы остаетесь у нас ночевать, - сказала Сильвия. - У нас много пустующих комнат, и было бы просто глупо возвращаться в Олд-Лайм на ночь глядя.
- М-м… Но я не захватил зубной щетки.
- У нас целая куча зубных щеток. После фейерверка я покажу вам вашу комнату.
Он весь напрягся, когда почувствовал, как повернутая вверх ладонь Сильвии проникла ему под ляжку. Ее пальцы легонько помассировали его ляжку, потом Сильвия убрала руку.
"Господи Боже!" - обалдело думал Честер Хилл. По животу стекал пот, а плавки готовы были взорваться.
Ссс-бббаннн…
"Но ведь ей только четырнадцать!"
Идея, которая пришла ему в голову еще днем, была достаточно проста. Сильвия была красива. Определенно, она заинтересовалась им. Если он сумеет правильно разыграть свои карты, то, возможно, лет через шесть-семь ему удастся на ней жениться и стать зятем самого Ника Флеминга! Может, Сильвия как раз и является той богатой наследницей, о которой он мечтал в Пеле.
Но Сильвия что-то уж очень торопит события…
- Мой брат Чарльз - избалованное отродье, - тоном констатации факта сказала Сильвия часом позже. Фейерверк благополучно завершился, и гости стали разъезжаться по домам. Сильвия вела Честера Хилла по лестнице на второй этаж. Вдоль всей лестницы на стене висели картины. Оба все еще были в купальных костюмах.
- По-моему, некрасиво говорить подобные вещи о родном брате, - сказал Честер, который чувствовал скованность оттого, что приходилось сдерживать свое возбуждение. Сильвия поднималась первой, Честер шел за ней и не мог оторвать глаз от ее маленькой попки. Мысленно он приказывал себе: "Берегись! Ты на минном поле!" Но ничего поделать с собой не мог.
- Чарльз плохой брат, - ответила она.
- А мне он, наоборот, показался очень милым.
- Да, на людях он всегда пай-мальчик. А по-моему, он потенциальный убийца.
Она прыснула, а Честер подумал, что у девочки своеобразное чувство юмора.
Исполненный эротических мыслей, Честер никак не мог отвести глаз от упругих ягодиц Сильвии, чтобы посмотреть на картины, висевшие на лестнице и в коридоре второго этажа. Честер достаточно знал об искусстве, чтобы понимать: несмотря на то что большинство миллионеров все еще продолжали собирать старых мастеров, умный человек тот, кто вкладывает деньги в современную живопись. Ник был умным человеком. На стенах в золотых рамах висели одни из самых раздражающих традиционный вкус полотен, какие когда-либо приходилось видеть Честеру: Кокошка, Де Чирико, Кандинский, Леже, Дали… Он не знал, сколько сейчас стоит эта мазня, но был совершенно уверен в том, что с каждым новым оборотом стрелки часов их стоимость возрастает.
"Когда-нибудь ты сможешь жениться на всем этом. Лишь бы эта четырнадцатилетняя секс-бомба не разорвалась раньше времени. Но Господи Боже, какая попка!"
В конце коридора она открыла одну из дверей и завела Честера в симпатичную комнату со стенами, оклеенными желтыми обоями в цветочек Она включила свет, затем подошла к окнам и задернула шторы.
- Не делай этого, - попросил он. - Я люблю спать с открытыми окнами.
Она обернулась к нему.
- Закрой дверь, - приказала она.
Чувствуя, что снова начинает потеть, он повиновался. Она подошла к нему.
- Мне кажется, что я в тебя влюбилась, - тихо сказала Сильвия.
- Не говори глупостей. Мы едва знакомы…
- Это неважно. Любовь приходит быстро. Как только я тебя сегодня увидела, сразу поняла, что нам суждено быть вместе.
- Сильвия, ты видела это в плохом фильме.
- Эта фраза была в одной из маминых картин.
- Вот видишь.
Она подошла к нему вплотную и закрыла глаза.
- Поцелуй меня, - шепнула она.
Он не мог понять, что это: детская игра или нечто серьезное? Наверное, и того и другого понемножку. Но так или иначе, а девчонка была невероятно соблазнительна.
- Поцелуй меня, - повторила она. - А то я скажу папе, что ты пытался соблазнить меня, и он тебя уволит.
Он весь взмок, но скорее от мрачных предчувствий, чем от жары. "Я же говорил: минное поле, минное поле!.."
Он обнял ее и осторожно поцеловал. Она ответила ему с бешеной страстью, гладя руками его спину. Интуиция подсказывала ему, что она уже не девочка, но ее страсть все равно ошеломила. Он был потрясен еще больше, когда почувствовал, что она начинает стягивать с него плавки.
Он оттолкнул ее руки.
- Для четырнадцатилетней девочки у тебя слишком вольные замашки.
Она с вызовом посмотрела на него.
