Поэтому, как только был опубликован манифест о войне с Наполеоном от 16 (28) ноября 1806 года, С. Немцевич поехал в Санкт-Петербург, где вручил А. Е. Чарторыйскому свой план под названием "Мысли относительно земель литовских и русских", датированный 28 ноября (10 декабря) 1806 г. В нем он предложил из земель бывшего ВКЛ, присоединенных к России в результате разделов Речи Посполитой, создать автономное государство на основе Конституции 3 мая 1791 года. Он заявил, что "польскую шляхту" воодушевит перспектива объединения "всех поляков" против Наполеона под "хоругвями славянского монарха". Одновременно были подготовлены для царя проекты декларации после объявления Конституции, воззваний к шляхте и армии, план антинаполеоновской пропаганды и агитации через церковь и школу.
Список влиятельных лиц западных губерний, на которых рассчитывали С. Немцевич и его единомышленники, представлен в секретной записке от 25 ноября (7 декабря) 1806 г. Он достаточно велик - несколько десятков персон.
Но в Тильзите Наполеон вынудил Александра I согласиться с созданием Герцогства Варшавского. После этого взоры большинства "русских поляков" повернулись в сторону Герцогства Варшавского, в котором они увидели основу для будущего возрождения Речи Посполитой. Однако некоторая часть магнатов и богатой шляхты западных губерний, напуганная буржуазными реформами в Герцогстве Варшавском, продолжала связывать свои надежды с российским царем.
Эти надежды усилились в 1809 году, когда 70-тысячный корпус князя Сергея Голицына, выполняя союзный договор, выступил на стороне Франции против Австрии. Тогда группа варшавских вельмож и галицийских магнатов обратилась к командующему с предложением воссоздать Речь Посполитую - во главе с Александром I - в границах 1772 года.
С. Голицын горячо поддержал эту просьбу. В письме к Александру I от 4 (16) июня 1809 года он отметил, что Польское королевство можно было бы создать из бывших "польских земель", с включением ряда уездов Подольской и Киевской губерний, но без "Белоруссии" (Витебской и Могилевской губ. - Авт.). Оно должно иметь свою администрацию и 100-тысячную армию.
Царь ответил Сергею Голицыну 15 (27) июня 1809 года через канцлера Николая Румянцева. Тот сообщил, что император не согласен с этим планом, так как в этом случае к Польскому королевству пришлось бы присоединить "русские губернии". Однако на всякий случай царь предписал Голицыну передать польским магнатам, что в принципе он согласен на образование Польского королевства из Герцогства Варшавского и Галицийского княжества (5).
Хотя этот проект не повлек за собой серьезных политических последствий, он сыграл важную роль в выработке главных принципов Александра I относительно планов возрождения Польши и ВКЛ:
- никогда не соглашаться на объединение "русских провинций" с другими территориями в одно автономное польское государство;
- при благоприятных условиях воссоздать автономную Польшу вне границ Российской империи;
- поддерживать надежды "русских поляков" на возрождение их Отечества.
Соответственно, "литовский" план русского царя в период 1809 - 12 гг. (речь о котором пойдет позже) имел исключительно пропагандистский характер.
* * *
В то же время Александр I убедился, что без помощи "русских" и "варшавских поляков" выдержать борьбу с могучей наполеоновской империей будет трудно. Потеря Австрией Галиции, вошедшей в состав Герцогства Варшавского по Шённбрунскому договору от 2 (14) октября 1809 года, убедила его в необходимости приобретения симпатий жителей западных губерний.
В конце 1809 - начале 1810 гг. он попытался наладить отношения с польской знатью через князя Адама Чарторыйского. С середины ноября 1809 года в течение пяти месяцев князь почти ежедневно обедал у Александра. Во время этих встреч обсуждался вопрос о возрождении Речи Посполитой под покровительством Российской империи.
