На качелях сидит грустная девушка, на сердце у нее тяжесть, глаза полны слез. Мир, каким она его знала, прекратил свое существование. Больше уж ей не узнать, каково это, смеяться с детским самозабвением, потому что ее детство осталось позади. Теперь, когда ее любимый улетел, ее постоянными спутниками станут обманутые надежды, несбывшиеся ожидания. Она поднимает глаза к небу и провожает взглядом самолет, озаренный лучами заходящего солнца. Не этот ли самолет, уносит ее любовь? Возможно. Он скрывается в пурпурном закате.
Миа.
Миа, когда я просила описать вид из окна, я имела в виду, что ты опишешь то, что тебе действительно видно из окна, например мусорный контейнер или небольшой магазинчик. Не нужно придумывать какую-то сцену. А эту сцену ты придумала, я точно знаю, поскольку ты никоим образом не могла знать, что происходит в голове у девушки на качелях (если тебе вообще видно из окна качели, в чем я сомневаюсь, ведь ты живешь в Нохо, а там, насколько мне известно, качелей нет). Ты могла знать, о чем она думает, только если эта девушка – ты сама, но тогда ты не могла бы ее видеть, потому что не можешь видеть самое себя – разве только посмотрев в зеркало. Пожалуйста, перепиши сочинение и придерживайся задания. Я не просто так даю вам эти задания и рассчитываю, что вы будете выполнять их, как положено.
К. Мартинез
8 сентября, среда, английский
Миа!!! Я слышала, что случилось. ТЫ в порядке?
Если честно, Тина, сама не знаю.
Но ты же понимаешь, что это ХОРОШО. Я имею в виду, для Майкла.
Я знаю.
И ты всегда можешь слетать к нему в гости. У тебя же есть собственный самолет!
Ну да, конечно.
Постой, это что, сарказм?
Да, сарказм. Тина, папа никогда в жизни не отпустит меня в Японию. Во всяком случае, на встречу с Майклом.
Ладно, тогда пусть он отпустит тебя с визитом к принцессе Японии, вы же с ней подруги, правда? Я имею в виду, тебе нравится ее ребенок. А пока ты будешь у нее в гостях, сможешь и с Майклом повидаться.
Спасибо, Тина. Но так не получится, потому что когда в школе каникулы, я должна ехать в Дженовию. А потом, даже если я попаду в Японию, я не уверена, что Майкл захочет меня видеть.
Что ты говоришь, конечно, захочет! О чем ты?
Он не просто едет заниматься этой своей автоматической штукой. Он уезжает для того, чтобы оказаться подальше от меня.
Что? Это бред! С чего ты так решила?
Майкл сам сказал. Он сказал, что ему трудно так много времени находиться рядом со мной и не… сама понимаешь.
О! Боже. В жизни не слышала ничего более романтического!!!!!!!!!!!!!
ТИНА!!!! Это не романтично!!!!!!
Он тебя ЛЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮБИТ! Ты должна РАДОВАТЬСЯ!!!!!
Радоваться тому, что мой бойфренд улетает в Японию, потому что ему надоело принимать холодный душ? Ну да, я очень рада.
Это что, опять сарказм?
Да.
Миа, ты что, не понимаешь? Все это УЖАСНО романтично! Майкл – прямо как Арагорн из "Властелина колец". Помнишь, как Арагорн был влюблен в Арвин, но думал, что он ее не достоин, потому что она принцесса эльфов, и ее отец не позволит ей за него выйти, пока он не отвоюет трон и не докажет, что он больше, чем просто какой-то смертный мужчина?
Ну да.
МАЙКЛ ЗАВОЕВЫВАЕТ СВОЙ ТРОН, ЧТОБЫ ДОКАЗАТЬ, ЧТО ОН ТЕБЯ ДОСТОИНИН!!!!! ПРЯМО КАК АРАГОРН. Ну да, он это делает, изобретая какую-то штуковину, которую никто, кроме него, не понимает, но это неважно. Он ДЕЛАЕТ ЭТО ДЛЯ ТЕБЯ.
И для тысяч людей, чьи жизни может спасти эта штука. И ради миллионов, которые он может заработать. Если все получится.
Да, но неужели не понимаешь? Все это – часть того, что он делает РАДИ ТЕБЯ.
Тина, меня все это не волнует! То есть я, конечно, хочу, чтобы он был счастлив и все такое. Но я была бы счастливее, если бы он просто остался дома и я могла бы каждый день нюхать его шею!!!
Ну, может, тебе стоит на время пожертвовать нюханием шеи ради того, чтобы Майкл достиг самоактуализации. Ведь то, что он делает сейчас, в конечном счете позволит тебе нюхать его шею всегда. Если он станет миллионером и все такое, то ни твоя бабушка, ни кто-нибудь еще НИ ЗА ЧТО не помешают вашему соединению, потому что тогда ты можешь просто взять и сбежать с ним, даже если тебя лишат твоего дженовийского состояния или твой папа заставит тебя отречься от престола или еще что-нибудь в этом роде. Понимаешь?
Наверное. Я только не понимаю, почему Майкл не может достичь самоактуализации здесь, в Америке.
Этого я тоже не понимаю. Но я знаю, что Майкл тебя любит, и это главное!!!!!
Да уж, в Тиналандии все так просто. Как бы мне хотелось жить там, а не здесь, в холодном и жестоком реальном мире.
8 сентября, среда, французский
Суть в том, что в глубине души я понимаю, Тина права.
Но у меня не получается относиться к этому с таким же энтузиазмом, как она. Может, потому, что у Арагорна, хотя он и был верен Арвин, пока уезжал на поиски самого себя, в то же время было что-то с Эовин. Что бы это ни было.
Что помешает Майклу завести то же самое с какой-нибудь японской красавицей, гейшей или инженером по роботам?
