Но папа со мной так и не согласился. Напротив, он всю дорогу пытался меня убедить принять правильное, по его мнению, решение. Это было крайне утомительным, но все попытки перевести разговор на что-либо другое попросту проваливались. Не прекратил он свои увещевания и тогда, когда мы попросту перестали ему отвечать. Мне казалось, что он уже настолько увлекся, приводя все новые разнообразные доводы в пользу своей точки зрения, что продолжал бы это делать и в полном одиночестве. Но вот инор Хайнрих, надо признать выглядел намного более убедительным.
- На фабрику я поеду с вами, - безапелляционно заявил папа, когда мы наконец добрались до Корнина и с облегчением вышли на площадь.
- Инор Бринкерхоф, мне кажется, нашего общения на сегодня вполне достаточно, - сухо сказал Рихард.
- Не нравится мое присутствие? - возмущенно сказал папа. - Что ж, у вас есть только один способ его избежать - развестись с моей дочерью. Это, кстати, наилучшее решение всех ваших нынешних проблем.
- К сожалению, гарантию того, что я вас больше никогда не увижу, может дать только ваша смерть, а вовсе не наш развод, - едко заметил муж.
- Умирать я пока не собираюсь.
- Еще полчаса подобной беседы, и вас об этом никто и спрашивать не будет. Более того, присутствие свидетелей, наблюдавших, как вы всю дорогу нас с Ивонной мучили, еще и гарантирует оправдательный приговор.
И сказано это было таким тоном, что отец, надувавшийся было для ответной речи, как-то сник и намного менее уверенно промямлил:
- Я и помолчать могу, если это вас так нервирует. Но на фабрику поеду.
Мы зашли в дом за ключом. Причем папа поднялся за ним в кабинет деда сам, а мы дожидались его внизу. У меня даже подозрение возникло, что ключ нам вынесут не тот или вообще не вынесут. И не у меня одной. Первое, что сказал Рихард, когда папа спустился вниз, активно жестикулируя руками, в одной из которых ключ и был зажат:
- Иви, это точно тот ключ? Не хотелось бы ездить туда-обратно из-за невнимательности твоего отца.
- Кажется, да, - ответила я не очень уверенно. Ключ я этот давно не видела, но у него, был довольно запоминающийся брелок, который я и опознала.
- Думаете, у меня дел больше нет, как кататься туда-обратно по вашей прихоти, - проворчал отец, но совсем не так экспрессивно, как он это обычно делает.
- Мы вас кататься и не заставляем, - заметил Рихард и удостоился крайне неприязненного взгляда от тестя.
- Ивонна, ну что ты в нем нашла? - шепотом сказал папа, когда мы уже ехали на фабрику, с трудом поместившись вместе с охраной в остановленную карету. - Такого, чего не было бы у Клауса?
- Папа, не начинай опять, - поморщилась я только при одном воспоминании о Клаусе. - А то дальше пойдешь пешком.
- В самом деле, инор Бринкерхоф, если вам так хочется прогуляться, вы только скажите, - заметил Рихард. - Совершенно необязательно задавать моей жене провокационные вопросы.
- Да, нет нынче в детях почтительного отношения к родителям, - с тяжелым вздохом сказал папа. - Разве бы я мог подумать, что моя родная дочь предложит такое? А зять ее поддержит?
Возможно, он собирался и дальше развивать эту тему в надежде найти понимание хотя бы у нашей охраны, но встретился с тяжелым взглядом Рихарда и умолк. А я подумала, насколько легче проходит мое общение с отцом в присутствии мужа. Только вот получается, что все время нашего брака Рик только то и делает, что решает мои проблемы. Я виновато на него посмотрела, он ободряюще мне подмигнул и улыбнулся. Да уж, моему папе не удастся нас рассорить, хотя видеть родителя мне и хотелось бы пореже.
