Мак как ответственный и скрупулезный человек обошелся без ремарок. То, о чем она просила, не входило в полномочия Секретной службы, потому что, строго говоря, кто-то в Вашингтоне должен был собирать такую информацию совместно с ФБР. Однако Секретная служба не имела доступа к информации ФБР.
– Какие детали нам известны? Время, место?
На мгновение Кэмерон замолчала. Маку не надо знать обстоятельства, при которых был сделан этот снимок, и она должна сохранить свою роль во всем этом в тайне. По крайней мере, пока. Как агент Секретной службы она была осведомлена о политике неразглашения. Они не обсуждали защищаемых лиц, процедуру охраны и дела агентства с другими ведомствами.
Одинокая с самого детства, оставленная наедине со своей болью, неспособная и нежелающая добавлять к страданиям матери свои собственные, кажущиеся несущественными, муки после смерти отца, она научилась жить, держа постоянную защиту. Эта привычка, вперемешку с требованиями профессиональной деятельности, не позволяла ей раскрыться никому, и не важно, насколько она доверяла этому человеку или любила его. Мак спокойно ждал ответа. Напряжение росло.
– Фотография была сделана примерно в 01:30 ночи три дня назад на берегу залива Сан-Франциско.
Его светлая бровь поднялась, что оказалось единственным признаком удивления. Но Кэмерон не могла сказать, что его больше удивило: информация или ее осведомленность.
– По моим данным, мы ни разу не потеряли ее в Сан-Франциско, – сказал он.
– Да.
– Тогда как ей удалось ускользнуть от нас так надолго, что кто-то успел сделать тот снимок?
Видя его искреннее замешательство, она приняла решение, которое, по всей вероятности, могло изменить ее карьеру навсегда.
– Она и не исчезала с наших глаз. Человек на фотографии вместе с ней – это я.
Его реакция была абсолютно неожиданной:
– Вот черт! Где же тогда были наши агенты? Как, мать их за ногу, они позволили кому-то подобраться так близко к вам. Речь идет о полном провале нашей системы безопасности, черт подери!
Кэмерон пожала плечами с легкой усмешкой на лице.
– Мы находились не совсем в прямом поле зрения агентов, хотя у них был превосходный обзор периметра. У меня появилась одна мысль. К сожалению, уже после случившегося. Вероятно, он находился на одном из соседних пирсов с прибором ночного видения. Так можно было подобраться довольно близко к нам, не вызвав подозрений у агентов. В основном все их внимание было сосредоточено на движении на пляже.
– Коммандер, я могу говорить откровенно? – мягко спросил Мак.
– Конечно, Мак.
Глядя прямо в глаза Кэмерон, он твердо сказал:
– Я считаю своей обязанностью, обязанностью всей команды, защищать Блэр не только от физической угрозы, но и от подобного вторжения в ее жизнь. Знаю, невозможно лишить прессу доступа к ней, но, черт возьми, это уже личная территория. Общественность не имеет права знать о ее частной жизни. Я не хочу, чтобы это повторилось.
– Не знаю, как мы можем остановить это, Мак, – ответила Кэмерон. С расстроенным видом, она запустила руки в волосы. – Но снимок опубликован, и мне нужно знать, кто и как его сделал. Я также хочу знать… – она заколебалась, потому что следующие слова дались ей с большим трудом. – Я должна знать, замешан ли тут кто-то из наших агентов.
Голубые глаза Мака потемнели от боли, но он ответил решительно:
– Да, мэм. Если позволите, я хотел бы разобраться в этом лично.
– Возможно, в Вашингтоне не одобрят наших действий, – предупредила она.
– Принял к сведению.
– Возможно, меня отстранят от должности, Мак. Если это случится, я хочу, чтобы Ваша репутация оставалась незапятнанной. Вы должны будете занять мое место. Блэр нуждается в Вас.
– Не хотел бы я иметь дело с Цаплей, если кто-то попытается убрать Вас, коммандер.
Она улыбнулась.
– Да уж. Тем не менее, если до этого дойдет, я хочу, чтобы Вы отрицали любую информацию, полученную от меня. У нас никогда не было этого разговора.
