Из их апартаментов прямо в море спускалась широкая мраморная лестница. Шум прибоя день и ночь напоминал о царстве морской стихии, по сравнению с которой остров был всего лишь песчинкой. Франческо ночами лежал без сна, слушая зов моря и с болью ощущая, что его душа уже почти не откликается на него. Душа… Она потихоньку умирала с тех пор, как ушла Мария…
Он выбрался из роскошной широкой кровати и спустился к морю. Звезды были очень близко, но казались чужими и колючими. Море вздыхало могучими влажными легкими, обдавая его брызгами невозвратных воспоминаний. Сью появилась неслышно. Она села рядом с Франческо на прохладную гладкую ступеньку и обняла его за плечи.
- Я люблю тебя, Франко, - сказала она. - И у меня очень много денег. Если хочешь, можешь проиграть их все до цента. Я буду только рада.
- Ты добрая, Сью.
- Нет, я жадная и злая. Просто я хочу во что бы то ни стало удержать тебя.
- Мне некуда идти, Сью. Я беден и никому не нужен.
- Не говори так. Ты нужен мне. МНЕ. Ты… Нет, я не стану говорить те слова, которые говорят мужчинам влюбленные дурочки. Я вообще ненавижу всякие слова. Но я… - Она вскочила и взбежала на несколько ступенек и, сплетя над головой руки, стала медленно вращать высокими крутыми бедрами. - Смотри на меня, Франко, - говорила она, убыстряя темп своих движений. - Все мужчины, которые меня знали, сходили с ума по этому животу, грудям, ягодицам и всему остальному. Я знаю, что такое похоть, и умею ее удовлетворять. Я сумею сделать твоему телу так хорошо, как не делал никто. Но это все ерунда. Я могу сейчас бросить свое тело на острые скалы, и оно превратится в кусок тухлого мяса. И ты будешь рыдать над ним, кэп, а я буду смотреть на тебя сверху. Да, сверху, потому что теперь у меня есть душа. И это ты сделал так, что она у меня появилась. Но ты же и заставил эту душу страдать…
Она покачнулась и, изогнувшись всем телом, с трудом удержала равновесие.
Франко очутился рядом и крепко схватил ее за талию.
- Испугался, кэп? - Ее лицо казалось незнакомым и бесстрастным в холодном лунном свете. - Боишься потерять этот аппетитный кусок мяса? - Она уперлась ему в грудь обеими руками, точно пытаясь вырваться, и застыла в этой позе, глядя на щедрую звездную россыпь Млечного Пути над головой. - А я его ненавижу, - со злостью прошептала она. - И если бы я знала наверняка, что в следующей своей жизни встречусь с тобой, я бы сейчас… - Она прижалась к его груди и всхлипнула. - Нет, кэп, это ложь - я бы не смогла сделать это даже ради тебя. Я очень боюсь смерти.
Они занимались любовью прямо на этой лестнице, взлетевшей над обломками разрушенных тысячелетними стараниями стихий скал. Получая наслаждение от ласк Франческо, Сью все больше и больше ненавидела свое тело.
Принц устроил прием в честь гостей. Особы из знатных семейств привезли с собой роскошных женщин с томно похотливыми взорами, мерцающими из-под нейлоновых ресниц. Это были манекенщицы, фотомодели и королевы красоты, в чьих жилах текла самая обыкновенная кровь, но плоть их была воистину королевской.
Сью выделялась среди них своим природным, в последние дни расцветшим в ней с необъяснимой силой, очарованием. Она казалась диковинным цветком среди взращенной искусным садовником причудливо изысканной клумбы капризных орхидей и изнеженных роз. В отличие от других, она была без грима и украшений - лишь подчеркнула темно-коралловыми румянами крутизну своих высоких скул и повесила на шею нитку гранатовых бус. Женщины смотрели на нее с осуждением, втайне, однако, завидуя ее естественности и безупречному вкусу. Принц млел от счастья - он посадил Сью слева от себя и теперь, касаясь как бы ненароком ее обнаженного плеча, испытывал легкое головокружение искусного развратника, достигшего чуть ли не совершенства в ведении сексуальной игры. Он замечал не без удовольствия, что муж(?) этой фантастической женщины с каждой минутой пьянеет все сильнее, и едва заметным движением бархатисто-коричневых глаз приказывал лакею подливать в бокал Франческо вина покрепче.
