Дверь вдруг открывается, и из кабинета выходит Мэлот. Он смотрит на меня и хитро сужает глаза, будто за порогом меня поджидает капкан, в который я непременно угожу. В ту же секунду внутри у меня завязывается узел. Я нервно поднимаюсь.
- Иди, сестренка, - хрипит он, криво улыбнувшись. Отдергивает порванную рубашку и усмехается. - Твоя очередь.
Его слова - угроза. Я ощущаю нечто опасное, витающее над головой. Что ждет меня за порогом, какое наказание придумает деканша? Возможно ли то, что она уже позвонила родителям, и отец поджидает меня на улице, сцепив руки поверх черного ремня? У ремня богатая история. Я никогда не ощущала, как кожа хлестает по моим рукам или спине, но у Мэлота огромное количество шрамов. Что он чувствовал? Было ли место ненависти в этой туче боли? Или же мир прекращал существовать, и оставался лишь свист воздуха, прытко и звонко мельтешащий по комнате?
Я закрываю за собой дверь и оказываюсь в круглом, тусклом помещении. По стенам развешаны картины, на полу - пушистый ковер. На нем - ни пылинки. Уверена, каждый, у кого хватало смелости наступить на ворсинки, был исключен из университета. У длинных окон стоят книжные шкафы, а на них статуи, блестящие от лампы, расположившейся на столе Обервилль. Порядок в кабинете похож не на систему, а на помешательство. Ручка к ручке, карандаш к карандашу. Я не удивлюсь, если книги стоят в алфавитном порядке.
Останавливаюсь, прилепив к бедрам ладони. Декан восседает на золотистом кресле. Ее глаза смотрят спокойно, но мне все равно хочется как можно скорее убраться отсюда.
- Ты знаешь, почему ты здесь, Адора, - говорит Дэбра, наклонив острый подбородок. Ее пальцы вертят остро заточенный карандаш. - Ты разбила окно.
- У меня не было выбора.
- Что за глупое оправдание?
- Я просто пыталась остановить драку. - Сглатываю и громко выдыхаю. - Я знаю, вы не верите мне, но миссис Обервилль, я не хотела, чтобы все так вышло. Мне очень жаль, и я понимаю, что должна заплатить за то, что испортила.
- Заплатить? Зачем мне деньги, Адора? У твоей семьи их так много, что они даже не заметят пропажи. Они мало, что замечают.
Деканша медленно откидывается в кресле и пронзает меня ледяным взглядом, будто ей известно то, о чем я не имею ни малейшего понятия. Внутри становится не по себе. Не знаю, что сказать, как понять Вилли, и потому лишь пожимаю плечами.
- Это все?
- Наверно, это трудно, - покачнувшись, шепчет Дэбра, прикрывая пальцами рот.
- Что трудно?
- Дышать, когда здесь пусто.
Она указывает на грудь, а я холодею. Невольно отступаю назад. Кровь вспыхивает в венах пожаром, и, поддавшись порыву злости и недовольства, я стискиваю в кулаки руки, да так сильно, что хрустят пальцы.
- Понятия не имею, о чем вы.
- Имеешь. - Кивает она.
- Как это относится к тому, что произошло на улице?
- Возможно, только это и важно.
Задумчивый взгляд деканши испепеляет меня, будто ее глаза - лупа, а я тонкий лист бумаги, скорчившийся от палящего солнца. И я растерянно отступаю назад, столкнувшись спиной с дубовой дверью. Поднимаю подбородок.
- Мне можно идти?
- А как ты считаешь? Я не могу заставить тебя остаться. Как и наказать тебя не могу. Принцесса, наследница - кто ты еще, Адора де Веро? Что мне позволено в отношениях с тобой? Нетронутая и ледяная, как собственная мать.
- О чем вы говорите? - вновь громче повторяю я, теряя над собой контроль. - Как то, что произошло, вообще связано с моими родителями? С моей матерью?
- Считаешь, тебе все позволено?
- Что? Нет!
- Избалованная девчонка. - Деканша вдруг резко поднимается из-за стола, а я гляжу на нее, не скрывая ужаса. Что за черт с ней творится? - Я ничего не могу. Я бессильна, как и против твоего брата. Но меня успокаивает мысль, что хуже вам уже и быть не может. Та жизнь, в которой вы живете - уже наказание, и это справедливо.
