- Разрешите? - подошёл я к милой троице щебетуний.
Девушки переглянулись и снова захихикали.
Не дожидаясь ответа, я ногой подтянул к себе стул:
- Надеюсь, вы любите "Дон Переньон"?
- Предпочитаем "Вдову Клико", - соблазнительно повела плечиком хорошенькая невысокая брюнетка с кукольным личиком.
- Учту на будущее. А пока - за знакомство?
Знакомство развивалось бурно. Девчушки оказались не промах.
Ни одна из них не желала уступать моего общество другой, в результате мы неплохо развлеклись вчетвером. Там, где не хватило моего запала и энтузиазма, дамы справились сами.
Когда в воображении рисуешь себя секс со множеством красавиц, то представляешь, что все они обслуживают одного тебя. В реальности же всё иначе.
Брезгливым и ранимым людям подобного опыта лучше избегать.
Я не был ни тем, ни другим, но откровенно говоря, секс с четырьмя красотками меня не удовлетворил, хотя и измотал изрядно.
Наверное, следовало вместе с ними принять их чудесный белый порошок под название кокаин. Но мне хватило жесткой наркозависимости в прошлой жизни. Не хотелось начинать с того же, чем закончил. А чувственный угар на трезвую голову переносить тяжко.
- Торопишься? - оплела мою шею руками полногрудая блондинка.
Похлопав её по ягодицам, я отстранился.
- Нужно выпить.
- Торопишься попасть на выступление Санфила? - хихикнула черноволосая куколка, прижимаясь ко мне со спины.
- Нам тоже следует поторопиться, - чихнула третья девушка, втянув в себя белую дорожку наркотического порошка.
- Кто такой Санфил? - я с удовольствием мял ладонями пышные, мягкие груди блондинки, одновременно млея под умелыми ласками её черноволосой подруги. - Местная знаменитость?
- Как ты относишься к садо-мазо? - засмеялась блондинка.
Смех её перешёл в стон, как только мои губы сомкнулись на вызывающе-привлекательной горошинке её соска.
- Тебе должно понравится, - сжалась на моём члене умелая ручка черноволосой куколки.
Я закусил губу, стараясь не стонать, в очередной кончая в её умелые ладошки.
- Кажется, мне определённо нравится, - ухмыльнулся я, как можно мягче высвобождаясь из рук прелестниц.
Спускаясь я ощущал себя взбудораженным как раздразненный зверь.
Ступени вибрировали под ногами от музыкального ритма. Кажется, аппаратура издающий этот мощный звук называется сабвуфер? Благодаря ей ритм чувствуется прежде самой музыки.
В зале свет был полностью приглушён. Освещалась только сцена похожими на молнии всполохами.
Поначалу я принял происходящее за инсценировку: мол, кто-то пытается имитировать наши, Элленджайтов, фамильные таланты.
Но потом понял, что ножи настоящие.
И цепи.
И кровь.
Катрин сказала, что никто из мужчин в нашем роду не выжил, но юноша, чьё тело распяли на цепях, пропуская их через обильно кровоточащие раны, явно был одним из нас.
Никто другой так не сумел. Просто не выжил бы.
Страшное фантасмагорическое действие с картинкой, где человек представлялся пауком с тысячью металлических ножек, словно щупальца выходивших из его тела, подходило к концу.
Зашумели лебёдки. Санфила опустили на пол. Ассистенты поддержали, потом стали вытаскивать крючки с цепями.
Слушая лязг цепей, я почти чувствовал, как каждое звено выскальзывает и из моего тела тоже.
- Я могу встретиться с Санфилом после представления? - спросил я у официанта.
- Сами понимаете, желающих много. Пробиться непросто.
- Проводите меня в его комнату.
- Предупреждаю, Санфил бывает очень груб с непрошенными гостями.
- С непрошенными гостями редко кто любезен. Не говори больше ничего. Просто - проводи.
Я хорошо помню эту часть здания. Мы часто снимали этот номер с Ральфом.