Богиня, как же я давно не была на нашем предприятии! Я только сейчас поняла, какую значительную часть моей жизни там провела. Когда еще была жива бабушка, я часто сидела у нее в лаборатории и с замиранием сердца наблюдала за тем, что казалось мне настоящим волшебством. А когда она разрешала сделать мне что-нибудь самой, счастью моему не было предела. И бабушка всегда была очень точна и аккуратна и требовала того же от меня. Даже странно, что она погибла в результате ошибки.
Замок на двери в лабораторию давно уже никто не открывал, и ключ ни в какую не хотел проворачиваться. Инор Тидеман, подошедший нас поприветствовать, предложил не ломать ключ и отправил служащего за смазкой для двери. Пока мы ждали, я расспросила его про успехи Юргена, которые, по словам нашего управляющего, были весьма значительными. Правда, он опять намекнул, что предпочел бы видеть на этом месте меня. Но, хотя меня и взволновало посещение этого места, становиться его полноправной хозяйкой мне совсем не хотелось.
Наконец, после долгих плясок вокруг двери, ее удалось открыть, и мы попали внутрь. Как и говорил папа ранее, внутри все оказалось присыпано толстым слоем пыли, но не это поразило меня. В шкафах не было ни одной книги. А ведь я совсем не помнила, чтобы дедушка их отсюда забирал, да и ни в его кабинете, ни в нашей библиотеке бабушкиных книг не было. Конечно, он мог их сжечь с теми тетрадками, но зачем? Ведь запрещенной литературы там не было. Я подошла к бабушкиному письменному столу, стараясь по дороге ничего не задеть, и выдвинула верхний ящик. Он был пуст, как и все остальные.
- Ну вот, убедились, что здесь ничего нет? - раздался бодрый голос отца. Как мне показалось, говорил он с заметным облегчением в голосе. - Только пыль да оборудование. Оно, кстати, вполне в рабочем состоянии, можешь забрать, если хочешь.
- А где бабушкины книги? - спросила я его.
- Мне-то откуда знать? - удивился папа. - Твой дед здесь распоряжался. Может, отдал кому, может, продал.
- Инор Тидеман, а вы не знаете, что с ними сталось?
- К сожалению, нет, - покачал головой управляющий. - При мне это помещение ни разу не открывалось.
Папа брезгливо прошелся внутри помещения и сожалеюще поцокал языком:
- Инор Тидеман, мне кажется, что зря это помещение простаивает. Даже если Ивонна заберет отсюда все эти стекляшки и железки, его же можно как-то использовать. Иви, ты посмотрела, что хотела? Пойдем, а то пыль вон столбом уже стоит.
И в этот момент мне показалось, что на границе слышимости женский голос прошептал: "Забери". Я отдернулась от стола и взвизгнула.
- Иви, что случилось? - наперебой заговорили мужчины.
"Зря," - сказал тот же голос, и были в нем только печаль и сожаление.
- Ничего страшного, - ответила я немного подрагивающим голосом, - там паук просто такой большой.
- Вот ведь пакость, - участливо сказал папа и начал усиленно вглядываться в стену передо мной. - Ничего не вижу. Да оно и не удивительно - очистить здесь все надо. Пойдем, Иви, отсюда, а то скоро и мыши по нам бегать начнут.
- Я немного постою здесь, - упрямо ответила я и вцепилась в край стола, как будто отец собирался меня силком оттуда вытаскивать. Стол с облегчением поделился со мной значительной частью пыли, она щедро осыпала подол платья и испачкала ладони.
- Ну и стой, - раздраженно буркнул отец, который тоже пострадал от моей активности и сейчас безуспешно пытался отчистить резко посеревшие брюки. Но только сбил пышное грязевое покрывало с соседнего стола, расчихался и скоренько побежал на выход, приговаривая. - И зачем... а-апчхи... мы вообще...а-апчхи... сюда тащились.
Инор Тидеман составил ему компанию, хотя на одежде его так и не появилось ни одного грязного пятнышка, но рисковать он не собирался. А я закрыла глаза и прислушалась. "Вспоминай," - в голосе мне показалась явная насмешка. А дальше - тишина. Я почувствовала, как подошел Рихард, но говорить ему ничего не стала, закрыла глаза и стала думать о том, что же такого было в этом месте. И почти сразу память услужливо показала мне сцену.
