Пес ткнулся влажным носом в мою ногу выше колена. Я наклонилась, чтобы погладить его. Странные люди, которые увезли его хозяйку, очевидно, попытались пристроить его к соседям. А хозяйку увезли далеко, в незнакомое суровое место, где она умерла в одиночестве… Я заставила себя остановить мрачный поток мыслей. Нервное напряжение и недостаток сна сделали меня слишком впечатлительной. Заржавевший кран никак не хотел поддаваться. Наконец он со скрипом уступил. Струя рыжей воды хлынула в раковину. Опавшие листья, которые лежали в раковине, закружились в водовороте. Через пару минут вода стала чистой и прозрачной. Я вымыла лицо, руки и шею и почувствовала себя гораздо лучше. Взяв со стола миску, я сполоснула ее, набрала воды и поставила на пол. Пес сделал несколько шумных глотков, а утолив жажду, отошел, облизываясь.
Я подняла миску и осмотрела ее более внимательно. По краям, на фоне нежной кремово-белой глазури, были нарисованы черные, красные и зеленые фигурки. Судя по работе, столовый сервиз был старинным. Я предположила, что он был изготовлен в XVIII веке. Благородное изделие мастера, жившего очень давно, выглядело несколько нелепо на фоне облупившихся стен. На оконных шторах были изображены птицы и цветы. Я с трудом разглядела узор под слоем паутины. Шторы висели неровно и были не очень аккуратно подшиты снизу. Вне всякого сомнения, их перешивали из штор большего размера. На столике рядом с раковиной стоял бокал на высокой ножке, судя по всему, старинный и очень дорогой. Я нашла тряпку и смахнула паутину со стенок бокала. Прекрасный рисунок - Юпитер, соблазняющий Венеру, - возник передо мной.
Все, что было в коттедже, включая посуду, принадлежало Виоле. Мне было интересно, испытывала ли она какие-либо чувства по отношению к своей крестной. Виола никогда не рассказывала мне о ней. Жизнь моей подруги была окружена дымкой таинственности. Ее вырастила и воспитала тетя. Мне ни разу не довелось слышать, чтобы Виола рассказывала о своих родителях, а я не хотела расспрашивать.
Мы с Виолой были знакомы с детства. Я хорошо помнила ее скромной худенькой девочкой с темными кудрявыми волосами. Моя мачеха дружила с ее тетей. Признаюсь, я до сих пор не могу понять, что связывало их. Мачеха занималась дизайном довольно большого особняка в Ричмонде, в котором жила тетя Виолы. Наверняка их дружба завязалась в то время. Из-за шестилетней разницы в возрасте мы с ее племянницей не были близки. Друзьями мы стали только в прошлом году, после того как случайно встретились на вечерних курсах по изучению творчества Ватто и французской живописи. Разница в возрасте перестала быть такой заметной, мы сразу же понравились друг другу. Вчера, перед тем как отправиться на вокзал, я отослала Виоле записку, в которой было только три слова: "Опускаюсь на землю…"
Я вернулась в гостиную. Остатки оконных стекол были покрыты пятнами грязи. Дневной свет, который проникал в комнату, расцвечивал зайчиками потертый персидский коврик перед камином. Ветер смел желтые листья на полу в длинные дорожки. Внутреннее убранство дома стоило не дорого, но было подобрано тщательно и свидетельствовало о хорошем вкусе хозяев. Я снова подумала о предыдущей хозяйке. Она, очевидно, проводила уйму времени в антикварных магазинах, стараясь пополнить свою коллекцию вещицей поизящней.
На столе стоял древний граммофон. Я подняла крышку и поставила пластинку, не забыв сдуть с нее пыль. Раздались печальные звуки скрипки. Я была поражена романтичностью крестной Виолы и несколько изменила мнение о ней. Вновь покрутив ручку и очистив иглу от пуха, я сменила пластинку. Поначалу из широкой трубы раздавались лишь шорох и скрип, затем чарующие звуки симфонического оркестра заполнили комнату. О чем думала хозяйка дома, когда сидела за столом и слушала эту прекрасную музыку?
Между камином и одним из окон возвышался огромный книжный шкаф, который закрывал собой весь простенок. На трех верхних полках стояли Шекспир, Диккенс, Томас Гарди и Энтони Троллоп. На нижних - собрания сочинений Блейка, Китса и Джона Донна. Рядом тома Толстого, Бальзака и Гете. Обычно эти книги так и стоят на полках непрочитанными. Произведения Мери Уэбб, Комптона Макензи, Элизабет фон Арним, Констанс Холм и Бенсона указывали на то, что бывшая хозяйка дома была большой любительницей чтения.
