- Не надо ветерка. Хотелось бы с комфортом и в безопасности, - отозвалась Катрин, пристёгиваясь.
- Желание леди закон для джентльмена.
Темнело быстро.
Загорались первые огни. Тусклые, мутные круги под фонарями расплывались над нашими головами в осенних сумерках.
- Куда меня везёшь? - поинтересовалась Катрин.
- В наш новый маленький домик. Наш при условии, если он тебе понравится.
- Шутишь? - изумилась она.
- Серьёзен, как удав, намерявшийся пообедать.
Через четверть часа мы въехали на дорогу, ведущую к будущему семейному гнёздышку.
Откровенно говоря, я побаивался реакции Катрин.
- Маленький домик?.. - похлопала она ресницами, на краткий момент вызывая в памяти образ своей кузины. - Это - маленький домик? Ты серьёзно? Маленький?..
- Ну, я вырос и жил в Кристалл-холле, поэтому с определениями габаритов у меня иногда возникают проблемы. Не говори ничего плохого по крайней мере до того момента, как не войдём внутрь.
В доме было два этажа. Его обегала веранда, прячущаяся под навесом, что поддерживали белоснежные дорические колоны.
Выкрашенный в приятный для глаза бежевый цвет, покрытый коричневой черепицей, дом выглядел лёгким, как корабль под поднятыми парусами и теплым, словно давно растопленный камин.
- Добро пожаловать, моя госпожа, в ваши новые владения, - распахнул я дверь перед Катрин.
8. Новый дом
Катрин оглядывалась с непосредственностью ребёнка, попавшего в Диснейленд. Скорее с любопытством, чем с восторгом, бродила она по комнатам.
- Это же настоящий дворец! - прошептала она. - Кристалл-холл в миниатюре.
- Так и было задумано. Тебе нравится?
- Нравится.
Но в глазах её застыл скорее испуг, чем восторг.
- Что не так? - взял я её за руку.
Ладошка была холодная, совсем иззябшая.
- Нет-нет! Здесь чудесно…
- Катрин, просто скажи, что тебя смущает и мы это исправим. Не нужно молчать. Я могу очень многое, но читать мысли не умею, ведь я не волшебник.
- Размеры, - прошептала она. - Дом такой огромный, что в нём просто теряешься. Не могу представить, что это и в самом деле наш дом.
- Не переживай. Когда мы здесь поселимся, наймём прислугу, заведём питомцев - дом оживёт и уже не будет казаться таким пустым. Без людей любые стены лишь стены. А человеческое тепло, смех, воспоминания превращает строение в уютное жилище. Пойдём в гостиную? Ты наверняка проголодалась?
- В самом деле хочу есть, - согласилась Катрин, следуя за мной. - Как тут красиво! - восхитилась она, когда мы вошли в гостиную.
В глазах её наконец-то появился тот огонёк, что я мечтал увидеть.
Она прошла на середину комнаты, занятую двумя диванами, огораживающими журнальный столик от остального пространства.
Сами собой, словно по волшебству, засветились на стенах бра, эмитирующие свечи в канделябрах. Свет заискрился, преломляясь в хрустальных подвесках.
- Всё это действительно наше? - развела она руками.
- На самом деле по-настоящему всё здесь только твоё. Документы составлены на имя Катрин Кловис.
Катрин обхватила себя руками.
- А откуда здесь еда?
- Заказал в ресторане. Ну что? Отметим? Приобретение новой недвижимости отличный повод выпить.
Катрин присела на краешек дивана, проведя рукой по его поверхности.
Жест лёгкий, выполненный машинально, но в моём воображении отчего-то интимный.
Мне представилось, что она так же легко, едва касаясь, проводит пальчиками по моей груди…
- Не знаю, какие вина ты предпочитаешь, - сказал я внезапно севшим голосом. - Рискнул взять "Боллинжер".
Её смех был тихим и немного робким, словно Катрин боялась разбудить дремавшее в доме эхо.
- Я совершенно не разбираюсь в спиртном. Для меня все шампанское на один вкус.