В носу покалывает. Смотрю на Обервилль и ощущаю, как в груди разливается нечто горячее и колючее. Касаюсь пальцами груди. Дыхание в ту же секунду сбивается. Откуда она знает? Кто ей сказал? Пустота в моей груди невымышленная. Там, действительно, нет ничего. Зияющая дыра пылает и манит в себя, как черную дыру. И я ощущаю эту пустоту, что растет внутри меня, и я не могу сопротивляться. Стискиваю зубы, ладони порывисто валятся вниз. Я гляжу на женщину, стоящую напротив, и шепчу:
- Вы ничего обо мне не знаете.
- Я знаю гораздо больше, чем ты можешь предположить. Передавай привет Сьюз, не думаю, что она услышит. Но ты все же передай. Ты ведь умеешь разговаривать, несмотря на то, что она не умеет слушать. Правда?
Резко поворачиваюсь к деканше спиной. Распахиваю дверь и вырываюсь наружу, не видя дорогу перед глазами. Меня трясет. Закрываю ладонями лицо и едва не падаю, круто зацепившись каблуком о порожек.
- Адора? - восклицает знакомый голос, и, выпрямившись, я встречаюсь взглядом с Эрихом. Парень тянет ко мне руки, будто собирается подхватить, если я вновь упаду или оступлюсь. Но я расправляю плечи. Порывисто смахиваю с глаз пелену. - Что с тобой? Ты плакала? Что она тебе сказала?
- Ничего.
- Дор…
Эрих делает шаг ко мне, но я отскакиваю в сторону, как от огня. Гляжу на парня и не вижу в нем больше друга. Он такой же, как и остальные. Он делает мне больно.
- Не прикасайся ко мне.
Я ухожу, обхватив себя ледяными пальцами за талию.
ГЛАВА 7
Мы с Лиз идем молча. Она отослала водителя и сказала, что пройдется со мной. Мне кажется, она чувствует, что я на взводе и не хочет оставлять меня одну. Правильно делает. Мне необходимо отвлечься. Или хотя бы высказаться.
- Ты как? - подруга подхватывает меня под локоть. - Лицо бледнее блузки. Что она тебе наговорила?
- Это был странный разговор.
- Неудивительно. Вилли - сумасшедшая.
- Да, нет. Не в том смысле. - Выдыхаю и поправляю свободной рукой волосы. - Она знает об операции, Лиз.
- Что? - подруга тормозит. Ее карие глаза пронзают меня недоверием, которое эхом отдается по всему моему телу. Я прекрасно понимаю, как это звучит. Более того, я знаю, у меня и мыслей подобных не должно быть в голове, потому что узнай люди правду - отца бы уже давно сняли с должности. От Лиз скрывать правду было трудно. Шрам, горящий у меня на груди, не так-то просто спрятать. Но как узнала Обервилль? Дело в том, что наше райское гнездышко - совсем не Ноев Ковчег. Да, у людей много денег, что обеспечивает им практически вечную жизнь. Но сам Верхний Эдем - обыкновенная часть города, где не так уж и много места. Люди должны рождаться и умирать, а когда у тебя миллиарды на банковском счете - болезни превращаются в легкую встряску. Недуг. Проблему. Иными словами здесь нет больных, все могут позволить себе дорогостоящее лечение. В Нижнем же Эдеме денег нет, и потому у них каждую минуту гибнут люди. Правда, есть один пункт в Конституции, который исполняют обе стороны: забирать органы у своих - кощунство. У чужих - смешение крови, что попахивает расизмом. То есть пересадка - запрещена, как здесь, так и за стеной. Правда, у меня не было выбора, мне нужно было новое сердце. Как ни странно меня спасли. Родители рисковали всем, и я цепляюсь за эти воспоминания, как за нечто хорошее. Я могла умереть, а они не позволили этому случиться. Так значит, они меня любили? Верно? Я была им нужна? - Как Вилли узнала? Ох, это странно, Дор.
- Это опасно. Отца могут уволить.
- Ты должна рассказать ему.
- Но вдруг я ошибаюсь?
- А ты не ошибайся. Нужно проверить Обервилль. Она слишком часто придирается к тебе. Тут что-то нечисто.
- Хочешь поиграть в детективов?