- Сегодня ночью мы с вами совершим прогулку в грот Венеры, - шепнул принц на ухо Сью. - Это ночь наша, не так ли?
Сью невесело усмехнулась. Она пила вино, оживленно болтала с мужчинами, смеялась их остротам, но на душе было хмуро и тоскливо. Ее кэп думал о другой женщине. Она не винила его за это. Та женщина его бросила и потому была ему особенно Дорога. Она, Сью, не сможет бросить своего Франко. Без него она снова превратится в существо без души… Черт побери, нет, душа у нее останется и будет терзать ее день и ночь без отдыха. Внезапно она повернула голову к принцу и сказала ему, но так, чтобы ее слова непременно услышал Франческо:
- Ваше величество, я хочу в этот грот сейчас.
Она не заметила изумленно-радостного блеска в глазах принца, зато обратила внимание, что Франческо не прореагировал никак. Даже не поднял головы.
Принц отдал какие-то распоряжения стоявшему за спинкой его кресла лакею. В зале стал меркнуть свет, откуда-то сверху полилась тихая мелодичная музыка. Гостей пригласили в беседку из вьющихся роз на высокой скале над морем, куда их доставляли в носилках дюжие мулаты. Сью увидела, как два мулата осторожно положили в носилки безмятежно спящего Франческо и тоже куда-то понесли.
- Успокойтесь, с ним все будет в порядке, - сказал принц, проследив за взглядом встревоженной Сью. - Он мой самый дорогой друг, а я умею ценить дружбу.
…Сью вернулась в их апартаменты уже на рассвете. Франческо спал, повернувшись к стене. Она вылезла из своего узкого невесомого платья и легла с краю. Плоть, ублаженная и умиротворенная искусными ласками принца, жаждала покоя. Но Сью так и не смогла сомкнуть глаз.
Наконец Франческо зашевелился и лег на спину.
- Франко, я только что изменила тебе, - сказала Сью высоким срывающимся голосом. - Я остаюсь с этим индюком. Ты свободен и можешь хоть сейчас улететь домой.
- У меня нет дома, - тихо сказал Франческо. - Я останусь с тобой.
- Но как ты можешь остаться со мной после того, как я… - Сью стремительно села в кровати и в отчаянии посмотрела на возлюбленного. - Черт побери, неужели ты начисто лишен гордости?
- Иди сюда, - позвал Франческо и протянул к ней руки. - Я очень тебя хочу.
- Нет, Франко, это невозможно после того, что я сделала. Неужели ты не понимаешь? - Сью почувствовала, что внутри у нее что-то оборвалось.
- Глупости. Ты создана для того, чтобы удовлетворять похоть мужчины. Я хочу тебя, Сью.
Она громко застонала и рухнула головой в подушку.
Когда он овладел ее телом, ей чудилось, будто она видит себя сверху и издалека.
- Ненавижу, ненавижу, - шептала она, изнемогая от наслаждения.
Так продолжалось несколько дней. Однажды принц поднялся к ним в апартаменты со стороны моря. Сью, раскинувшись, лежала на кровати, свесив одну ногу на пол. Франческо сидел рядом, обхватив руками колени, и смотрел в одну точку.
- Ты красив, друг, - сказал принц, окинув его оценивающим взглядом. - Я не поклонник мужской красоты, но, как истинный эстет, люблю работать с красотой, доводя ее до совершенства. Тебе наверняка не хватает утонченности в любовных делах. Это несправедливо, друг, по отношению к женщинам, которые у тебя есть и будут. Смотри, как это делается, и учись.
Принц скинул легкую набедренную повязку и, опустившись на одно колено перед кроватью, положил свою ладонь Сью на живот и стал водить тонкой костяной палочкой с пушистой кисточкой на конце по наружной части ее полураскрытого лона.
Она вздрогнула и попыталась встать. Принц с силой надавил ей на живот и, прижав большим пальцем клитор, ввел свою палочку с кисточкой глубже.