Как и всё в этом городе, место изменилось, оставаясь прежним. Вместо деревянных шпалер - обои, но в том же стиле и цвете. Ковёр на полу другой, но общее впечатление такое, будто в картинку, оставшуюся в памяти, внесли незначительные искажения.
- Комната мистера Санфила сэр.
Сунув проводнику стодолларовую банкноту, я посчитал, что наше общение исчерпало себя.
Когда я вошёл, Санфил стоял у стола перед тазиком с чистой водой и горой бинтов. Окровавленная рубашка валялась прямо на полу.
В ответ на моё несанкционированное вторжение он обернулся, и я увидел точёные и одновременно с тем резкие, почти хищные, черты.
Выражение его лица нельзя было назвать приветливым.
Впрочем, тёплого приёма я и не ожидал.
- Какого чёрта?..
Стоило его взгляду упасть на меня, Санфил смолк, разглядывая меня с тем же откровенным любопытством, что я - его.
- Кто ты такой? - спросил он.
- Тебе нужно моё имя?
- Кто тебя сюда впустил? И почему?
Я сделал пару шагов, и мы оказались лицом к лицу.
- Возможно, у них не было возможности меня остановить? Видишь ли, когда я чего-то хочу, я бываю очень целеустремлённым.
- Ну и чего же ты хочешь? - усмехнулся он.
Его полные, чётко очерченные губы были так близко, что голод, живущий во мне со дня воскрешения, обострился. Зверь, покорно сидящий на коротком поводке столь смиренно, что я и сам уверовал в его кончину, поднял голову и востребовал добычу.
- Тебя.
Между нами пробежала искра.
Честно говоря, я и не ожидал такой горячей реакции на свою провокацию.
Ничего подобного изначально в мои планы не входило. Но процесс, бесспорно, увлекал.
Губы у него были твёрдые, горячие.
Санфил был весь как раскалённая печь и мне это нравилось.
Выносливый жеребец, идеальная секс-машина, с которой, в отличии от хрупких и ранимых девушек, можно было не сдерживая себя, делать всё, что хочется.
Движения Санфила были резкими. Казалось, будто каждое его глубокое проникновение, словно таран, разрывает тело.
Он чувствовал, что причиняет мне боль. И ему это нравилось.
Я чувствовал, как кровь, - наша необычная чудесная кровь - растекается внутри меня, поднимается выше, струится по губам и капает вниз, оставляя следы на полу, простыне, моих руках.
Дернувшись пару раз, Санфил замер, тяжело дыша.
Удовольствие он, как я боль, терпел молча.
Я, наконец, мой позволить себе то, без чего мне было не выжить - припав к его губам, словно сок через соломинку, пил его кровь.
Я глотал, словно путник в пустыне, набредший на оазис с водой.
У крови Ливиана был странный вкус. Солёно-горький, густой, пряный - такой же горячий, как он сам.
В своём исступлении я не сразу понял, что он отталкивает меня, сначала мягко, а потом толчком в грудь.
- Хватит! - прорычал он, сгибаясь.
Он был бледный и слишком красивый. Будто внутри него вспыхнула энергетическая лампочка, именуемая душой, прожигая бренную плоть и стремясь из неё вырваться.
Придерживаясь рукой за стол, Санфил кое-как добрёл до стула и осторожно, боком, сел.
Дышал он тяжело, глубоко и осторожно.
А моя боль к этому времени успела словно задремать, став вполне терпимой.
- Кто ты такой? - вскинул на меня глаза Санфил. - Очередной ублюдок Рэя?
- Кто такой Рэй? - в свой черёд поинтересовался я.
Раны на теле Санфила успели затянуться, но шрамы ещё пятнали смуглую кожу на животе.
Моя же рубашка была вся в его крови.
- Живописно выглядишь, - хмыкнул он.
- Что есть, то есть. Альберт Элленджайт, - протянул я ему руку.
- Ливиан Санфил, - пожал её он.
4. Договор
Под утро всегда тяжелая голова, а тут на душе ещё кошки скребут. Я чувствовал себя грязным и никуда не мог от этого чувства деться.