– Да, мэм.
– Спасибо, Мак.
Глава 18
Кэмерон стояла на ковровой дорожке в небольшом холле между лифтом и широкой дубовой дверью квартиры Блэр и вспоминала, как пришла сюда впервые, и как много всего изменилось с тех пор. Она не хотела этой работы, не хотела женщины в своей жизни, не хотела испытывать вообще никаких чувств. Теперь же все, о чем она беспокоилась, находилось по ту стороны двери. Она подняла руку, чтобы постучать, но дверь открылась прежде, чем ее рука коснулась двери.
– Доброе утро, – сказала Блэр.
Она стояла с распущенными волосами и была одета в свободные белые хлопковые брюки на завязках и сочетающуюся с ними полосатую майку с пятном краски блестящего синего цвета чуть выше левой груди.
– Ты работала? – спросила Кэмерон.
Под ярко-голубыми глазами Блэр пролегли круги, еще Кэмерон заметила что-то темное и болезненное в глубине её взгляда.
– Да. А что еще делать? Противоядие от любых проблем.
Кэмерон стояла на пороге, ожидая приглашения войти.
– Ты спала?
– Немного. А ты?
– Тоже.
Блэр широко распахнула дверь и махнула рукой.
– Проходи. Это не займет много времени. У меня нет особых планов на оставшуюся часть недели. Особенно сейчас.
– Хорошо. – Кэмерон прошла за ней в кухню, озадаченная странной отрешенностью Блэр. Каждый раз, когда они оставались одни, Блэр стремилась прикоснуться к ней, хотя бы между делом. Отсутствие такого простого жеста отозвалось в ее груди глухим эхом.
Блэр поставила на стол две чашки и налила кофе. Передав одну чашку Кэмерон, она облокотилась на кухонную столешницу и присела на край высокого стула.
– Есть какие-нибудь известия из Вашингтона?
Кэмерон села на соседний табурет лицом к Блэр и покачала головой.
– После нашей встречи я планирую позвонить Карлайлу. Что у тебя?
– Люсинда звонила в девять утра. Они с отцом направлялись на экономический форум, проводя брифинг прямо в автомобиле и одновременно разговаривая со мной. Я пытаюсь вспомнить ее точные слова, что-то вроде: "Скажи мне, что это кто-то, кого было бы прилично привести домой на обед".
– Угу, – протянула Кэмерон, задаваясь вопросом: что бы подумал президент, если бы Блэр привела ее? – Что-нибудь еще?
– Ничего. Она сказала, что перезвонит позже. Это может означать и полночь.
– Что ты ей скажешь?
– Скажу, что это никого не касается. Даже ее.
Наконец Блэр стала похожа на саму себя. Когда она злилась, она казалась Кэмерон бесконечно прекрасной.
– Думаю, на данный момент это весьма разумно, – кивнула Кэмерон. Она отодвинула кружку и потянулась к руке Блэр. Но замерла, когда та отстранилась и отодвинулась от стойки, увеличивая дистанцию между ними.
Наступила тишина. Наконец Кэмерон спокойно спросила:
– Что-то не так?
– Ничего.
– Что случилось?
– Мы закончили? У меня остались кое-какие дела.
– Нет, мы не закончили. Пока ты не скажешь, что произошло за те восемь часов, с тех пор, как мы попрощались. – Кэмерон подошла к Блэр и коснулась кончиками пальцев ее руки. – Это потому, что я не поднялась к тебе вчера вечером?
– Нет, – быстро сказала Блэр, но руки не убрала.
– Я не сразу сообразила, что нужно сделать, – сказала Кэмерон, как будто не услышала Блэр. – Иногда мне кажется, я не понимаю кто я – твоя возлюбленная или руководитель службы безопасности. Когда ситуация обостряется, полагаю, я автоматически веду себя как глава службы безопасности. Прости.
– Черт, Кэмерон, не надо извиняться. – Было неприятно слышать, как Кэмерон приносит извинения за то, в чем она не виновата. – Не могла бы ты просто закончить этот проклятый брифинг и пойти выполнять то, что привыкла делать как руководитель службы безопасности?
Покачав головой, Кэмерон, мягко улыбнулась.