- Франко, я… - прошептала Сью с коротким стоном, запрокинула голову, закрыв глаза.
- Удивительная женщина, - говорил принц, продолжая свои упражнения с палочкой. - Вся во власти своей роскошной плоти. Тебе повезло, друг. И мне тоже. Смотри же внимательней.
Он засунул свою палочку глубоко во влагалище Сью, одновременно надавливая ладонью ей на живот. Она согнула ноги в коленях, потом подняла их и положила принцу на плечи. Он быстро натянул на свой довольно вялый пенис презерватив с шишкой из резиновых шипов на конце и, привстав, ловко засунул его во влагалище Сью. Она обхватила руками колени и прижала их к своему животу.
- Целуй ее в губы, - велел принц Франко, не переставая вертеть своим узким мускулистым тазом. - Ну, скорей же.
Франческо повиновался - он был в прострации и почти ничего не соображал.
Сью широко раскрыла губы и вцепилась зубами ему в язык.
- Твоя очередь, друг, - сказал принц, обессиленно сев на пол. - Ее может удовлетворить разве что Казанова.
Потом они обедали втроем на террасе, прилепившейся к скале над морем наподобие большого ласточкиного гнезда. Пол здесь был прозрачный, и поэтому казалось, что до них долетают кипящие брызги ярко-бирюзового прибоя. Сью сидела, положив голые ноги на колени принцу и обнимая за шею Франческо. Она была совсем пьяная.
- Ты меня не любишь, - говорила она заплетающимся языком, обращаясь не то к принцу, не то к Франческо. - Женщину нельзя любить. Нет, можно, конечно, но зачем? Если ты будешь любить ее, ей надоест, и она уйдет от тебя к другому. Люби меня, кэп, и я уйду от тебя к принцу. Но ты не любишь меня, а вот принц…
Она громко икнула и всхлипнула.
Принц резко встал, и Сью чуть не грохнулась на пол.
- Ненавижу бредни о любви и прочей ерунде, - сказал он, брезгливо швыряя в море салфетку. - Они напоминают мне эту кошмарную безвкусицу, именуемую искусством девятнадцатого столетия. Эти проклятые романтики сумели извратить до безобразия прекрасную идею Ренессанса о свободе человеческой плоти. Мадам, когда вы проспитесь, к вашим услугам мой личный самолет. - Он обернулся на пороге и сказал, обращаясь к Франко: - Рад был встрече с тобой, друг.
- Свяжитесь с аэропортом в Берлингтоне, - велела Сью пилоту. - Пускай сообщат по коду эй-си сто восемь пятьсот тридцать два, чтобы прислали вертолет.
- Да, мэм, - послушно кивнул пилот. - Отдыхайте спокойно - вам принесут радиограмму в салон.
Они приземлились на гористом плато, предназначенном для посадки небольших частных самолетов. Вертолет ждал в пятидесяти метрах. В воздухе было холодно, и Сью с Франческо завернулись в большие одеяла из пушистого меха. На рассвете вертолет сел на лужайку перед большим желтым домом со стеклянным куполом в центре и целым лабиринтом причудливой формы пристроек.
- Дед наверняка меня не узнает, - говорила Сью чуть возбужденно. - Мы не виделись с ним почти десять лет. Думаю, он давно смирился с моей смертью. Но Сью Тэлбот пока еще жива. И вовсе не собирается складывать лапки.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Франческо, в изумлении глядя на свою спутницу.
- Только то, что мне принадлежит половина всего, что старик сгреб под себя больше чем за полвека хитроумной лжи, лести, угодничества перед политиками и прочих надувательств. Он ворочает миллионами. Но он сколотил их вовсе не для того, чтобы наслаждаться жизнью - он просто не знает, как это делается. Мой дед привык этой жизнью управлять.
- Так ты - Сьюзен Тэлбот? Как же я раньше об этом не догадался? Ведь ты так…
- В чем Дело, кэп? Разве это что-то меняет? - недоуменно спросила Сью, с беспокойством глядя на возлюбленного.
- Не знаю, я больше ничего не знаю, - бормотал он. - Ты - ее сестра, а я… я грязная похотливая свинья.