Однако Чарторыйский уже разочаровался в искренности обещаний Александра I и решил оставить его. На первое заявление об отставке 15 (27) ноября 1810 года Александр ответил письмом 25 декабря 1810 (6 января 1811 г.), в котором настойчиво призывал Чарторыйского к продолжению сотрудничества. Ведь, как мы теперь знаем, с августа 1810 и до осени 1811 года Александр тайно готовился к наступательной войне против Наполеона. Он планировал - при условии прусской военной поддержки - внезапно вторгнуться в Герцогство Варшавское и провозгласить себя польским королем. А для того чтобы поляки не только не взбунтовались, но и поддержали его, - восстановить это государство в границах то ли до Буга, то ли до Западной Двины, Березины и Днепра (в решении вопроса о восточной границе Польского королевства Александр все время колебался).
В письме Чарторыйскому от 25 декабря 1810 (6 января 1811) года император заявил о своей готовности возродить из пепла Польское королевство, но взамен он хотел, чтобы поляки порвали политические связи с Францией и предоставили ему 50-тысячный корпус для войны с Наполеоном (т. е. почти всю кадровую армию Герцогства Варшавского). Александр убеждал Чарторыйского, что в предстоящей войне численный перевес будет на стороне России и союзников (ввиду непрочности тыла наполеоновской империи), поэтому судьба польского государства зависит от позиции самих поляков. Царь в качестве своих союзников называл Пруссию и Данию. В случае присоединения польских войск к России объединенная армия достигла бы 230 тысяч человек, а вскоре после этого она могла быть увеличена за счет новых рекрутов еще на 100 тысяч.
С целью "выяснения настроений" Александр предложил Чарторыйскому вступить в тайные сношения с влиятельными польскими лицами. Вскоре - 18 (30) января 1811 года - Чарторыйский сообщил императору, что население Герцогства Варшавского единодушно в своем стремлении восстановить Речь Посполитую в ее прежнем составе и с конституцией 3 мая 1791 года. Только созданием такого государства Россия может привлечь поляков на её сторону. В то же время князь сообщал о том беспокойстве, которое вызвано в Польше сведениями о военных приготовлениях России (6).
В письме Чарторыйскому от 31 января (12 февраля) 1811 года Александр I сформулировал свои предложения по решению "польского вопроса". Их суть такова:
- Россия обязуется восстановить Польское королевство путем объединения "всех бывших частей Польши, включая области, отошедшие к России, кроме Белоруссии (Витебской и Могилевской губерний. - Авт.), так, чтобы границами Польши явились Двина, Березина и Днепр";
- Все должности в органах власти и в армии будут "чисто национальными, польскими";
- Польша получит либеральную конституцию (но не 1791 года), которая "способная удовлетворить желания населения";
- Реализация проекта начнется с провозглашения Польского королевства, чтобы убедить поляков в "искренности" предложений.
При этом император выставлял два условия:
1) Польское королевство должно навсегда присоединиться к России, а российский император с этого момента будет именоваться также и королем польским;
2) будет получено "формальное и положительное удостоверение в том, что все жители герцогства единодушно желают и стремятся к достижению этого, гарантированное подписями наиболее известных лиц в Польше".
Александр I не сомневался в том, что Австрия не согласится на передачу Галиции Польскому королевству ("с присоединением Галиции придется обождать до получения на это согласия Австрии"), Следовательно, Польское королевство он планировал в урезанном виде, из Герцогства Варшавского и "русско-польских провинций".
Хотя в письме к Чарторыйскому участие прусских войск в новой войне с Наполеоном преподносилось как вопрос решенный, на самом деле это было далеко не так. Как ныне известно, царь только пытался склонить Пруссию на сторону России. В переписке с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III он постоянно прибегал к военному и политическому шантажу своего "брата, друга и союзника". Фактически, вся комбинация Александра I для создания коалиции была блефом.
Царь считал, что в случае перехода поляков на сторону России шансы союзников (России, Пруссии и Польши) на военный успех станут несомненными. В том же письме от 31 января (12 февраля) 1811 года к Чарторыйскому он писал:
"Но все положение вещей изменится, если поляки захотят соединиться со мной. Подкрепленный тогда 50 000 польского войска, 50 000 прусаков, которые в этом случае также могут присоединиться без всякого риска, и, кроме того, еще и тем моральным переворотом, который, безусловно, будет вызван в Европе этим событием, я могу тогда дойти до самого Одера" (7).
