Мэт ничего не ответил, поэтому она просто протянула ему его виски, и он прошел за ней по отделанному ценными породами дерева коридору в ванную с такими же, как на кухне, деревянными шкафчиками и мраморными стойками. Молчание Мэта означало, что ему есть что сказать. Калли прислонилась боком к стойке и наблюдала, как он вытаскивает из сумки необходимые медицинские причиндалы, всецело занятый предстоящей обработкой раны.
Теперь она не понаслышке знала о хаосе в скорой помощи. Одному Богу известно, сколько Мэт проработал в шуме и гаме, отчего и выучился сосредоточенности. Очевидно, привык не замечать ничего вокруг и концентрироваться на своей работе. Однако от воспоминания о том, как он все внимание направил на нее, у Калли по спине пробежал холодок.
– Не пойму, почему Колин так на тебя влияет, – сказал Мэт.
– Уже говорила тебе – я перед ним в долгу.
– Ну да, однако, по-моему, ты не просто считаешь себя обязанной организовать эту свадьбу в уикэнд. И даже превратить эту свадьбу в настоящее представление для широкой публики.
Он замолчал и, с лоскутом марли в руке, испытующе посмотрел на Калли.
– Полагаю, тут есть связь с тем, что произошло с тобой в универе, – продолжил он.
Калли едва не рассмеялась – так деликатно он назвал ее оплошность.
– Когда меня забрали в полицию, Колин проделал долгий путь, чтобы меня выручить. Колин кипел от ярости, а я злилась оттого, что вовсе не просила его о помощи. Он просто подумал-подумал и приехал. – Ее голос задрожал. – И, к сожалению, эта поездка плохо повлияла на его учебу. – Она на секунду отвернулась. – Он еле-еле сдал экзамены за тот семестр.
Она глубоко вздохнула, стараясь отбросить неприятные воспоминания. За один ужасный день она стала чужой для своих родителей, бойфренда и лучших друзей. Нечего и говорить, что ее учеба тоже закончилась.
Возвращение в Новый Орлеан стало настоящей мукой, но она ни разу об этом не пожалела.
– А теперь уик-энд со свадьбой превращается в многолюдную вечеринку, и она все разрастается, что выгодно "Рейнсторм Геймз", – сказала Калли. – А следовательно, и Колину. Публичность поможет и моему бизнесу.
Она глубоко вздохнула, снова встретилась взглядом с Мэтом и выдавила из себя:
– Я не могу то и дело отставлять в сторону мою работу и заниматься… – она помахала рукой в пространстве между ними, – всем прочим, что бы это ни было.
В ванной повисла тишина, и пауза оказалась столь долгой, что они оба поняли ее значение. Так или иначе, но разговор начался.
Мэт положил марлю на стойку, и ее влечение к нему выросло до неприличных размеров.
– Ты хочешь взять на себя вину за то, что мы так хорошо проводим время вместе?
– Дело не в вине.
Боже, как она ненавидела это слово. Первые годы в Новом Орлеане после возвращения она буквально тонула в сплетнях. И поклялась – поклялась себе – никогда больше не поддаваться эмоциям. Но все же…
Мэт наклонил голову, но продолжал молчать, а она сдвинула брови, так сильно ее тянуло к нему.
Проклятье!
– Хорошо, – промолвила она. – Может, отчасти я сама виновата.
Она не любила принимать на себя вину, тем более перед Мэтом. Достаточно ее пилили родители, то и дело напоминая о том, что она натворила. Годами она пыталась доказать им, что все у нее идет хорошо. И как же досадно было теперь сознавать, что ей опять будут на что-то пенять, хотя ничего дурного она не замышляла.
Калли вздохнула и наморщила лоб. Все-таки есть занятия получше бесконечного самобичевания.
– Исходя из сказанного тобою, их брак – отчасти твоих рук дело, – сказал Мэт. – А разве хеппи-энд не снимает в таком случае с тебя всю вину?
– Я не в силах довести до конца все дела с этой свадьбой, да еще чтобы она стала привлекательной для телевизионщиков.