- Что ж, за новый дом? И новую жизнь, - добавил я.
Когда фужеры соприкоснулись, раздался лёгкий звон.
Катрин сделала несколько глотков и поставила бокал на стол.
- Не хватает музыки, - заметил я. - Как думаешь, куда в этой комнате будет лучше поставить рояль?
- Рояль?
- Ну да, рояль. Если бы он был здесь, я бы рискнул сыграть что-нибудь романтическое. "Лунная соната" вполне сгодилась бы, как думаешь?
Катрин напоминала мне испуганного оленёнка, к которому приходилось осторожно подкрадываться. Одно неловкое движение, и он рванёт в свои лесные пущи и пиши пропало.
Как моллюск в раковине. Все мои попытки пробиться через зону отчуждения, которой она себя окружила, терпели фиаско.
И не из-за того, что она враждебно или неприязненно ко мне относилась. Вовсе нет. Катрин просто отчего-то поминутно смущалась. Даже в начале нашего знакомства она вела себя куда более непринуждённо.
- Но рояля у нас нет, - с улыбкой продолжал я. - Зато есть музыкальный центр и диски. Сейчас выберу симпатичную мелодию.
Я отдал предпочтение лирической композиции, ведущую партию в которой исполняли скрипки.
- Потанцуй со мной, Катрин?
- Я не умею…
- Танцуй, как можешь, здесь нет строгих ценителей. Только ты и я.
Её пальчики вновь оказались в моей руке и, притянув её к себе, я обнял мягкий, теплый стан, окунаясь в лёгкий флёр духов, окружающих её горьковатым прохладным облаком.
- Я никогда не танцевала.
- Это не страшно, - поспешил заверить я её.
Как ни странно, её неопытность и робость, готовность отпрянуть в любой момент, затаённая нежность, что ей не удавалось скрыть за своим отстранённо-холодным видом, заводили меня куда сильнее, чем любые искусственные ужимки опытных дам. Необходимость держать свои чувства в узде только обостряла чувства. Правда говорят - запретный плод сладок.
- Видишь? У тебя неплохо получается.
Она робко кивнула.
Не удержавшись, я притянул её к себе и поцеловал.
Губы были чуть прохладными и хранили аромат фруктового блеска, который Катрин использовала вместо помады.
Её тело было лёгким, хрупким, податливым. Я чувствовал себя так, словно держал в объятиях сильфиду или ангела. Одно неверное движение, и она рассыплется блестками, оставив по себе лишь горький осадок сожаления о невозможном счастье.
Хотелось пить аромат её невинности, омываться светом, освобождаясь от всего того, что налипло на душу.
Через мои объятия прошло столько женщин, но впервые я испытал чувство, будто держу в своих руках Психею - тонкую, неуловимую, трепетную.
Облечь душу в плоть и удержать её, опутав ласками, точно сетью! Не дать ускользнуть, спрятаться, огородить себя от того огня, в который я пытаюсь её увлечь.
Нежная кожа Катрин сводила с ума - или по-настоящему впервые приводила в разум?
Её губы, дрожащие, молившие то ли о продолжении, то ли о том, чтобы я немедленно прекратил свой натиск, были как тугие бутоны цветка, теплые, ароматные, влажные.
А стан, гибкий, как у змеи, в одно мгновение льнувший, как лиана к древесному стволу, в другое ускользающий, мне хотелось обнимать вечно.
Я чувствовал прикосновение её, наконец-то согревшихся ладошек к своей груди, биение сердца, трепет, зарождающийся в её теле.
Не знаю, сколько мы так стояли посредине комнаты и упоённо целовались, пока её голос не отрезвил, окликнув:
- Альберт?..
В прозрачных глазах Катрин читалась мольба:
- Отпусти меня. Я не готова идти дальше.
Я покорно разжал руки. Её воля. Нам некуда торопиться.
Пламя играло, переливаясь, на её платиновых волосах. Они были точно золотое руно - сокровище, которое неустанно сторожил Минотавр.
- Зачем ты это делаешь?
