Я еще раз перечитала объявление. ТРЕБУЕТСЯ ДОМРАБОТНИЦА. ЧЕСТНАЯ, НАДЕЖНАЯ, СДЕРЖАННАЯ, ГОВОРЯЩАЯ ПО-АНГЛИЙСКИ. Я была честной, надежной и чаще всего сдержанной, а также достаточно хорошо говорила по-английски, чтобы общаться с кем угодно, кроме моей матери. НЕОБХОДИМО БЫТЬ ДИСЦИПЛИНИРОВАННОЙ, ИМЕТЬ ХОРОШИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ, ВОДИТЬ СВОЮ МАШИНУ И ОБЛАДАТЬ БОЛЬШИМ ОПЫТОМ ПО УБОРКЕ. Я была очень дисциплинированной (как говорил Сэнди, любила, чтобы моя задница была всегда прикрыта), водила свою машину и обладала если и не большим, то, по крайней мере, большим, чем у многих, опытом по уборке. Чего у меня не было, так это хороших рекомендаций. Единственными людьми, которые знали, как хорошо я умею вытирать пыль, чистить раковины и драить полы, были моя мама и Сэнди, а к ним я не могла обратиться за рекомендациями. Но, взявшись за гуж, не говори, что не дюж, сказала я себе.
Я еще раз пробежала объявление и почувствовала, как заколотилось мое сердце. Позвони, позвони по этому номеру, нашептывал мне внутренний голос. Следуй своему инстинкту. Покажи всем, что ты сама можешь о себе позаботиться. Не будь нюней.
Я сделала глубокий вдох и набрала номер. Собравшись совсем уж было заговорить, я вдруг обнаружила, что попала на автоответчик.
"Это номер 555–7562", говорил женский голос. "Если вы звоните по поводу объявления в газете, то даже и не думайте оставлять сообщение после звукового сигнала, если вы не уверены на все сто, что достаточно квалифицированны для этой работы. Ту-у-у".
Я сглотнула и положила трубку. Да кто эта стерва? А кстати, я уверена на все сто, что подхожу для этой работы? Конечно, нет. Единственное, в чем я была уверена, так это в желании получать по восемьсот долларов в неделю. Я выждала несколько минут и позвонила снова.
"Это номер 555–7562", говорил женский голос. "Если вы звоните по поводу объявления в газете, то даже и не думайте оставлять сообщение после звукового сигнала, если вы не уверены на все сто, что достаточно квалифицированны для этой работы. Ту-у-у".
- Добрый день, - начала я, стараясь, чтобы мой голос звучал бойко и убедительно. - Я звоню по поводу вашего объявления, и я абсолютно уверена, что обладаю достаточной квалификацией для предлагаемой работы. Меня зовут Элисон. Мой телефон 555–8184. Буду ждать вашего звонка.
Итак, Рубикон был перейден. Что же я теперь буду делать, если эта женщина перезвонит мне? Я спустилась вниз и налила себе стакан Альмадена. А вдруг она будет одной из моих знакомых? Успокойся, говорила я себе. Если она перезвонит, ты всегда можешь сказать, что уже нашла другую работу или что ты набрала этот номер по ошибке. А можно вообще сказать, что я страдаю раздвоением личности и ей позвонил кто-то из моих двойников.
В тот же день, в половине пятого, зазвонил мой телефон. Меня как током ударило. Мне хотелось включить автоответчик, но потом я решила вести себя как взрослая девочка.
- Алло? - осторожно произнесла я.
- Это Элисон? - осведомился женский голос.
- Да, это она, - ответила я.
- Вы откликнулись на мое объявление. Расскажите мне о себе, - потребовал голос.
- Ну, я обладаю хорошими навыками по уборке, - начала я. Над верхней губой у меня выступили капельки пота. - И еще я обычно работаю в первоклассных домах.
- Действительно? И где вы работаете сейчас?
- В одном доме в стиле эпохи короля Георгана Вудлэнд Вей.
- Вудлэнд Вей. Хороший адрес. Давно там работаете?
