Во время нашей поездки по городу на его черном "джипе Чероки" Кулли показывал мне те дома, которые фотографировал. Я спросила, как он решил зарабатывать фотографированием домов.
- Раньше я снимал лодки для чартерных и брокерских компаний, - ответил он. - Лодки - это моя страсть. Но когда торговля яхтами пошла на спад, один из брокеров предложил мне снимать спортивные самолеты. Я фотографировал "Лиарзы", "Гольфстримы", а потом переключился на дома. Теперь я занимаюсь только недвижимостью. Тут просто золотое дно. Конечно, не такие деньги, которые люди вашего круга считают деньгами, но на чизбургеры мне хватает.
- Мы, кажется, заключили перемирие, - одернула я его.
- Да. Прости. А ты? Как ты решила зарабатывать уборкой домов? Наверное, нелегко из владелицы дома превращаться в уборщицу.
- Да, это нелегко. Но меня раздражает вовсе не сам факт уборки. Может показаться странным, но мне нравится эта работа. Грязь - единственная вещь в жизни, которую я могу держать под контролем. Если пол грязный, я его мою. Если раковина грязная, я ее чищу. Хотелось бы, чтобы и другие мои проблемы можно было решить так же легко.
- Тогда что же гнетет тебя в твоей работе на Мелани Молоуни?
- Сама Мелани. Она обращается со мной не как с человеком, а как со слугой. Веришь ли, но на меня это действует просто опустошающе.
- Кому ты об этом рассказываешь. В прошлом декабре я отправился фотографировать один дом. На улице был ноль, а эта дамочка заставила меня воспользоваться черным ходом. То есть мне пришлось тащить все мое оборудование вокруг дома. Я чуть шею себе не свернул и едва не отморозил задницу. А потом она заставила меня снять ботинки, чтобы я, не дай Бог, не запачкал ее полы.
Я собралась было посочувствовать Кулли, как вдруг до меня дошло, что я и есть та самая дамочка, на которую он мне жаловался.
- Я понимаю, что ты на меня обиделся.
- Да нет, я на тебя не обиделся. Я же пригласил тебя на ужин, разве не так? Просто я рад, что ты поняла, как все это выглядело на самом деле.
- Я начинаю понимать.
Но вот чего я не могла понять, так это в какой ресторан на воде меня вез Кулли. Похоже, что мы направлялись за пределы Лэйтона. Потом на обочине я увидела указатель "Въезд в Джессап". Джессап? В Джессапе не было хороших ресторанов, ни на воде, ни каких-либо еще. Там вообще ничего не было, кроме стоянки трейлеров, небольшого универмага "Севен-Илевн" и "Кимарта". Интересно, как развлекались жители Джессапа? Ходили слухи, что они делали это по старинке - напивались в стельку. В этом городишке не было магазинов, торгующих деликатесами, не было салонов "BMW", не было дач. Хотя в последнее время бывшие дельцы с Уолл-Стрита, которые не могли позволить себе проводить выходные в очень дорогом Лэйтоне, начали "открывать" для себя Джессап. По моему мнению, очень скоро этот городишко превратится в довольно бойкое место.
- Ты все еще не хочешь мне сказать, куда мы едем? - спросила я Кулли.
- Не-а. Но мы почти у цели.
Мы ехали по направлению к морю. Это я поняла. Но тогда это должно быть… о, Господи! Тут я поняла, куда меня везет Кулли - в забегаловку Арни под названием "Затишье", которая располагалась в бухте Джессапа. Он говорил, что лодки были его страстью, но "Затишье"? О, только не это. Люди просто Богу душу отдавали, отпробовав тамошней стряпни. Конечно же, я там никогда не бывала, но слышала, что это настоящая клоака. Притон для деревенских отбросов, разбухшая от пива посудина, битком набитая мужчинами с обилием татуировок и полным отсутствием зубов. Типичный портовый бар, от которого несло запахом отлива, а не нормальной пищи.