От неожиданной горечи, прозвучавшей в её голосе, я даже растерялся.
- Ты о поцелуе?
Она нетерпеливо тряхнула головой:
- Ты играешь со мной, как кошка с мышкой! Зачем? Я не железная!
- Ты сейчас вообще о чём?..
- Я понимаю, что кроме денег, тебя ничто во мне интересовать не может. Я - обыкновенная. Даже более, чем обыкновенная. Таких, как я - тысячи и даже миллионы. Я не сексапильная, не стервозная, совсем не из тех, кто всегда на коне в первом ряду. В толпе меня и не заметишь.
А ты? Ты - это ты! Звездный мальчик. Аристократичный, стильный, умеющий всё и вся. Разобраться в новом механизме, который видишь впервые в жизни, - пожалуйста! Сесть за руль автомобиля и с ходу поехать, не нарушая правил - легко. Пятизначное число поделить на двузначного быстрее калькулятора - да не вопрос. Ты играешь на рояле, танцуешь, умеешь безупречно подобрать интерьер, костюм…
- А ещё я хорошо рисую, говорю на пяти языках, прекрасный фехтовальщик, наездник и пловец. Что из этого? Хоть убей, не понимаю, как всё это может повлиять на наши отношения?
- Я тебе не пара.
- С чего ты взяла? С того, что у тебя с математикой и лингвисткой не лады? Может быть, для претенденток на руку и сердце конкурс аттестатов устроить? Катрин, ты сама-то хоть понимаешь, что несёшь бред?
- Это не бред. Рядом с тобой я чувствую себя маленькой, незначительной…
- Ну так перестань чувствовать себя такой и давай двигаться дальше! - не сдержавшись, повысил я голос. - С тем, как ты себя чувствуешь я мало что могу поделать, правда?
- Нет, не правда! Я бы чувствовала себя лучше если бы не твои Амары и Астории! Ты, не скрываясь, демонстрируешь мне своих подружек, не таясь, гуляешь по ночам, а потом…
Она села в кресло, сцепив в замок руки:
- Альберт, я уже говорила и повторюсь ещё раз: мне не нужны деньги Элленджайтов. Я добровольно отдам их тебе. Я жила и смогу прожить дальше без всего этого, - она обвела рукой комнату. - Я не передумаю. Не нужно играть в эти игры с обольщением и разбивать мне сердце.
- А если я не играю? Если всё всерьёз? Такой мысли ты не допускаешь? Ты нужна мне, Катрин. Сама по себе, без всяких денег. Ты вернула меня к жизни, защищала, наставляла, помогала. Ты так щедро даришь всё, что имеешь и ничего не требуешь взамен. К тому же ты красива, женственна, добра. Так почему я не могу хотеть тебя?
Мой голос тёк ей прямо в маленькие, похожие на раковины, ушки и её одеревенелое тело оживало под моими руками.
- Смотри, какой снег повалил?
Неподалеку от окон стоял фонарь и снежинки в его свете выглядели огромной стаей жирных мух.
На белых занавесках они смотрелись черными пятнами.
Катрин обернулась. Глаза её подозрительно блестели, словно от слёз:
- Здесь уютно, тепло и красиво и кажется сбываются все мечты. Сказочное богатство, сказочный мальчик - сказка наяву. Но однажды окно распахнётся. Вместе со снежным вихрем ворвётся злая Снежная Королева и похитит тебя у меня. Если я позволю себе к тебе привязаться, мне будет очень больно.
- Катрин, - я старался ласками выказать переполнявшую меня нежность, которую не мог передать словами. - В моём мире будет только одна королева - ты. Всё остальное ничего не значит. И кстати, моё сердце не вещь, которую можно похитить без моего ведома.
- Твое сердце не вещь, Альберт. Но просто однажды ты придёшь туда, где оно всегда было. И забудешь меня.
Она смотрела на меня как-то странно.
Будто хотела о чём-то сказать.
- Ты говоришь загадками.
- Я знаю об отношениях с твоей сестрой. Я читала дневник.