– Просто не хочешь. – Он приблизился к ней вплотную, и она могла видеть очаровательные блестки в его глазах.
– Да что ты говоришь? – Сердце кувыркалось в ее груди, она вжалась задом в стойку. – Голова не варит, когда я так расстроена.
Он поднял руку к ее лицу:
– Во-первых, могу дать урок, как сосредотачиваться несмотря на дурное настроение. Думаю, то, что я способен вести с тобой этот разговор… наедине… у тебя дома… рядом с просторной кроватью, доказывает мою правоту. Во-вторых, я обещал дать тебе сегодня ночью выспаться. Разве это не убедительно?
Она разрывалась на части. С одной стороны, намеревалась утвердить себя. С другой – нестерпимо хотела снова почувствовать прикосновение рук Мэта. Ее взгляд скользнул по футболке на его груди, обтягивающей мускулистое тело. Интересно, сколько сна женщине достаточно?
– По-моему, ты намереваешься дать мне урок не за просто так.
– Ладно. – Сексуальная улыбка на его лице, казалось, обволакивала ее. Он сделал шаг назад. – Вот мы все и выяснили, а теперь я займусь твоей раной, а потом уложу тебя в кровать. Если твое самочувствие ухудшится, дашь мне знать.
Как он мог так спокойно произнести эти слова? Если ее пульс подскочил до рекордного уровня? Он излагает свои планы обработать ее рану и уложить в кровать, причем о том и другом говорит небрежным тоном, словно оба эти действия похожи как две капли воды. Можно только позавидовать его невозмутимости.
Нужно было застать его врасплох, сбить с толку.
– Если мы все выяснили… – Раз все решения приняты… Она скинула свою окровавленную блузку и бросила в сторону. – Не только корсет делает женщину привлекательнее. Когда мы плавали по озеру, на мне был бюстгальтер пуш-ап, и оттого моя грудь казалась больше.
Выдержав его взгляд, она потянулась рукой за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер. Сердце ее бешено колотилось, ставя новые рекорды. Но ее пульс еще подскочил, когда Мэт подался вперед, взял и придержал ее руку, а между их телами осталось не больше дюйма. Его тело излучало тепло. А может, от его близости у нее самой поднялась температура.
Приглушенным голосом Мэт сказал:
– Рядом с твоей обнаженной грудью я абсолютно не способен заняться этой раной. Так что не надо снимать бюстгальтер. – У него дернулся уголок рта, и ей совершенно некстати захотелось лизнуть это место. – Хотя бы пока я все не закончу.
Последние слова сопровождались взглядом, казалось, способным расплавить металл.
– Спасибо, что хоть признал мое не вполне нормальное состояние, – заметила она.
– Не беспокойся. У тебя точно нервно-психическое возбуждение. И не маленькое. Но сегодня я не только взял с собой все необходимые инструменты для обработки раны, но и захватил пачку презервативов на случай, если у тебя их не окажется.
Ее сердце замерло, а потом бешено заколотилось. К несчастью, при таком пульсе сосредоточиться на диалоге было затруднительно. Она поежилась, и он пронзил ее насмешливым взглядом.
– Постарайся взять себя в руки, – сказал он. – От виляний туда-сюда тебе только хуже.
Калли опустила веки. Лучше не смотреть в эти светло-коричневые глаза.
– Тебе всегда трудно сосредоточиться, когда ты оказываешь помощь женщинам?
– Нет, да и на них обычно не только бюстгальтеры. – Его голос стал ниже на октаву. – И тобой я никогда прежде как врач не занимался.
Его пальцы мягко коснулись ее кожи у повреждения, и ей оставалось только гордиться своей выдержкой. И способностью оставаться с закрытыми глазами рядом с его лицом и таким волшебным взглядом. Она чувствовала на лбу его теплое дыхание и вцепилась в край стойки, подавляя желание вытянуться и прильнуть к его губам.
Она была слишком поглощена сладкими воспоминаниями, чтобы обращать внимание на какое-то шуршание, словно он что-то искал, а затем почувствовала жжение и прикосновение чего-то влажного и мягкого.
