Где она, черт побери? Джед вернулся в свою квартиру, сверил настенные часы с наручными. Два часа одна минута. Если через десять минут Дора не вернется, пообещал он себе, он позвонит в участок и объявит ее в розыск.
Джед уставился на телефон. И только когда снял трубку, заметил, что ладонь вспотела. Ругаясь, он бросил трубку обратно на рычаг. Нет, он не станет обзванивать больницы. Он не позволит себе думать о плохом.
Но где она, черт побери? Где она может быть в два часа ночи?
Джед снова потянулся к телефону и замер, поскольку в голову пришла свежая мысль. Дора ему мстит. Он немного успокоился, обдумывая этот вариант. Она хочет, чтобы он прочувствовал, каково ей, когда он возвращается поздно, не предупредив.
Ей это не сойдет, решил он. Она за это заплатит. Но когда в наружном замке повернулся ключ, он опять тянулся к телефону.
Джед оказался у двери раньше, чем Дора успела открыть ее.
– Где ты была, черт побери? Ты представляешь, который час?
– Да. – Очень медленно Дора закрыла и заперла дверь. – Извини, я не знала, что у меня комендантский час.
Она проскользнула мимо него только потому, что он был слишком ошеломлен. Однако он быстро оправился, догнал ее у двери ее квартиры и резко развернул лицом к себе.
– Одну чертову минуточку, Конрой. Забудем пока о личных отношениях. Ты – главная мишень преступника. Безответственно слоняться неизвестно где среди ночи.
– Я сама за себя отвечаю и ни перед кем не должна отчитываться. – Дора воткнула ключ в замок и распахнула дверь. – И как видишь, я в полном порядке.
Джед не дал ей закрыть дверь перед своим носом.
– Ты не имела права….
– Не говори мне о правах, – прервала она очень холодно, очень спокойно. – Я провела вечер так, как предпочла его провести.
Джед разрывался от гнева и негодования.
– И как же?
– Одна.
Дора сняла пальто и повесила его в шкаф.
– Ты решила отомстить мне, так?
– Не так. – Дора прошла мимо него в кухню, чтобы налить себе стакан воды. – Я сделала то, что хотела. Мне не пришло в голову, что ты будешь волноваться. Извини.
– Не пришло в голову. – Джед выхватил у нее стакан и швырнул его в раковину. Стакан разбился вдребезги. – Черт тебя побери, Конрой. Ты прекрасно знала, что я буду сходить с ума. Я уже собирался объявить тебя в розыск.
– Забавно, с какой легкостью полицейские термины соскальзывают с твоего языка. Хорошо, что ты возвращаешься в полицию, Скиммерхорн. Из тебя получился паршивый гражданский. – Ее глаза были такими же безразличными, как и голос. – Пожалуй, уместны поздравления, капитан. Или просто наилучшие пожелания? – Джед не ответил. – Ну, можешь получить и то, и другое.
– Официально будет объявлено только на следующей неделе, – осторожно сказал Джед, пристально глядя на нее. Он никогда не видел ее глаза такими холодными, такими безразличными. – Как ты узнала?
– Какая разница? Гораздо важнее, что я узнала не от тебя. Прости.
Она прошмыгнула мимо него в гостиную. Джед на секунду закрыл глаза и мысленно обозвал себя идиотом.
– Значит, ты злишься. Хорошо. Но…
– Нет, – прервала Дора. – Не хорошо. И я не злюсь. – Она устало опустилась на подлокотник кресла. – Можешь сказать, что меня просветили. Можешь даже сказать, что я раздавлена, но я не злюсь.
– Дора, я не хотел обидеть тебя.
– Я знаю. Вернее, ты не хотел подпустить меня слишком близко к себе. Ты принял главное решение своей жизни. Твоей жизни, – язвительно подчеркнула она. – Не моей. Так при чем же тут я?
Дора ускользала от него. Он стоял в полуметре от нее и с ужасом ощущал, как расстояние между ними стремительно увеличивается.
– Ты говоришь так, словно я умышленно скрывал это от тебя. Я должен был подумать, вот и все. Я не знал, поймешь ли ты меня.
– Джед, ты не дал мне ни одного шанса. Неужели я могла чувствовать к тебе то, что чувствовала, и не понимать, как важна тебе твоя работа?
