Она развернула блестящую фольгу, открыла коробочку и ахнула. На бархатной подушечке сверкали серьги с темно-синими сапфирами.
- Мне они напомнили ваши глаза - такие же синие, блестящие, очаровательные. Было бы преступлением оставить их какой-то другой женщине.
- Какие красивые, правда, очень красивые… - пробормотала Хилари, когда к ней вернулся дар речи. Подняв на него свои сапфировые глаза, она сказала: - Но вам не следовало покупать их мне. Я…
- Не следовало, - перебил он, - но вы же рады, что я их купил.
Она не могла не улыбнуться:
- Да, рада. Это очень мило с вашей стороны. Не знаю, как вас благодарить…
- Зато я знаю. - Брет поднял ее со стула, его руки скользнули по ее спине. - Вот это вполне подойдет.
Их губы встретились, и после секундного колебания она ответила на его поцелуй, сказав себе, что в самом деле просто выказывает благодарность за заботу. Но поцелуй затянулся, и о благодарности было забыто. Когда Брет оторвался от нее, Хилари, словно в тумане, хотела было высвободиться из теплого кольца его рук.
- Но ведь сережек две!
Его губы снова предъявили свои права, на этот раз более решительно, и губы Хилари раскрылись им навстречу. Ее тело таяло, руки сомкнулись на его шее, пальцы блуждали в его волосах. Она самозабвенно отдавалась ощущениям близости. Все мысли ушли, реальностью были только их губы и его такое сильное тело по сравнению с ее, податливо-мягким.
Когда губы их наконец разъединились, он заглянул ей в лицо темными от страсти глазами:
- Какая жалость, что ушка только два. - Голос его был глухим и охрипшим.
Хилари прислонилась лбом к его груди и попыталась успокоить дыхание.
- Пожалуйста, Брет, - прошептала она, и ее ладони с его шеи соскользнули на плечи. - В такие моменты я совсем не способна соображать.
- Правда? - Его губы коснулись ее волос. - Очень интересно… - Он слегка приподнял ей подбородок и вгляделся в лицо. - Это очень опасное признание, Хилари. Меня так и тянет воспользоваться своим преимуществом. - Он помолчал, не отрывая взгляда от ее нежного беззащитного лица. - Но не сейчас.
Он выпустил ее, и она едва удержалась от того, чтобы не потянуться к нему. Брет подошел к столу, осушил до дна бокал с виски, взял пальто. Уже в дверях он обернулся и с улыбкой сказал:
- Веселого Рождества, Хилари.
- Веселого Рождества, Брет, - прошептала Хилари закрывшейся за ним двери.
В бодрящем холодном воздухе неуловимо пахло свежестью и чистотой - таким знакомым запахом родных мест, небо было голубым, сияющим, безоблачным. Хилари переступила порог старого фермерского дома и отдалась детским воспоминаниям.
- Том, о чем ты только думаешь? Опять не закрыл дверь! - выбежала из кухни Сара Бакстер, вытирая руки о белый сборчатый передник. - Хилари! - замерла она как вкопанная, увидев в комнате высокую стройную девушку. - А у меня из головы вылетело, в котором часу ты приезжаешь!
Хилари, подбежав к матери, горячо обняла ее:
- Мам, до чего хорошо оказаться дома!
Если мама и почувствовала надрыв в словах дочери, она ничем не выказала этого, только обняла ее покрепче. Потом отступила на шаг и оглядела дочку опытным взглядом:
- Не мешало бы тебе поправиться на несколько фунтов.
- Кого это к нам ветер занес из самого Нью-Йорка? - Из кухонной двери появился Том Бакстер и прижал дочь к себе.
Хилари глубоко втянула в себя запах свежего сена и лошадей, который давно стал неотъемлемой составляющей отца.
- Дай-ка на тебя поглядеть. - Так же как перед тем его супруга, отец отстранил дочь, чтобы получше разглядеть ее. - Ну и загляденье. - Он улыбнулся жене. - Вот какую красавицу мы вырастили, да, Сара?
