Военное положение как механизм ограбления населения
На заседании Комитета министров 10 (22) апреля 1812 года управляющий Военным министерством генерал-лейтенант князь Алексей Горчаков отметил, что "никогда продовольствие войск не было столь затруднительно и не требовало такой попечительности, как теперь". По его словам, из-за роста цен на провиант и фураж для обеспечения военнослужащих и лошадей продуктами питания и кормом "немедленно" требовалось 12 млн. рублей, а на "экстраординарные расходы" по двум Западным армиям еще 13 млн. рублей. Всего военное ведомство просило срочно предоставить ему 25 миллионов.
Министр финансов Дмитрий Гурьев сказал в ответ, что на весь 1812 год военному ведомству, вместе с чрезвычайными расходами по Молдавской и Грузинской армиям, выделено 153 миллиона рублей. К 6 апреля министерство уже отпустило Военному департаменту 48 млн. 300 тыс. рублей ассигнациями и 361 тыс. рублей серебром (т. е. 31,8 % годового бюджета). Но военное ведомство попрежнему испытывало трудности в обеспечении войск питанием и фуражом из-за отсутствия наличных средств, а потому требовало дополнительного финансирования.
В качестве средства решения проблемы Д. Гурьев предложил перейти в западных губерниях от закупок провианта и фуража к реквизициям (принудительному изъятию). При этом узаконить расчет за конфискованные продукты не деньгами (ассигнациями или монетой), а квитанциями либо облигациями. По его мнению, квитанции и облигации могли заменить ту огромную массу ассигнаций, которая накопилась в этих губерниях за предыдущие годы и привела к фактической девальвации бумажных денег.
Комитет министров согласился. Выполнение этого решения правительство поручило командующим Западными армиями.
* * *
Итак, проявив неспособность решить проблему обеспечения войск питанием и фуражом на договорно-подрядной основе, правительство прибегло к принудительным мерам. Но для их обеспечения требовалось передать всю полноту власти военным.
Согласно нормативным документам, подписанным императором Александром в январе - марте 1812 года, при введении военного положения высшая власть на местах переходила к командующим армиями ("главнокомандующий представляет лицо императора и обличается его властью"). С этого момента все приказы командующих чиновники пограничных губерний и областей должны были исполнять "яко высочайшие именные повеления". Кроме того, командующий имел право предавать виновных военному суду. Под юрисдикцию военного суда, приговоры которого утверждал командующий, подпадали все местные жители, в том числе государственные чиновники, служащие городской и земской полиции.
Получая от командующего армией "военные требования" на поставки провианта и фуража, гражданские губернаторы должны были совместно с уездными предводителями дворянства, городскими думами и магистратами составлять "раскладки".
С 16 (28) апреля 1812 года указом царя в Курляндской, Виленской, Минской, Гродненской, Киевской, Волынской и Подольской губерниях, а также в Белостокской и Тарнопольской областях было введено "чрезвычйное" (т. е. военное) положение. Они были разделены на два военных округа. Курляндская, Виленская, Минская, Гродненская губернии и Белостокская область вошли в 1-й округ (их подчинили командующему 1-й Западной армии), остальные - ко 2-му округу (к 2-й Западной армии). С этого момента гражданские чиновники и чины полиции несли личную ответственность по законам военного времени.
Управление "белорусскими" губерниями (Витебской и Могилевской) осталось на прежних условиях. Но с началом войны их тоже перевели на чрезвычайное положение. Витебская губерния вошла в 1-й округ, Могилевская - во 2-й округ.
Отныне поставки питания и фуража осуществлялись путем реквизиций, а населению вместо денег выдавали квитанции. Через неделю, 24 апреля (5 мая) Александр I разрешил рассчитываться за фураж и продукты в западных губерниях еще и облигациями стоимостью от 200 до 500 рублей. Через год они должны были погашаться ассигнациями с доплатой 6 % за каждые 100 рублей (10).
Главный комитет военных повинностей
Военный министр, командующий 1-й армией Барклай де Толли 12 (24) апреля провел в Вильне совещание с предводителями дворянства Виленской, Гродненской, Минской губерний и Белостокской области. Он сообщил им о скором введении чрезвычайного (военного) положения с целью надежного обеспечения войск питанием и фуражом, и потребовал создать губернские и уездные (поветовые) заведения для исполнения военных повинностей в новых условиях.
