"Я обогнал много бродяг, отставших от войны на целый переход, в самом отвратительном виде".
Император потребовал "прекратить эти беспорядки". В ответ на требование монарха Барклай де Толли приказал расстреливать мародеров либо подозреваемых в мародерстве, хотя сам не верил в действенность таких мер. Разумеется, грабежи не прекратились. Войска грабили и на всем пути отступления от Вильни до Москвы, и на всем пути наступления от Тарутино до Вильни. Не грабить солдаты просто не могли, так как им нечего было есть. Не меньше, чем солдаты, грабили офицеры. Генерал Ермолов, который был начальником штаба 1-й Западной армии, впоследствии упомянул немало таких случаев, очевидцем которых был он сам.
В Витебской губернии даже централизованная заготовка провианта и фуража после начала войны превратилась в открытый грабеж. Концентрация всей 1-й армии в Дриссенском лагере, а затем движение ее к Витебску и далее к Смоленску сопровождалось такими реквизициями, каких не знала ни одна другая губерния. Например, в одном только Люцинском уезде у населения отобрали по "военным требованиям" 20 тысяч лошадей! (18).
В Дриссенском уезде российское командование заставило почти всех крестьян-мужчин заниматься перевозками и всякого рода работами для нужд армии. Подводы с хлебными запасами отдельные воинские части перехватывали на подходах к ней. Часто военные отбирали у населения лошадей просто ради наживы. Например, в предписании военного губернатора Римского-Корсакова некоему майору Подушкину от 2 (14) июля сказано:
"Дошло до моего сведения, что некоторые нижние чины продают крестьянских и других лошадей, взятых войсками из Литвы… если таковое столь большое злоупотребление в Орше от кого делается, то брать такового под стражу, а лошадей отбирать" (19).
В результате грабежа российских войск уже в начале июля беларуское население оказалось на грани жизни и смерти. Не удивительно, что крестьяне стали оказывать сопротивление. Некоторые русские солдаты своими жизнями заплатили за грабеж. Об этом свидетельствует, например, короткий приказ Римского-Корсакова дриссенскому уездному предводителю Редину от 5 июля об аресте двух крестьян помещика Храповицкого, которые убили двух русских солдат:
"Заклепав в кандалы, отправить (их) при корпусе г. генерал-лейтенанта графа Витгенштейна к главной армии" (20).
* * *
Итак, введение в апреле 1812 года военного положения в западных губерниях было вызвано не столько разладом финансовой системы Российской империи, сколько желанием правительства переложить проблемы снабжения войск продуктами питания и фуражом на местное население.
Используя жёсткие методы административного воздействия, царская администрация сумела в крае, который в последние годы переживал неурожаи, заготовить большие запасы продовольствия для нужд армии. Однако значительная часть этих материальных ресурсов в сложившейся военной обстановке так и не была использована русской армией. Их пришлось либо уничтожить в ходе летнего отступления, либо оставить противнику.
Глава 5. НАСТУПЛЕНИЕ ВЕЛИКОЙ АРМИИ: БОИ И ЖЕРТВЫ (ИЮНЬ - АВГУСТ 1812 Г.)
Достаточно часто российские авторы заявляют о том, что Великая армия перешла границу Российской империи без объявления войны. Это неправда. Еще 4 (16) июня 1812 года в Кёнигсберге министр иностранных дел Франции Марэ сделал официальное заявление на этот счет. Переход границы произошел спустя неделю!
Прибыв в Вильковишки (тогда - территория Пруссии, ныне - территория Летувы), Наполеон 10 (22) июня подписал приказ по Великой армии, адресованный офицерам и солдатам. В нем говорилось о том, что Россия нарушила "свою клятву", данную ею в Тильзите:
"Солдаты! Вторая польская война началась. Первая окончилась в Фридланде и Тильзите. В Тильзите Россия поклялась быть в вечном союзе с Францией… нынче она нарушает свои клятвы… Россия увлечена роком. Судьба ее должна свершиться… Она ставит нас между бесчестьем и войною. Выбор не может быть сомнителен. Идем же вперед, перейдем Неман, внесем войну в ее пределы!".
