- Очень сильная физически. Ребенок наверняка весил немало, но она бежала с ним довольно легко, пока не споткнулась. Девочка была по-настоящему перепугана, я абсолютно уверена в том, что правильно истолковала происходящее. А когда та женщина меня ударила, она совершенно осознанно постаралась ударить как можно сильнее. То есть она специально сделала такой замах, чтобы удар получился очень сильным и болезненным. Я испугалась за своего ребенка.
- Вы смогли бы узнать ту женщину? - спросила Дженни.
- Без сомнения. Я сразу ее узнаю. Но больше всего меня волнует малышка. Поступали к вам заявления о пропаже детей?
Дженни отрицательно покачала головой:
- Нет. По крайней мере, из вашего района не поступали.
- Надеюсь, это никак не связано с происшествиями в Грантли. Бедные дети…
Дженни печально улыбнулась:
- Я тоже надеюсь. Можете еще что-нибудь вспомнить?
- Когда я ехала домой, то заметила стоявший у дороги черный автомобиль. Не знаю, есть ли тут какая-то связь, - просто помню, что видела машину. Кажется, это был "форд".
Сара пристально посмотрела в глаза Дженни и добавила:
- Я точно знаю, что та женщина сознательно стремилась причинить мне вред, и я совершенно уверена, что она собиралась причинить зло и ребенку. Назовите это женской интуицией, если хотите, но ее лицо показалось мне воплощением зла. Хотя, боюсь, мне будет трудно точно восстановить его по памяти.
- Постарайтесь отдохнуть, миссис Колтман, а потом попробуйте вспомнить еще что-нибудь. Удивительно, но иногда многие вещи всплывают на следующий день или позже. Я же, в свою очередь, тоже постараюсь собрать дополнительную информацию о случившемся. Когда вы вернетесь домой, я пришлю кого-нибудь взять у вас заявление, хорошо?
Они обменялись улыбками.
- Вы поступили очень смело, решив преследовать ее, особенно в вашем положении… - с чувством сказала Дженни.
Сара пожала плечами:
- Честно говоря, я и не думала о своем положении. Я просто знала: ребенку нужна помощь.
- В любом случае мы уже можем привлечь вашу обидчицу по обвинению в нападении и нанесении телесных повреждений. А теперь отдыхайте.
Дженни повернулась к появившемуся на пороге Максу:
- О, замечательно, мой чай.
Она была обеспокоена, но не показывала виду.
Кейт стояла у кровати Патрика. Тишину нарушали лишь шипение аппарата искусственного дыхания и приглушенные голоса медсестер в реанимационном отделении. Она взяла руку Патрика в свою и нежно пожала.
- Привет, Пэт. Как же я скучала. Весь день думаю о тебе и надеюсь, что ты потихоньку поправляешься - ради меня. - Она нежно поцеловала его в лоб и в губы. Его кожа была прохладной, и ей захотелось скользнуть к нему в постель и согреть его теплом своего тела.
- Моя мама передает тебе привет, и Лиззи тоже. Она звонила, чтобы сказать: она молится за тебя. - Кейт склонилась ниже и прошептала: - Я задержала Джеки Ганнера и Джоуи Партриджа. Не арестовала, а отправила в укромное место в компании с Бенджамином Бордером. Пусть посидят там, пока я не доберусь до этого Бориса. Я все выясню, дорогой мой. Обещаю. Я должна была выслушать тебя. Мне не следовало так опрометчиво тебя осуждать. Пожалуйста, прости меня, Пэт.
Слеза упала на его щеку и скатилась на подушку. За ней последовала еще одна и еще.
- Чего бы мне это ни стоило, Патрик, я распутаю твое дело, договорились? Но ты должен поправиться, дорогой. Ты должен поправиться ради меня.
Она выпрямилась. Никакого ответа - только легкое движение век и непрерывное шипение аппарата. Кейт почувствовала непреодолимое желание крикнуть на весь мир, как она тоскует, как отчаянно хочет быть с ним. Вместо этого она села возле кровати и зашептала Патрику на ухо слова ободрения и любви.