- Я уверена, что мне пойдет строгий костюм и собранные в хвост волосы. Пусть это и скучно, зато со вкусом. - Лиз, смеясь, толкает меня в бок. - Да и вообще, у меня никогда не было проблем с интуицией. Я всегда оказываюсь права. Например, насчет того парня.
- Какого парня?
- Сынка палача. Ты как его увидела - сразу в лице изменилась.
- Не выдумывай я… - устало потираю ладонями лицо, а затем выдыхаю, - ох, да, так и есть, черт подери. Я не могу нормально учиться, когда он рядом. А он повсюду, ах, Лиз, он просто вокруг меня. На каждом повороте. За каждым столом. Куда бы я ни посмотрела, я везде его вижу.
- А ты не обращай внимания.
- Я пытаюсь. Но это сложно. Он, как глоток свежего воздуха. И в то же время, он не дает мне дышать. Это странно?
- Очень. - Подруга недоуменно вскидывает брови. - Давай ты просто перестанешь о нем думать, договорились? Он явно тебе не подходит, пусть ему и идут черные футболки. Хотя, я уверена, кроме них - у него ничего и нет.
- Причем тут его одежда?
- Притом, что у тебя гардеробная такого же размера, как и весь его дом. Вы разные, и тебе хорошо бы понять это. Тогда и дышать станет проще.
Я киваю. Лиз права. Надо просто переключиться на что-то другое. Но затем я вдруг думаю: а что, если смысл жизни как раз в том, чтобы едва дышать? Чтобы теряться или ощущать себя беззащитным? Я ведь просто хочу что-то чувствовать, что-то настоящее. И не злость, не ненависть. Я устала бояться брата, обижаться на родителей. Я хочу иного.
- Ты опять о нем думаешь.
- Что? Нет.
- Ты лжешь, черт, Дор, прекрати. Этот парень - ненормальный. Ты видела его глаза, когда он дрался с Мэлотом? Это глаза убийцы.
- Он защищался.
- И зачем, интересно, когда у него есть такой адвокат, - ворчит подруга.
- Я не защищаю его. Эрих, наверняка, такой же, как остальные. Поверь, я знаю, что в нем нет ничего хорошего. Я знаю.
- Тогда выкинь его из головы.
- Из головы? Запросто. - Но из сердца - куда сложнее. Перевожу взгляд на подругу, а она закатывает глаза. Видимо, ей не по себе оттого, что я привязалась к отрепью. Узнай об этом родители, и меня бы выставили из дома. Узнай об этом Мэлот, и меня бы просто в ту же секунду не стало. - Не волнуйся, Лиз. Я взрослая девочка.
- Ты глупая девочка, Дор.
- Чего ты заводишься? Ничего ведь не случилось.
- Ты, правда, так думаешь?
Она смотрит на меня так, как умеет - серьезно, пронизывающе, и я поджимаю губы, ощутив себя насквозь прозрачной. Кто для меня Эрих, и почему он делает мне больно? Я, наверняка, смогу ответить на второй вопрос, найдя ответ к первому. Боль причиняют нам те, кто дороги. Выходит, подруга права, и кое-что все-таки успело случиться.
- Пообещай, что больше не заговоришь с ним, - тихо просит Лиз и останавливается у ворот моего дома. Она сжимает пальцами мои плечи и растерянно дергает уголками губ. Покусывает их. - Ты остановись, пока не поздно, подруга. Впереди опасная дорога.
- Мне не нужны неприятности.
- Надеюсь. У тебя их и так хватает.
Мы прощаемся, и я бегу домой, громко стуча каблуками по кирпичной дорожке. Не думаю, что Лиз во всем права. Ну, кто такой Эрих? Грубиян и дикарь. Бесчувственный, да еще и опасный. Неужели такой вообще может нравиться? Каким тоном он говорил, а как смотрел на меня. Эрих Ривера - чужак. Он - лишний на нашей стороне, как и все те, кто с ним сюда прибыл. Однако…
Я захлопываю за собой дверь, опираюсь об нее спиной и крепко зажмуриваюсь. Как бы сильно меня не обижало его поведение, я все равно коплю в себе мимолетные взгляды, слова и поступки. Как он пошатнулся ко мне, как вытянул руки. Неужели уже и чудовища могут чувствовать? Неужели они способны волноваться, или же это мое воображение? Ох, лучше бы воображение. Я перебираю пальцами спутавшиеся волосы и задумчиво смотрю вверх, на куполообразный потолок. Сквозь стеклянные окна просачивается блеклый свет, и мой дом кажется молчаливым храмом. Возможно, мы дали обед молчания и потому не произносим ни звука. Тихо я поднимаюсь по лестнице, пробегая пальцами по деревянным поручням, и думаю: когда же эти стены рухнут от человеческого и пронзительного вопля? В такой тишине жить страшнее, чем в крике, и кто-нибудь - да сорвется. Вопрос времени.