- И это будет только наша с тобой тайна, - говорила бабушка.
- А Барбе, ей я могу рассказать?
- Нет, Иви, она не такая, как мы с тобой. В ней нет зова крови. Она не слышит.
- А папа? Папа слышит?
- Он не хочет, - грустно сказала бабушка. - Он даже пьет эту дрянь, чтобы не слышать. Он не понимает, что убивает часть себя. И хочет сделать это с тобой.
Но о чем говорилось до этого и после, я вспомнить не могла, как не пыталась. А ведь была я не такой уж и маленькой, когда состоялся этот разговор с бабушкой. Но странное дело - почти все, что ее касалось, совершенно изгладилось из моей памяти. Я и внешность ее воссоздавала с трудом, хотя говорили, что я на нее очень похожа и отличалась только цветом волос. А теперь оказывается у нас была общая тайна. Какая? Почему-то это казалось очень важным.
- Я не могу вспомнить, - прошептала я, чуть не плача.
- О чем, Иви? - спросил Рихард.
И звук его голоса как будто поставил на место недостающую деталь в головоломке. Как в трансе я протянула руку к ручке верхнего ящика и несколько раз повернула ее в определенной последовательности, и когда я опять его открыла, там лежала небольшая довольно тонкая книжечка. Я осторожно ее раскрыла.
- Что вы там застыли? - раздался от двери недовольный голос папы.
- Мы уже идем, - я торопливо засунула свою находку в карман. Сообщать о ней кому-нибудь, кроме мужа, я не собиралась.
"Правильно," - опять послышалось мне. И я не была уверена, слышу ли я голос, или все это - плоды моего воображения. Развернутая страница из бабушкиной книжки так и стояла у меня перед глазами, только понять, что в ней написано, боюсь, удастся мне не скоро. Ведь орочий язык не входит у нас в курс обязательных дисциплин.
Глава 28
Меня очень удивило то, что записки бабушки были на орочьем. Этот язык у нас мало кто знал, так как особой необходимости в этом не было - орки неохотно поддерживали любые отношения с нашей страной, пропускали к себе для торговли только немногих, а постоянные приграничные стычки были обыденностью. Да что там стычки, наши маги неоднократно пытались пройти в Лантен, город, утерянный в результате магической войны и находящийся теперь в самой сердцевине степей, но все эти попытки провалились - экспедиции вырезались полностью, орки здесь не считались с возможными жертвами со своей стороны. Даже умение перемещаться в пространстве никому не помогло - на территории, контролируемой орками, телепорты работали странно, с совершенно непредсказуемыми отклонениями, и обычно отбрасывали на расстояние вытянутой руки, не дальше. А орки магов совсем не любили, говорили о том, что человеческая магия, в отличие от шаманства, противна самой сути природы, а значит тех, кто покушается на основы нашего мира, следует уничтожать без всякого сожаления.
У нас в академии был факультативный курс орочьего языка, но особой популярностью он не пользовался - к чему учить то, что тебе никогда не понадобится? Да, знала бы я, какой неожиданный подарок получу от бабушки, учила бы с первого курса. Но вот незадача - никто мне об этом не рассказал. Я посмотрела на Рихарда. Возможно ли, чтобы он этим увлекался? Разговор ранее у нас на такую тему не заходил, а спрашивать сейчас в присутствии инора Тидемана и моего отца было неразумно, так что я решила отложить разговоры до того времени, когда окажемся вдвоем.
Меня беспокоила еще пропажа всех книг, а их было немало, из запертой бабушкиной лаборатории. Возможно, они все же у дедушки в кабинете? Но долго размышлять на эту тему мне помешала неожиданная встреча с Гюнтером. А этот что здесь делает? Он же помогает своему тестю, как утверждала Эвамария. Во взгляде, который он на меня бросил, явно читалась укоризна от моего несознательного поведения при нашей последней встрече. Но я ему только вежливо улыбнулась, постаравшись сделать улыбку как можно более прохладной. Не хочешь пить любовные зелья - не подливай их другим. Ну, или чашки не путай.