Выработку условий раскладки повинностей ("военных требований") по губерниям командующий поручил главному интенданту 1-й армии генерал-майору Егору Канкрину и гражданским губернаторам. Общее руководство он возложил на литовского военного губернатора генерала от инфантерии Александра Римского-Корсакова, назначенного на эту должность 17 (29) апреля. Именно он должен был наладить работу Главного комитета, губернских и уездных заведений.
Теперь механизм обеспечения войск питанием и фуражом был таков. Главный интендант 1-й армии (Канкрин) сообщал "военное требование", которое губернские учреждения раскладывали между уездами (поветами). Уезды, в свою очередь, были расписаны за корпусами. Уравнительная раскладка производилась по числу душ взрослых мужчин податных сословий каждого уезда согласно данным последней VI ревизии. За реквизированное питание и фураж его владельцам выдавали квитанции. Если на них не было недоимок, квитанции позже обменивали на облигации Государственного казначейства (2/3 суммы) и ассигнации (1/3 суммы). В случае задолженности ее уменьшали на соответствующую сумму. Все собранные запасы сдавали в провиантское ведомство.
Но наладить работу на пустом месте оказалось трудно. Во-первых, у губернаторов часто возникали вопросы, за толкованием которых они обращались к генералу Е. Ф. Канкрину. Во-вторых, возникли трудности при подборе кадров для губернских и уездных заведений. Каждый член такого заведения должен был приносить присягу, поэтому многие помещики отказывались от исполнения "почетных" обязанностей, ссылаясь "на болезнь". Фактически они саботировали деятельность новых структур.
Первую партию ("отделение") поставок провианта в рамках "военных требований" планировалось выполнить до 20 мая (1 июня). Запасы этой поставки должны были обеспечить 1-ю армию до 10 (22) июня - времени выполнения второго "отделения". Но если в Минской губернии и Белостокской области раскладку сделали быстро, то в Виленской и Гродненской губерниях затянули.
27 апреля (8 мая) Барклай де Толли писал Римскому-Корсакову:
"К великому однако ж сожалению я не вижу по Виленской и Гродненской губерниям даже приступу к делу. О сю пору идет одна бесплодная переписка, между тем как в других губерниях раскладка военных требований уже кончена" (11).
Барклай заявил, что не принимает никаких оправданий губернаторов и уездных предводителей и требует лишь одного - точного выполнения его приказов. Военный министр просил Римского-Корсакова "о побуждении" губернаторов и предводителей к скорейшей раскладке "военных требований" и активной сдаче в провиантское ведомство питания "на правилах предписанных". В обратном случае все расчеты по питанию армии будут нарушены. Но виленский губернатор Александр Лавинский только 19 (31) мая сообщил о раскладке военного требования на 8 уездов своей губернии.
С целью выхода из сложившейся критической ситуации 27 апреля (8 мая) в распоряжение генерал-лейтенанта Е. Ф. Канкрина передали весь хлеб, подготовленный для продажи за границей. Для его инвентаризации были командированы земские чиновники от губернских заведений для военных повинностей, а также офицеры от 2-го, 3-го и 4-го корпусов. Владельцам конфискованного хлеба вместо денег выдали квитанции.
13 (25) мая Александр I утвердил разработанные военным министром "Дополнительные распоряжения к правилам о военных требованиях, определенные взаимными соглашениями между главнокомандующим 1-ю Западною армиею и губернскими предводителями дворянства". Согласно им, в Вильне создавался Главный комитет военных повинностей (далее - ГКВП) как орган координации сбора провизии и фуража в губерниях, приписанных к 1-й Западной армии. Комитет состоял из четырех представителей шляхты (от трех губерний и области), имел канцелярию, а его председателем был назначен А. М. Римский-Корсаков.
На ГКВП возлагались большие надежды, поэтому Барклай де Толли и Канкрин неоднократно обращались к Римскому-Корсакову с просьбами ускорить его открытие, а потом активизировать деятельность. Но ГКВП начал работу только 1 (13) июня. Подготовительные мероприятия к его открытию заняли две недели.
Основными вопросами в деятельности ГКВП, кроме обеспечения сбора провианта и фуража для войск, стали поставки водки и волов, а также создание подвижного армейского магазина - передвигавшихся вслед за войсками складов продовольствия и фуража.
Не успели еще три губернии и область выполнить первую поставку провианта и фуража, как на них взвалили новые повинности. 21 мая (2 июня) военный министр приказал Римскому-Корсакову организовать дополнительную поставку водки и крупного рогатого скота "для солдатских винных и мясных порций". Сбор провести по "военным требованиям" (т. е. реквизировать), поскольку "приобретение покупкою... сопряжено со многими неудобствами" (12).