- Мисс Адора!
Я замираю на полпути к комнате и оборачиваюсь. Ко мне плетется Мария, вытирая о грязный фартук руки. У нее полноватое лицо, на котором сейчас играет искренняя печаль и волнение.
- Мисс!
- Что-то не так?
- О, ни за что бы я не подошла к вам, никогда - Христа слово - но нет у меня ни сил больше, ни надежды. Я сыта по горло молитвами, мисс. Я не могу так больше.
- Что произошло? - я заботливо кладу ладонь на плечо женщины и замечаю, как тут же губы ее подрагивают. Мне становится не по себе. - Ты хочешь уйти пораньше? Мэлот или мама сказали тебе что-то обидное?
- Да Бог с ними, мисс. В другом дело.
- В чем же?
Служанка тащит меня куда-то вглубь коридора и порывисто опускает руки. Они то и дело трясутся, будто Мария чего-то жутко боится.
- Говори же, не пугай меня.
- Это касается моего родного брата, мисс. Он живет за стеной.
- С ним что-то произошло?
- Да, давно уже. Он болеет, мисс. Очень сильно, но… - женщина стыдливо опускает взгляд вниз и ругается на испанском, до крови сжав пальцы. - Это нелепо. Я не должна об это рассказывать.
- Брось. В чем дело? Тебе нужны деньги?
- Лекарства. Понимаете, просто…, просто мне не к кому больше обратиться.
- Конечно. Мария, ты правильно сделала, что рассказала мне.
- Так вы поможете?
- Я попытаюсь. Добыть лекарства не проблема, куда сложнее передать их в Нижний Эдем. Если меня поймают, то накажут. Нужен план.
- Вы согласны? - восклицает женщина, скорее утвердительно. - О, мисс Адора, если это правда, я не знаю, как вас отблагодарить. Я…, тогда… - она вдруг хватается ладонями за мои плечи и начинает сжимать их изо всех сил, будто пытаясь передать все тепло, что у нее накопилось в пальцах. В ее глазах проносится печаль, усталость. Она опускает голову и глядит себе под ноги, не отнимая от меня рук.
- Ваш брат поправится. - Решительно шепчу я. Мария вновь глядит на меня, и мне в этот момент кажется, что я действительно сверну горы, но спасу этого человека. - Помочь должен каждый, кто в состоянии протянуть руку. Не так давно меня выручила ты. Теперь мой черед. Я что-нибудь придумаю.
- Вы совсем другая, мисс, - едва слышно говорит она. - Чужая в собственном доме.
Мне обидно, но я лишь смышлено хмыкаю.
- У людей есть проблемы и посерьезней, верно? Я помогу вашему брату, Мария.
- А я помогу вам.
Неожиданно прислуга достает из кармана фартука ключ. Ее руки трясутся и потому, когда она кладет ключ в мою ладонь, она прижимает его пальцами. В ее ярко-карих глазах проносится нечто загадочное. Женщина делает шаг ко мне и шепчет:
- У каждой комнаты в этом доме своя история, мисс. Одна из них касается вас. И вы должны узнать о ней.
Я не успеваю отреагировать, а Мария уже испаряется, оставив после себя лишь запах мыла и порошка. Оборачиваюсь. Недоуменно гляжу в сторону удаляющейся тени, а затем опускаю взгляд на ключ: медный, старый. Он потертый, витиеватый, будто сделанный для очень старой двери. Я озадачено прикусываю губы: что за чертовщина творится? Вокруг у всех столько тайн, и только я - слепая - стою на дороге и ничего не понимаю. Что за ключ отдала мне Мария? Откуда Обервилль знает об операции? Просто сумасшествие какое-то.
Я прячу ключ в карман юбки и неуверенно одергиваю блузку. Чего еще мне ждать? Может, завтра окажется, что моя мама - вовсе не моя мама, а тайная комната - убежище Мэлота, где он прячется, когда зол и расстроен? Было бы весело.