Джеки и Джоуи осмотрели свое новое обиталище и удивленно уставились друг на друга. Час назад им завязали глаза, скрутили их, забросили в фургон и привезли сюда. Они не имели ни малейшего представления о том, в каком районе находятся. В небольшом контейнере, где они сидели связанные, пахло потом, пылью и мочой. На полу лежали два ротвейлера и не сводили с них глаз. Напротив, обдавая пленников смрадным дыханием и показывая в ухмылке желтые зубы, сидел тощий скинхед. Все его тело покрывали нацистские татуировки.
Было совершенно непонятно, что связывало этого типа и Бенджамина.
Парень вытянул руку и яростно почесал блошиный укус на наколотой свастике. Одна из собак зарычала, и парень пихнул ее ногой, обутой в офицерский ботинок.
- Заткнись, Бесси. Ты знаешь, тебя нельзя кормить, когда ты на работе.
Он бросил на мужчин извиняющийся взгляд:
- Если им придется вами заняться, лучше, чтобы они делали это на пустой желудок. Тогда нападение будет быстрее и точнее, поняли? Натравил я их как-то на одного урода, а они перед этим неплохо пожрали. Так целая вечность им понадобилась, чтобы истрепать его как следует. Самому его жалко стало. - Скинхед принялся сворачивать сигарету, и псы снова затихли.
Джеки Ганнер оглядел тесное помещение.
- Ты здесь живешь? - спросил он с искренним любопытством.
Парень, которого звали Колин, засмеялся:
- He-а… Вообще-то я с мамашей живу. В этой чертовой дыре мы натаскиваем псов, бои устраиваем. Вот откуда вонь. Собачья моча и кровь. Я на бои этих двоих выставляю, настоящие зверюги. Вырастил и мать и сыночка. Та еще парочка, просто милые щенята! Приходится кормить раздельно, а то загрызут друг друга из-за куска мяса. Но стоит им приняться за работу, будут драться как одна команда, все собаки таковы. Два пса - уже банда, поняли? Кто-нибудь из вас держит собак?
Парень чересчур увлекся разговором, и пленники поняли, что с головой у него не все в порядке. Джеки пожал плечами:
- Да нет, так только, переспал несколько раз.
Парень загоготал, оценив шутку, и псы настороженно подскочили. Хозяин шлепком заставил их снова лечь. Они виновато съежились и облизали ему руку.
- А я люблю собак. Что кобелей, что сучек. Не тех, конечно, которые на двух ногах ходят, ха-ха! Хотя моя телка сначала глядела на собак подозрительно. Скоро она придет сюда, принесет мне чего-нибудь перекусить. Я завяжу вам глаза, пока мы будем трахаться. Надо соблюдать приличия, так ведь? А жаль, у нее чертовски большие сиськи. И она не стесняется их показывать.
Мужчины слушали с откровенным изумлением.
- Малыш Бенни не объяснил вам ситуацию? - спросил скинхед.
Пленники замотали головами, и парень тяжело вздохнул:
- Мне тоже. Он такой. Хотя и отличный парень. Я только знаю, что, если вы вздумаете рыпаться, я должен буду напустить на вас песиков.
Он ухмыльнулся:
- Кстати, гляньте-ка сюда, просто на всякий случай, вдруг вам какие-нибудь глупости в голову взбредут.
Он распахнул дверь, внутрь ворвался поток свежего прохладного воздуха, а с ним еще с десяток собак, ротвейлеров и доберманов. При виде ужаса пленников скинхед засмеялся клокочущим смехом, который, казалось, исходил из самого его нутра. Пинками он выгнал лишних псов, закрыл дверь, и вонь опять стала всепоглощающей. Парень принялся скручивать новую сигарету.
Предстояла долгая-долгая ночь.
Кэти Коллинз смотрела на Сьюзи со страхом и почтением.
- Скажи мне, Сьюзи, где моя девочка?
Сьюзи ободряюще улыбнулась.