- Я занималась любовью уже десять раз, - сказала она. - Я считала.
- С кем это?
- Это мое дело.
- Хорошо, - сказал он, вытирая пот со лба. - Советую тебе уйти отсюда, пока ты не навлекла на нас обоих большие неприятности.
- Ты боишься моего отца.
- Черт возьми, ты права, боюсь.
Она улыбнулась, завела руки за спину и стала расстегивать свой купальник.
- Если ты не ляжешь со мной в постель, я подниму крик, - сказала она. - Тогда все в доме узнают, что ты пытался со мной сделать.
Он ошеломленно посмотрел на нее.
"Ладно, отдери ее по-быстрому, - думал он. - Может быть, так будет лучше всего".
Дверь в комнату неслышно открылась.
- Сильвия, - раздался голос ее брата Чарльза, - иди спать.
Раздосадованная Сильвия вынуждена была вновь застегнуться. Чарльз вошел в комнату и, холодно глядя на сестру, взял ее за руку. Затем он молча потащил ее к двери.
- Прошу прощения, мистер Хилл, - абсолютно серьезно сказал Чарльз. - С ней такое бывало и раньше. Полная луна и вообще… Спокойной ночи, сэр.
Он вытолкнул Сильвию из комнаты, вышел сам и мягко прикрыл дверь.
"Что за дети! - думал Честер Хилл. - Ненормальные!" А в глубине души он жалел, что Чарльз прервал их.
Когда все гости разъехались, Ник и Эдвина в последний раз за день окунулись в бассейне.
- Ты знаешь, я послал Сильвию сказать Честеру, чтобы он остался у нас на ночь, - сообщил Ник, рассекая руками воду рядом с женой.
- Нашел кого послать.
- А что?
- Так ты ничего не заметил? Да ведь она в течение всего дня откровенно строила ему глазки! Это выглядело со стороны просто непристойно!
- Какие глазки? Ей ведь всего четырнадцать! - воскликнул в изумлении Ник.
- Я знаю. Когда мне самой было четырнадцать, у меня уже были такие гадкие мысли про мужчин, ты себе даже представить не можешь! Похоже, Сильвия пошла в мамочку.
Ник был озадачен.
- И что, у тебя до сих пор "гадкие" мысли про мужчин? Я имею в виду, по крайней мере, одного мужчину.
Она подплыла к нему и обняла.
- Да. Про тебя у меня самые гадкие мысли!
- А как насчет Честера Хилла?
- Ах этот. - Она поморщилась. - Глуп как пробка, на мой взгляд. Он интересуется только своим оружием. Спать с ним - все равно что спать с гаубицей.
- Совсем недавно ты думала иначе.
- Знаю, но я передумала. Я решила, что у меня замечательный муж, что я и так вполне счастлива. Иногда угроза завести любовника - это гораздо забавнее, чем сам любовник.
Он взглянул на нее и улыбнулся:
- Знаешь, что я тебе скажу? Ты ненормальная.
- О, все обстоит намного серьезнее. Самое печальное заключается как раз в том, что я до отвращения нормальная. - Она пожала плечами и вздохнула. - Эдвина Флеминг, заурядная домохозяйка, которая настолько любит своего мужа, что даже обмануть его хоть раз не в состоянии. Это ли не омерзительно?
Он чмокнул ее в кончик мокрого носа.
- А по-моему, это здорово, - негромко и нежно сказал он. - Пошли в спальню.
Они подплыли к кромке бассейна, вылезли из воды и пошли к дому, держась за руки, словно влюбленные подростки.
- Ты только что занималась любовью с человеком, - говорил он ей спустя час, когда они лежали вместе в своей огромной супружеской постели, в изголовье которой висела одна из картин Моне, изображавшая кувшинки в Гиверни, - который, возможно, приложит руку к отстранению Адольфа Гитлера от власти.
Она села на постели, включила ночник и взглянула на мужа:
- Что ты имеешь в виду? Значит, для этого граф Алекс к нам и пожаловал?
Ник утвердительно кивнул:
- Он сообщил мне, что в Германии в кругах генералитета зреет заговор, целью которого является низложение Гитлера. Они хотят, чтобы я вооружил их.
- И ты дал на это согласие?
- Я попросил время подумать, но я соглашусь, ты права. Я, конечно, не альтруист, но если с моей помощью избавятся от этого сумасшедшего антисемита… Знаешь, я буду собой гордиться.
- Это опасно? - спросила она не сразу.
- Конечно, определенный риск имеется. На следующей неделе мне придется отправиться в Берлин. Но я приму соответствующие меры предосторожности.
- Милый, ты уверен, что твоих мер будет достаточно?
- Уверен. Не волнуйся, все будет отлично.
Она наклонилась и поцеловала его.
- Знаешь, я очень горжусь тем, что являюсь твоей женой, - сказала она совершенно искренне.
Восстание Эдвины закончилось, не начавшись.