Но несколькими минутами позже Кулли весьма уверенно въехал на парковку в бухте. Сиди и помалкивай, сказала я себе. Если он оказался настолько любезен, что пригласил тебя на ужин, то ничего не остается, как проявлять благодарность. Просто ты не будешь прикасаться к еде. Поешь, когда вернешься домой.
- Вот мы и приехали, - гордо объявил Кулли, обходя машину и открывая дверь с моей стороны.
- Да, - выдавила я.
- Ты здесь бывала раньше? - спросил он, когда мы вышли на причал и пошли по направлению к ресторану. Это было большое, ветхое здание белого цвета, обшитое досками. Его явно следовало давным-давно перекрасить, поменять крышу и рекламную вывеску (в настоящее время на ней можно было прочитать следующее: "Зат ш е Ар и").
- Нет, я здесь впервые. - Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал достаточно жизнерадостно.
Когда мы дошли до причала, у которого располагался ресторан, я начала подниматься по лестнице, но Кулли схватил меня за руку.
- Эй, ты куда? - сказал он. - Это совсем не тот плавучий ресторан, в который я пригласил тебя. Я веду тебя в мое заведение. - Он широко улыбнулся и подмигнул мне.
Я терялась в догадках. В бухте больше не было ресторанов. Там в ожидании весны стояло на приколе множество лодок всех типов и размеров.
Я покорно проследовала за Кулли мимо нагромождения судов, пока мы не остановились напротив одного из них.
- Мы на месте, - объявил он.
- Это? Но это же чья-то лодка. - Смущению моему не было предела. Мы находились напротив сорокафутовой посудины, на борту которой читалась надпись "Марлоу. Джессап. СТ".
Я ничего не понимала в судах, но любой бы сказал, что это было прекрасно. Судно было деревянным, темно-зеленого с желтоватым отливом цвета, его палубы были из тика, отделка - лакированная. Оно мерцало в свете звезд, покачиваясь на воде.
- Прошу на борт, - сказал Кулли и помог мне подняться на слегка колышущуюся палубу "Марлоу".
- Но ведь это чужая лодка, - снова повторила я, надеясь, что его не схватят на месте преступления.
- Это не розыгрыш, миссис Кофф. В чем дело, ты никогда не была на лодке?
- Я?
- А что? У тебя нет тяги к приключениям?
- Ты что, смеешься? Мое понятие о приключениях ограничено поездкой на мойку моего "порше".
Кулли рассмеялся и откинул крючок, формой напоминавший пеликаний клюв. После этого он провел меня в рубку, поднял жалюзи из тика и радостно произнес:
- Я только отодвину люк, и мы спустимся вниз. "Voila"!
Я заглянула вниз и к своему удивлению обнаружила под крышкой люка уютное помещение, навевающее романтические мысли.
- Что это? - спросила я, когда аромат чеснока и пряных трав начал томно щекотать мне ноздри. - Пахнет просто божественно.
- Иди за мной. - Кулли помог мне спуститься по узким ступенькам. - Вот. Что ты об этом думаешь? - сказал он, обводя жестом внутреннее убранство каюты. - Добро пожаловать Chez Cullie, в мое скромное жилище, которое в особых случаях может стать плавучим рестораном для двоих.
- Твое скромное жилище? Ты здесь живешь?
- Круглый год. Это я называю "жизнь на борту".
Кулли Харрингтон был полон сюрпризов. Его лодка была просто потрясающей. Часть главной каюты занимал камбуз, оборудованный плитой с духовкой, двойной раковиной и небольшим холодильником. Еще там была кабинка, отгороженная поднимающейся стенкой из тика. Сама же каюта представляла собой потрясающую комбинацию рабочего кабинета, столовой и спальни. В ней находились койки, обитые тканью в зеленую с белым клетку, полки для книг и аудиокассет, газовый нагреватель, керосиновые светильники и темно-коричневый стол, который можно было откидывать к стене, когда он не требовался. Но сейчас он был застелен выглаженной скатертью, на нем располагались салфетки, ваза с желтыми хризантемами и латунное ведерко со льдом, в котором охлаждалась бутылка белого вина.