Калли судорожно вздохнула и открыла глаза:
– Мой бог!
– Извини.
От ватного тампона в его руке пахло антисептиком. Он потянулся к ней и поцеловал ее лоб рядом с раной, а затем отвел голову назад.
Она посмотрела на его такие близкие губы и скривилась:
– Чем ты обрабатывал рану? Соляной кислотой?
Он лишь кхекнул:
– С чего ты взяла?
Калли смотрела на лицо Мэта, когда он сжал кожу вокруг раны и смазал ее жидким клеем. Она старалась дышать ровно, прислушивалась к шороху кондиционера, лишь бы не встать на цыпочки, чтобы поцеловать Мэта, и сдерживалась с трудом. Ведь сладость этих поцелуев уже сводила ее с ума. Тогда на озере он без труда подчинил ее себе простыми прикосновениями губ и своими колдовскими пальцами.
Закончив, он убрал руки.
– А теперь будь осторожна, пока клей не высохнет.
– Это как-то помешает тебе уложить меня в кровать?
– Черт, нет, – промолвил он и прильнул губами к ее губам.
Сначала это было просто влажное соприкосновение, его рот прижался к ее губам. Жар в теле Капли усилился, пробежал по сосудам. Она встала на цыпочки, желая большего. Мэт с легким стоном открыл рот, принуждая ее открыть свой и пробуя ее на вкус языком. Он наклонил голову чуть вправо, а потом влево, словно примериваясь к более удобной для них обоих позе. С колотящимся сердцем, Калли готова была отпрянуть и предложить, для удобства, перейти в спальню, но тут Мэт нагнулся, взял ее сзади за бедра и поднял.
Калли откинула голову.
– Погоди, – тихо промолвила она с юмором и желанием в голосе, держась за его плечи для равновесия. – А как насчет твоих планов дать мне урок выдержки несмотря ни на что?
От лукавой улыбки на лице Мэта ее влечение к нему только усилилось, ее бросило в жар, и она обвила его ногами вокруг пояса. Одной рукой он поддерживал ее за бедра, а другой достал из сумки упаковку презервативов.
– Не беспокойся. – Он вышел из ванной и направился через коридор в спальню. Положил ее на кровать и обжег взглядом, от которого у нее сладко заныло внутри. – Я ничего не забыл.
Он окинул взором ее тело, его светло-коричневые глаза потемнели, и по ее телу пробежали мурашки. Не говоря ни слова, он снял с нее сандалеты, а потом одежду, и на ней остались только трусики и бюстгальтер.
Она оперлась на локоть и потянулась к его рубашке:
– Дай я помогу.
Мэт, с виноватой и сексуальной улыбкой на лице, осторожно ее отстранил:
– Не надо. Потревожишь рану, и она снова откроется.
– Так что же мне, по-твоему, делать?…
Мэт взял ее запястья и поднял их вверх, потом загнул ее пальцы за поперечники изголовья кровати. Наклонился и мягко поцеловал в лоб.
– Твое дело просто лежать и не двигаться.
От сильного желания у нее между ног разлилось тепло.
– Не двигаться? Но как же мне…
Мэт протянул руку к своей рубашке, и Калли, как загипнотизированная, увидела, что он одну за другой расстегнул пуговицы. С устремленным на нее взором, он взялся рукой за свои джинсы, и сердце Калли застучало сильнее. Когда он расстегивал и снимал джинсы, мускулы на его руках и груди красиво играли. Узкие бедра, отличная фигура и поражающая прямо в сердце эрекция едва не лишали Калли дыхания.
– Мэт…
Слова растаяли в воздухе, когда он опустился на колени у кровати, снимая бюстгальтер и трусики. Она ждала, что он ее поцелует. Вместо этого Мэт поднял ее ногу и провел полураскрытым ртом по ней, а затем по бедру.
– Чтобы с твоей ранкой ничего не случилось, – промурлыкал он, – лежи тихо и не двигайся.