– Нет. Руководителя службы безопасности здесь больше нет, осталась только твоя возлюбленная.
Блэр взяла конверт из плотной бумаги с кухонной стойки и вручила его Кэмерон:
– Тогда, возможно, ты сможешь сказать мне, какую часть тебя я должна спросить об этом.
Растерянная Кэмерон изучала конверт без обратного адреса и штампов почтовых отделений, на котором черным фломастером было написано имя Блэр.
– Как это к тебе попало?
– Доставлено курьером.
На мгновенье сердце Кэмерон замерло, показалось, что ее отбросило назад во времени и сейчас будет очередное послание от Ухажера. Подняв глаза на Блэр, она спокойно спросила:
– Что это?
– Открой.
Кэмерон аккуратно открыла маленькие позолоченные зажимы и достала фотографию размером девять на двенадцать. Она посмотрела на фото, и в ее груди вспыхнула ярость.
– Боже.
– Судя по штампу, фотография сделана вчера вечером, – спокойно заметила Блэр.
– Да.
– Я не знаю, что мне делать, Кэм. Не понимаю, что это знач…
– Блэр, я даже не знаю, кто она.
В бешенстве Кэмерон смотрела на фотографию, где она склонилась к рыжеволосой женщине, которая, как казалось, что-то шептала ей на ухо, и чья рука лежала на руке Кэм. Все это выглядело глубоко интимным. Казалось, на фотографии запечатлен момент свидания двух влюбленных женщин. Их лица были в центре снимка, а окружающий фон однозначно указывал на бар, куда она накануне вечером заглянула выпить виски.
– Вчера вечером уйдя отсюда, я направилась в центр…
– Тебе не нужно ничего мне объяс…
– Нет, проклятье, я должна это сделать. Нам нужно доверять друг другу, – решительно ответила Кэмерон. – После ранения у меня не было никого, кроме тебя. Я не хочу никого другого и не собираюсь никого искать. Ни сейчас, ни когда-либо.
– Я чувствую себя нелепо, ставя тебя в положение, когда ты вынуждена оправдываться, – сказала Блэр. В ее интонациях явно прозвучали смущение и растерянность.
– Почему?
– Потому что я никогда раньше не хотела, чтобы кто-нибудь сказал мне то, что только что произнесла ты.
– Если мои слова заставят тебя почувствовать себя лучше, знай: я никогда и никому не говорила такого, – нежно ответила Кэмерон, подходя к Блэр и обнимая ее за талию. Они стояли, глядя друг другу в глаза. – Я не знаю, что, черт возьми, происходит. Не знаю, почему кто-то пытается вбить клин между нами. Причем тут мы. Я не представляю, для кого наши отношения являются угрозой.
Тут Блэр громко рассмеялась:
– Эммм… может, визитерам из Библейского пояса?
– Не их стиль. Фотография в газете – возможно. Да и то с большой натяжкой. Ты же дочь президента, ради Бога. Даже правые не настолько сумасшедшие, чтобы обливать тебя грязью.
– Возможно. Но я уверена, это только начало.
– Мне жаль, что тебе приходиться иметь с этим дело. – Кэмерон поцеловала ее в лоб. Ощущение тела Блэр в руках ослабило напряжение в груди, вызванное просмотром фотографии.
– Так кто эта сучка? – внезапно спросила Блэр, в ее глазах забегали танцующие огоньки, которых прежде не было.
Кэмерон рассмеялась.
– Понятия не имею. Я не могла заснуть вчера вечером, что, кажется, характерно для меня, когда мы не вместе.
– Не знаю, почему я рада слышать это, но мне очень приятно.
– Хорошо.
– Хм, теперь я знаю, что ты делаешь, когда не можешь уснуть, – радостно заметила Блэр, но в ее глазах вновь мелькнуло беспокойство. Прижавшись щекой к плечу Кэмерон, она поцеловала ее в шею над воротником белоснежной рубашки.