Не теряя времени, Хилари принялась помогать матери на кухне. На старой плите шипели сковороды, наполняя воздух соблазнительными запахами. Хилари слушала, как мама рассказывает о братьях и их семейных делах, загоняя поглубже внутрь переполнявшее ее томление. То и дело она дотрагивалась пальцами до синих сапфиров, сверкавших в ее ушах, и перед ней вставал образ Брета. И отворачивалась, чтобы мама не заметила набегавших на глаза слез.
В рождественское утро Хилари проснулась только с солнцем и лениво потянулась в своей старой, еще детской кровати. Накануне она поздно легла и долго не могла заснуть. Всю ночь ворочалась и смотрела в темный потолок. Брет не выходил у нее из головы, как ни старалась она изгнать его оттуда. Его образ разрушал все преграды, как камень стекло. Она отчаянно, мучительно хотела оказаться рядом с ним.
Сейчас при утреннем свете Хилари снова устремила взгляд на потолок. "Ничего не поделаешь, - безнадежно осознала она. - Я люблю его. Люблю и… ненавижу за то, что он не отвечает мне такой же любовью. Да, его влечет ко мне, он и не делает из этого секрета, но желание - это не любовь. Как же это случилось? Куда пропала моя защита? Он такой высокомерный, - принялась перебирать Хилари его недостатки в надежде найти спасительную лазейку из своей тюрьмы. - Вспыльчивый, властный, чересчур самоуверенный. Почему же все это не имеет значения? Почему я не могу перестать о нем думать даже на пять минут? Сегодня же Рождество, - напомнила она себе и покрепче зажмурилась, борясь с навязчивым вторжением. - Не дам Брету Бардофу испортить мне этот день".
Она откинула одеяло, встала, надела шерстяной халат и вышла из спальни.
В доме утренняя тишина уже уступила место праздничной суете. Все собрались у наряженной елки, и в течение часа слышались радостные восклицания, шуршание упаковочной бумаги, звуки поцелуев. Позже Хилари выскользнула из дому в старой рабочей куртке отца. Под ботинками поскрипывал тонкий ледок. В воздухе чувствовался вкус зимы, тишина покрывала все вокруг своим мягким пологом. Отец был в амбаре, и Хилари машинально принялась привычными движениями помогать ему отмерять зерно, словно делала это только вчера.
- Все-таки фермерша еще жива в тебе, - шутливо сказал отец, и при этих словах Хилари остановилась и серьезно посмотрела на него:
- Кажется, да.
- Хилари, детка, - произнес он мягко, заметив выражение ее глаз, - что случилось?
- Сама не знаю. - Она тяжело вздохнула. - Иногда Нью-Йорк кажется мне таким тесным. Возникает чувство, что ты заперта.
- Мы думали, ты там счастлива.
- Я счастлива… была… и есть, - поправилась она и улыбнулась. - Это очень оживленное, беспокойное место, где каких только людей не встретишь. - Она словно наяву увидела перед собой пронзительные серые глаза и лицо с решительными чертами… - Но иногда мне так не хватает тишины, спокойствия, искренности. Такая вот я глупая. - Она покачала головой и зачерпнула новую порцию зерна. - В последнее время я что-то часто скучала по дому. Я как раз закончила один очень интересный проект, но он отнял слишком много сил. - Не проект, а человек, подумала она.
- Хилари, если ты несчастна, если тебя что-то гнетет, я хотел бы тебе помочь.
На мгновение ей захотелось прижаться к отцовскому плечу и выплакать все свои сомнения и разочарования. Но к чему обременять отца своими заботами? Что он сможет поделать с тем, что дочка полюбила человека, который видит в ней лишь временное развлечение, изделие массового спроса, способное повысить популярность журнала? Разве возможно объяснить, что несчастна она оттого, что ее любимый без особого труда завладел ее сердцем и разбил его, даже не подозревая об этом? Все эти мысли промелькнули в ее уме, и Хилари покачала головой и снова улыбнулась:
- Все это пустяки. Наверное, я просто переутомилась. Пойду-ка покормлю цыплят.
Вскоре пришли гости, в доме зазвучали веселые голоса, детский смех. Привычные дела и любовь родных помогли заполнить мучительную внутреннюю пустоту.