На подоконнике обложкой вверх лежала раскрытая книга - роман Джона Мида Фолкнера "Мунфлит", которым я когда-то зачитывалась. Это было более чем совпадение. Я закрыла глаза, пытаясь вызвать в воображении образ крестной Виолы. Глаза слезились, я не смогла увидеть ничего, кроме разноцветных пятен.
На полке между творением Кэтрин Мэнсфилд "Блаженство" и романом Мередита "Эгоист" зияло пустое место. Я поставила "Мунфлит" на место. Старушка до конца не утратила способности читать и понимать прочитанное. Или это был всего лишь рефлекс: держать книгу в руках и бездумно смотреть в сад?
Осмотрев внимательно комнату, я решила, что должна сделать все возможное, чтобы сберечь эту коллекцию разнообразных предметов, которую собирали в течение целой жизни. Я понимала, что рано или поздно вернусь в Лондон. Мой побег был эгоистичным и безответственным поступком. Я должна позволить Фэй, отцу и всем тем, кого ранило мое бегство, излить свою злость на меня. Я должна покорно выслушать упреки Алекса. Как только я об этом подумала, к горлу подступил комок. Я ведь могу отложить возвращение на несколько часов хотя бы для того, чтобы подробно рассказать Виоле о состоянии коттеджа. Она должна будет решить, как поступить с домом: оставить или продать.
Неожиданно раздался лай. Секундой позже я услышала пронзительный свист, и вскоре Джордж просунул голову в дверь.
- Меня прислала миссис Крич. Она желает знать, может, тебе что-нибудь нужно? Привет, старушка! Как поживаешь? - собака перестала лаять, узнав мальчика, и улеглась возле камина, поближе к тлеющим углям.
- Как мило! Кто такая миссис Крич?
- Она владелица магазина, а еще работает почтальоном. Не обольщайся, она просто сгорает от любопытства. Дедушка вчера рассказал ей о тебе. Она желает разведать как можно больше, чтобы потом рассказать посетителям магазина.
- О, боюсь, что ей нечего будет рассказывать. Я возвращаюсь в Лондон ближайшим поездом.
- Никогда! - Джордж, казалось, был поражен до глубины души. - Ты приехала сюда, разодетая, как кинозвезда, только для того, чтобы взглянуть на заброшенный дом и сразу же уехать обратно? Что случилось? У тебя приступ ностальгии?
- Совсем нет.
- Я могу трижды обежать вокруг земного шара и не буду испытывать ностальгию. Я смогу жить на Луне и буду только рад, что нахожусь так далеко отсюда.
- Не сомневаюсь. Скажи, пожалуйста, это не ты свистел в саду ночью?
- Может, старина Ник. - Джордж наклонился к собаке. - Что Клауи делает здесь? Почему она с тобой?
- Клауи? Какое странное имя! - Собака приподняла голову и добродушно зарычала в ответ. - Я думала, что она когда-то жила в этом доме.
- С какой стати! Клауи никогда не жила здесь. Собака принадлежит владельцам Гилдри Холла.
- О! - Я несколько смутилась: интуиция меня подвела. - Ты не мог бы принести мне кое-что из магазина? Думаю, что буду чувствовать себя гораздо лучше, если позавтракаю перед дорогой. Купи, пожалуйста, небольшую буханку хлеба, несоленого сливочного масла, пару пакетиков китайского чая. И что-нибудь для собаки… Как ты думаешь, она любит колбасу?
Джорджа чрезвычайно развеселил мой вопрос. Он корчился от смеха, его лицо покраснело, из глаз потекли слезы. Мне порядком надоело наблюдать за внезапным приступом дикого хохота.
- Ты совсем ничего не знаешь. Колбаса для собаки! Ты, ты… У тебя наверняка есть толстая чековая книжка и солидный банковский счет. Китайский чай и масло! Какое масло ты хочешь?
- Несоленое. Конечно, у меня есть и банковский счет, и чековая книжка… - Я вдруг замолчала, вспомнив, что мой банковский счет представляет не большую ценность, чем коллекция обычных перламутровых раковин или связка разноцветных бус. По настоянию Алекса я перевела все свои сбережения на общий счет для того, чтобы он мог "присматривать за деньгами". Поначалу я противилась, но в конце концов Алекс победил. Я была не в состоянии выдержать его напор. Через мгновение после того, как я сниму деньги с общего счета, Алекс будет знать, где я нахожусь, и свалится на голову как гром среди ясного неба. - Возьми один фунт. Думаю, ты сможешь купить все необходимое. Если останется сдача, возьми себе сладостей.
- Хорошо. Но не думаю, что стоит покупать колбасу или сосиски для Клауи. Ее от них стошнит. - Джордж свистнул. - Эй, девочка, пошли со мной!