В соответствия с "Расписанием военного требования волов и вина по губерниям, армиею занимаемых", требовалось собрать в Гродненской, Виленской, Минской и Курляндской губерниях и Белостокской области 5200 волов и 64 тысячи вёдер вина (787 200 литров). Все поставки должны были делаться в 1-ю армию (3850 волов и 46 825 вёдер), а также непосредственно в 6-й (750 волов, 9175 вёдер) и 1-й (600 волов, 7500 вёдер) корпуса.
Для выполнения поставок генерал-интендант Е. Ф. Канкрин 21 мая (2 июня) издал "Правила, на основании коих взимаются вино и волы, для армии из пяти губерний, оной занимаемых". Тогда же были утверждены "Правила о учреждении подвижного магазейна чрез усиление положенного при армии парка обывательских подвод", а 31 мая (12 июня) - положение "О травяном продовольствии".
Оперативно выполнить приказ Барклая де Толли военный губернатор не мог. В Вильне не было данных о числе душ в трех губерниях и области по VI ревизии. А без них уравнительная раскладка становилась невозможной. Поэтому Римский-Корсаков приказал гражданским губернаторам немедленно направить к нему губернских предводителей дворянства с подробными сведениями о числе душ в имениях. Однако Барклай не стал ждать прибытия предводителей, и 25 мая приказал Римскому-Корсакову сделать раскладку самостоятельно. В течение двух дней литовский военный губернатор выполнил раскладку (соответственно числу душ в каждом уезде) и разослал ее в три губернии и области. Он требовал, чтобы подводы и люди были собраны не позже двух-трех дней, а вино и волы - не позже 10 (22) июня.
Местные помещики сопротивлялись грабежу как могли. Ведь вместо денег они получали не серебро, и даже не ассигнации (курс которых постоянно падал), а какие-то бумажки. Поэтому они всеми способами уклонялись от поставок провианта и фуража, предоставления рабочей силы, выполнения подводной повинности. Подполковник И. Т. Радожицкий в своих "Походных записках артиллериста" писал о том, что во время фуражировки в Гродненской губернии он встречал "большое затруднение". Паны "добровольно нигде не давали сена", приходилось брать у них "где что найдется, почти насильно" (13).
27 мая (7 июня) военный министр снова констатировал, что "успехи чрезвычайно малы". Он требовал от Римского-Корсакова принять самые жесткие меры, с тем чтобы "сильнейшим образом понудить к самоскорейшему и непременному взносу ожидаемого от земли хлеба и других предметов продовольствия, а ежели то нужно, употребить строжайшую военную экзекуцию" (14).
Подвижный армейский магазин
К началу войны 1812 года российская армия кроме штатных армейских обозов не имела другого транспорта. Это был крупный просчет в подготовке к войне. То, что не досмотрели за несколько лет, попытались наверстать за три недели.
Формирование подвижного магазина при 1-й Западной армии осуществлялось на тех же принципах, что и поставка питания. Военный министр писал Римскому-Корсакову:
"Я обдумывал разные способы к устройству оного. Желание мое было обойтиться без пособия земли, войсками занимаемой. Но все бывшие в виду при соображениях по сему предмету меры оказались или недостаточны или неудовлетворительны настоящим надобностям. Единственным средством признано, наконец, поставку недостающего количества повозок, лошадей и погонщиков возложить на обязанность губерний, к первому военному округу приписанных" (15).
Несомненно, что на такое решение Барклая де Толли повлияло мнение командующего 2-й армией. Князь П. И. Багратион еще 26 марта информировал министра, что подвижные армейские магазины можно сформировать "без больших расходов и с поспешностью". Он сообщал, что помещики Подольской и Волынской губерний, а также шляхтичи, состоявшие в "поссесорах, экономах и тому подобных званиях", содержат на своих конюшнях значительно больше лошадей, чем раньше. Из этого факта князь сделал вывод, что лошади готовятся для переправки в Герцогство Варшавское, поэтому надо их конфисковать и использовать для формирования подвижных провиантских магазинов.
Согласно "Расписанию непременных парковых фур" (для подвижного магазина) всего надлежало собрать 3800 телег с лошадьми и людьми, и запасных - 237 телег, 447 лошадей, 950 возниц. Из них по 500 повозок предназначалось для 1-го и 6-го корпусов, 2800 - для 1-й армии. Сбор повозок для армии назначался в Свениянах, для 1-го (Торопец) и 6-го (Рига) корпусов - в местах, которые назовут их командиры. На каждую повозку планировалось погрузить по 3 четверти овса (или ячменя) и одну четверть ржи - в зачет "военных требований".