– Тебе не о чем беспокоиться, помнишь об этом? – Кэмерон прижалась губами к волосам Блэр и продолжила: – В любом случае я просто сидела там, пытаясь привести свои мысли в порядок, когда она вдруг появилась из ниоткуда. Я не обратила на нее внимания и должна признать, что действительно не представляю, кто еще мог быть с нами в баре. Очевидно, кто-то следил за мной и сделал этот снимок.
– Думаешь, она пыталась заманить тебя в ловушку?
– Не знаю. Возможно, она была посторонним лицом, и кто-то просто воспользовался этим моментом в своих интересах. Однако совершенно ясно, что за мной следили по пути к бару. – Кэм положила подбородок на макушку Блэр и вздохнула. – Тоже мне агент Секретной службы. Позволила кому-то сфотографировать себя в компрометирующем положении и вот теперь обзавелась хвостом, который даже не заметила. Возможно, пришло время, уйти в отставку.
– Не говори ерунды. – Блэр склонила голову, касаясь пальцем груди Кэмерон. – Если посчитать, сколько ты спала за всю прошедшую неделю, то получится одна нормальная ночь. Кроме того, у тебя было сотрясение, не говоря уже о том адском стрессе, с которым любой другой человек справляется за год, а не за несколько недель. Если ты и упустила пару моментов, это можно понять. Я по-прежнему доверяю тебе свою жизнь.
– Все не так просто, и, если я не справляюсь со своими обязанностями…
– О, ради Бога, Кэмерон, отдохни немного. Когда мне нужно будет, чтобы ты ходила по воде, я дам тебе знать.
Мгновение Кэмерон просто смотрела на нее, а затем рассмеялась.
– Да, мэм.
– И независимо от того, что им хотелось сделать с нами, они достигли прямо противоположного эффекта. У них получилось только разозлить меня, – добавила Блэр. – Но не на тебя.
– Слава Богу, что это так. Не думаю, что смогла бы справиться с твоим гневом.
– С другой стороны, – сказала Блэр, положив руку на щеку Кэмерон, – если увижу эту рыжую рядом с тобой, то за ее жизнь я не дам и десяти центов.
На мгновение Кэмерон взволновалась, но затем узнала знакомые нотки юмора в голосе Блэр. Ей так долго этого недоставало, что, когда она услышала ее смех, ее сердце забилось чаще.
– Будем надеяться, для ее же блага, что она просто оказалась не в том месте и не в то время. А пока давай забудем о ней.
Блэр запустила пальцы в густые темные волосы на затылке Кэмерон и наклонила ее голову к себе. Но прежде чем слиться с ней губами, она хрипло прошептала:
– Да. Давай сделаем это.
Когда поцелуй перешел в страстную фазу, бедра Блэр задрожали, и она присела на стул, стоявший позади. Она потянула Кэмерон за собой, пока возлюбленная не оказалась зажата между ее ног. Обняв Кэм за плечи, Блэр прижалась к ней грудью. Тонкий хлопок футболки не мог скрыть реакцию ее сосков на воздействие близкого контакта с Кэм. Издавая слабые стоны, она гладила спину Кэмерон, ее пальцы пробрались под жакет, и начали вытаскивать рубашку из брюк, предоставив возможность ладоням прильнуть напрямую к коже любимой.
Когда их языки встретились в безудержном порыве, Кэмерон протиснула обе руки к груди Блэр и потерла большими пальцами ее соски, получив в ответ тихий стон. Вжимая свой таз между бедер Блэр, Кэмерон обхватила груди Блэр ладонями и, пройдясь ими немного выше, резко потянула за соски. Она негромко охнула от ответного нажима бедер Блэр, ощутив волнительное давление в области паха.
– О, это очень плохая идея, – выдохнула Блэр и тотчас стала расстегивать ремень Кэмерон.
– Почему? – отрывисто, с вызовом спросила Кэмерон – ее пальцы продолжали дразнить Блэр.
– Потому что… – ответила Блэр прежде, чем прикусила Кэм в шею, – я знаю, как ты не любишь отвлекаться, когда ты на службе.
Вместо ответа Кэмерон схватила края футболки и потянула вверх, пока грудь Блэр не обнажилась. Белая хлопковая ткань натянулась на верхней части груди, вызывая прилив крови к коже и окрашивая грудь горячим румянцем возбуждения. Она стремительно опустила голову и захватила ртом сосок. Шея Блэр выгнулась, она закрыла глаза в волнительном возбуждении.