Я почувствовала себя так, словно на меня вылили ушат холодной воды.
- Это было очень давно, Катрин, - медленно проговорил я. - Та история давно закончилась. Я не знаю, какая сила помогла мне очутиться здесь, рядом с тобой. Иногда мне кажется, что в том, своём мире, я не дождался нашей встречи и высшие силы подарили мне её здесь. Может быть это иллюзия, но мне кажется, что именно твоя любовь, как путеводная звезда, вернула мою душу на землю. Я пришёл на твой зов. Я здесь из-за тебя и для тебя. Если же тебе это ненужно, рано или поздно весь мой мир разлетится на части и меня снова не станет. Так что не отталкивай меня, если я хоть что-то для тебя значу. Если пока ты не готова переступать какие-то барьеры внутри себя - я подожду. Но не говори мне "нет".
- Это как в романе, - слабо улыбнулась она, на этот раз не сопротивляясь моим объятиям. - Твои слова звучат так красиво, будто песня. Если бы ты знал, как хочется им верить!
- Так поверь. Я не лгу.
Сначала встретились наши взгляды, потому руки, а потом снова - губы.
Как сладко было пить мёд желаний, слизывая его с губ, которых до тебя не касался никто.
Моя! Вся - моя.
Её губы не произносили чужих имён, её сердце не замирало при виде других образов, её лоно не трепетало ни под чьими пальцами. Страна страсти была Катрин неведома.
Я готов был показать ей так хорошо знакомые мне тропы, ведущие на вершины сладострастия - иногда прямые, иногда извилистые, трудные, даже опасные.
Я готов был с радостью поддержать её на тугих горячих волнах страсти, разделив на двоих головокружительный полёт.
Я был готов.
Она - ещё нет.
Моя трепетная лань…
Скоро, очень скоро мы будем вместе по-настоящему. В нашем новом доме. В этом новом мире.
Ты и я.
Возвращались мы молча, но теперь атмосфера была иной. Барьеры, которые чувствовались между нами так долго, рухнули. Нам вместе было легко и радостно.
Однако по возвращению меня ждал пренеприятнейший сюрприз.
Я не сразу заметил присутствие гостя в комнате, паря в облаках нечаянно обретённой влюблённости.
И только когда щелкнул выключатель, круг света высветил фигуру, уютно развалившуюся в кресле, я понял, что в комнате не один.
Черные глаза глянули на меня из-под копны золотых волос.
- Привет, Альберт. Я тебя заждался.
- Не знал, что у меня гости, - со злым сарказмом протянул я, когда первый шок прошёл. - Непременно бы поторопился. Хотя бы для того, чтобы вышвырнуть тебя отсюда. Что ты здесь делаешь? Как посмел войти?
Энджел усмехнулся и, поднявшись, неторопливо приблизился, облизывая кроваво-алые губы кончиком розового языка.
- Какой ты неласковый, друг мой.
- Мы не друзья. И ты осуществил несанкционированное вторжение на территорию частной собственности. Это уголовно наказуемое деяние.
Мягкий смешок послужил мне ответом:
- Повтори, милый! Так красиво звучит - как музыка. Ты не злись.
Знаю я этот тон, знаю. Сколько раз вёл себя похожим образом, играя в обольщение с намеченной жертвой.
Только сейчас мне не до игр.
Я всё ещё нес в себе свет того чистого чувства, что пробудила во мне Катрин.
Я боялся расплескать его, словно ценный дар.
- Энджел, я не шучу. Уходи. Тебе здесь не рады.
Он продолжал глядеть на меня смеющимися глазами:
- И что? Вызовешь полицию?
Не вызову, конечно. И он это знает не хуже меня.
- Что ты хочешь?
- Тебя, милый, - с придыханием ответил он. - В прошлую нашу встречу ты сбежал так быстро. Мы не успели сойтись ближе… настолько близко, как бы мне хотелось.
- А без меня в твоей коллекции никак?
Красивый паршивец. И дело своё знает. Весь пропитан вожделением, насквозь.