Когда праздник отшумел и в комнатах осталось лишь эхо, Хилари долго сидела в гостиной одна, медля перед тем, как подняться в спальню. Она свернулась в клубочек в кресле и смотрела на мерцающие огоньки елки, невольно гадая, как провел этот день Брет. Тихо отпраздновал его вдвоем с Чарленой? Или шумно и весело в загородном клубе? Но теперь он наверняка сидит у камина, а Чарлена, переодевшись в красивый новый пеньюар, уютно устроилась у него на коленях?
Ее пронзила боль, острая, как отточенная стрела. Терзаясь от ревности и отчаяния, Хилари пыталась отогнать мучительное видение. Но оно не желало исчезать.
Праздники пролетели быстро. Это были славные дни, и Хилари с благодарностью погрузилась в умиротворяющий домашний уклад. Канзасские ветры унесли с собой добрую толику ее печали. Она подолгу гуляла по пологим холмам, любовалась на засеянные озимыми поля, кружилась, раскинув руки. Городским жителям не понять этого, размышляла она. В элегантных квартирах с видом на асфальт и бетон не испытать восторга от единения с природой. Она удивленно всматривалась в горизонт… Земля неукротима, вечна. Раньше на этих равнинах жили индейцы, переселенцы, фермеры. Приходили и уходили, жили и умирали, а земля оставалась. Уйдет и она, Хилари, придет новое поколение, а пшеница все так же будет колыхаться под ярким летним солнцем. Щедрая и изобильная земля дает все, что нужно для жизни, год от года родит акры зерна. А в ответ просит только честно трудиться.
"И я люблю ее, - думала Хилари, - люблю трогать ее руками и ощущать под босыми ногами летом. Люблю ее сытный чистый запах. Наверное, в глубине души я по-прежнему остаюсь деревенской девчонкой, несмотря на всю мою благоприобретенную утонченность…"
Она повернула в сторону дома.
"Как же быть дальше, что делать? У меня карьера, у меня свое место в Нью-Йорке. Мне двадцать четыре. Хорошо ли будет сдаться, вернуться сюда насовсем? Нет!"
Она энергично тряхнула головой, и черные волосы взметнулись водоворотом вокруг лица. Нужно вернуться и продолжать делать то, что она умеет. И Хилари решительно заглушила тихий голосок, уверявший, что это решение внушено одним из жителей Нью-Йорка.
Едва она вошла в дом, как зазвонил старый телефон, висевший на стене. Сбросив пальто, Хилари сняла трубку:
- Алло?
- Алло, Хилари?
- Брет? - Она и не представляла, что при звуках этого голоса ее боль вернется к ней так стремительно.
- Хорошее начало! - услышала она знакомый смешок и прижалась лбом к стене. - Как дела?
- Прекрасно, просто прекрасно. - Она силилась нащупать под ногами островок спокойствия. - Я не ожидала, что вы позвоните. Какие-то проблемы?
- Проблемы? - Она поняла по голосу, что он улыбается. - Неразрешимых, по крайней мере, нет. Я решил напомнить вам о Нью-Йорке. Никому не хочется, чтобы вы позабыли вернуться.
- Я не забуду. - Она набрала в легкие воздуха и придала голосу оттенок делового интереса: - Вы придумали для меня еще какую-нибудь работу?
- Придумал? Да, можно сказать, я придумал кое-что. - Он чуть помедлил. - Не терпится вернуться к работе?
- Да, очень. Не хочется простаивать.
- Ну, понятно.
"Разве ты можешь что-то видеть со своего олимпа?" - подумала она с тоской.
- Мы что-нибудь подыщем, когда вы вернетесь. Глупо не использовать ваши таланты, - проговорил он как-то рассеянно, словно в голове у него уже складывался новый проект.
- Я просто уверена, что вы найдете что-то выгодное для нас обоих, - предположила Хилари, старательно подражая его деловому тону.
- Вы вернетесь в конце недели?
- Да, второго числа.
- Я с вами свяжусь. Пока не берите на себя никаких обязательств. - Это прозвучало как приказ. - Вы снова предстанете перед объективом, если того желаете.