- Я живу у вас вторую неделю и ничем не могу отплатить за ваше… бескорыстное гостеприимство, - говорил Анджей. Они шли с Анастасией Ивановной узкой тропкой вдоль лесной посадки по краю еще не до конца скошенного пшеничного поля. Солнце садилось в сизую дымку густого июльского зноя. Где-то далеко отмеряла чей-то век кукушка. Анджею казалось, он уже переживал нечто подобное или же читал у кого-то из русских классиков - Тургенева либо Толстого, а может, у Бунина. Наверное, потому происходящее виделось ему значительным. Но так считал разум. Душа оставалась безучастной.
- Зачем вы так? - упорно глядя себе под ноги, сказала Анастасия Ивановна. - Я… мне ничего от вас не надо.
- Знаю, моя милая. Потому и чувствую себя так неловко и… неопределенно. Вы тратите на меня столько душевных сил.
Фраза получилась напыщенной и не совсем искренней. Анджей поморщился.
- Нет, что вы, - Анастасия Ивановна вдруг повернула к нему свое полное белое лицо с близко посаженными серыми глазами. - Наоборот, я получаю от вас столько… энергии. Вы даже представить себе не можете, как важно для меня прийти домой и увидеть вас с томиком Чехова или Бунина возле окна, услышать ваш голос, посидеть с вами в сумерках на веранде, - говорила она, беспокойно теребя цепочку на шее. - Я… я только недавно поняла, как ошибалась раньше. У меня были мужчины… - Она опустила глаза, замедлила шаг и остановилась. - И я всегда ждала от них чего-то такого, чего они не могли мне дать. Понимаете, то, что происходит в постели, ну, словом, этого мне мало. Не в плане физиологии, нет. Все мужчины, как бы это сказать… ну да, были прозаичны. В вас есть что-то такое, что я мечтала встретить в юности в человеке, которого полюблю. Я когда-то была большой идеалисткой.
- Вы и остались ею.
Анджей взял сильную широкую руку Анастасии Ивановны в свои, и, склонив голову, поцеловал кончики пальцев.
- Нет, это не так, - тихим, но решительным голосом возразила она. - Это не идеализм. Это… стремление выжить. Во что бы то ни стало выжить. Я цепляюсь за вас, как за соломинку. Вы появились в тот самый момент, когда мне казалось, будто я все глубже и глубже куда-то проваливаюсь. Но самое главное не то, что я проваливалась, а то, что мне было абсолютно все равно, и я бы палец о палец не ударила, чтобы изменить свою жизнь. Об этом не догадывался никто, даже мама. Ну а в больнице меня считают чуть ли не мужиком в юбке.
Анастасия Ивановна грустно усмехнулась.
- Спасибо, что вы так искренни со мной. Но вы меня совсем не знаете, и я вполне могу оказаться не таким, каким вы меня воображаете.
- Я про вас ничего не придумывала. Я смотрела и продолжаю смотреть на вас слишком трезвым взглядом. Я была почти уверена, что вы захотите от меня того же, чего хотят все остальные мужчины. Я бы скорее всего не смогла бы вам отказать, но тогда все было бы… иначе. А такое со мной впервые в жизни. Разумеется, я не поверила в ваш рассказ о пропавших документах и всем остальном, хотя в больнице поверили. Вот вам и большая идеалистка.
- И вы… вы не стали заявлять в органы? - спросил опешивший и слегка испуганный Анджей. - Почему?
- А почему я должна была заявлять? - Анастасия Ивановна удивленно и с укоризной посмотрела на него. - С детства презираю стукачей и прочую мразь.
- А если бы я оказался шпионом? Между прочим, я вполне мог им оказаться.
- Нет. Не клевещите на себя. Я бы никогда не смогла… полюбить шпиона.
- А вы…
- Да, я вас люблю. Но я не собираюсь связывать вам крылья. И не хочу, чтобы ради меня вы нарушали ваш привычный образ жизни. Это не пустые слова. Я поняла, что люблю вас именно за то, что вы свободны душой. - Она усмехнулась. - Правда, я не верю ни в Бога, ни в душу, ни в прочую мистику, но вы, думаю, меня поняли.