Рефлексировать о происшедшем не имело смысла. Мне и без того были понятны мотивы собственных поступков: попытки в новом отыскать старое. В известной степени это удалось, только "удавшееся" делало действительность ещё тягостнее.
Лучше не стало, когда, войдя в комнату, я лицом к лицу столкнулся с заплаканной Катрин.
- Где ты был?! - накинулась она на меня.
Голос её дрожал от переполнявших эмоций.
- Сейчас почти четыре утра! Я звонила раз сорок, наверное - ты не ответил ни разу! Да ты хоть понимаешь, что я чуть с ума не сошла?!
Мне хотелось тоже наорать в ответ, но я сдержался.
- Что ты делаешь в моей комнате? - голос мой всё же звучал суше, чем я рассчитывал. - Почему до сих пор не спишь?
- Не сплю, потому что жду тебя! Я боялась, как бы с тобой не случилось что-нибудь страшное. А когда я волнуюсь, я не могу спать. Не дожидаться же мне тебя в вестибюле? Вот и пришла сюда.
Бросив презрительный взгляд Катрин направилась к двери.
Уф! Кажется, сцена отменяется? Только почему-то от осознания этого не делалось лучше.
- Катрин, подожди!
Я сам не знал, для чего окликнул. Что хотел сказать?
- Мне жаль, что заставил тебя волноваться. Следовало позвонить, но я не привык к тому, что обо мне беспокоятся.
- Больше не стану отягощать ненужной опекой. Хотя я ведь уже обещала это, правда? - невесело усмехнулась она. - Впредь постараюсь лучше держать данное слово.
- Катрин, прошу тебя, не злись.
Но она злилась. И очень. Хоть старалась держать себя в руках и не выказывать эмоций, от неё волнами исходили разочарование и гнев.
- Постараюсь. А теперь - дай пройти. Мне вставать через три часа.
Она вышла, аккуратно прикрыв дверь.
Катрин холодна, но у этой холодности есть свои положительные стороны - она не закатывает сцен.
Голова была пустая.
Сняв с себя пиджак, я почувствовал резкий и сладкий запах женских духов. Мысль о том, что Катрин тоже заметила этот аромат была неприятна.
Никогда раньше мне не приходилось стыдиться своих поступков. Может быть потому, что чувство стыда - это вообще не то что было принято испытывать в нашей семье?
После душа я почувствовал себя лучше, будто с грязью физической смыл и грязь духовную.
Сел на диван, закурил, принялся размышлять.
Не знаю, есть ли Бог? Наверное, есть. Иначе откуда бы взялся для меня второй шанс? Небеса практически дали мне всё то, о чём я просил - возможность построить жизнь заново. Всё - с чистого листа.
А что я делаю?
Наступаю на те же грабли.
На следующий день я решил искупить вину и помириться с Катрин.
Для начала куплю ей букет, большой и пышный.
Одна беда - я понятия не имел, какие цветы она любит.
Обратившись за помощью к Ирис, натолкнулся на недоуменный взгляд.
- Лучше подари книгу. Желательно узкоспециализированную. Инструкцию по наложению хирургических швов, например. Или про какой-нибудь особенный способ операции на сердце. Что-то в этом роде Катрин гарантированно придётся по душе.
Поскольку Ирис помочь не захотела я обратился за консультацией прямо к специалисту - девушке-флористке, торгующей в цветочном павильоне.
- Мне нужно что-нибудь изысканное. Цена вопроса не интересует.
Понятие продавщицы об изысканном меня поразило.
В качество "изысканного" мне был представлен огромный, едва руками обхватишь, букетище. В нём чего только не натыкано: розы, герберы, георгины, а ещё непонятная ерунда, похожая на крохотные горошинки на стебельке-паутинке.
Зелёная трава, наводящая на мысль о тропической пальме, возвышалась над цветами на высоту ладони.
Всё это чудо великолепное затянули в прозрачный полиэтилен, но и на этом композиция оказалась не закончена.
По цветам ползали искусственные жуки из блестящих камушков, сверкали крыльями бабочки, на листиках пристроилась парочка улиток и, прости господи, гусениц.