- Хорошо. Я… Спасибо, что позвонили.
- На здоровье. И до встречи.
- Да. Брет… - Хилари лихорадочно искала, что бы еще сказать ему, чтобы немного продлить разговор и хотя бы еще раз услышать, как он произносит ее имя.
- Что?
- Нет, ничего. - Зажмурившись, она ругала себя за ненаходчивость. - Так я буду ждать вашего звонка.
- Договорились. - Он чуть помедлил и сказал с непривычной мягкостью: - Желаю хорошо повеселиться дома, Хилари.
Глава 6
Первое, что сделала Хилари, вернувшись в Нью-Йорк, - это позвонила Ларри. На звонок ответил женский голос.
- Простите, я, наверное, ошиблась номером, - пробормотала удивленная Хилари.
- Хилари? - перебил ее голос. - Это я, Джун.
- Джун? - растерялась Хилари, но тут же спохватилась: - Как дела? Как провели праздники?
- И то и другое потрясающе. Ларри сказал, что вы ездили домой. Хорошо отдохнули?
- Да. Дома всегда приятно побывать.
- Я сейчас позову Ларри.
- Ой, наверное, не стоит…
Но Ларри уже взял трубку. Хилари принялась извиняться и предложила перезвонить позднее.
- Не валяй дурака, Хил, Джун просто помогает мне рассортировать мои старые фотографии.
А их отношения развиваются со скоростью света, раз Ларри позволил Джун трогать свои драгоценные фотографии!
- Я позвонила только сказать, что вернулась, - проговорила она. - На случай, если что-то еще подвернется.
- Э-э-э… так тебе надо позвонить Брету, - рассудил Ларри. - Срок контракта-то вашего еще не истек. Почему ты ему не позвонила?
- Я ему говорила, что вернусь второго, - ответила Хилари как можно равнодушнее. - Он знает, как меня найти.
Прошло несколько дней, прежде чем Брет позвонил Хилари. Это время она почти никуда не выходила из дому из-за сильного снегопада, обрушившегося на город. Время от времени снег сменялся ледяным дождем. Это вынужденное затворничество после канзасского приволья плохо отразилось на ее нервах, и теперь Хилари глядела в окно на заснеженные тротуары с нарастающей тоской.
Как-то вечером, когда с неба сыпался дождь вперемешку со снегом и градом, Лиза зашла к подруге поужинать и поболтать. Хилари на кухне резала салат, когда зазвонил телефон. Руки у нее были мокрые, и она попросила Лизу взять трубку.
Лиза ответила строгим, официальным голосом:
- Это резиденция мисс Хилари Бакстер. У телефона Лиза Макдоналд. Мисс Бакстер подойдет, как только вытащит руки из салата.
- Лиза! - со смехом вбежала в комнату Хилари. - Тебе просто ничего нельзя доверить.
- Все в порядке, - громко произнесла Лиза, протягивая ей трубку. - Это всего лишь жутко сексуальный мужской голос.
- Ну спасибо, - от души поблагодарила ее Хилари, беря трубку. - Ты сослана на кухню!
Лиза, шутливо надувшись, удалилась, а Хилари поднесла трубку к уху:
- Алло, не обращайте внимания, моя подруга любит подурачиться.
- Наоборот - это был самый интересный разговор, который я слышал за целый день.
- Брет? - Только сейчас Хилари поняла, как жаждала услышать его голос.
- С возвращением в асфальтовые джунгли, Хилари. Как там Канзас?
Она так и видела, как на его лице появляется ироническая усмешка.
- Прекрасно, - пробормотала она. - Все было просто прекрасно.
- Очень толковый ответ. А Рождество хорошо встретили?
- Да, очень хорошо. - Призывая к себе все спокойствие, которое при звуке этого голоса стремительно ее покидало, Хилари быстро спросила: - А как вы? Как у вас прошли праздники?
- Замечательно, хотя наверняка не так бурно, как у вас.
- В любом случае по-другому.
- Но они уже позади. Я вообще-то звоню по поводу этих выходных.
- Выходных? - механически повторила Хилари.