Я запираюсь в своей комнате и пишу на стене светящимися чернилами:
- Тот, кто знает тайны прошлого - контролирует будущее.
Жаль, что я абсолютно ничего не понимаю.
* * *
Через несколько дней я, наконец, знаю, что делать. Мой план не понравился Лиз, но я ее особо не спрашивала. Просто поставила перед фактом. Собрав нужные лекарства, мы с ней отправились в университет, и засели у столовой. Обычно, ребята из Нижнего Эдема ходят группами, и потому поговорить с Эрихом незамеченной очень сложно. Но я решила рискнуть и попросила Лиз привлечь их внимание хотя бы на пару секунд.
- Ты же пообещала! - кричала она, сводя аккуратные брови. - Ты сказала, что сынок палача исчезнет из твоих мыслей!
Как же трудно было ей объяснить, что дело вовсе не во мне. Хотя и во мне тоже.
Не успела стрелка часов перейти за двенадцать, как из-за поворота выходят чужаки. В черной одежде они жутко выделяются на фоне мельтешащих в белых блузах студентов. Я сглатываю и в последний раз смотрю на подругу.
- Это безумие, - ворчит она. - Контактировать с ними - безрассудно!
- Я пытаюсь помочь Марии.
- Нет, ты пытаешься пересечься с этим отрепьем.
- Не говори о нем так, Лиз, - серьезно прошу я, стиснув зубы. - Возможно, он совсем не похож на нас, но он - человек. И он заслуживает хорошего отношения.
- Все, иди уже! - вспыляет подруга, взмахнув руками. - Иначе я тебя придушу.
Я усмехаюсь и прячусь за угол.
Ребята из Нижнего Эдема всегда держатся вместе. Но еще более прочна связь между Эрихом и двумя его друзьями - Рушь и Марко Дамекес. Ходят слухи, что близнецы живут вместе с семьей Ривера, так как их отца казнили, а мать умерла от тифа. Выходит, они как родные друг другу, но меня то и дело бросает в жар, когда худые руки Рушь оказываются на плечах Эриха. Она всегда обнимает его крепко, как-то по-хозяйски, будто между ними не воздух, а нити; будто они связаны. Я завидую. В груди у меня постоянно колит, словно эта девица вонзает в меня тонкие, острые стрелы.
Сейчас Эрих и близнецы Дамекес обсуждают что-то, перекидываясь улыбками. Мне не по себе от того, что парень способен улыбаться. После нашего последнее разговора, я не представляю его добрым и чутким.
Рушь Дамекес - низкая девушка с ангельским лицом. У нее пышные, черные волосы, которые достают до поясницы. Она худенькая, но не хрупкая. Я уверена, что в драке она опасна так же, как и ее высокий брат - Марко. У него широкие плечи, узкий подбородок, и выразительные глаза, которые на таком грубом лице кажутся чужими. Вместе близнецы образуют нечто целостное, единое, а Эрих - мост, соединяющий два берега.
Я глубоко вдыхаю, когда они проходят мимо. Тут же рядом возникает Лиз. Она лихо спотыкается о ноги Рушь и едва не падает, взмахнув руками. Брюнетка кричит ей что-то, а я решительно хватаю Эриха за руку и тяну за собой, вглубь коридора. Парень недовольно оборачивается, но замирает, когда встречается со мной взглядом.
- Дор? - спрашивает он, вскинув брови. Он глядит на меня так растерянно, что я едва могу дышать. Все гляжу на него. - Что ты делаешь?
- Мне нужна помощь.
- Что?
- Не спрашивай ни о чем, слышишь? Просто сделай то, о чем я попрошу. Когда-то я спасла тебя. Теперь ты помоги мне.
- Какая еще помощь?
- Передай это Ральфу Дигби. Он живет за стеной. - Протягиваю перед собой пакет с лекарствами и нервно оглядываюсь. Мне все кажется, что нас подловят с поличным. - Это очень важно, Эрих.
- Но что это?
- Таблетки.
- Зачем?
- Одному знакомому.
- Откуда у такой, как ты знакомые за стеной? - он бросает это так презрительно, что я буквально возгораюсь от злости. - Во что ты ввязалась?
- Какая разница? Просто сделай это, Эрих.
- С чего вдруг мне помогать тебе?