От прошедшего времени ее вопроса Джед впал в панику.
– Это не имеет к тебе никакого отношения. – Не успели слова сорваться с его языка, как он понял, что не мог бы выбрать более неудачной формулировки, даже если бы очень здорово постарался. Дора не плакала, но ее глаза наполнились болью. – Я не это хотел сказать.
– Думаю, именно это. Я не хочу винить тебя, но виню.
Ты решил отмахнуться от моих чувств, и ты решил ничего не чувствовать сам. И я виню тебя за это, Джед.
Ни голос ее, ни взгляд не дрогнули, но она неосознанно, сцепила руки, лежавшие на коленях.
– Я виню тебя и за то, что ты причинил мне боль. Я говорила тебе, что не очень хорошо справляюсь с болью, и не буду притворяться. Мне больно. Потому что ты первый мужчина, разбивший мое сердце. Думаю, ты должен это знать.
– Ради бога, Дора.
Джед шагнул к ней, но она вскочила как ошпаренная и отшатнулась от него.
– Не прикасайся ко мне. – Она говорила очень тихо, едва сохраняя самообладание. – Я действительно не хочу. Унизительно сознавать, что, кроме этого, у нас ничего не было.
– Это не правда. – Но он уже понимал, что не сможет пробить стену, которую сам воздвиг между ними. – Дора, ты раздуваешь пустяк до невероятных размеров. Это всего лишь работа.
– Хорошо бы. Но мы оба знаем, что это не так. Это – самая важная часть твоей жизни. Ты отказался от нее, чтобы наказать себя, и ты возвращаешься, потому что не можешь быть счастливым без нее. Я рада за тебя, Джед. Искренне рада.
– Мне не нужен анализ. Я просто хочу остановить этот бред. Прояви благоразумие.
– Я в здравом уме, поверь мне. Я так разумна, что хочу облегчить ситуацию для нас обоих. Послезавтра ты сможешь закончить дело о картине. Более или менее. После этого я не буду нужна тебе.
– Черт побери, ты знаешь, что нужна мне. Только теперь ее глаза наполнились слезами, но она расправилась с ними, как со злейшими врагами.
– Ты даже представить не можешь, что бы я отдала за то, чтобы услышать это раньше. Но я слабая женщина, Джед, и должна защищать себя.
Он не мог пробиться к ней через эту стену, но ее боль сочилась через все щели и убивала его.
– Что ты хочешь, Дора?
– Когда мы закончим в четверг, я на пару недель закрою магазин и уеду куда-нибудь, где тепло. У тебя будет достаточно времени, чтобы найти новое жилье и выехать.
– Это не способ решения проблемы.
– Это мой способ. И думаю, я имею право устанавливать правила. Прости, но я хочу, чтобы тебя не было здесь, когда я вернусь.
– Вот так?
– Да, вот так.
– Прекрасно. – У него тоже есть гордость. Его уже отвергали раньше. Правда, никогда не было так больно, но он найдет, чем заполнить зияющую пустоту. И он не будет умолять. Ни за что не будет умолять. – Я уеду, как только соберу вещи.
Он прикрыл свои раны профессиональным щитом.
– Завтра после закрытия придут парни, чтобы установить микрофоны. Когда они закончат, мы все отрепетируем.
– Хорошо. А сейчас, пожалуйста, уходи. Я очень устала. – Дора прошла к двери и открыла ее. – Пожалуйста.
Джед вдруг заметил, что у него дрожат руки. А когда дверь за ним захлопнулась, у него возникло тошнотворное ощущение, что он потерял лучшую часть своей жизни.
Глава 28
– Что с вами происходит? – спросил Брент, когда Джед влез в фургон наблюдения.
Не отвечая на вопрос, Джед вытащил сигарету.
– Как звук?
– Громкий и отчетливый. Достаточно громко и отчетливо, чтобы слышать, как вы разговаривали там, словно два вежливых незнакомца. Ты не думаешь, что моральная поддержка помогла бы ей больше лекции?
– Перестань. – Джед надел наушники и оглянулся на заднее окно проверить, хорошо ли виден магазин. – Все на месте?