- С ней все в порядке. Смотри-ка, вот тебе еще пара сотен. - Она отсчитала из пачки на столике десять двадцатифунтовых банкнот и с улыбкой протянула их Кэти. - Ты получаешь бабки, я возвращаю ее домой к завтрашнему дню, договорились?
Кэти взяла деньги.
- С ней все в порядке?
Сьюзи обиделась:
- Ну конечно же, с ней все в порядке, идиотка. Скажи, я когда-нибудь делала плохо твоим детям?
- Прости, Сьюз. Но ты ведь говорила, будто это ненадолго…
Сьюзи с деланным ужасом возвела глаза к потолку:
- Знаешь что, Кэти? Ты меня просто удивляешь, черт возьми. Я твоя подруга, а ты мне не доверяешь.
- Нет-нет, конечно, я тебе доверяю, - сказала Кэти с несчастным видом. - Но я хочу, чтобы моя дочка вернулась домой. Ей давно пора вернуться.
Сьюзи закурила косяк и выпустила дым через ноздри.
- Забирай деньги и заткни свою чертову глотку, о’кей? О ней заботятся. А теперь катись отсюда.
Кэти слишком боялась Сьюзи, чтобы протестовать. Она сунула деньги в карман джинсов и пошла к двери. Сьюзи крикнула ей вслед:
- Продать ее за три тысячи?
Кэти обернулась, побледнев:
- Кому?
- Я знаю одну пару, они хотят усыновить ребенка.
Кэти покачала головой:
- Нет. Ни за что. Прости, Сьюзи.
Сьюзи пожала плечами:
- Как хочешь. Пока.
Когда Кэти ушла, Сьюзи позволила себе расслабиться. Где, черт возьми, ребенок и через какое время Кэти поймет, что она, Сьюзи, потеряла девчонку? А главное: что Кэти станет делать, когда все откроется?
Глава 4
Дженни и Кейт сидели в кабинете и перекусывали бутербродами, запивая их чаем.
- Ты уверена, что поступаешь правильно, Кейт? - спросила Дженни.
- Нет. Но я не могу не воевать. Я должна быть уверена, что Патрик в безопасности. Если он все-таки выживет, я не смогу оставить его в таком положении, когда надо только сидеть и ждать следующего покушения. Я разговаривала с врачом, и она говорит, что, если даже Патрик придет в себя, он может остаться полуслепым или даже умственно неполноценным. Они сейчас исследуют сгусток в его мозгу, и если решат, что сгусток не помешает операции, то будут оперировать. Но операция и сама может нанести непоправимый вред. Классический замкнутый круг.
Кейт печально улыбнулась:
- Я помню, как делали операцию его дочери. Пришлось сделать отверстие в ее черепе, чтобы опухающий мозг не упирался в кость. Патрик страстно хотел, чтобы девочка выжила, но его желания оказалось недостаточно. Впервые в жизни он не смог сделать так, как хотел. Мне кажется, это сломило его.
Дженни подлила Кейт еще чая из термоса.
- Все мы чем-то сломлены, Кейт. Порой мне кажется, что только в этом и заключается наша жизнь. Череда событий: драмы, потрясения, неудачи… Изредка проблески счастья, просто чтобы мы хоть как-то еще держались на плаву. Возьми эту беременную женщину. Она ждет ребенка, живет с хорошим парнем в доме, о котором они всю жизнь мечтали, и вдруг с ней происходит жуткая история: неизвестно откуда появляется женщина, которая волочит за собой маленького ребенка. Эта стерва со всей силы ударяет ее в живот. Между прочим, мы ни о похожей женщине, ни о пропавшем ребенке ничего с тех пор не слышали. Видимо, налицо самый обычный случай жестокого обращения с детьми плюс нападение на человека, попытавшегося защитить ребенка. Что-то странное происходит в Грантли, Кейт. Что-то очень-очень странное.