- Около пяти лет, - ответила я, подсчитав, сколько прошло времени с того дня, когда мы с Сэнди купили Маплбарк.
- А почему вы уходите? Вы что, не ладите с вашими работодателями?
- Нет, совсем нет. Просто супружеская пара, которая владеет домом, испытывает финансовые затруднения.
- Это сейчас происходит повсеместно. Они погорели на бирже?
- Понятия не имею. Моя задача - убирать дом, а не задавать вопросы. - Я помнила, что в объявлении что-то говорилось о сдержанности.
- Мне это нравится. Встретимся завтра днем в половине четвертого. Бухта Голубой Рыбы, дом 7. Как ваша фамилия?
- Эээ… ммм… Кофф. - События развивались слишком стремительно.
- Отлично. Завтра в половине четвертого.
- Но подождите… я… я не уверена, что смогу…
- Ах, да. Я совсем забыла. Меня зовут Мелани. Мелани Молоуни. Возможно, вы обо мне слышали. Увидимся завтра. - Щелк.
Мелани Молоуни? Так это ей требовалась домработница? Ого, крошка! Так что же мне теперь делать? Если Бетани Даунз обнаружит, что я просто виделась с Мелани Молоуни, то это станет концом моей карьеры в газете. Может быть, даже моим собственным концом. Да пошли они на три буквы, и она, и ее папочка! Потребность в восьмистах долларах Молоуни была намного больше, чем страх навлечь на себя гнев со стороны Даунзов.
Конечно, не было никакой гарантии, что я получу эту работу. Весьма докучливой проблемой было отсутствие у меня хороших рекомендаций. Но я решила, что буду утрясать эту проблему, когда в этом возникнет необходимость. А пока я сконцентрировалась на положительных сторонах того, что стану домработницей Мелани Молоуни. Во-первых, она платила деньги. Во-вторых, мне не придется бросать мою работу в газете и прерывать поиски вакансий в нью-йоркских журналах. В-третьих, я буду работать абсолютно анонимно. Никто, кроме Мелани, не узнает, что я мою туалеты, вместо того, чтобы совершенствоваться на поприще журналистики. Так как Мелани чужой человек в нашем городе, я смогу сохранить мою работу в секрете. И, наконец, я буду работать на прославленного автора биографий знаменитостей, автора книг, ставших бестселлерами. Эта женщина писала об известных людях, так же как и я, только получала она за это не несколько центов, а миллионы долларов. Кто знает, может быть, Мелани станет моей путевкой в высший свет. Вы и сами, небось, слышали об этих голливудских китах, которые начинали с работы в отделении корреспонденции у Вильяма Морриса? А почему бы не начать в качестве домработницы известного человека? Может быть, моя кухню Мелани, вытирая пыль в ее кабинете, утюжа ее лифчики, я смогу приблизиться к ней, изучить ее стиль, узнать, как она заставляет людей рассказывать ей разные вещи. Я смогу выяснить, как она сумела пройти путь от газетного репортера до знаменитого автора книг. Возможно, она поймет, что я могу стать неплохой помощницей, сотрудницей, даже соавтором. Все возможно, не так ли?
Мои фантазии были прерваны телефонным звонком. Это была Джулия. Она приглашала меня на обед.
- Сейчас я не могу позволить себе еду. Я же повернулась лицом к реальности, ты помнишь?
- Я горжусь тобой, Кофф, так горжусь. Увидимся у Макгавина через час.
У Макгавина я не была уже несколько месяцев и была потрясена тем, как изменился состав посетителей этого ветхого заведения, в котором подавали гамбургеры. Раньше оно обслуживало "низшие классы" Лэйтона (то есть людей, которые жили на зарплату) а также персонал "Коммьюнити Таймс", офис которого был по соседству. Теперь же Макгавин явно претерпел изменения. На стоянке вместо велосипедов и грузовиков стояли "BMW" и "мерседесы". Само заведение было битком набито загорелыми и подтянутыми людьми, одетыми в модели Кэролин Роэмз, Донны Кэрэнс и Ральфа Лоуренса.
- Что происходит? - спросила я Джулию, заметив три супружеские пары, с которыми я дружила, пока была замужем за Сэнди, и которые сделали вид, что не узнают меня.