– Все. Послушай, может, тебе лучше вернуться в магазин?
– Ей будет спокойнее без меня. Я сделаю свое дело. – Джед глубоко затянулся сигаретой. – Ты делай свое.
– Ты еще не командуешь, капитан, – сердито заявил Брент. Джед не успел ответить, как в наушниках затрещало.
– База, говорит Первый. Мужчина, отвечающий описанию объекта, только что вышел из такси на углу Саут и Франт. Направляется на запад.
– Похоже, занавес поднимается, – пробормотал Брент, но Джед уже тянулся к переносному телефону. Дора ответила после первого гудка:
– Добрый день. "Салон Доры".
– Он в полуквартале, – без всякого выражения сказал Джед. – Я вижу его.
– Хорошо. Здесь все готово.
– Держись непринужденно, Конрой.
– Конечно.
– Дора… – Но она уже повесила трубку. – Дьявол, – выругался он тихо, беспомощно.
– Джед, она справится.
– Да. Но не знаю, справлюсь ли я. – Джед следил, как Уайнсэп торопливо семенит по тротуару, ссутулившись под порывами ветра. – Я только что понял, что люблю ее. – Стараясь не обращать внимания на боль в шее, он надел наушники и услышал, как звякнул дверной колокольчик: Уайнсэп вошел в магазин.
– Добрый день. – Дора вышла из-за прилавка и улыбнулась самой радушной улыбкой, предназначенной для новых и богатых клиентов. – Чем могу помочь вам?
– Мисс Конрой? Я – Фрэнсис Петрой.
– Да, мистер Петрой. Я ждала вас. – Улыбнувшись еще ослепительнее, Дора прошла к двери и перевернула табличку надписью "Закрыто" к улице. Ее взгляд лишь на мгновение метнулся к фургону наблюдения. – Я так рада, что вы смогли приехать. Кофе? Чай?
– Я не хотел бы утруждать вас.
– Вовсе нет. Я всегда держу наготове чай и кофе. Это делает бизнес более приятным.
– Тогда, пожалуйста, чаю. – Может, чай смягчит его желудок лучше минеральной воды, выпитой час назад. – Ваш магазин производит прекрасное впечатление.
– Благодарю вас. – Дора с удовлетворением увидела, что ее руки не дрожат. – Мне нравится окружать себя красивыми вещами. Не вам это объяснять.
– Простите?
– Вы же коллекционер. – Улыбаясь, Дора протянула ему чашку чая. – Молоко? Лимон?
– Нет, нет, ничего, спасибо.
– Вы сказали, что специализируетесь на абстрактной живописи, но, может, вам понравятся некоторые из моих литографий?
Он проследовал взглядом за ее рукой.
– Да, ах, очень мило. Очень, очень мило.
– У меня также есть несколько хороших иллюстраций к "Ярмарке тщеславия". Хотя, как поклонника абстрактной живописи, вас больше заинтересует, скажем, Ботсби или Клиппингдейл, – сказала она, на ходу изобретая имена.
– Да, конечно. Они очень талантливы. – Чай обжигал желудок, словно уксус. Уайнсэп вспомнил, как готовился к этой встрече. Проштудировал несколько книг по абстрактной живописи, но фамилии художников и названия картин не задержались в его голове. – Видите ли, моя коллекция невелика. Именно поэтому я сосредоточился на неизвестных художниках.
– Таких, как Биллингсли.
– Вот именно, – сказал он со вздохом облегчения. – Я очень хочу поскорее увидеть эту картину, мисс Конрой.
– Я вас понимаю.
Дора провела Уайнсэпа в соседнюю комнату. Подружка Джеда воспроизвела картину, и теперь яркая мазня выделялась в прелестной гостиной, как наглая стриптизерша среди чопорных викторианских дам.
– Ах.
Чувство облегчения было так велико, что Уайнсэп чуть не разрыдался. Кошмар, конечно. Смотреть страшно, но точно подходит к описанию.
– Такая дерзость, такое высокомерие, – прокомментировала Дора. – Она просто захватила меня.
– Да, конечно. Именно то, на что я надеялся. – Уайнсэп уткнулся носом в полотно, делая вид, что изучает мазки. – Я с удовольствием прибавлю ее к своей коллекции.