Александр рассчитывал на то, что Наполеону "будет очень трудно отозвать свои войска из Испании, имея там дело с разъяренным против него народом, имеющим более 300 000 войска". В результате Европа будет освобождена "от ига, под которым она томится". А Польша получит всё, что обещано: станет "королевством, государством, присоединенным к могущественной империи"; будет введена либеральная конституция; налоги приведены в соответствие с расходами и т. д.
Но, хотя Александр заверял Чарторыйского в том, что не начнет войны с Францией, если не будет уверен в "содействии поляков", разработанный генералом Л. Л. Беннигсеном план стратегической наступательной операции предусматривал уничтожение армии Герцогства Варшавского путем внезапного удара с двух сторон - из России и Пруссии.
Неудивительно, что миссия Чарторыйского по "прощупыванию настроений" политической элиты Герцогства Варшавского, с одновременной раздачей обещаний, окончилась провалом. Более того, командующий польской армией князь Юзеф Понятовский сообщил Наполеону о замыслах русского царя сразу же, как только узнал о них от Чарторыйского. Наполеону стало ясно, что с войной надо спешить, не теряя ни одного дня.
Наполеон обвинил Александра I в подготовке к войне против Польши (что в тот момент было равнозначно войне против Франции) и принял ответные меры. Он распорядился о переброске в Герцогство Варшавское оружия и военного снаряжения, а также приказал маршалу Л. H. Даву сформировать Эльбский корпус (46 тыс. чел.) специально для помощи Герцогству Варшавскому.
В то же время прусский кайзер Фридрих-Вильгельм III не только уклонился от союза с Россией, но и не поддержал план царя относительно захвата Польши. Он писал:
"Но если Вы проявите намерение присоединить Польшу к своей империи, то независимо от того, какова бы ни была форма этого присоединения, государь, Вы дадите Н(аполеону) средства обратить эту меру против Вас и новый повод для беспокойства и зависти со стороны Австрии, что может даже толкнуть ее на сторону Франции… Пруссия, поскольку она должна считаться только со своими истинными интересами, а не с обстоятельствами текущего момента, не могла бы не видеть в таком присоединении повода для серьезного беспокойства".
Фридрих-Вильгельм заявил, что он может выступить против Наполеона лишь в том случае, если Россия привлечет Австрию или Польшу на свою сторону и это будет зафиксировано в соответствующих договорах.
То и другое, вместе взятое, заставило Александра отказаться от задуманного им вторжения в Польшу.
Настроения шляхты в западных губерниях
Ополяченное дворянство бывшего ВКЛ (магнаты и шляхта), составлявшее примерно 7 % населения западных губерний, т. е. не менее 100 тысяч лиц мужского пола, внимательно следило за событиями, разворачивавшимися у границ Российской империи. Оно возлагало большие надежды на вторжение Наполеона в Россию. Вот что писал об этом профессор Александр Погодин (1872 - 1947):
"В воспоминаниях Адама Мицкевича, его братьев и сверстников сохранились чрезвычайно яркие картины настроений и ожиданий, связанных с Наполеоном. Здесь ждали его, может быть, еще более страстно, чем в Варшаве.
Масса нечиновной и небогатой шляхты не доверяла ни магнатам, ни Александру, но с нетерпением следила за действиями Наполеона... Большинство помещиков передавало друг другу восторженные слухи о французском императоре, бюллетени Великой армии переходили из рук в руки; единомышленники Наполеона среди богатого польского дворянства Литвы вели агитацию в пользу его...
И Александр отлично знал о тревожном настроении Литвы; губернаторы доносили, что с появлением Наполеона все обратится против России" (А. Л. Погодин. Наполеон и Литва).
Реальная перспектива расширения территории Герцогства на Восток и отрыва "польских губерний" сильно беспокоила царя и его правительство. С помощью служб политического сыска и контрразведки они систематически изучали ситуацию в "польских провинциях" империи.