Через двое суток, в ночь на 12 (24) июня Наполеон приказал начать переход через Неман, служивший границей с Российской империей. Войска переходили реку по четырем понтонным мостам, наведенным саперами - возле Юрбурга; в 7 км. севернее Ковно (ныне Каунас); в Пренах; рядом с Олитой (ныне Алитус). Первыми переправились 300 поляков из 13-го полка, затем "старая" гвардия, потом - "молодая" гвардия и кавалерия Мюрата. Северная группа завершила переправу 15 (27) июня, центральная - 20 июня (2 июля).
Несмотря на заявление Марэ от 4 июня, несмотря на приказ Наполеона от 10 июня, переправа через Неман явилась неожиданностью для русского царя и его штаба. Но тем самым Наполеон указал направление своего главного удара. В ответ на это Барклай де Толли с раннего утра 14 (26) июня стал отводить войска 1-й армии из Вильни на север, концентрируя их в районе Свенцян (ныне Швенчонис). Вильню - древнюю столицу ВКЛ - французы заняли 16 (28) июня без боя. Вот как описывал это событие очевидец, некто М. Балинский:
"В эту ночь почти никто из жителей города не закрыл глаз. Правда, на улице не было никакого шума, но именно ночью печальный звон оружия, конский топот и глухой стук тяжелых пушек по каменной мостовой, иногда заглушенные голоса командиров заключали в себе что-то поражающее ужасом спокойных жителей, которые, погасив огонь и закрыв окна, прислушивались ко всему происходящему, следя за движениями войск при блеске звезд и месяца. К рассвету это движение несколько уменьшилось, а после семи часов утра наступила даже минута полной тишины.
Впереди пешие стрелки (русские. - Ред.) шли или, вернее, бежали рысью, чтобы не быть застигнутыми врагом в этих тесных улицах. Потом следовала конная артиллерия из десятка с лишним легких пушек, шествие замыкала кавалерия - гусары и красные гвардейские казаки, из которых каждый держал в руке пистолет с взведенным курком и над ним висящую на темляке обнаженную саблю. Именно этот отряд был первым, который встретился с французами на дороге между Рыконтами и Вильной.
Весь этот поход продолжался с полчаса, а потом на улицах сделалось совершенно глухо и пусто. Нигде не было видно ни души, все чувствовали, что в такую решительную минуту было бы опасно вмешиваться среди тех, которые каждую минуту могли вступить в бой. Часть населения не смела высунуться из дома, а более смелые и молодые были уже на Погулянке, чтобы увидеть Наполеона, а около него - своих земляков.
Но вскоре за городом, около 9 часов утра, показалось зрелище, ужаснувшее жителей Снипишек: казаки зажгли огромные хлебные магазины, приготовленные для русского войска, и Зеленый мост, уже за день до того обвязанный соломой и облитый смолой.
В 12 часов дня Наполеон вступил в Вильну, встреченный громадной толпой, которая приветствовала его, как своего освободителя…
Первым полком Великой армии, вступившим в столицу Литвы, был 8-й полк польской кавалерии под начальством Доминика Радзивилла. Несомненно, это была одна из торжественнейших минут в жизни Вильны и вместе с тем чрезвычайно тонкий тактический прием со стороны Наполеона, который не связывал себя никакими заявлениями и обещаниями по отношению Литвы, но как бы делом свидетельствовал о том, посылая освобождать город от русского владычества потомка литовских князей. В Понарах Наполеона встретила депутация местных граждан".
(Из работы профессора А. Л. Погодина "Наполеон и Литва")
Действия 1-й российской армии
Как уже сказано, 1-я армия, не вступая в сражение с противником, начала отступление со своих позиций в общем направлении на Свенцяны. Оттуда Барклай повел ее плотными колоннами к Дриссенскому лагерю. Вдогонку за 1-й армией шел кавалерийский авангард маршала Иоахима Мюрата, а за ним двигались 2-й и 3-й пехотные корпуса Великой армии.