Я только собралась сказать Кулли, как все прекрасно выглядит, как вдруг зазвонил телефон. Я увидела портативный телефон, который висел в рубке, где лежали карты, радиопередатчик и эхолот. Я спросила Кулли:
- Ты не хочешь снять трубку?
- Сегодня субботний вечер, - улыбнулся он. - Я развлекаюсь.
Я улыбнулась ему в ответ и продолжила изучение каюты.
- Хочешь выпить? Потом я устрою тебе экскурсию, - сказал он.
- А что у тебя есть?
- Белое вино и ром "Маунт Гэй".
- Я выпью белого вина. - Я никогда не слышала о роме "Маунт Гэй", но была уверена, что это нечто такое, от чего я полностью потеряю всякие тормоза, которые были нужны мне, чтобы не засматриваться на тело Кулли и не вести себя как последняя дура.
Он принес мне запотевший бокал вина, а себе смешал ром с тоником. Потом он включил магнитофон, встроенный в полку над одной из коек.
- Тебе нравятся Братья Эверли? - спросила я, услышав звуки "Прощай Любовь", которые наполнили каюту. Эверли были моей любимой группой в детстве.
- Они лучше всех, - ответил он. - Я пурист, а их песни чисты в своей гармонии. Как и эта лодка. Это шхуна Джона Альдена, построенная в 1932 году. Это самое прекрасное деревянное судно, которое когда-либо сходило с верфей штата Мэн.
- Покажи мне ее, - сказала я, сгорая от нетерпения. Меня просто очаровало это необычное место жительства Кулли.
- Сначала тост, - сказал он, поднимая свой стакан. - За новую гостью "Марлоу".
- За это я выпью. И за хозяина Марлоу. - Мы с Кулли чокнулись. - Кстати, а почему она так называется?
- В честь одного из героев Джозефа Конрада, - объяснил Кулли. - Мне очень нравятся морские рассказы Конрада.
- Меня это не удивляет. Но разве Марлоу не был в большей степени рассказчиком, чем участником приключений?
- Возможно, поэтому я и уважаю его. Моя жизнь отличается от той эмоционально пустой жизни, которую ведет большинство жителей Лэйтона. Такая жизнь приводит меня в ужас.
- Мне не хочется нарушать спокойствие нашего вечера, но почему ты с такой горечью всегда отзываешься о людях с деньгами?
- Я расскажу тебе, когда мы станем более близкими друзьями, - сказал Кулли, увиливая от прямого ответа. - Давай я лучше расскажу тебе о "Марлоу".
- Звучит заманчиво. Ты говорил, что она построена в тридцатых годах. А как ты стал ее владельцем?
- Мы с бывшей женой обычно проводили август, плавая вдоль берегов штата Мэн. Семья Престон обычно останавливалась в порту Нортист, который находится неподалеку от того места, где я нашел "Марлоу".
- Бывшая жена? Ты разведен?
- Да, вот уже девять лет. Престон не оценила идею полной перестройки брошенной лодки и жизни на ней.
- Престон? Кулли? Хэдли? А где же нормальные имена?
- У меня есть нормальное имя. Меня зовут Чарльз. Мое полное имя - Чарльз Кулвер Харрингтон, но меня всегда звали Кулли. А у тебя не было прозвища? Элли или, может быть, Сонни?
- Мой второй муж называл меня Аллергия, но я не думаю, что это то, что ты имел в виду. Нет, я всегда была просто Элисон.
Кулли улыбнулся.
- В вас нет ничего "простого", миссис Кофф. Хочешь, я буду звать тебя Сонни?
Я кивнула. Это прозвище мне понравилось.
- Итак, расскажи мне еще о лодке. Ты что, перестроил эту малышку целиком?
- Придется тебе в это поверить. Это разрушило мой брак и потребовало всех моих сбережений, но лодка того стоила. Как ты думаешь?
Я снова кивнула, хотя и не поверила, что брак Кулли распался только из-за его страсти к лодке. В последнее время я начала понимать, что если двое женятся по любви, а не из-за денег или соображений безопасности, то такой брак не может быть легко разрушен - ни лодкой, ни чем-либо еще.