- Как вы отнесетесь к поездке в горы?
- В горы?
- Вы прямо как попугай, - хмыкнул он. - У вас не запланировано никаких важных дел на субботу-воскресенье?
- У меня… ну…
- Боже, вы на редкость интеллектуальный собеседник! - сказал он с нарастающим раздражением.
Хилари проглотила комок в горле и попыталась собраться.
- Нет, ничего важного. Я…
- И отлично! - перебил он. - Вы на лыжах катались когда-нибудь?
- Где, в Канзасе? Кажется, для лыж нужны горы.
- Ну да, - рассеянно подтвердил он. - Впрочем, не важно. У меня появилась идея - сделать снимки очаровательной барышни, резвящейся на снегу. У меня домик в Адирондаке, недалеко от озера Джордж. Это будет подходящим фоном. Мы совместим работу с отдыхом.
- "Мы"? - пробормотала Хилари.
- Нет причин пугаться, - насмешливо заверил он. - Я заманиваю вас в глушь не для того, чтобы совратить, хотя в этой идее и есть интересные аспекты… - Он интригующе замолчал, но тут же рассмеялся. - Я просто чувствую сквозь телефон, как вы краснеете.
- Очень смешно! - пробормотала Хилари, бесясь оттого, что он так легко ее разгадывает. - Я как раз вспомнила, что в выходные у меня важная встреча, так что…
- Нет, стойте! - снова перебил он, на этот раз безапелляционным тоном. - Наш контракт в силе. Я еще два месяца имею на вас права. Вы хотели работать, я и предлагаю вам работу.
- Да, но…
- Освежите в памяти наш договор, если необходимо, и ничего не планируйте на выходные. И расслабьтесь, - продолжал он, потому что она молчала. - Вы будете надежно защищены от моих низменных поползновений, потому что Ларри и Джун едут с нами. А позже к нам присоединится Бад Льюис, мой руководитель художественного отдела.
- А… - протянула Хилари неопределенно, сама не зная, успокоило ее это или разочаровало.
- Я… в смысле журнал… предоставит вам лыжи и костюм. Утром в пятницу в полвосьмого я за вами заеду. Соберите вещи и будьте готовы.
- Да, но… - Хилари смотрела на замолчавшую трубку в смятении и досаде. Он даже не дал ей возможности задать вопросы, привести веский аргумент для отказа. Положив трубку, она повернулась в полном замешательстве.
- Что случилось? У тебя такой остолбенелый вид, - удивилась Лиза, выглянув из кухонной двери.
- В выходные я еду в горы, - медленно, словно не веря себе, проговорила Хилари.
- В горы, вот как? - повторила Лиза. - С обладателем этого чарующего голоса?
Хилари показала ей язык и постаралась ответить как можно равнодушнее:
- Это, можно сказать, служебная поездка. Звонил Брет Бардоф. Там будет еще полно всякого народу, - добавила она.
Утро пятницы выдалось ясным и холодным. Хилари накануне сложила вещи, как ей было велено, и допивала вторую чашку чаю, когда зазвенел дверной звонок.
- Доброе утро, Хилари, - поздоровался с порога Брет. - Готовы к покорению неизведанных дебрей?
Сам он, в короткой дубленке, плотных вельветовых джинсах и ботинках на толстой подошве, выглядел вполне к этому готовым. Он скорее казался заядлым путешественником, а не хладнокровным лощеным бизнесменом, к которому она привыкла. Крепко сжав дверную ручку, Хилари приняла независимый вид и пригласила его войти.
Заверив его, что уже собралась, Хилари пошла отнести чашку в кухню и взять из шкафа пальто. Она натянула пальто поверх свитера с джинсами, на голову надела вязаную темно-коричневую шапочку. Брет молча наблюдал за ней.
- Все, я готова. - Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она нервно провела языком по губам. - Так мы идем?
Он кивнул и нагнулся, чтобы взять стоявший у дивана саквояж, и Хилари в свою очередь сделала то же самое, но тут же, неловко покраснев, выпрямилась. Он с улыбкой приподнял брови и, взяв ее за руку, повел к двери.