Предполагалось, что, засев в Дриссенском лагере, построенном по проекту прусского генерала Карла Фуля при слиянии Дриссы с Западной Двиной, 1-я армия задержит французов на противоположном берегу Двины и даст возможность 2-й армии Багратиона нанести удар во фланг и тыл французов из района Волковыска.
26 июня (8 июля) почти вся 1-я армия была уже возле Дриссы (с 1962 года Верхнедвинск). Только отряд генерала Ивана Дорохова (авангард 4-го пехотного корпуса) оказался отрезанным и в дальнейшем присоединился ко 2-й армии Багратиона.
Дриссенский лагерь, строившийся с апреля 1812 года, имел 4 км. по фронту и 3 км. в глубину. Он представлял собой сочетание земляных редутов, люнетов и глубоких рвов. Осмотр его, произведенный в тот же день командованием, показал нецелесообразность размещения здесь войск. Лагерь не закрывал путь ни на Петербург, ни на Москву, так как противник мог его легко обойти. Оставшись в лагере, 1-я армия сама себя заперла бы в мышеловку. Поэтому Барклай де Толли, получив 30 июня (12 июля) пополнение в количестве 10 тысяч человек, 2 (14) июля вывел армию из Дриссы и пошел с ней по северному (правому) берегу Западной Двины в направлении Полоцка.
Однако Наполеон на 18 дней задержался в Вильне, с 16 (28) июня по 4 (16) июля. Он думал, что Багратион обязательно попытается соединиться с 1-й армией, и планировал уничтожить 2-ю армию своими главными силами в тот момент, когда она будет совершать этот фланговый марш. Столь длительное пребывание в Вильне военный историк А. А. Жомини считал величайшей ошибкой Наполеона за всю его жизнь. По мнению этого бригадного генерала наполеоновской армии, прошедшего войну 1812 года, если бы Наполеон, не задерживаясь в Вильне, пошел прямо к Минску, он не дал бы ускользнуть 2-й армии Багратиона, а окружил бы ее и уничтожил.
Увидев свой просчет, Наполеон передал командование войсками правого (южного) крыла маршалу Луи Даву, а сам пошел в направлении Поставы - Глубокое, чтобы перерезать 1-й армии путь отступления на Полоцк - Витебск и заставить ее принять генеральное сражение. Но Барклай де Толли уже покинул Дриссенский лагерь, оставив корпус Петра Витгенштейна для прикрытия направления на Петербург. При этом ему пришлось бросить большую часть обозов.
Так как отступать для императора Александра I было ниже его достоинства, в Полоцке он "позволил" высшим сановникам (председателю департамента военных дел Госсовета А. А. Аракчееву, министру полиции А. Д. Балашову, секретарю Госсовета А. С. Шишкову) "уговорить себя" и в ночь на 7 (19) июля покинул 1-ю армию. Он уехал в Москву - воодушевлять своих подданных. Царь подписал воззвание "Первопрестольной столице нашей Москве" и манифест о созыве ополчения. В этих документах самодержец всероссийский призвал все сословия к вооруженной защите страны от супостатов.
Порядок формирования ополчения определил следующий царский манифест от 18 (30) июля. Оно созывалось в 16 великорусских губерниях путем поставки дворянами ратников из числа своих крепостных и дворовых людей. Офицеров и гражданских чиновников (комиссаров) для ополчения набирали из дворян.
Бой при Островно
Желая задержать наступление противника, чтобы оторваться от него и беспрепятственно соединиться со 2-й армией в районе Орши, Барклай де Толли направил от Витебска по дороге на Бешенковичи 4-й пехотный корпус Алексндра Остермана-Толстого (11-я, 23-я пехотные дивизии), усиленный 4 кавалерийскими полками - всего до 10 тысяч человек.
Утром 13 (25) июля лейб-гвардии Гусарский и Нежинский драгунский полки встретили передовую часть французов (батальон легкой пехоты) и преследовали ее до деревни Островно (в 25 км. западнее Витебска). Возле Островно русских атаковала 4-я лёгкая кавалерийская бригада графа Ипполита Клода Пирэ. Потеряв артиллерию, русские в беспорядке отступили. Тем временем подошел авангард маршала И. Мюрата (две дивизии 1-го кавалерийского корпуса Этьена Антуана Нансутти).