Она выгнула спину, в надежде привлечь его к своему самому сокровенному месту между ног. Вместо этого он двинулся выше, пока не коснулся языком ее пупка, отчего по ее телу словно пронесся сноп искр. Он навис над ней, стоя на коленях, и его губы переместились выше, до соска ее груди.
По ее телу пробегали волны изумления и желания. Она выгибалась и ждала новых умопомрачительных прикосновений его губ к ее коже. Мэт провел по ней языком кружок, и Калли судорожно вздохнула. Она уже была готова растаять от его ласк, когда он двинулся вниз, к ее животу, бедрам и лобку.
Ее бросало в жар, она млела от наслаждения.
– О мой боже, Мэт, – пробормотала она.
От движения его языка Калли захныкала:
– Пожалуйста…
Ей захотелось обнять его руками и прижать к себе. Чтобы его обнаженная кожа прижалась к ее телу. Чтобы его голова была рядом с ее головой.
Крепко сжав пальцами поперечники кровати, она спросила:
– Можно мне теперь двигаться?
– Нет. – На сей раз его голос прозвучал жестко, словно ему было совершенно не до того.
Господи, она понимала, что он чувствует.
– Пока нет, – добавил он.
Он приподнялся и сел на пятки. Калли выдохнула что-то протестующее. С влажными ладонями на поперечниках кровати, она смотрела, как Мэт надевает презерватив. Она вонзила ногти в свои ладони. Смотря ей прямо в глаза, он опустился между ее ног и мощным толчком вошел в нее.
С кружащейся головой и напрягшимися мускулами, она старалась во время его движений не отпускать поперечники кровати. Огонь в его взгляде, устремленном на ее лицо, едва не лишал ее рассудка. Его сильное тело энергично двигалось, играли на руках мышцы.
– Мэт.
– Все хорошо.
Его короткий ответ заставил ее радостно вскрикнуть. Калли обвила руками его спину, а ногами – бедра, прильнула к нему плотнее. Поощряя его. Изо всех сил к нему прижимаясь. Жар наслаждения становился еще жарче, ослепительнее, Калли казалось, что она вот-вот вспыхнет, как огонек. Теряя контроль над собой, она вцепилась в его плечи. Оргазм пришел как взрыв, по ее телу прокатились волны безмерной радости, она закрыла глаза от несказанного блаженства, едва осознавая, как Мэт сделал последний мощный толчок и со стоном произнес ее имя.
Глава 7
Следующим утром на Мэта волнами наплывало осознание происходящего, с каждым разом все сладостнее. Он потихоньку осваивался в уютной кровати, привыкал к мягким простыням и волосам Калли у щеки, к ее бедру под его рукой. Она лежала расслабленная и ровно дышала во сне. Ему нравилось просто обнимать эту очаровательную женщину. Безмятежное утро, когда не надо ничего делать и никуда спешить. Что может быть лучше?
Плюс наверняка – повторение прошедшей ночи.
Он давно уже не чувствовал такого умиротворения, и не только благодаря плотской любви.
Отличный секс наполнил его волшебной негой. От первых искорок влечения к Калли прошло немало времени. Он долго млел и тянулся к ней, с трудом себя сдерживая. А теперь, после сказочной ночи, его тело словно пело.
Его внимание привлек стрекочущий звук, и он перегнулся через плечо Калли. Это бешено вибрировал его мобильник на прикроватном столике. Затем прозвучало сообщение голосовой почты. Оказывается, он пропустил пять звонков.
Проклятие!
Его охватила паника, он приподнялся на кровати. А вдруг это Томми взывал о помощи? Может, его увезла "скорая" после передозировки наркотиков. И теперь звонят из полиции, чтобы сообщить трагическую новость…
На него нахлынули воспоминания.
Вот он входит в темный дом – отнюдь не дышащий спокойствием и безмятежностью, но перенасыщенный чем-то неприятным. Удушающим. Ужасным. По его спине пробегает тревожный холодок. Он идет по коридору и зовет Томми, но ответа нет. Хотя брат точно дома, потому что его машина стоит у входа. Дверь в спальню Томми приоткрыта, сердце Мэта бешено колотится, когда он входит. Томми распластался на полу, бледный, словно мертвый.