- Гюнтер, я же просил не беспокоить меня на работе, - недовольно сказал инор Тидеман.
- Прошу меня извинить, но дело очень срочное, - покаянно сказал его сын.
- Ничего, ничего, - замахал руками папа. - Мы уже все, что хотели, посмотрели и теперь уезжаем, правда, Ивонна? Всего хорошего, инор Тидеман.
Он ухватил меня за руку и потащил по коридору, не дав даже пару слов сказать на прощание нашему управляющему, а ведь я еще и Юргена повидать хотела.
- Папа, прекрати, - возмутилась я таким произволом.
- Нечего пялиться на Гюнтера, - прошипел он мне. - Еще драки здесь из-за тебя не хватало.
- Нечего выдумывать! - разозлилась я. - Никто на него не пялился.
- В любом случае вам пора возвращаться, - непреклонно сказал отец. - А то будет нехорошо, если вы с Хайнрихами столкнетесь.
- Я хочу еще книги в дедовом кабинете посмотреть, - заявила я и огляделась в поисках Рихарда.
Он продолжал расспрашивать о чем-то инора Тидемана и хмурился. Гюнтер топтался рядом. Было видно, что он еле сдерживается, чтобы не сказать какую-то гадость, но присутствие отца его останавливало. Я впервые смогла сравнить их вот так, стоящими рядом. И, пожалуй, порадовалась, что Эвамария тогда увела у меня жениха. Да, он был намного крупнее моего мужа, но это было единственное, в чем Рихард ему уступал. Стройный, подтянутый, с энергичными жестами, он привлекал внимание своей внутренней силой. Смотреть на него было одно удовольствие.
- Говорила, что не пялишься, а сама? - обвиняюще сказал отец. - Да еще и улыбается.
- Так я на мужа смотрю, - спокойно ответила я. - Надеюсь, против него ты ничего не имеешь?
- А вы точно теперь не собираетесь разводиться? - жалобно спросил папа. - Иви, Клаус Хайнрих - такой прекрасный молодой человек.
- И я желаю ему огромного личного счастья, но не со мной, - отрезала я.
Рихард наконец закончил разговор с инором Тидеманом и подошел к нам.
- Я провожу вас до дилижанса, - ласково сказал папа.
- Я только в дедушкин кабинет загляну, и мы сразу уедем, - пообещала я.
- Иви, дочка, ничего там интересного нет, - заегозил папа, а у меня сразу возникло подозрение, что что-то интересное мы там непременно найдем.
Но я ошиблась. В кабинете не осталось вообще никаких книг. Видимо, именно это и пытался скрыть папа. Да, в дедовой библиотеке были старинные фолианты, представлявшие значительную ценность, но большую часть составляли всевозможные справочники, за которые выручить много и не удалось бы. Когда я открыла дверку шкафа, меня ожидало очередное потрясение - внутри было совершенно пусто. Пусто было и в дедовом письменном столе, на котором одиноко стоял письменный прибор. И это было все, кроме мебели, что осталось в любимой дедовой комнате.
- И что это все значит? - холодно спросила я.
- Так жить же нам на что-то надо, - заюлил отец. - Пока еще мы вступим в наследство...
- Я была на оглашении завещания, - заметила я. - Тех денег, что были назначены дедом к выплате вам, вполне достаточно для поддержания дома и жалованья прислуги. Да и большая часть книг не так уж и дорого стоит. Куда ты все дел, папа?
- Не твое дело, - довольно грубо ответил он. - Я вообще перед тобой отчитываться не должен, как никак я твой отец. Ты вон делаешь, что хочешь, а я должен у тебя разрешения спрашивать?
- В данном вопросе - должен, - прервал его Рихард. - Поскольку завещано было не вам одному, да и в наследство вы еще не вступили. Вот и получается, что вы продали не принадлежащие вам вещи. Или, другими словами, украли.
- Я не продал, у меня просто выхода не было, - нервно ответил папа и с жалобной ноткой в голосе продолжил. - Иви, не лезли бы вы, куда не просят, а?