Она наклонилась и скинула босоножки. Анджей отметил невольно, что у Анастасии Ивановны слишком широкая ступня и искривленные неудобной обувью пальцы.
- Как странно, - пробормотал он и снова подумал о том, что события, действующим лицом которых он вольно либо невольно стал, не оригинальны, но нравятся ему как раз этим проверенным временем и не одним десятком судеб постоянством. Он даже почувствовал гармонию с окружающим миром. Правда, все эти импульсы исходили опять же от разума. Но ведь, помнится, еще Сократ говорил о его главенствующей роли в жизни человека.
- Вы совершенно правы: это на самом деле странно. Впору поверить в Бога и в судьбу.
Она присела прямо в заросли полыни возле тропинки, аккуратно подоткнув под себя широкий подол ситцевого сарафана.
Он примостился рядом. Запах полыни вернул в прошлое, в те времена, когда он жил в доме у реки. Главной в этом прошлом была Маша. Он давно не видел ее так отчетливо, не ощущал так близко.
- Женщина, которую я любил, сошла с ума и погибла. И в этом виноват я. - Анджей задумчиво смотрел на кустик травы у своих обутых в клеенчатые шлепанцы ног. - Я очень ее любил, но - бросил. Не знаю, почему я это сделал. Но тогда я не мог поступить иначе.
- Рассказывайте дальше - мне нравится вас слушать, а вам необходимо облегчить душу.
- Дальше было совсем неинтересно. Вернее, мне казалось, что интересно, но я очень скоро понял, что… Да, что я полный духовный банкрот, и мне следует жить в одиночестве в какой-нибудь дыре, чтобы я никого больше не смог обмануть, пообещав то, чего дать не в силах.
- Я не боюсь быть обманутой, - сказала Анастасия Ивановна, глядя куда-то вбок. - Это, как вы знаете, не самое страшное в жизни.
- Вы правы. - Анджей встал и протянул Анастасии Ивановне руку. - Я останусь у вас, если можно. Похоже, мне некуда идти. В прошлое не вернешься. Но это и хорошо, что туда нельзя вернуться, правда? - он спрашивал как бы самого себя. - Там тесно как в старых брюках. Но почему я понял это только сейчас?..
- Дед, хватит притворяться, - говорила Сью, стоя у постели больного, но глядя не на него, а в окно, за которым белела снежная шапка далекой горы. - Мне тоже хочется лечь с тобой рядом и забыть про то дерьмо, которого пришлось наглотаться. Я тебе все простила. Может, ты был прав, когда хотел, чтоб я родила этого ублюдка. Но я закусила удила и помчалась своей дорогой. Дед, ты должен мне помочь. Мне больше не к кому обратиться. У шлюх не бывает друзей и подруг. Ты, наверное, догадался, что твоя внучка стала шлюхой?
Веки старика слабо дрогнули.
- Не бойся - я никому ничего не скажу. Ты только подпишешь чек, а потом снова будешь изображать из себя живую мумию. А я - счастливую любовницу. Пока не кончатся твои деньги. И мои силы, - добавила она шепотом. - Дед, мне нужно сто тысяч долларов.
Тэлбот едва заметно шевельнул пальцами правой руки и приоткрыл глаза.
- Моя девочка, - прошептал он, с усилием ворочая языком.
- Да, твоя девочка. Я знала, что с тобой все в порядке. Где чековая книжка?
- Сейф… Наклонись - нас могут подслушать. - Сью послушно наклонилась, накрыв своими пышными волосами лицо старика. - Они подписаны. Я ждал тебя. - Он перешел на едва слышный шепот, но Сью не пришлось его переспрашивать - у нее был отличный слух.
- Пока, дед, мы еще увидимся, - громко сказала она и направилась к двери. - Я не буду тебя благодарить - ты сделал это ради себя, верно? Обещаю тебе, что мы еще увидимся.
…Она нашла Франческо возле бассейна в виде морской лагуны. Он сидел на корточках и бросал мелкую гальку в стену с пейзажем морских далей. Камешки со стуком отскакивали от нее и падали в воду, распугивая пучеглазых рыбок.