Кэмерон поочередно посасывала и покусывала ее соски, перемещаясь от одного к другому, пока руки Блэр не отстранили ее голову.
– Ты должна остановиться. Я сойду с ума, если продолжишь так делать.
– Я думала, ты уже без ума от меня. – Голос Кэмерон был хриплым, ее глаза горели от желания. Она ласкала грудь Блэр одной рукой, в то время как ее другая рука распустила завязку на мягких хлопчатобумажных штанах. – Разве ты не… – она запустила руку под ткань, – говорила этого?
– Ты знаешь, о чем я, – нетерпеливо ответила Блэр пухлыми от поцелуев губами. – Ты заставляешь меня… о… – от внезапного прикосновения пальцев Кэмерон к ее пульсирующему центру, она чуть не кончила. Сжав руку Кэм с такой силой, что на ней наверняка останутся синяки, Блэр изо всех сил пыталась обуздать быструю волну наслаждения. – О господи…
– Мне нравится твоя реакция на прикосновения, – прохрипела Кэмерон. Она продвинула свою руку глубже между ног Блэр, помогая себе движением своих бедер. Пальцы Блэр впились в ее плоть. Кэмерон обняла ее за плечи, затем грубо прижала к себе, ускоряя движения пальцев внутри возлюбленной. С лицом, влажным от пота, Блэр крепко обняла Кэм за шею и прижалась к ней.
Кэмерон выдохнула в ухо Блэр:
– Я так люблю трахать тебя.
– Сделай это, просто сделай.
Блэр сжалась вокруг руки Кэмерон прежде, чем слова вырвались из ее горла, затем напряглась и бессвязно закричала, когда волны наслаждения, накатываясь, проносились сквозь нее.
Когда Блэр успокоилась, она села на табурет, прислонившись спиной к кухонной стойке. Кэмерон расставила руки по обе стороны от нее и наклонилась ближе, нажимая бедрами на все еще возбужденные места. Прикоснувшись губами к уху Блэр, она прорычала:
– Я люблю тебя. Никогда не забывай об этом.
Затем Кэмерон отошла, быстро заправляя рубашку дрожащими руками, ее ноги гудели от напряжения и возбуждения.
– Что ты делаешь? – спросила Блэр. В ее голосе слышалась истома после полученного удовольствия.
– Я должна идти. Не забывай, я на службе.
– Ты в своем уме? – на сей раз Блэр рассмеялась более энергично. – Скажи еще, что не хочешь кончить.
Кэмерон неуверенно усмехнулась:
– Ты так думаешь, да?
– Думаю? Я знаю. Подойди и позволь мне позаботиться о тебе.
– Не стоит. У меня дела, с которыми надо разобраться.
– Угу. – Блэр неторопливо стянула футболку, отбросив ее подальше, и провела рукой по обнаженному животу, поднимаясь к груди. – Если ты уйдешь сейчас в таком состоянии, агенты все обязательно узнают. Да ты вся дрожишь. Ты, похоже, вот-вот выпрыгнешь из кожи.
Во время разговора Блэр неосознанно водила пальцами по своему соску, возвращая его в возбужденное состояние. Кэмерон не могла оторвать взгляда от ее чувственных пальцев. Когда Блэр сжала свою грудь, ее дыхание заметно участилось, бедра приподнялись в приглашении, и голова Кэмерон пошла кругом.
– К черту. – Встав между бедрами Блэр, Кэмерон быстро расстегнула ремень и спустила брюки. Затем она оперлась руками о кухонную стойку по обе стороны от Блэр и наклонилась, чтобы поцеловать ее. Замерев на месте, Кэм ждала прикосновений, которые, как она знала, уничтожат ее.
Победно улыбнувшись, Блэр скользнула пальцами по ее коже и начала совершать круговые движения, наслаждаясь быстрыми толчками бедер Кэм в ее ладонь. Отчаянный, задыхающийся звук дыхания Кэмерон раздавался у нее в ухе, это могло быть от боли, но она знала, что это не так.