- Так обозначилось их падение вниз, - ответила Джулия. - Они больше не могут себе позволить роскошные итальянские рестораны, поэтому пришли сюда. Господь не велит им сидеть дома.
- Им повезло, что у них есть дом, - мрачно произнесла я.
- А как обстоят дела с твоим домом? Есть какие-нибудь сдвиги?
- Никаких. Ни одного предложения. Мой дом не интересует никого, кроме банка.
- Тяжелая ситуация, Кофф. Как ты справляешься?
- Неплохо, как мне кажется. - Я сгорала от желания рассказать Джулии о моем разговоре с Мелани Молоуни, но твердо решила не говорить об этом ни одному человеку. Конечно, Джулия была хорошим другом, но она слишком долго была верным сотрудником "Коммьюнити Таймс", что означало ее преданность Элистеру Даунзу. Одна маленькая ошибка, и я в считанные секунды вылечу из газеты. Еще одной причиной, почему я не могла поделиться с Джулией, было то, что я не знала, как она отреагирует на мое решение быть домработницей у других людей. Возможно, ее покоробит то, что я не смогла заработать себе на жизнь более престижным способом. Лучше никому не рассказывать, решила я.
Пока мы ели чизбургеры и жареную картошку, я слушала новости Джулии из области работы комиссии по планированию. Например, о том, что было решено не продлевать лицензию Лэйтона на выпуск ликеров или о противоречивой программе уборки мусора. Противоречивой, так как большинство жителей Лэйтона были уверены, что новые голубые мусорные корзины, которые предписывалось выставлять около домов, выглядели столь непритязательно, что портили товарный вид зданий. За кофе я спросила Джулию о том, как обстоят дела с ее таинственным мужчиной.
- Каким таинственным мужчиной? - беспечно спросила она.
- Ой, да ладно тебе. Ты же с кем-то встречаешься. Я знаю, что это так.
- Почему ты так думаешь, Кофф?
- Потому, что ты занята все вечера подряд. Я просто обалдела, когда ты предложила сегодня пообедать.
- Если я и занята, то совсем не обязательно, что в этом замешан мужчина. Жизнь наполнена не только мужиками, Кофф.
- О'кей. Значит, ты не хочешь об этом говорить. Вопрос снят.
Официантка принесла счет, который сразу же схватила Джулия. Я достала из сумочки зеркальце, чтобы проверить, не прилипло ли к губам несколько предательских крошек. Я уже начала наносить губную помаду, когда заметила в зеркале знакомое лицо.
- Миссис Кофф, не так ли?
Это был Кулли Харрингтон, фотограф-виртуоз. Я так растерялась, что даже не смогла вымолвить ни словечка. Какой пассаж!
- Вы не узнаете меня? Я фотографировал ваш дом в прошлом месяце, - напомнил мне Кулли. - Помните, вы еще не впустили меня в парадную дверь?
Ну и мужлан. Его поведение не отличалось от того, которое я запомнила. Ну хорошо же. Я не стану делать ему приятное и говорить хвалебные слова насчет его фотографий. Тем временем, по совершенно необъяснимой причине, в его присутствии мое сердце начало колотиться. Никогда не показывай мужчине, что он тебя заинтересовал, говорила моя мама. Никогда не выставляй свои чувства напоказ. Никогда не давай ему понять, что ты о нем думаешь.
- Фотографировали мой дом? - сказала я, словно была в растерянности и не могла припомнить, встречался ли этот мужчина в моей жизни.
- Ага, я снимал ваш дом, - усмехнулся Кулли. - Особняк Мапл… барф… эээ, барк.
- Верно, так называется мой дом. А ваше имя - Корни, простите, Кулли Харрингтон?
Кулли рассмеялся. Черт побери, у него была такая улыбка! Он был просто героем-любовником с его вьющимися светлыми волосами, тронутыми сединой усами и бородой, налитым телом пловца и этой великолепной улыбкой (если, конечно, вам нравится такой тип).
- Я - Кулли Харрингтон, - представился он Джулии, протягивая ей руку.