- Что-нибудь ещё?
Букеты экзотических орхидей тоже не приглянулись. Вроде бы и изыскано, как заказывал, но - не то.
- Камелии?
Камелии когда-то любила мама.
В Кристал-холле под них в своё время половина оранжереи отводилась.
- Конечно, - услужливо кивнула продавщица.
- Прекрасно. Создайте композицию в классическом стиле, без обертки и бабочек.
Погода была отвратительная. Северный циклон принёс с собой снег вперемешку с дождём.
Во второй половине ноября на улицы Эллинджа обычно ложился снег и грязь подмораживало. А тут сплошной кисель. Колёса автомобилей взбивали лужи как миксером - до пены.
Часы показывали четверть третьего, а вокруг уже сгустились сумерки.
Пристроившись в длинный ряд автомобилей, я пристально вглядывался в поток студентов, хлынувший через двойные двери центрального входа. Взгляд практически сразу выхватил в толпе хрупкую, чуть сутулящуюся под тяжестью рюкзачка, фигурку в серой куртке.
- Катрин!
Она обернулась, но не сразу меня узнала.
- Альберт? - тонкие брови тревожно сошлись над переносицей. - Что-то случилось?
- Вот, решил тебя встретить. Может захочешь со мной покататься по городу?
Катрин продолжала в нерешительности перебирать чуткими пальчиками ремешок рюкзачка:
- Сегодня был трудный день.
- Мы просто посидим и поболтаем. Это несложно.
- Хорошо, - со вздохом согласилась она.
- Это тебе, - протянул я букет.
- С чего ты сегодня такой милый?
- Я всегда милый. Ты просто мало меня знаешь, вот и не заметила.
- Спасибо. Цветы красивые, - спрятала она лицо в ароматных лепестках.
- Рад, что ты любишь камелии.
- Цветы красивые, но… давай на чистоту. Чего ты хочешь от меня, Альберт?
Я нахмурился:
- Чего хочу? - протянул удивлённо. - Хочу, чтобы мы были друзьями.
- Друзьями? - протянула она. - Только друзьями и больше ничего? И потому даришь мне цветы и расточаешь очаровательные улыбки? Я ценю твои попытки быть милым, Альберт, но знаю, что на самом деле ты не такой.
Катрин снова вздохнула:
- Рано или поздно нам придётся серьёзно поговорить. Почему не сейчас? Ты должен понимать - я не такая дурочка, какой кажусь…
- Ты не кажешься мне дурочкой! - попытался возразить я.
- У меня хватает интеллекта, чтобы понять мотивы твоих поступков, - продолжала она, словно не слыша. - По правде говоря, тебя нельзя за это винить. Состояние Элленджайтов принадлежит тебе куда больше, чем мне, и я не возражаю против того, чтобы так оно и было. Только не знаю, как вернуть его тебе законным путём. Такого пути нет.
Она помолчала, кусая губы:
- Ни одного, кроме заключения брака. И в этом контексте становится понятным твоё желание быть милым, - пожала она плечами. - Я благодарна уже за то, что ты не стал разыгрывать из себя рокового соблазнителя. Хотя мог бы.
- Даже не знаю, что сказать на это.
- Ничего не говори. Я верну тебе твоё. И если для этого мне придётся выйти за тебя замуж - я готова. Только с одним условием: ты не будешь разыгрывать из себя Ромео.
- То есть, - насмешливо протянул я, - ты согласна по доброй воле отдать мне всё, что имеешь? Не то чтобы я не был рад такому повороту событий, но ты не думаешь, что это глупо?
- Вся эта история с внезапно свалившимся наследством для меня с самого начала тягостна. Так что, глупо или нет, но я рада тому, что всё закончится. Я без сожалений отдам тебе то, что ты жаждешь получить. Но прошу тебя, Альберт, будем честным со мной.
- Честным? В каком смысле?
- Разве в честности может быть какой-то иной смысл? Быть честным значит не лгать, не притворяться, не хитрить. И, в контексте нашего разговора позволь честно закончить: я не уверена, что мы сможем с тобой любить друг друга как Тристан и Изольда. Но мы можем стать друзьями.