– Не сомневаюсь, – слегка развеселившись, сказала Дора. – Вы обдумали свое предложение, мистер Петрой.
– Да, естественно, – сказал он, изображая застенчивость. – Но для начала переговоров я предпочел бы услышать вашу цену.
– С удовольствием. – Дора села в кресло и закинула ногу на ногу. – Почему бы не начать с двухсот пятидесяти тысяч?
На несколько секунд Уайнсэп потерял дар речи, затем воскликнул:
– Мисс Конрой, мисс Конрой, вы, конечно, шутите!
– Нет, не шучу. Мне кажется, вам необходимо присесть, мистер Петрой. – Дора указала на расшитый пуфик, и Эйбел послушно уселся, вернее, свалился на него. – А теперь давайте поговорим откровенно. Вы же ни черта не понимаете в живописи?
– Ну… – Он ослабил душивший его галстук. – Как я и говорил, у меня маленькая коллекция.
– Но вы солгали, мистер Петрой, – ласково сказала Дора. – Может, проще признать, что мы оба больше интересуемся импрессионистами, чем экспрессионистами.
Он не сразу ее понял. Затем его одутловатое лицо побледнело.
– Вы знаете о картине?
– Я купила ее, разве нет?
– Да, но это была ошибка. – Его глаза округлились от отчаяния. – Нет? Вы знали… с самого начала знали о Моне? Вы работали с Ди Карло? Вы… вы мошенничали, – обвинил он с жалким пафосом.
Дора чуть не захихикала и наклонилась вперед.
– Ну зачем строить из себя оскорбленного. В конце концов, ведь это вы послали сюда Ди Карло?
– Это его вина. – Уайнсэп с отвращением взмахнул руками. – Вся эта путаница – его вина. Не понимаю, как я мог так сожалеть о его ужасной смерти.
Фотография из полицейского досье вспыхнула в ее мозгу с ужасающей ясностью.
– Вы убили его, – прошептала Дора. – За это. Но Уайнсэп не слушал.
– А всю грязь опять убирать мне. Меня не радует ваше требование о двухстах пятидесяти тысячах, мисс Конрой. Совсем не радует.
Он встал. В тот момент, когда его рука потянулась под пальто, через заднюю дверь ворвались два полицейских офицера.
– Не двигаться.
Уайнсэп только взглянул на наставленные на него пистолеты и замертво рухнул на пол. Чековая книжка выскользнула из его руки и шлепнулась рядом.
– Он хотел заплатить мне, – тупо сказала Дора, глядя, как офицеры выводят из магазина лепечущего и закованного в наручники Уайнсэпа.
У нее кружилась голова. Не так сильно, чтобы прижимать голову к коленям, но вставать было страшновато. Еще не известно, удержат ли ноги.
– Он хотел мне заплатить. – Ее смех прозвучал почти истерично. – Боже милостивый.
– Вот. – Джед сунул ей в руки чашку.
– Что это?
– Чай, который ты не допила… с коньяком.
– Хорошая мысль. – Дора опрокинула содержимое в глотку, как воду, и почувствовала приятное тепло. – Надеюсь, парни, вы получили все, что хотели.
– Достаточно. – Джед хотел коснуться ее волос, но боялся, что она отшатнется. – Ты хорошо поработала, Нэнси.
– Да, хорошо. – Она заставила себя взглянуть ему в глаза. – Пожалуй, в некотором отношении мы не такая уж плохая команда.
Джед долго смотрел на нее.
– Тебе здорово досталось.
– У меня хорошие гены, Скиммерхорн. Конрой легко не сдаются.
– Вы были великолепны. – Брент наклонился и, взяв Дору за локти, поднял ее из кресла. И крепко поцеловал. – Отличная работа, Дора. Если решите вступить в полицию, я дам рекомендацию.
– Спасибо. Но я решила пересыпать свою лупу и седан нафталином.
– Не понял.
– Нэнси Дру, – уныло пояснил Джед. – Я поеду с Брентом на допрос. С тобой все будет в порядке?
– Со мной все будет прекрасно. – Дора очень осторожно опустилась на подлокотник кресла. – И все же трудно поверить, что этот жалкий человечек провернул такую операцию и убил Ди Карло.