Несмотря на все меры, предпринимаемые Римским-Корсаковым, создание подвижного магазина, поставка вина и волов срывались. 4 (16) июня Барклай де Толли встретился с членами ГКВП, которые вручили ему записку относительно подвижного магазина. В ней отмечались неудобства в создании магазина из крестьянских телег и преимущества при формировании его из вольнонаемных экипажей и коней.
Резко негативную реакцию помещиков вызвало требование военного ведомства предоставить для военных перевозок хороших лошадей и крестьян не старше 50 лет в качестве погонщиков. Мало того, что военные хотели забрать хороших лошадей и работоспособных крестьян, так помещики по опыту предыдущих лет знали, что многие лошади и погонщики никогда не вернутся домой. Поэтому они выдвинули встречное предложение - нанять 2000 извозчиков за счет казны.
Военный министр ответил, что ему безразлично, крестьянские или вольнонаемные экипажи. Он даже согласился заменять крестьянские повозки наемными экипажами по мере их поступления. Но при этом подчеркнул:
"…крестьянские ли или вольнонаёмные повозки и лошади войдут в состав армейского подвижного магазейна, казна не более заплатит за них и не обязывает давать другого содержания, кроме того, что в предварительных правилах определено. Все прочие издержки остаются на обязанности дворянства"(16).
Надежды шляхты хоть немного сократить свои убытки оказались напрасными.
Уничтожение собранных запасов
К началу военных действий российским властям, за счет жестокой эксплуатации ресурсов пограничных губерний, в основном удалось решить проблему с созданием запасов питания и фуража в местах дислокации 1-й и 2-й Западных армий. В городах на этой территории было запасено 774 080 четвертей овса (2 млн. 380 141 л.), 625 855 четвертей муки (1 млн. 924 379 л.) и 58 446 четвертей круп (179 710 л.).
Поставка подвод в подвижный магазин, а также волов и водки были выполнены лишь частично. Это объясняется не столько большим расстоянием отдельных уездов от мест сбора, сколько саботажем помещиков.
Между тем 12 (24) июня начались военные действия. Обеим армиям (1-й и 2-й) с самых первых дней войны пришлось отступать на восток, где склады провианта и фуража еще не были сформированы. А из-за отсутствия гужевого транспорта российское военное командование не могло эвакуировать все пищевые и фуражные запасы. Поэтому ему пришлось срочно решать две противоположные задачи: с одной стороны, как можно скорей формировать новые провиантские базы по Западной Двине и Днепру, а с другой - уничтожать невывезенные запасы в Белостокской области, Гродненской, Виленской и Минской губерниях.
Вот строки из секретного письма атамана Войска Донского Матвея Платова генералу Багратиону от 16 июня:
"Я не щитаю нужным извиняться с вами нащот истребления запасов продовольствия, ибо Ваше высокопревосходительство, как о сем, так и о уничтожении способов к транспортированию запасов, имеете, конечно повеление, и без сумнения, по тракту отступления вашего и вправо и влево, по возможности, воспользуетесь угнать и увезти с собою, а другое истребить" (17).
Например, в селе Червлёном были оставлены баржи с казенным провиантом. Атаман приказал их частично разгрузить: речные судна отправил назад, а то, что выгрузили на берег, сжечь. Таким же образом поступали другие арьергардные части. Однако поспешность отступления, а также противодействие местного населения не позволили русской военщине полностью уничтожить эти запасы, которые достались французам.
Впрочем, это далеко не вся правда. Как известно, приоритет в области воровства в российских вооруженных силах всегда принадлежал интендантам. Поэтому приказ об уничтожении запасных магазинов вызвал тихую, но искреннюю радость среди этой категории хищников. Как писал в своих мемуарах генерал А. П. Ермолов, во многих местах горели магазины, в которых не было ни одной четверти овса и ни одного пуда сена. Тем самым удалось скрыть масштабы колоссальных злоупотреблений…
Вследствие утраты всех запасных магазинов, выдвинутых к границе, российская армия на протяжении всего времени войны содержалась исключительно населением тех губерний, где шли боевые действия. А это естественным образом вело к мародерству и грабежу населения собственной страны. Царь Александр писал Барклаю де Толли 6 (18) июля, через две недели после начала войны: