- Меня возбуждают их взгляды, - признался А-1.
Он был прав - меня они тоже возбуждали. Как шампанское и секс.
Мама помолодела лет на двадцать. Советовалась со мной, стоит ли ей выходить замуж.
- Боюсь его потерять, - призналась она и покраснела. - Такое встречается раз в столетие.
(Насколько я помню, ей уже встречалось, и не раз.)
- Ты говоришь о постели? - уточнила я.
- Я не умею разделять любовь на составные части.
- Научишься. - Я горько усмехнулась. - Это необходимо в нашей жизни.
- Ты бурно повзрослела. И сделала головокружительные успехи в искусстве. Я в твои годы о подобном и мечтать не смела.
- "Блажен, кто смолоду был молод", - процитировала я классика и рассмеялась. - Мама, я завела любовника. Не озирайся по сторонам - муж обо всем знает.
- Обо всем?
- Ну, почти обо всем. Какая разница?
- И он… он тоже тебе не верен?
- Меня это не волнует, - сказала я и поняла, что на самом деле все-таки волнует. Вспомнила розы и завистливые взгляды окружающих. Если бы все это было не игрой… И если бы не появился А-2…
- Все-таки не стоит, чтобы все развертывалось у него на глазах, - посоветовала мама. - Соблюдай правила игры. К тому же таинственность женщину только красит.
- Ты спала с Бархатовым? - спросила я, в упор глядя на маму.
- Нет… То есть да. Однажды. Но это было наспех и…
- И?..
- Нас застукала эта ведьма Старкова.
- Та, что купила ему кооперативную квартиру?
- Да. Она держит его на коротком поводке.
- И всему виной деньги, - догадалась я.
- Она миллионерша. И ни единого наследника. К тому же она приложила ручку к тому, чтобы у него сложилась карьера. Влиятельная особа. Вхожа наверх. - Мамин взгляд рассеянно блуждал по комнате. - Знаешь, я, кажется, не буду спешить с замужеством, - вдруг изрекла она. - Ты не будешь возражать, если Л.К. поживет у нас?
В первый раз спрашивает моего разрешения. А если бы я сказала "буду"?..
Вечер или ночь. Впрочем, какая разница?..
А-2 уехал с мадам Старковой в Судак. У нее там нечто вроде виллы. Распили с Фантиком бутылку коньяка в его кабинете. Он делал заходы, но я поняла, что его машинка никуда не годится, о чем и сказала прямым текстом.
- Что делать? Просто я хотел отвлечь тебя от мрачных дум. (Трепло собачье.) Женщину они старят, ну а старой актрисе платят меньше. Это у Старковой голос. - Фантик выругался матом. Похоже, он ее не любит. - Станешь богатой, как Лиз Тэйлор, купишь Бархата у Старухи. Но к тому времени его машинка тоже испортится. - Фантик вставил мне в рот зажженную сигарету. - Даже мне приходится мириться с причудами этой Пиковой дамы. Представляешь, распорядилась отодвинуть репетиции на целую неделю, и я смиренно согласился. Знаешь - почему? Да потому, что у нее все Министерство культуры под каблуком. Тявкнет раз - и накрылась Прага, тявкнет другой - и Фантик вообще невыездной. А тут еще Франкфурт наклевывается. Сыграешь еще Ромео?
- С кем?
- Хотя бы с собственным мужем. А что, идея, а?
- Глупая. - Я едва удержалась, чтобы не загасить сигарету о щеку Фантика. Черт, он меня точно рентгеном просвечивает.
Но я поняла, что с ним можно поладить себе на пользу. Разумеется, он поймет, что я играю, и оценит это выше, чем искренность.
- Но в каждой глупости есть зерно гениальности, - добавила я.
- Завтра приходите в двенадцать.
Ночь. Дела театральные. Но ведь я же прежде всего актриса, правда?
С Алешей на репетиции случилась истерика - увидел себя в зеркале в ночной сорочке и кудрявом парике из сцены на балконе. "Нечто среднего рода, - буркнул Фантик, который стоял рядом со мной. - Оно и в Африке оно". Это была его месть Алеше. Фантик не забывает ничего, а лишь до поры до времени прячет жало.
Потом он сказал, что я уже не гожусь на Ромео - из куколки, сказал он, сформировалась бабочка. И добавил самоуничижительно:
- Но в этом есть и моя вина: куколку нельзя держать под лучами солнца.
Фантик обожает выражаться афоризмами. И еще ругаться матом. Тут же очень красиво загнул (увы, не запомнила всю фразу) про одну "пожилую даму, страдающую комплексом бабушки Аполлона и сексуальным аппетитом Медузы Горгоны, загримированной под Венеру". Далее следовало что-то нецензурное. Потом вдруг вскочил на помост и начал:
Щекой склонилась на руку она.
О, быть бы мне перчаткой, чтоб касаться
Ее щеки!
Я не растерялась и тут же ответила своей репликой, то есть - Джульетты, хоть и была в костюме Ромео. Он восхитительный партнер, и я даже забыла на какое-то время, что он кривоног, как горилла, и у него воняет изо рта. Алеша смотрел на нас в зеркало, потом повернулся. Мне стало смешно - у него потек грим, и вообще в его облике было что-то жалкое. Жалость унижает. Поэтому я его обсмеяла. Ему полегчало.
- Меняю амплуа, - заявил он. - Держу пари, из меня получится великолепная Катарина из "Укрощения строптивой". Ведь эта баба была гермафродитом и боялась больше всего на свете, что кто-то разоблачит ее тайну. Но Петруччио был в восторге от своего открытия.
О, сэр Уильям! Неужели это так? В таком случае, вы опередили и наш век тоже.
Вечер. Дождь за окном. Романтика и декаданс.
Был ужин при свечах в честь водворения в нашем доме Л.К. Великолепный - блистательный - актер старой мхатовской школы. Делает все даже красивей и изысканней, чем Алеша. Мама верит? Или тоже играет? Пока не пойму. Алеша хотел увековечить их дуэт на пленке. Разумеется, в одежде и как принято в отечественном кино. Л.К. отказался наотрез. Сказал: "Есть мгновения и чувства, не терпящие тиражирования". Мама просияла.
(Л.К. на два года моложе Алеши.)
Я оделась и соответственно играла роль умненькой девочки, слишком красивой для того, чтобы быть синим чулком, но слишком невинной, чтоб им не быть. Придумала на ходу. Насколько мне известно, аналогов в мировой драматургии не существует. Не знаю, что рассказывала про меня Л.К. мама, но роль я провела блестяще. Я "опьянела" от одного бокала шампанского и начала читать сонеты Петрарки:
И день и час люблю - как их забыть! -
Когда простился с низкими страстями,
Но больше - ту, что мне предстала в храме,
В глазах которой лучше хочешь быть.
Ну, и так далее. После второго бокала я сыграла попурри собственного сочинения из "Сильвы". Потом был ноктюрн ми бемоль мажор Шопена, красивые капли слез на глазах мамы, которые (увы, я еще не могу так делать) очень долго не проливались на щеки, роза - ее Л.К., встав на одно колено, преподнес тоненькой скрипачке в строгом крепе с ниточкой жемчуга на шее, Алешино: "Боже, что за дивный вечер". (Прозвучало напыщенно, но это была самая искренняя фраза за весь вечер.)
Кажется, Алеша "положил глаз" на Л.К. Впрочем, это могло быть тоже игрой.
Муж купал меня в пене - это было продолжением дивного вечера, - с лепестками роз. Л.К. "случайно" заглянул. Я "не успела" испугаться и прореагировать в духе невинного создания - я как раз стояла по колено в этой пушистой пене, и Алеша размазывал по моему животу душистые хлопья. Л.К. успел хорошо разглядеть мое тело в трех зеркалах, почему-то еще не покрытых паром. "О, простите", - это было сказано восхищенно-сдавленным голосом, засим последовал великолепно исполненный жест, означающий на языке театра: "Глазам своим не верю, как ты прекрасна". Алеша почему-то воспринял его в свой адрес - он был в прозрачных нейлоновых трусах.
- Этот тип напоминает мне Жерара Филипа в молодости, - сказал он нарочно громко, чтоб Л.К. услышал, за ним всего мгновение назад закрылась дверь. - Моя любовь к театру и искусству вообще началась с этого обворожительного француза.
Мы спали "валетом", переплетя ноги и прижимаясь, вернее, впечатываясь друг в друга половыми органами.
Снился А-2, и я испытала во сне сильнейший оргазм.
Вечер. Муть на душе. А, пошло все на х…
Мадам явилась на репетицию. Бриллианты во всех местах, фарфоровая улыбка, декольте в коричневых веснушках, которые не берет даже французская косметика, ну и так далее, о чем писать и то противно. Саша играл безупречно, но это была всего лишь игра. Фантик сидел по правую руку от Мадам и то и дело шептал ей что-то на ухо. Нам не сделал ни единого замечания. Мадам поцеловала меня в щеку, навязчиво благоухая "Magie Noire" (эти духи напоминают мне запах пота в интимных местах толстых старух), назвала "русской Сарой Бернар" и тут же сказала, что мне необходимо "получить соответствующее образование". Фраза показалась мне довольно двусмысленной, но, по-моему, Мадам слишком глупа, чтобы знать толк в двусмысленностях. Сделала вид, будто мне в высшей степени безразличны ее слова. (Это, кстати, так и было, но следовало умело донести до публики.) Они отбыли в шикарном лимузине цвета перламутрового кофе с молоком. А-2, разумеется, за рулем. Мне - ни слова, ни жеста лишнего. Доброжелателен, уважает за талант, испытывает дружеское расположение коллеги по искусству. Фантик увел меня к себе в кабинет и налил полстакана портвейна.
- Только без слез. Через две недели Мадам отбывает в Лондон.
- После нее… мне будет противно.
- Не было и не будет. Они вместе уже семь лет. За это время твой Бархатов успел перетрахать две трети женской труппы моего театра и, наверное, столько же, если не побольше, актрисуль из Театра киноактера.
- Она догадывается?
- Не пойман - не вор. Бархатов умелый конспиратор. Подпольщик с царь-пушкой. Пока его хватает на все, даже на искусство. Пока. Когда он превратится в импотента, он перестанет быть актером и сопьется. Могу держать пари. Бархатова ждет унылая старость.
Пью венгерский вермут и смотрю на луну. Чего-то жалко. Себя?..
На рассвете. Распущенность в женщине притягивает мужчин. Черт возьми, ну почему?..
С Л.К. весь вечер. У мамы спектакль, Алеша на кинопробах. У Л.К. легкая простуда - иначе пошел бы в театр "болеть" за маму. Я ему не верю. Рада, что не одна… Распили бутылку румынского "токая". Я валялась на тахте с сигаретой. Хотелось кого-нибудь убить. Сказала об этом желании вслух.
- Убей меня, - предложил Л.К. - Сделаешь доброе дело.
- Не переигрывай.
- Ни в коем случае. Я ненавижу себя на самом деле.
- За что?
Мною овладело, можно сказать, любопытство.
- Я ее разлюбил, но никак не могу выйти из образа.
- Влюбился в кого-то?
- И да, и нет. Скорее всего нет. Устал. Хочется спрятаться в нору. Душа гибнет под бременем греха. Увы, буду грешить дальше. Завязну по уши в тине. Буду бить себя кулаком в грудь и рвать на себе рубашку и в то же время желать переспать с тобой. Ты необычная. Чертенок в шкуре молодого барашка. И это от природы, а не от интеллекта.
Он говорил отрывистыми фразами. Это был новый образ. Образ ли?..
Я рассмеялась и, подняв ноги, стала болтать ими в воздухе. Почему-то стало легко, словно отвалили могильную плиту. Флирт с Л.К. показался забавным, хоть этот тип мне и не нравится - у него раскисшая славянская душа. Но почему бы и не попробовать?
- Ты уверен, что мне с тобой понравится? - спросила я.
- Меня хотят многие женщины.
(Ответ самодовольного самца. Но импотенты редко бывают самодовольны. Впрочем, мой опыт еще не слишком велик.)
- Большая половина из них фригидна и хочет тебя лишь из любопытства, тем более что ты смазлив. Да, шарм у тебя есть, - сказала я, все еще не чувствуя даже намека на желание.
- Ты меня хочешь?
- Только из любопытства.
Минут десять мы перебрасывались репликами подобного рода.
Потом мне стало скучно, и я спросила.
- Веришь во всепоглощающую любовь? Любовь-рок, любовь-наваждение?
- Да. Если б не верил, давно бы пустил пулю в лоб.
- Можешь пустить. Потому что никогда ее не встретишь. А сейчас можем попробовать, на что ты годишься.
Он делал это умело, но быстро выдохся. Я вздохнула, невольно вспомнив А-2.
- Не понравилось? Я сегодня не в форме. Хандра заела. Давай еще.
- Скоро придет мама…
- Да, да, но Нина всегда пьет снотворное, и я бы мог…
Я ухватилась за эту идею.
- Мог бы? Неужели? В таком случае ровно в три в гостиной на диване или на полу.
(Я хорошо знаю мамино расписание.)
- А…
- Думаю, он сегодня дома не ночует. Или же будет к тому времени безмятежно спать.
…Мы занимались этим на ковре. Меня возбуждало мамино посапывание - дверь в спальню оставалась приоткрыта. Но самое острое возбуждение я испытала, когда услышала, как в замочную скважину вставили ключ.
- Все о’кей, - шепнула я на ухо партнеру. - Никаких комплексов.
Я закрыла глаза, чувствуя приближение оргазма. Когда я их открыла, прямо надо мной стоял А-2 и смотрел на меня прищуренно и колюче.
- Она тебе изменила, да? - услыхала я из прихожей голос А-1. Потом его довольный смех. - Не расстраивайся, друг. Cosi fan tutte. Но это хотя бы эстетическое зрелище? - А-1 уже был подле А-2. - Нет, мне не нравится партнер. - (Я уловила в его голосе нотки ревности: похоже, он возлагал на Л.К. какие-то надежды.) - Сань, будь другом, смени его. Камера заряжена.
Кажется, Л.К. был шокирован, хоть и попытался это скрыть. Он удалился в спальню и плотно прикрыл дверь.
День, ночь, вечер - все смешалось. Меня хотят, и я могу заказывать музыку.
Он был ошарашен, когда увидел на пороге меня.
- Не бойся - Старуха уехала надолго, а ваша домработница выходная, - сказала я и прошла мимо него в похожий на музей антиквариата холл. - Богато, но не хватает артистизма. У Старухи купеческий вкус.
- Не называй ее так, прошу тебя, - сказал А-2. - Она замечательная женщина. Ты не представляешь, скольким людям она помогает.
- Особенно тем, у кого выносливый пенис.
- Ревнуешь?
- Сейчас уже нет. Рабов не ревнуют, а жалеют. Но я не умею жалеть.
Мы вошли бок о бок в огромную гостиную с натертым настоящим воском паркетом и камином в мраморных амурах. Я взгромоздилась с ногами на мягкий кожаный диван и попросила сигарету.
- Здесь нельзя курить. У… Екатерины Викторовны саднит от дыма горло.
- Понятно. - Я достала из кармана пиджака свои сигареты и щелкнула (очень громко) зажигалкой. - А чего здесь нельзя делать еще? Вернее, что можно делать?
Он сел в кресло напротив, уставившись в какую-то точку левее моего уха.