Брент открыл рот, но, заметив предостерегающий взгляд Джеда, быстро закрыл.
– У нас на пленке достаточно, чтобы вытянуть из него правду. – Чувствуя себя совершенно бесполезным, Джед сунул руки в карманы. – Ты уверена, что придешь в себя?
– Я же сказала. Иди и спокойно работай, полицейский. – Дора смягчила слова улыбкой. – Тебе это очень идет. – Она взъерошила свои волосы, и Джед завороженно смотрел, как красиво они ниспадают. – Я была бы признательна, если бы ты позвонил и рассказал мне о результатах допроса.
– Вы получите полный отчет, – пообещал Брент.
– Утром. – Дора снова поднялась, на этот раз более уверенно. – А пока я лягу спать. Если вы здесь закончили, я запру за вами.
Она проводила их до двери. Джед обернулся и, не удержавшись, накрыл ладонью ее пальцы, сжимавшие дверную ручку.
– Я бы хотел поговорить с тобой утром. В его глазах было не меньше боли, чем она спрятала в глубине своей души. Она чуть не уступила, но быстро справилась со слабостью.
– Джед, у меня очень напряженное расписание. Я заказала билет на утренний рейс на Арубу. Надо успеть собраться.
Ни ее голос, ни выражение лица не давали ему никакой надежды.
– Ты движешься быстро.
– Мне кажется, что так лучше. Я пришлю тебе открытку. – Ей самой не понравилось, как прозвучали ее слова, и она чуть сжала его руку. – Не давай ему спуску, капитан.
– Почему ты не сказал ей, что лос-анджелесская полиция должна задержать Финли? – спросил Брент.
Джед чувствовал себя так, словно его избивали безжалостно и методично.
– Ты думаешь, что тогда она крепче спала бы?
– Нет, – пробормотал Брент удаляющейся спине Джеда. – Думаю, нет.
Дора убеждала себя, что сон – это все, что ей нужно, ведь она не спала нормально больше недели.
Зашторив парадную дверь магазина, она заставила себя взяться за чайный поднос и пообещала себе, что на Арубе будет спать, спать и спать. Она вдоволь насладится карибским солнцем и вернется домой загорелой и возрожденной.
Дора поставила поднос на письменный стол, тщательно заперла дверь кладовой и, прежде чем подняться в свою квартиру, включила сигнализацию.
Скорее по привычке, а не из стремления к аккуратности она отнесла поднос в кухню, а когда отвернулась от раковины, то оказалась лицом к лицу с Финли.
Он с улыбкой взял ее за руку.
– Я принял ваше любезное приглашение, Айседора. И могу сказать, что у вас прелестный дом.
– Без адвоката я не буду делать никаких заявлений. – Уайнсэп жевал обгрызенные ногти, бросая косые взгляды на полицейских. – Не буду.
– Как хотите. – Равнодушно пожав плечами, Брент оседлал стул. – У нас полно времени. Хотите позвонить своему адвокату или согласны на общественного?
– Общественный защитник? – возмутился Уайнсэп и даже расправил плечи. – О нет. Я могу позволить себе адвоката. Я занимаю очень высокий пост. – Но тут он вспомнил, что его адвокат находится в Лос-Анджелесе. – Может, если вы объясните наконец, почему я здесь, мы могли бы обойтись без формальностей?
– Вы задержаны по подозрению в краже, контрабанде, заговоре с целью убийства полицейского офицера и – среди всего прочего – в убийстве, – сказал Брент.
– Абсурд. – Уайнсэп снова обмяк на стуле. – Не знаю, откуда у вас такие смехотворные идеи.
– Может, прослушаете запись вашей беседы с мисс Конрой? – Джед прошел к магнитофону.
– Это была обычная сделка… частная.
Уайнсэп постарался замаскировать свой страх, изобразив оскорбленное достоинство, однако, когда Джед включил магнитофон, не проронил ни звука. Через несколько секунд у него не осталось никаких сомнений: он был необыкновенно, отвратительно глуп.
Отчаянно пытаясь найти выход, Эйбел сосал костяшки пальцев. Вряд ли он выдержит тюремное заключение. Нет, точно не выдержит. Правда, мысль о мести Финли оказалась еще страшнее.