- Инор Бринкерхоф, а чего вы так боитесь? - спросил внезапно Рихард.
- Я? Боюсь? - папа презрительно фыркнул. - Я ничего и никого не боюсь, запомните это!
Но глазки у него при этом бегали, пытаясь найти путь для отступления и не находя - ведь Рихард стоял прямо напротив выхода из кабинета и намеревался получить ответ на свой вопрос.
- Что такого знают Хайнрихи, что позволяет им так вами манипулировать? Я правильно понимаю, что все книги отсюда перекочевали в их особняк?
- Не выдумывайте, инор Брайнер, - нервно сказал папа. - Ивонна, твой муж ведет себя непозволительно грубо.
Но я так не думала. Мне казалось, что все это касается непосредственно нас с Риком, а, значит, мы имеем право знать, что же происходит. Почему и куда пропали все книги из лаборатории и кабинета? Почему я вообще ничего не помню про бабушку? Почему папа считает, что я должна выйти замуж за Клауса, и утверждает, что для меня это было бы намного лучше, чем брак с Рихардом?
- Я хочу знать, что происходит, папа, - твердо сказала я и встала рядом с мужем. - Ты должен нам все объяснить.
- Что именно я вам должен объяснять? - взвился папа. - Да, я боюсь того, что могут обнародовать Хайнрихи, но и без этого у меня достаточно поводов для беспокойства. И да, книги отсюда забрал я, ни к чему еще и вам лезть в это дело.
- Инор Бринкерхоф, а из какой семьи была ваша мать? - спросил его Рихард.
- Из какой, из какой, из магической, - немного неуверенно ответил мой родитель.
- И кто у нее был магом, мать или отец? - продолжил допрос муж. - И не надо мне лгать, вы же понимаете, что я могу ваши слова проверить и очень расстроюсь, если окажется, что они не соответствуют действительности.
- Мать, - зло ответил папа. - А отец...он неизвестен.
- Ой ли?
- Именно так, - ехидство в голосе папы просто переливалось через край. - Можете проверить, ничего не найдете.
- Хайнрихи нашли, значит, и я смогу, - заметил Рихард. - Да и искать, думаю, долго не придется. Только вот, понять не могу, чего вы так боитесь, у нас ведь не преследуют потомков от смешанных браков с орками.
- Что? - я потрясенно воззрилась на мужа в попытках понять, как такая чушь вообще могла прийти ему в голову. Моя бабушка не могла быть орчанкой, уж это я точно бы не забыла. Но он смотрел не на меня, все его внимание было приковано к моему отцу.
- Как вы догадались? - глухо сказал папа, а я удивленно ахнула.
- Глаза. И у вас, и у моей жены они очень темные и немного приподняты к вискам, - пояснил муж. - Я когда впервые Иви увидел, сразу подумал, что у нее в предках орки наследили, но, должен признать, что результат мне нравится.
- Я думал, это совсем незаметно, - убито сказал папа. - Мне никто раньше не говорил. Вот за потомка лорийца принимали, да.
- Я просто интересовался этим вопросом, - сказал Рихард. - Поэтому и обращаю внимание на такие мелочи. И я бы вас за лорийца не принял - там совершенно другие характерные черты.
Папа сел за письменный стол и обхватил голову руками. Казалось, обычная выдержка ему изменила. Но я не понимала, что же его так пугает в этой ситуации. Ведь Рихард был абсолютно прав - людей с долей орочьей крови никто не преследовал, да и внешне они не выделялись особенно ничем. Вон я, к примеру, за всю свою жизнь сегодня впервые от Рихарда услышала о том, что у меня есть характерные черты. У меня и у папы...
- Рик, а Барбара? - спросила я. - По ней что-то такое тоже видно?
- Нет, - ответил он, - увы, твоей сестре не досталась такая выразительная внешность.
- Лучше бы и мне не досталась, - мрачно сказал папа. - Ох, отец, наворотил ты делов со своей женитьбой. Не мог другую жену выбрать.