Глядя на него так и хочется ломать, крушить, выпуская наружу ярость и желание. Заломить эти красивые руки, сцепив их замком над его головой, запрокинуть белую шею и жалить это худое, жилистое тело поцелуями, вычерчивая на нём кровоточащие дорожки, слизывая кровь языком, дразня раны.
Входить в это тело, вонзаясь жестоко, беспощадно и глубоко до тех пор, пока Энджел не начнёт кричать от боли, извиваться от желания и содрогаться от того и другого.
Словно прочтя по моим глазам мои мысли, Энджел придвинулся ближе, желанный, горячий и чертовски красивый.
- Как же без тебя, Альберт? Ты такой ценный трофей, - его голос туманил мне голову.
Я подумал о Катрин, находящейся в нескольких метрах отсюда.
О тех обещаниях, что давал ей.
"Вас пока ещё ничего не связывает. Она сама не приняла твоих предложений. Так что пользуйся подвернувшимся случаем. Ты же хочешь этого", - шептал внутри меня искушающий голос, удивительно похожий на голос Ральфа.
- Ты же хочешь этого, - прошептал Энджел.
- Ты пришёл только за сексом? - отодвинулся я от него, тем самым давая понять, что предложением если и заинтересован, то воспользоваться не спешу. - Или есть другие причины?
- Зануда ты, - тряхнул он золотистой головой. - Но знаешь? Ты прав. Одного вожделения недостаточно, чтобы заставить меня тащиться через заснеженный город.
Патока из его голоса потихоньку утекала. В нём зазвучали угрожающие нотки, словно у тигра, который пока ещё мурчит, но где-то в груди у него уже зарождается рык.
- Мне рассказали, что вчера вечером, как раз точнёхонько перед тем, как состоялось наше знаменательное, романтичное знакомство, ты положил шестерых моих людей?
- Я положил? Твои идиоты перестреляли друг друга без моей помощи. И пальцем шевельнуть не пришлось. Нужно тщательнее подбирать людей для… ну, не знаю, для чего ты их там подбираешь. Эмблемки со Скорпионами у вас красивые. Но, кроме эффекта, нужно что-то ещё.
- Будешь меня учить?
- Только если очень попросишь.
- Ты перешёл мне дорогу, Альберт. А я такого не прощаю.
- Остановись до того, как начнёшь мне угрожать. Так будет лучше для всех, поверь.
- Если бы мы занялись любовью до угроз дело не дошло бы, милый, - пожал он плечами. - А так ты обидел меня вдвойне - и словами, и действиями.
- Уж как-нибудь снеси обиду. Или ты теперь, как та глупая курица, Амара, будешь повсюду за мной таскаться и требовать большой и чистой любви?
- Так много мне не надо. Всё, чего я хочу - это капельку секса.
- В другой раз, милый.
Энджел ответил не менее сладкой и не менее паскудной улыбочкой:
- Как скажешь, милый.
Он направился к двери и как бы промежду прочим бросил через плечо:
- Кстати, передавай привет Ирис. Она сегодня так и не пришла в школу? Надеюсь, здорова?
Я почувствовал, как во мне поднимается плохо контролируемая ярость.
- Оставь девчонку в покое. Она же ещё младенец. Не будь козлом.
Чёрные глаза Энджела вспыхнули адским огнём:
- Младенцы - они самые вкусные, милый. Не говори, что этого не знал, да? Но я, так и быть, не стану ею лакомиться. Пока. Давай заключим сделку, солнышко? Даю тебе слово и пальцем не притронуться к этой хорошенькой гусыне при одном условии - я получу тебя. Не в качестве раба в ошейнике или покорной игрушки - просто мы будем вместе. Раз или два.
В глянцевых глазах Энджела плясали бесята:
- Раз тебе так необходимо одеться в белый плащ - дарю, милый. Прекрасный предлог. Ты же не просто будешь со мной трахаться, ты будешь спасать прекрасную деву из когтей чудовища, принося ему в жертву свою честь. И все останутся довольны, гарантирую, - подмигнул он.
- Иди к черту.