Мэт зажмурился, чтобы отогнать неприятные образы, почувствовал тошноту и теснение в груди. Как же он забыл позвонить Томми накануне?
Мэт постарался дышать ровнее и выругался про себя, помня о безмятежно спящей Калли рядом. Взглянул на нее. К счастью, она не проснулась. Он повернулся и встал с кровати, потянулся к телефону. Когда он пробегал по списку пропущенных звонков, его сердце бешено колотилось, как он ни старался держать себя в руках.
Каждое голосовое сообщение от Томми означало, что он жив. Во всяком случае, пока.
У Мэта немного отлегло от сердца. Он бессильно прислонился к стене. Нельзя так раскисать.
Немного придя в себя, он прошлепал по коридору в гостиную Калли. Вызывая Томми, он сел на диван и настроился на непростой разговор.
Голос Томми звучал тревожно:
– Где тебя носит?
Мэт протер глаза и усмехнулся самому себе:
– Извини, Томми, что-то я подустал.
Перед ним возник образ Калли.
"Ага, еще как подустал".
Томми фыркнул скорее довольно, чем раздраженно:
– Ну-ну, раз мой бдительный братан не проверяет меня, как обычно, я и забеспокоился. А после неответов на звонки стал думать, что тебя ограбили, или дали по голове, или случились какие-то страсти-мордасти.
Мэт скорее горько, чем весело, хохотнул. Вроде Томми его не услышал.
– Извини, Томми. Долго рассказывать. Короче, непростая поездка в отделение скорой помощи вчера вечером.
– Сейчас-то как самочувствие?
– Сейчас хорошо. Просто… помогаю одной подруге.
– Подруге?
Мэт проигнорировал любопытство в голосе брата.
– Завтра вернусь домой.
В Мэнфорде его давно заждались.
– Хорошо, приезжай.
Мэт расслабленно расправил плечи. Впервые Мэт услышал озабоченность в его голосе, которая не имела отношения к беспокойству за старшего брата.
– А у тебя… э-э… – Голова у Мэта совсем не соображала, и ничего глупее он спросить не мог. – Как самочувствие?
Конечно, хорошее, но за этим словом может таиться что угодно.
Как спалось?
Не курнул снова травки?
Мэт тяжело вздохнул и опустил голову, все еще прижимая трубку к уху. Такие болезненные вопросы роились в его голове все время после того, как Томми снова сорвался, и Мэт долгие тридцать дней пытался его остановить. После этого два года все висело на волоске, и Мэт очень устал. Потому что сколько можно двум мужчинам мусолить одну и ту же тему.
"Если ты не остановишься, Томми, ты погибнешь".
"Клянусь, Мэт, больше не повторится".
К чести Томми, он всегда сам верил в то, что обещал.
Голос брата прервал размышления Мэта:
– Да все отлично.
Последовала пауза.
– Хорошо, – сказал Мэт, а сам задумался, что на самом деле у Томми в голове.
– Мы с Пенни приготовим на гриле пару стейков и будем ждать тебя после приземления.
Как всегда, несмотря на непростой разговор, Томми постарался вызвать у Мэта улыбку.
– Заманчиво.
Мэт нажал отбой, закрыл глаза и прислонился головой к спинке дивана. Ему хотелось восстановить умиротворение, с которым он проснулся этим утром. Сладкую истому во всем теле после ночи фантастической любви. Чтобы его не одолевали дурные предчувствия. Он слишком молод, чтобы себя хоронить.
Однако тревога за Томми оставила в нем свой адреналин. Обычно по утрам он снимал вялость парой чашек кофе. На сей раз страх за Томми оказался слишком сильным, а озабоченный голос брата долго стоял в ушах.
Что-то Томми нужно, какая-то помощь. Надо было быстрее возвращаться домой. Если он задержится, дело может принять плохой оборот, и ему придется возвращать брата в норму после очередного срыва.
У него заныло под ложечкой, к горлу подступила тошнота.
"Боже, только бы не вырвало".
Голос Калли прервал его невеселые размышления.
– Так ты завтра улетаешь?