Джордж выскочил на улицу, оставив входную дверь распахнутой. Клауи потрусила за ним. Температура в доме, и без того низкая, стала приближаться к абсолютному нулю. Я взяла остатки журнала, чтобы снова разжечь огонь. Следующим шагом было вскипятить чайник. На кухне была газовая печка, но я не удивилась, когда, повернув кран, поняла, что газа нет. Черный чайник висел на перекладине над очагом. Мне пришлось для растопки очага использовать бумагу, в которую был завернут ужин. Для того чтобы уберечь фрукты от вездесущей пыли, я положила их обратно в сумку, которая оставалась единственным относительно чистым предметом в коттедже. Я не включала себя в список чистых объектов. Дым из камина, вчерашние падения и ночь, проведенная на сыром диване, без сомнения, оставили след на моем теле и одежде.
Я открыла кран, чтобы дать ржавой воде стечь, затем сняла чайник и наполнила его до краев. Вода сквозь отверстие в раковине полилась на пол. Я шепотом выругалась. В это время в зеркале показалось мужское лицо.
- О Боже! Ты, оказывается, умеешь ругаться. Прошу прощения за то, что напугал тебя. Я окликнул с улицы, но никто не отозвался.
Передо мной стоял вчерашний незнакомец, тот, который гарцевал передо мной на лошади. Теперь, в утреннем свете, он казался гораздо моложе. Вероятно, ему было не больше тридцати. Мой незваный гость наклонился, чтобы вытащить крышку от чайника, которая закатилась под раковину. Его светлые прямые волосы упали на лоб и почти закрыли глаза. На нем были костюм для верховой езды и ботинки на толстой подошве. Одежда не бросалась в глаза, но незнакомец не производил впечатление человека, который боится выделиться из толпы. Я вдруг вспомнила о своей запачканной одежде и растрепанных волосах.
- Вы всегда врываетесь в чужой дом так бесцеремонно?
- Конечно.
- О!..
- Местные жители не придают большого значения формальностям. Я пришел узнать, не смогу ли чем-нибудь помочь?
- Как мило! - я почувствовала себя пристыженной. - Как вы узнали, что я нахожусь здесь?
- Я встретил Джорджа. Он шагал по дороге с важным видом, зажав деньги в руке. Джордж рассказал мне о ваших экстравагантных привычках. Вы, очевидно, давно не посещали деревенский магазин?
- Довольно давно, - я холодно улыбнулась. - Если вы действительно хотите помочь, разожгите огонь в камине. У меня ничего не получается.
- Скорее всего, в дымоходе галки свили гнездо. Как долго вы собираетесь оставаться здесь? Я могу вызвать трубочиста.
- Спасибо, не стоит беспокоиться. Я уезжаю сегодня.
- Так быстро? Зачем вообще было приезжать сюда?
Незнакомец смотрел на меня вопросительно. Я не могла обвинить его в излишнем любопытстве. На самом деле постороннему наблюдателю я могла показаться взбалмошной, если не сумасшедшей. Глаза моего собеседника были светло-карими, почти золотыми, ресницы - длинными и пушистыми. Его верхняя губа напоминала женскую - хорошо очерченная, похожая на букву "v".
- Хм… Попытаюсь объяснить. Мне хотелось исчезнуть из Лондона на несколько дней. Моя подруга, девушка, которой принадлежит этот коттедж, предложила пожить здесь. Она понятия не имела, в каком ужасном состоянии он находится. Крестную Виолы увезли отсюда, когда она заболела. В коттедже никто не жил гораздо дольше, чем мы предполагали.
- Крестная Виолы?
- Хозяйка дома. - Незнакомец довольно туго соображал, хотя и не выглядел идиотом. - Я даже не знаю ее имени. Может, вы знаете?
- Боюсь, что нет. - Незнакомец продолжал улыбаться. - Знаете, несмотря на черные полоски на лице, вы чертовски привлекательны.
Я боялась взглянуть на себя в зеркало, но всегда держалась с достоинством, даже если выглядела не самым лучшим образом.
- Вам не кажется, что девять часов утра - не самое подходящее время для флирта?
- Возможно. - Циничные нотки исчезли из его голоса. Он выглядел приветливым, почти виноватым. - Давайте найдем кастрюлю для воды, а затем я поджарю тосты. После завтрака вы скажете, в котором часу считаете возможным начать флиртовать с вами… А вот и вилка для тостов! - Мужчина снял вилку с крючка над очагом. - Где может быть нож для хлеба? Ага! - Он взял нож со стола и вручил мне. - Разделочную доску следует помыть. Нам понадобятся заварной чайник и две чашки.
- Две чашки?
- Вы полагаете, что я позволю вам давиться завтраком в одиночестве и проливать слезы, тоскуя по мемориалу Альберта? Кстати, я добавил молоко и мармелад в список покупок.