Общая картина была такова. Российские власти всех уровней не пользовались симпатиями в бывшем Великом Княжестве Литовском, поскольку для большинства местных жителей (для шляхты, католическо-униатского духовенства, мещан и крестьян униатов и католиков) они оставались врагами-иностранцами, уничтожившими их древнее государство и варварскими методами насаждавшими свою церковь.
В феврале 1807 года, сообщая сенатору И. А. Алексееву о политических настроениях в Гродненской губернии, гражданский губернатор B. C. Ланской отмечал, что хотя он не может прямо назвать "ни одной подозрительной особы", однако видит склонность настроения обывателей "к перемене". Причину этого губернатор видел в "мечтах о вольности", не изжитых еще "из памяти народной прежнего правления". По мнению Ланского, носителем духа "вольности" являлась многочисленная мелкая шляхта. Губернатор считал, что этот дух подстрекают "обольщения неприятеля" и заграничные прокламации. Они оказывают сильное влияние на жителей края, "в коем огонь кроется под пеплом".
Серьезное беспокойство испытывали российские власти в отношении крестьянства. Они опасались, что Наполеон I может превратить войну политическую в войну социальную. Достаточно издать ему манифест об уничтожении пресловутой "крепости". Беларуские и украинские крестьяне видели во французском императоре освободителя от ненавистного рабства.
"Что касается до образа мыслей здешних обывателей, то очевидно, что благоразумные, богатые помещики, видя милости к ним нашего Государя Императора и умея их ценить в полной мере, не желают никакой перемены, бедные же, напротив, ожидают войны, надеясь при каковой-либо перемене поправить свое состояние; между молодыми людьми приметным образом обнаруживается ненависть к русским".
Меньшее беспокойство у Эссена вызывало поведение беларуских крестьян:
"Насчет здешних сельских обывателей нельзя сказать, чтобы обнаружили недоброхотство к нынешнему правительству, кроме некоторых молодых людей, не заслуживающих много внимания; напротив того, оказывают пособия при движении войск без ропоту, не принося жалоб воинскому начальству, тогда когда без сумнения довольно отягощений. Хотя вообще все желают восстановления Польши и быть народом… (выделено мной. - А. Т.)" (донесение от 10 марта 1812 г.).
Общий контекст донесений командиров воинских соединений, дислоцированных в Виленской, Гродненской, Минской и Волынской губерниях, Белостокской и Тарнопольской областях сводился к тому, что население этих территорий ждет войны и что "благородное сословие" в своем большинстве мечтает о восстановлении Речи Посполитой. Поэтому во время военного столкновения с Францией оно поддержит Наполеона I.
Гродненский гражданский губернатор B. C. Ланской 13 (25) апреля 1812 года докладывал министру полиции, что в губернии сейчас тихо, но в случае отступления русских войск "все против нас восстанет со всех сторон".
Литовский военный губернатор Александр Римский-Корсаков 21 апреля (3 мая) 1812 года сообщал, что из дворян его губернии большая часть нерасположена к России, особенно склонна к возмущению молодежь, "положиться на кого (либо) я бы не советовал".
21 марта (2 апреля) 1812 года Александр I через министра полиции А. Д. Балашова потребовал от гражданских губернаторов собрать сведения об "образе мыслей помещиков и других обывателей пограничных губерний" и установить за ними строгий надзор, а также составить "список тех лиц, которые ненадежны". В первую группу заносились лица "сомнительные", во вторую - "совершенно подозрительные". Предписывалось принять против них соответствующие меры вплоть до выселения во внутренние губернии империи.
Однако операция по выселению, осуществлявшаяся военными, несмотря на большие издержки, не дала желаемого результата. Во-первых, физически было невозможно вывезти всех потенциальных пособников французов, поскольку в эту категорию попадала чуть ли не вся шляхта западных губерний. Во-вторых, не все депортированные достигли места назначения: одни сбежали из-под стражи, других освободили наступавшие наполеоновские войска.