- Это точно. Знаешь, меня мучит одна мысль: кто этот ребенок, которого нашли на свалке? Как могло случиться, что такой маленький мальчик пропал давным-давно и никто до сих пор не знает, кто он? Многие вещи не дают мне покоя. Например, как Керри Элстон спится по ночам? Как может Джереми Бленкли ходить по земле, словно обычный человек? Как случилось, что все эти чудовищные вещи происходили в квартале муниципальных домов и никто ничего не знал? Как могли Мэри Паркс и ее подружки в столь юном возрасте превратиться в безжалостных насильниц и совратительниц?
Дженни отхлебнула чаю и сказала:
- Я наблюдала за Мэри, когда мы ее допрашивали. Она наслаждалась тем вниманием, которым ее окружали. Я видела такое много раз. Дети, которым не хватает внимания, - самый подходящий материал для педофилов. Поэтому дети из больших семей чаще становятся их мишенью, причем не самые старшие и не самые младшие - тем обычно достается больше внимания. Педофил может ждать года три, прежде чем овладеет своей жертвой. В это время он входит в доверие к родителям, к детям, ко всем. Такая игра их ужасно заводит. Расставить ловушки, затаиться - это приносит им почти такое же наслаждение, как и само обладание.
- Наш мир безумен.
Дженни улыбнулась, стараясь смягчить тяжелый разговор.
- Мир не стал ни лучше, ни хуже, просто в последнее время мы больше об этом говорим. И правильно делаем, так ведь, Кейт? В прежние времена ребенку, над которым надругались, неоткуда было ждать помощи. Его родители страшно боялись, что кто-то узнает о случившемся. Насильник либо преспокойно откупался, либо уезжал в другое место, либо получал взбучку от отца ребенка, а полиции ничего не сообщали, дабы сохранить все в тайне. И такое до сих пор еще случается, ты же знаешь. Люди молчат о происшедшем, не понимая, что тем самым побуждают педофила браться за старое, вытворять мерзости с другими детьми.
Кейт кивнула и сказала:
- Я думаю, мы должны напугать Джереми Бленкли. По-настоящему напугать и заставить его говорить.
- Предоставь его мне, Кейт. Иди и постарайся узнать что-нибудь о нашем русском приятеля, а я буду работать в этом направлении.
- Ты настоящий друг, Джен.
Она улыбнулась:
- Я знаю. Однажды я тоже могу попросить тебя об услуге.
Кейт крепко сжала ее руку:
- Я всегда готова тебе помочь.
- Я знаю, дорогая. Я знаю.
Роберт Бейтман ласково улыбнулся девочке, сидевшей у него на коленях. У нее были темные волосы и выразительные глаза, но по росту и весу она явно отставала от детей того же возраста. В свои полтора года она едва могла ходить, еще не умела говорить и координировать движения.
Ее мать, Наташа Линтен, известная под именем Таша, внесла две чашки слабого чая. Поставив чашку Роберта на пол у его ног, она грубо схватила ребенка и сунула его в манеж. Туда же она положила младенца, которого родила совсем недавно, и сама уселась на пол, чтобы выпить чаю и выкурить сигарету.
В невероятно грязной комнате стоял спертый запах запущенного жилища, который, казалось, навечно въелся в стены многих квартир, посещаемых Робертом. Рисунок ковра на полу скрывали бесчисленные пятна: моча, фекалии и рвота, смешанные с остатками пищи и раскрошенным печеньем, втоптанным в ковер старшими детьми.
Мебель тоже была обшарпанная и вонючая. На стуле с влажным от мочи сиденьем устроился маленький мальчик и с восторгом разглядывал комиксы. Порой он улыбался, но стараясь при этом не издать ни звука.
Все это угнетало Роберта.
- Послушай, Таша, ты должна прибраться в доме.
Она осклабилась, выставив напоказ гнилые зубы:
- Отвали, Боб. Черт возьми. Я только что родила ребенка - не могу я сейчас присматривать за всей этой оравой и делать работу по дому.
- Вот именно, дорогая: ты совсем не присматриваешь за детьми, так ведь? Посмотри вокруг. Дети заброшены, дом тоже. В корзине для подгузников в ванной завелись черви, потому что ты не выносишь мусор. Таша, все это не очень хорошо.