- Как вы узнали, что я живу в Лондоне?
- Мне сказал Ролливер. Ролливер работает носильщиком на станции. Вчера, когда я увидел, как прекрасная незнакомка, нагруженная двумя чемоданами, выходит из тумана, не мог сдержать любопытства. Ролливер подтвердил мои подозрения. Он сказал, что вы приехали на лондонском поезде… Я попытаюсь оживить огонь в камине. Вы, кажется, никогда не проводили летние каникулы в скаутских лагерях, не правда ли? - а затем тоном заправского Дон Жуана: - Я накрою на стол…
Мой гость уверенным шагом отправился в гостиную. Я проводила его взглядом, а затем украдкой посмотрела на себя в зеркало. Черная полоса сажи, вероятно от чайника, пересекала лоб. Мне с трудом удалось оттереть ее под струей ледяной воды. Я не была уверена, что этому человеку стоит позволять вести себя подобным образом - бесцеремонно, по-хозяйски. Положа руку на сердце, я вынуждена была признать, что рада появлению живой души. Я была так одинока!
Чувство одиночества не часто посещало меня. Художник-портретист обычно устанавливает довольно тесные отношения со своими клиентами. Подавляющее большинство людей, оставшись наедине с художником, забывают о привычной сдержанности. Почти у всех развязываются языки. Я всегда наслаждалась редкостной привилегией иметь возможность быть поверенной человеческих душ. Заурядный банковский клерк неожиданно оказывался заядлым авантюристом, а гламурная светская львица таила в душе целый клубок комплексов и страхов. Я чувствовала себя психиатром и священником одновременно. Мне никогда не было скучно.
- Я все принес, - в кухню ворвался Джордж.
Клауи забежала следом, радостно бросилась к моим ногам и стала энергично скрести грязными когтями мои колени, словно успела ужасно соскучиться за четверть часа разлуки. Я почувствовала себя польщенной таким проявлением привязанности.
- Миссис Крич сказала, что никто никогда не спрашивал у нее несоленое масло. Я лучше не буду говорить, что она ответила, услышав о китайском чае. - Джордж ухмыльнулся и вручил мне несколько бумажных пакетов. - Она сравнила тебя с царицей Савской. В ее устах эти слова не звучали как комплимент.
- Миссис Крич, может… Забудь об этом, - спохватилась я вовремя. Джордж был слишком юн, чтобы выслушивать то, что вертелось у меня на языке. - Это ветчина для Клауи? - Я открыла пакет, в котором находились водянистые лиловые ломти. - Ветчина не внушает доверия. Я боюсь отравить собаку.
Клауи проигнорировала мои опасения. Она проглотила почти четверть фунта ветчины в три приема.
- М-м, новозеландское масло и чай "Брук Бонд"! А это что? - Передо мной на столе появился горшочек бледно-розового джема и банка сгущенного молока. - Спасибо. Хватило денег, чтобы купить что-нибудь для себя?
Джордж раскрыл рот, демонстрируя ярко-красную жевательную резинку.
- Я купил две упаковки, не страшно?
- Все в порядке. Хочешь остаться позавтракать?
- Отлично, Джордж, можешь быть свободен, - раздался голос из гостиной. - По дороге зайди к Дикону и скажи: пусть займется изгородью у подножия холма, не дожидаясь меня. Если отправишься прямо сейчас, получишь пять пенсов. - Джордж раздумывал. Было видно, что ему не очень хочется идти. Мой незваный гость появился в дверях кухни. - Беги немедленно, или у тебя будут проблемы.
Джордж не стал больше раздумывать. Деспот наколол на длинную вилку кусок хлеба и поднес к огню. Деревенский воздух, наполненный ароматами диких растений, совершил чудо - я ощутила зверский аппетит. Запах тоста казался таким заманчивым, что я готова была съесть его прямо на месте, без масла и мармелада. Клауи подошла и села у моих ног. Мы обе не отрывая взгляда следили за тем, как хлеб, переворачиваясь на вертеле, покрывается золотистой корочкой.
- Привет, собачка! Это не для тебя, прожорливая псина, - предупредил мой гость, затем, повернувшись ко мне: - Я вижу, что ты способна очаровать даже собаку.
- Клауи появилась здесь ночью, когда я спала.
- На самом деле собаку зовут Хлоя, - засмеялся мой гость. - Помните, у Мередита есть "Рассказ о Хлое". Госпожа девушки задумала бежать с негодяем обольстителем. Для того чтобы предотвратить побег, Хлоя в отчаянии повесилась на крыльце. Я называю подобный поступок чрезмерной реакцией. Она ведь могла запереть свою госпожу в доме и спрятать ключи. А вот эта Хлоя позволит вынести из дома все за сахарную косточку.