- Она сделала для меня так много, - изрек он, все так же глядя в эту точку. - Я жил в конуре, меня не брали ни в один театр из-за анкеты, в кино снимали только в массовках. Все из-за той же проклятой анкеты. Она…
- Добрая фея из сказки, - сказала я, пуская струю дыма в высокий потолок с лепниной вдоль карниза и вокруг роскошной - как в дорогом борделе - люстры со множеством хрустальных висюлек. - Взмахнула палочкой - квартира в одном из самых престижных районов столицы, еще раз - главная роль в кино, в третий раз взмахнула - загранпоездка, ради которой простой советский актер готов неделю жрать из-под себя дерьмо и строчить паскудные анонимки на коллег. Но ты нашел более достойный выход. - Я повернула голову и посмотрела в открытую дверь другой комнаты. Там возвышалось ложе: широкое, застланное похожим на шкуру тигра покрывалом из пушистой синтетики и с длинной подушкой-валиком цвета осенней листвы возле обитой белой кожей спинки. - Более того, ты скрашиваешь одинокую старость существу, достойному…
- Прекрати. - А-2 вскочил с кресла и подошел к окну. - Тебе этого не понять. Тебе принесли все на блюдце с голубой каемкой.
- Ты уверен?
Он обернулся и окинул меня растерянным взглядом.
- Интересно, как у вас происходит это, - спросила я по возможности равнодушней. - Может, занимаясь с ней так называемым сексом, ты воображаешь меня или кого-нибудь еще из своих юных партнерш? Или же твоей старушенции достаточно, чтоб ее пощекотали под мышками и почесали ей спину?
Я видела его профиль. Или А-2 играл, или наш разговор на самом деле давался ему нелегко.
- Это случилось не сразу… Она увидела меня в современной пьесе - уже не помню названия. У меня там было две фразы, а потом я волок в кусты какую-то девицу - мне нужна была ее одежда. Она пришла за кулисы и пригласила меня поужинать в "Балалайке"… Я был голодней волка и сожрал рублей на пятьдесят, если не больше. Она показалась мне красивой, хоть и полноватой и чересчур накрашенной. Разумеется, я слышал ее по радио, но я плохо разбираюсь в вокале. На следующий день она пела в "Травиате". Мне понравилось, ее завалили цветами, вокруг вились молодые поклонники. Она была похожа на королеву, и я сказал ей об этом… Через неделю мне дали роль Треплева, потом позвонили с "Мосфильма" и пригласили на пробы. В ту пору была только дружба. Нас часто видели вместе. Разумеется, поползли слушки и сплетни. Она искренне смеялась, но как-то у нее вырвалось вроде бы в шутку, что она ревновала бы меня, если бы я всерьез в кого-то влюбился. Покраснев, она тут же добавила, что все без исключения матери ревнуют своих сыновей к их возлюбленным. Особенно матери-одиночки. - А-2 открыл форточку, прикрыл дверь в холл и взял у меня сигарету. - Потом она предложила мне переехать сюда. Сказала, что вечерами ей бывает одиноко, что у нее нет никого на всем белом свете, кроме троюродного брата, который живет в Ленинграде и с которым она виделась всего два раза. Я с удовольствием принял ее приглашение. Да и как было не принять? Она вручила мне ключи от входной двери и сказала, что я волен уходить и приходить в любое удобное для меня время. В моей комнате когда-то жила домработница, но все равно эта комната показалась мне роскошными апартаментами: вид на улицу Горького, чистая удобная постель, маленький телевизор на тумбочке. Потом Екатерина Викторовна взяла меня на дачу и попросила сесть за руль своей "волги".
Я обратила внимание, как блеснули при этом глаза А-2 - он, видимо, вспомнил ощущение, какое испытал, оказавшись за рулем новенькой "волги".
- Разумеется, ты еще не догадывался, какую с тебя потребуют плату, - предположила я, закуривая новую сигарету.
- Нет, я думал об этом. В особенности после того, как Е.В. рассказала мне историю своей несчастной любви с тенором М. и о том, что она сделала от него поздний аборт. Она по сей день жалеет, что пошла на это - мальчику сейчас было бы столько же, сколько мне.
- Скажите, какое роковое совпадение, - изрекла я, красиво потягиваясь и соблазнительно выставляя свои острые, обтянутые тонким свитером грудки.
- Я хочу тебя, - вдруг сказал А-2 хриплым утробным голосом. - Пошли ко мне - ее на самом деле долго не будет.