Я притормозил у одного из маленьких бесчисленных кафе, рассыпанных вдоль дороги. Мы вошли внутрь перекусить.
- Ты предлагаешь фиктивный брак? - полюбопытствовал я.
- Возможно со временем наши отношения могут вырасти во что-то большее. Знаю только, чего я точно не хочу - фальшивых ухаживаний, слащавого романтизма и ненужной траты времени на глупое рисование пробитых стрелой сердечек.
- Я не согласен.
- Не согласен? - удивилась Катрин. - С чем?
- Мне нравится слащавый романтизм. И, поскольку я никуда не тороплюсь, я готов тратить время рисуя сердечки на песке. Может быть, это не слишком толково, зато красиво. Или на красоту в этом веке тоже нет времени? Стесняюсь спросить, а куда, собственно, все мы так торопимся, что жить некогда?
- Нельзя сказать, что с тобой легко иметь дело, Альберт Элленджайт, - вздохнула Катрин. - Я лишь пытаюсь всё упростить, - покачала она головой.
- Зачем? Проще не значит лучше. Есть вещи, на которые стоит тратить время, потому что вернуть или повторить эти мгновения не получится. Ты считаешь флирт ложью? Но флирт - это игра, правила которой позволяют людям изящно подойти к черте серьёзных отношений и, если будь на то их желание, без обид разойтись.
Веками существовали правила взаимодействия мужчины и женщины, облегчающие им путь друг к другу. Не понимаю, почему наши потомки выкинули всё это на свалку? Что-то незаметно, чтобы вы стали от этого счастливее. Читала Библию? Всё зло от женщин.
- Так и знала, что ты шовинист.
- Шовинизм здесь не при чем. Это факт: общество ведёт себя так, как позволяет женщина. Мужчина станет таким, каким желает видеть его женщина. Увидит слабым, подлым и никчёмным - так и будет. Увидит сильной личностью - тоже так будет. Женщины по сути своей либо добрые волшебницы, либо ведьмы.
Катрин грустно улыбнулась:
- А мне-то всегда казалось, что женщина просто игрушка в руках мужчины. Мир принадлежит вам. Не нам.
- Мир принадлежит мужчинам, но мужчина без женщины как земля без солнца, как еда без соли. Любим ли, ненавидим ли, бунтуем против вашей власти - но в каждом нашем дыхании существуете вы, женщины. В мире целомудренных женщин живут целомудренные мужчины, а мире блудниц - похотливые козлы. Я же говорю: либо фея, либо - ведьма…
- Альберт?
С удивлением обернувшись я не сразу узнал симпатичную невысокую брюнетку, по-хозяйски положившую мне руку на плечо.
- Вот ты где?
Предприимчивая бойкая девица склонилась ко мне, обдавая запахом духов и поцеловала.
Я остолбенел от удивления.
Нельзя сказать, что было совсем неприятно. Тёплое женское тело оно всегда теплое женское тело. Но более неподходящего момента для лобзаний придумать сложно.
Девица на моём месте могла закатить оплеуху некстати подоспевшему охальнику. У джентльмена таких привилегий нет.
Вырываться я не стал. Просто сидел и ждал, когда прелестница сама собой отвалится, как насосавшаяся пиявка.
Расчёт оказался верен. Когда страстной даме не хватило дыхание, она выпрямилась, оставив меня в покое.
Стерев следы её помады с губ, я смерил её взглядом.
Но девица пожала плечами и уселась рядом, по-хозяйски закинув мне руку на плечо и игнорируя застывшую столбом Катрин.
- Я была уверена, что мы встретимся. Противный мальчишка! Ты даже не поинтересовался моим адресом? - надула она губы.
- Я должен был?
- Мне казалось, мы неплохо провели вместе время?
Теперь я узнал девицу.
Черт! Вот только этого мне сейчас и не хватало!
- Кто она такая? - кивнула девица в сторону Катрин.
- Моя невеста.