Она рассмеялась:
- Пей свой чай и не нуди, черт тебя подери. Мать приедет в выходные и уберется, а я наконец смогу отдохнуть.
- Мне ведь придется написать отчет, Таша. Мы много раз давали тебе возможность исправиться. Мы поселили тебя в новую квартиру, а твою старую пришлось всю продезинфицировать. Ты клятвенно мне обещала, что начнешь жить нормально. Но ты только распиваешь чаи, куришь и треплешься со своими подружками. Скоро у тебя отберут детей, дорогуша, и я не смогу тебе ничем помочь. Это будет не в моих силах.
Дети плакали, их громкий рев действовал на нервы.
Таша схватила самого младшего ребенка и положила его на диван. Она развернула пеленки, и едкий аммиачный запах защипал глаза. Попка малыша была вся красная от сыпи, он заходился в истерическом плаче, молотя по воздуху ручками с судорожно сжатыми кулачками. Таша безучастно смотрела на него.
- Нет, ты только послушай, как он орет, горластое отродье. - Она ткнула его в попку булавкой, отчего рев стал еще громче.
- Прекрати! Прекрати немедленно, Таша!
- А ему нравится, всем моим детям это нравится. Закаляет, знаешь ли. Пригодится, когда подрастут. Моя мама делала с нами то же самое, и ничего с нами не случилось.
- Ну, это, дорогая моя, как посмотреть… Скажи: если ты пускаешь на пеленки полотенца, то куда ты деваешь те одноразовые, которыми мы тебя снабжаем? Полагаю, продаешь. Следовательно, твоему ребенку не хватает полотенец. Порочный круг, согласна?
Голос Роберта звучал проникновенно, ведь он пытался объяснить матери, что на сей раз она потеряет детей.
- Нам нужно поговорить, Таша, и это должен быть разговор двух взрослых людей. Все очень серьезно. У Мэла обнаружили ожоги на ногах. Он сказал, что Эрик держал его над огнем. Мальчику три года, и он терпит издевательства от твоего нынешнего любовника. Ты меняешь хахалей как перчатки, а страдают дети. Наступил переломный момент, Таша. Я буду рекомендовать попечительство, а может и усыновление, посмотрим. Но в любом случае дети не могут больше оставаться здесь с тобой.
Таша смотрела на Роберта с недоверием. Откинув сальные волосы со лба, она заявила с полной убежденностью:
- Никто не сможет отобрать у меня моих детей.
- У меня нет выбора, - печально ответил Роберт. - Полиция будет проинформирована, и вас с Эриком привлекут за жестокое обращение. Да посмотри же на себя, Таша. Тебе двадцать три, и у тебя пятеро детей, все рождены с интервалом в двенадцать месяцев, один за другим. У всех разные отцы, и ни один из папаш не ведет праведного образа жизни. У отца твоего младшего еще пятеро детей от разных женщин, ни с одной из них он не жил и никак их не поддерживал. Ты неопрятная, дети у тебя грязные и запущенные… Так больше не может продолжаться, дорогая. Я хорошо отношусь к тебе, Таша. Всегда хорошо относился, ты это знаешь. Но я должен выполнять свою работу и, боюсь, буду добиваться лишения родительских прав. Из категории "неблагополучные, держать под контролем" ты переместишься в категорию "плохих девочек". Короче говоря, ты потеряешь права на своих детей. Это мое окончательное решение.
Глаза ее расширились:
- Ты хочешь сказать, что я потеряю свои деньги? Я потеряю бабки, которые получаю? И как, ты думаешь, я буду жить? - Она буквально швырнула ребенка в манеж. - Моя мамаша возьмет детей. Отдайте их ей, пока я не исправлюсь.
Роберт поднял руку:
- И речи быть не может. Твоей матери они не нужны, дорогуша, с нее уже хватит, и, по правде говоря, ни один суд ей их не отдаст. Ей даже не позволят их навещать. Она избивала тебя и избивает внуков. Все кончено, Таша. Мы сделали для тебя все, что могли.
Она плакала - это были слезы ярости и злобы.