- Я увидел объявление в "Саундингс" - ежемесячной газете, посвященной судам, где печатаются данные о тех, которые выставляются на продажу. В объявлении было написано: "Продается шхуна Альден постройки 1932 года. Требует ремонта". Так как Джон Альден был самым величайшим в нашем веке конструктором судов, то я сразу ухватился за возможность стать владельцем этой шхуны. А уж то, что это судно было шхуной, подстегивало меня еще больше.
- А что в шхунах такого особенного?
- Как я уже говорил тебе, я - пурист. А пурист-мореплаватель не любит ничто так сильно, как шхуны. У них абсолютно непрактичная оснастка, но они чрезвычайно красивы. - Кулли сделал паузу и отхлебнул своего рома с тоником. - Тогда я отправился в Мэн, чтобы взглянуть на шхуну, - продолжил он. - Половина шпакгоутов у нее была разрушена, киль забит засохшей гнилью, а обшивку явно требовалось заменить, но это была любовь с первого взгляда.
- Любовь с первого взгляда? Теперь я понимаю, почему Престон обиделась на "Марлоу". Очевидно, она попросту завидовала.
Мой муж, например, никогда не говорил с такой любовью обо мне, с какой Кулли говорил о своей лодке.
- Престон завидовала? Сомневаюсь. Но я действительно люблю эту лодку. Мы не разлучались с ней последние десять лет. После того как я привез ее из Мэн в бухту Джессапа, началась долгая работа по ее ремонту.
- А где же ты жил все это время?
- В пляжном домике в Лэйтоне. У семьи Престон были деньги. - Кулли нахмурился.
- Да что плохого в том, что у них были деньги? Если бы у них не было средств, ты не смог бы жить поблизости от воды.
- Это так, но все деньги исчезли в один день вместе с Престон. Так что какой от них был толк? - Кулли выпил еще глоток и продолжил рассказ о том, как он перестраивал "Марлоу" от носа до кормы. Я мало что поняла из его рассказа. Мой словарный запас был явно лишен корабельных терминов. Но я поняла одно - Кулли был человеком, у которого есть мечты, причем мечты не бесплодные, и он не останавливается, пока не осуществит их.
- Пора к столу, - неожиданно произнес Кулли, посмотрев на часы. Я тоже взглянула на свой Роллекс - было девять часов. Как быстро полетел вечер! В голове моей была приятная пустота. Я попивала маленькими глоточками вино, поддаваясь убаюкивающему покачиванию палубы. Все мысли о Сэнди, Сюзи, Мелани и Маплбарк унесло морским бризом. На этой лодке я чувствовала себя уютно и безопасно. Ну, словно у Христа за пазухой. И то, что я испытывала настоящее животное влечение к хозяину шхуны, совсем не портило этот вечер.
- Могу я чем-нибудь помочь? - спросила я, проходя в камбуз вслед за Кулли.
- Ни в коем случае. Это твой вечер. Не забывай, - сказал он, широко улыбаясь мне.
- Хорошо, - ответила я. - Что бы ты там ни готовил, пахнет это прекрасно.
- Блюдо будет готово минут через двадцать. Мне осталось только управиться с рисом, добавить моллюсков и подогреть хлеб. Все остальное я приготовил еще до того, как отправился за тобой.
Да этот мужчина еще и готовить умеет! Если не обращать внимание на то, что он не был богат и не собирался таковым становиться, Кулли с каждой минутой становился все более "ценной добычей".
Я вернулась в каюту и уселась на одну из коек, которая по размеру была раза в два больше обыкновенного стула. Я слушала очередную композицию братьев Эверли - "Все, что мне осталось, это мечтать". Мне казалось, что я сама нахожусь в стране грез.
- Я хочу, чтобы ты мне рассказала все о Мелани Молоуни, - крикнул Кулли, разрушив тем самым мое наваждение.
- Ты же говорил, что это мой вечер.
- Да, но мне любопытно узнать о ней. Как у нее продвигаются дела с этой книгой об Элистере Даунзе?