- Джулия Аппельбаум. Рада познакомиться, - ответила она, и они пожали руки. - Не хотите присесть к нам?
- Мы собираемся уходить, - быстро возразила я. - Может быть, в другой раз.
- А может быть, и нет. Я подошел, чтобы спросить, получили ли вы те брошюры, которые я опустил в ваш почтовый ящик. Брошюры-то вы помните, не так ли?
- Конечно, я их помню, - фыркнула я. Он хоть когда-нибудь перестанет обращаться со мной, как с придурком?
- Секунду назад вы не могли вспомнить, что я фотографировал ваш дом.
- Брошюры я получила. Благодарю вас.
- И?
- И, что?
- Вам понравилось, как получился дом?
- Хорошие фотографии, - ответила я. Тут на меня напал чих, и я полезла в сумочку за бумажным носовым платком. Наверное, у меня была аллергия на этого парня.
- Просто хорошие? Приятно это от вас слышать, - сказал Купли. В его голосе слышалось удивление по поводу отсутствия энтузиазма в моей оценке. Похоже, он был слегка уязвлен. Ну, я тоже, знаете ли, не собиралась выпрыгивать из трусов, расхваливая его снимки. Я понимала, что это было грубо, но не могла ничего с собой поделать. Фотографии были просто великолепны. Кулли, несомненно, обладал большим талантом. Так почему же я не могла сказать ему это? Почему я вела себя с ним так заносчиво? Просто потому, что меня воспитывали в снобистском духе, хотя сама я снобом не была.
Я откашлялась, посмотрела прямо в голубые глаза Кулли, спрятанные за стеклами очков, и сказала:
- По правде говоря, я думаю, что фотографии…
- Эй, милый. Я вернулась.
Я уже совсем было собралась признаться, что мне действительно очень понравились снимки, что я благодарна Кулли за его помощь в продаже моего дома, когда вдруг молодая блондинка с длинными волосами и невероятным бюстом взяла фотографа под руку.
- Прости, что задержалась, - проворковала она, указывая на женский туалет. - Там образовалась очередь.
- Все в порядке, - ответил Кулли. Он явно обрадовался при ее появлении. - Хэдли, это Джулия Аппельбаум и ее подруга, миссис Кофф. Дамы, это Хэдли Киттредж.
Хэдли Киттредж. Мне надо это переварить. И что это еще за дерьмо насчет "миссис Кофф"? Кулли прекрасно знал, что меня зовут Элисон.
Хэдли Киттредж улыбнулась нам с Джулией. У нее были великолепные волосы, кожа, зубы. Я ее просто ненавидела.
- Рада познакомиться, Джулия, - сказала она. - И с вами тоже, миссис…
- Кофф, - ответила я. - Похоже на звук, который вы издаете, когда простужаетесь и начинаете кашлять. - Думаю, Хэдли Киттредж никогда не простужалась.
- Пойдем, Хэдли, - обратился к ней Кулли. - Фильм начнется через десять минут.
- А что вы собираетесь смотреть? - поинтересовалась Джулия у этой парочки голубков.
- Моби Дик с Грегори Пеком, - ответила Хэдли. - Его показывают в том реконструированном доме. Кулли просто обожает истории про море.
- Желаю, чтобы вы получили удовольствие размером с кита, - кисло промямлила я.
- О, какое совпадение, - радостно воскликнула Хэдли, хлопнув себя по бедру. - Кулли, ты понял? Миссис Кофф пожелала нам получить удовольствие размером с кита, а мы как раз собираемся смотреть фильм про кита!
Господь не одарил ее всеми своими сокровищами. Он дал этой девице великолепное тело, но мозгов явно не доложил.
- Да, я это понял, - холодно отозвался Кулли. - Миссис Кофф соображает с быстротой молнии. Проблема в том, что не всем нравится, когда молния ударяет им в голову. Рад был познакомиться с вами, Джулия.
Кулли и Хэдли вышли из заведения Макгавина, держась за руки. Джулия расплачивалась по счету, а я сидела надув губы.