Главные силы Мюрата и Остермана-Толстого развернулись вдоль дороги на Витебск. Русские последовательно атаковали правый фланг, центр и оба фланга французской позиции, но были отбиты огнем артиллерии и контратаками кавалерии, понеся при этом большие потери.
Вечером к Мюрату прибыла 13-я пехотная дивизия Алексиса Жозефа Дельзона. Узнав об этом, Остерман-Толстой решил, что французы могут обойти его правый фланг, и отвел свои войска в район деревни Куковячино, находившейся в 6 км. от Островно. Здесь правый фланг русских упирался в Западную Двину. Первую линию русской позиции заняла 3-я пехотная дивизия Петра Коновницына, присланная Остерману-Толстому для усиления. Теперь у каждой из сторон было примерно по 13 - 14 тысяч штыков и сабель.
На следующий день, 14 (26) июля французы несколько раз атаковали (особенно отличилась при этом польская 15-я бригада лёгкой кавалерии Юзефа Немаевского), выбили дивизию Коновницына с позиции и заставили русских отступить.
Во второй половине дня сюда прибыл Наполеон, который лично возглавил преследование. Поздно вечером части Коновницына и Остермана-Толстого присоединились к главным силам 1-й армии, занявшим позицию на реке Лучоса под Витебском.
За два дня боев в районе Островно российская армия потеряла только убитыми около 4 тысяч человек. Как известно, 3-я, 11-я и 23-я дивизии были укомплектованы беларусами. Вот они и погибли за русского царя.
Сгорели деревни Островно, Бузаны, Ведерово, Куковячино, Песчанка, оказавшиеся в самом центре сражения. Часть местных жителей погибла. Домашняя скотина стала "трофеем" солдат с обеих сторон.
Клястицкий бой
1-я армия 7 (19) июля пришла в Полоцк, 11 (23) июля - в Витебск. Отсюда Барклай де Толли хотел идти на юг, надеясь соединиться в районе Орши с армией Багратиона.
11 (23) июля завязалось сражение на берегу реки Лучоса под Витебском, между русским 3-м корпусом генерала Петра Палена и французскими авангардными частями. Русские упорно оборонялись, чем дезориентировали французское командование в отношении своих дальнейших действий. Увидев упорную оборону 1-й армии у Витебска, Наполеон посчитал, что русские прекратили отступление. Он приказал прекратить дальнейшие атаки и готовиться к генеральному сражению.
Но Барклай де Толли получил депешу от Багратиона, из которой узнал о поражении Н. Н. Раевского под Солтановкой и невозможности пробиться к Витебску. В ночь на 16 (28) июля Барклай де Толли очень тихо снял армию с позиций и двинулся форсированным маршем на Смоленск. Он применил хитрость: всю ночь в лагере дневальные жгли бивуачные костры, а 1-я армия в это время уходила все дальше и дальше. 16 (28) июля Мюрат вошел в пустой лагерь, а на следующий день французские войска заняли Витебск.
Комендант Витебска и одновременно верховный комиссар Белоруссии маркиз Де Пасторе позже вспоминал в своих "Записках":
"Витебск не был разграблен и обладал еше довольными запасами, и стал оживленным коммерческим пунктом, имел склады товаров вДубровне, в Лепеле, Невеле, Шклове…".
Наполеон оставался в Витебске 2 недели, до 1 (13) августа. Император колебался. Поначалу он, в соответствии со своим собственным планом, хотел завершить здесь летнюю кампанию. Он заявил маршалам:
"Я здесь остановлюсь, ознакомлюсь с местностью, соединю корпуса моей армии, дам ей отдохнуть. Кампания 1812 года окончена. В два месяца мы пожали такие плоды, которых могли ожидать разве в два года войны. Довольно. До весны нужно организовать Литву и снова создать непобедимую армию. Тогда, если мир не придет искать нас на зимних квартирах, мы пойдем и завоюем его в Москве".
Но, как говорится, "бес его попутал". Великий полководец поддался эмоциям и решил продолжить наступление до Смоленска.