- Тодд, тот человек, что работает вместе с ней, говорит, что книга почти закончена. Он сказал, что это будет настоящая сенсация, как и все остальные ее биографии знаменитостей.
- А он рассказывал, что в этой книге написано?
- Однажды он почти уже начал рассказывать мне кое-какие пикантные факты, но в этот момент явилась Мелани и разогнала нас. Не знаю, какое наказание она придумала Тодду, а меня лично заставила вымыть все стеклянные двери в доме.
- Забавно! Значит, ты так и не узнала ничего пикантного о сенаторе Даунзе? - Кулли произнес имя самого известного жителя нашего города с явной усмешкой.
- Нет, но я не собираюсь сдаваться. Раньше или позже, но я заставлю Тодда говорить. Мне страшно интересно, какие скелеты замурованы в шкафах у Эли стера. В конце концов, он же мой босс. Мой второй босс.
- Я и забыл, что ты пишешь для его газеты. А что ты вообще слышала о книге?
- Не так уж много. Мелани проделала колоссальную работу, чтобы сохранить рукопись в тайне. Могу только сказать, что меня она и близко к ней не подпускает.
- Рукопись в компьютере?
- Нет. Мелани пользуется обыкновенной старой пишущей машинкой. А справочный материал хранит тоже весьма старомодно - на обычных карточках.
- Справочный материал?
- Ты же понимаешь, о чем речь. Все, что люди рассказывали ей и Тодду об Элистере, вся грязь, которой поливали этого типа.
Кулли затих на несколько минут. Я решила, что он наносит последние штрихи на его блюдо.
- "Voila!" - наконец произнес он и внес две тарелки, от которых шел пар. Он поставил их на стол и сел напротив меня. - Еще вина?
- С удовольствием.
Кулли налил нам обоим немного вина и поднял свой бокал.
- За двух боссов Сонни - Элистера Даунза и Мелани Молоуни. Пусть каждый из них получит по заслугам.
- Постой-ка, - сказала я, когда мы с Кулли в очередной раз чокнулись нашими бокалами. - Я понимаю, что у меня есть зуб на Элистера и Мелани, но какие у тебя могут быть проблемы с этими людьми?
- Мелани пишет книги, которые вмешиваются в личную жизнь других людей.
- Хорошо. А что с Элистером? Что у тебя против него? Оставим в стороне то, что он очень богат, а это, как я уразумела, в твоем понимании все равно, что быть убийцей-маньяком.
- Нет, у убийц-маньяков есть некий свой, пусть и извращенный, моральный кодекс. А Элистер Даунз абсолютно аморален.
- Ну, он, конечно, напыщенная скотина, но аморален? Это уж слишком сильно сказано, тебе не кажется?
- Он аморален, говорю тебе. Но, послушай, наш ужин остывает. Фирменное блюдо этого заведения, тушеные дары моря по рецепту Кулли. Bon appetit.
Это блюдо представляло собой ароматное сочетание моллюсков, креветок и кальмаров в густом томатном соусе с большим количеством чеснока и пряных трав. К основному блюду был подан бесподобный по вкусу плов из неочищенного риса и шкворчащий горячий хлеб с чесноком.
- Кулли, ужин совершенно потрясающий, - сказала я гостеприимному хозяину. - Где ты так научился готовить? - Понятия Сэнди о кулинарии ограничивались тем, что он разогревал маленькие белые коробочки с китайской пищей из "Золотого лотоса".
- Мой отец был отличным поваром.
- Был? Его больше нет с нами?
- Нет. Он умер девять лет назад.
- Как раз когда распался твой брак, если я не ошибаюсь. Вероятно, это был для тебя трудный год.
- Так оно и было, но работа по перестройке "Марлоу" оказала отличный терапевтический эффект.
- А твоя мать? - спросила я. - Она жива? - Моя бы просто умерла, если увидела, как я ужинаю в бухте Джессапа, месте, являющемся полной противоположностью клубу Грасси Глен.
- Она умерла, когда я родился. Я ее даже не знал.
- И твой отец больше не женился?
- Он хотел, но у твоего приятеля Элистера Даунза были другие соображения на этот счет.