- Что с тобой такое, Кофф? - наконец спросила меня Джулия. - Ты что это обращалась с этим симпатичным парнем, будто ты Леона Хемсли, а он полное ничтожество? Он пытался быть дружелюбным с тобой, а ты откровенно ему хамила.
- Я знаю, и мне очень стыдно за свое поведение, - согласилась я. - Когда я встречаюсь с этим парнем, то веду себя как последняя дура. В его присутствии я начинаю нервничать. Так нервничать, что у меня начинается сердцебиение, руки мои трясутся, а желудок просто выворачивается наизнанку.
- Тогда тебе лучше что-нибудь предпринять в этом направлении.
- А что? Начать принимать прозак?
- Нет. Тебе надо еще раз с ним увидеться. Мне кажется, что в вашем случае мы имеем дело с настоящими чувствами.
Глава 6
В три часа следующего дня я выехала из дома на встречу с Мелани Молоуни, назначенную на половину четвертого. Я не знала, как мне одеться. То ли как домработнице, то ли как владелице собственного дома. В конце концов, я выбрала юбку попроще и свитер. Мой вид стал еще проще, когда я сняла украшения.
Бухта Голубой Рыбы, где жила Мелани, находилась в десяти минутах езды от моего дома. Этот район представлял собой ряд частных владений, обнесенных общим забором и растянувшихся вдоль узкой полоски берега на противоположной от порта Лэйтона стороне. Бухту Голубой Рыбы еще называли "Коннетктикутгемптоном", потому что многие жители Нью-Йорка покупали здесь загородные виллы после того, как приобрели дома в Вестгемптоне, порте Сэг и тому подобных местах. Многие из них говорили, что пользоваться сезонным билетом намного выгоднее.
В отличие от менее дорогих, хотя и стоивших по миллиону долларов особняков в порту Лэйтона, дома в бухте по большей части были временными резиденциями с обилием стекла и мрамора. Эти дома имели рабочие кабинеты, отделанные деревом, и ванные комнаты, представляющие собой настоящие произведения искусства, которые в справочниках почему-то назывались "минеральными источниками". Старожилы Лэйтона относились к обитателям бухты как к карьеристам. А те, в свою очередь, называли жителей Лэйтонского порта "старыми пердунами".
По дороге к дому Мелани я пыталась представить предстоящий разговор. Затем начала раздумывать над тем, как изменится моя жизнь, если я получу эту работу. Потом, как она изменится, если не получу. Второй вариант вызывал у меня испуг.
В три двадцать я подъехала к воротам жилого массива, и меня остановил охранник в униформе.
- Ваше имя? - гаркнул он.
- Элисон Кофф, - ответила я, опуская боковое стекло. - Я приехала на встречу с Мелани Молоуни.
- Кофф, Кофф. Что-то я не видел никаких Кофф в списке. Мне придется позвонить мисс Молоуни. Ждите здесь.
О, замечательно, подумала я. Она либо забыла о нашем свидании, либо уже наняла кого-то еще.
- Проезжайте, - наконец сказал охранник, открывая мне ворота.
Я осторожно вела машину мимо череды оград, каменных стен и железных ворот, пока, наконец, не добралась до дома номер семь. Я въехала в выкрашенные в розовый цвет ворота и начала двигаться вдоль каменного бордюра с большим количеством фонариков. Свою машину я оставила слева от парадной двери.
Фасад дома был отделан кедровой вагонкой и украшен несколькими балкончиками и выступами. С первого же взгляда меня поразило количество и размеры стеклянных окон и дверей. Когда я подумала, что мне придется обрабатывать моющими средствами все эти шесть тысяч квадратных футов, то испытала настоящую панику.
Я торопливо подошла к парадному, позвонила и стала ждать. Никто не отзывался. Примерно через минуту я позвонила снова. Опять никого. Стоял холодный январский день, а пронизывающий ветер создавал ощущение, что на улице никак не больше нуля градусов. Я поглубже запахнула свое пальто, сожалея о проданной норке. "Да где же она? - думала я. - Ей что, наплевать, что я тут того гляди отморожу свою задницу? Как можно быть такой грубой?"