La speakerine de la chaine douze a dit, "Maintenant, croyantes, un petit film – le premier film d’une serie de six. Mesdames, voici le film que vous avez attendu pour des semaines. Un film remarkable, un film qui a change ma vie et la vie d’autres femmes dans le monde. Oui, Le Merite Incroyable d’une Femm".
61 + 55=116
По дороге в класс я проходила в коридоре мимо Ланы, и она меня окликнула:
– Привет, Питер, как там, в Неверлэнде?
На что ее клон и Ланина приспешница Триша засмеялись так сильно, что у них из носов брызнула диетическая кола.
Не знаю точно, ведь я так и не досмотрела "Властелина колец" до конца, потому что там почти нет женских ролей (так что мне пришлось представлять, будто Мерри – это девушка хоббит), но я почти уверена, с Арвин ничего такого никогда не случалось.
8 сентября, среда, ланч
Я сидела и спокойно поедала фалафель, как вдруг напротив меня села Линг Су и сказала:
– Миа, как поживаешь?
А глаза такие большие, сочувственные. Я ей:
– Гм, прекрасно.
Тут рядом со мной села Перин, и говорит:
– Миа, мы знаем. Ты в порядке? Господи, с какой же скоростью в этой школе распространяются новости!
– У меня все отлично, – сказала я, стараясь при этом бодро улыбаться. А это, скажу я вам, нелегко, когда рот полон фалафеля.
– Мне просто не верится, – сказала Шамика. Обычно она не ЕСТ за нашим столом, потому что сидит за столом спортсменов и болельщиц и шпионит в нашу пользу. Но в этот раз она вдруг поставила свой поднос рядом с подносом Перин. – Он правда переезжает в Японию?
– Похоже на то, – сказала я.
Забавно, но теперь всякий раз, когда я слышу слово "Япония", с моим сердцем происходит что-то странное. Оно переворачивается в груди так же, как переворачивалось от слова "Баффи", когда сериал "Баффи – истребительница вампиров" подходил к концу.
– Тебе надо его бросить, – сказал Борис, присоединившись к нам.
– БОРИС! – Тина была потрясена. – Миа, не обращай на него внимания, он сам не знает, что говорит.
– Знаю, – возразил Борис. – Я точно знаю, о чем говорю. В оркестрах такое случается сплошь и рядом. Двое музыкантов влюбляются друг в друга, потом одному предлагают более высокооплачиваемую работу в конкурирующем оркестре или в другом городе, или даже в другой стране. Они пытаются сохранить отношения – вроде как роман на расстоянии, но из этого никогда ничего не получается. Рано или поздно один из них влюбляется в кларнетиста или кларнетистку, и конец. Из романов на расстоянии никогда ничего хорошего не выходит. Тебе надо бросить его прямо сейчас и двигаться дальше. Вот и все.
Тина смотрела на своего парня в совершенном потрясении.
– Борис, какие ужасные вещи ты говоришь! Как ты можешь?
Но Борис не понял, он только плечами пожал и продолжал:
– А что, это правда. Это всем известно.
– Мой брат ни в кого другого не влюбится, – подала голос Лилли будничным тоном со своего места, она сидела напротив Джея Пи. – Все усвоили? Он помешан на Миа.
Тина ткнула в Бориса соломинкой.
– Ха! Вот видишь?
– Я говорю только о том, с чем я сам сталкивался, – сказал Борис. – Возможно, Майкл и не влюбится в кларнетистку. Но Миа может.
– БОРИС! – возмутилась Тина. – А уж ТАКОЕ как тебе могло прийти в голову?
– Да, Борис, – сказала Лилли, глядя на него так, будто он был мухой, попавшей в ее тарелку. – Что это ты так зациклился на кларнетистах? Я думала, ты считаешь, что деревянные духовые ниже твоего достоинства.
– Я просто констатирую факт. – Чтобы подчеркнуть свои слова, Борис со звоном опустил вилку. – Миа всего шестнадцать лет. И они с Майклом не муж и жена. Майклу не стоит думать, что он может вот так взять и уехать за границу, а Миа будет сидеть и ждать его. У нее должно быть больше свободы распоряжаться своей жизнью, двигаться дальше, встречаться с другими людьми, развлекаться, а не проводить субботние вечера в своей комнате целый год, пока Майкл не вернется.
Я увидела, как Шамика и Линг Су переглянулись. Линг Су даже сделала такое выражение лица, как будто говорила: "Упс, а он, пожалуй, прав!"
Но Тина не считала, что Борис прав.
– Ты хочешь сказать, если тебе дадут место первой скрипки в Лондонском филармоническом оркестре, ты не захочешь, чтобы я тебя ждала? – спросила она.
– Конечно, я захочу, чтобы ты меня ждала, – стал объяснять Борис. – Но я бы не стал ПРОСИТЬ, чтобы ты меня ждала. Это было бы несправедливо. Но я знаю, что ты бы все равно меня ждала, потому что ты такая девушка.
– Миа тоже такая, – решительно заявила Тина.
– Нет. – Борис серьезно замотал головой. – Я так не думаю.
Я испугалась, что Тина взорвется, и быстро сказала:
– Все нормально, Борис, я с удовольствием буду сидеть в своей комнате каждый субботний вечер до самого возвращения Майкла.
Борис посмотрел на меня как на сумасшедшую.
– Правда?
– Да, – сказала я. – Я так хочу. Потому что люблю Майкла, и если не могу быть с ним, уж лучше я не буду ни с каким другим мальчиком.
Борис только грустно покачал головой.
– Так говорят все пары в нашем оркестре. Но в конце концов одному из них надоедает си
деть в своей комнате. А потом, глядь, и они связались с кларнетистами. Кларнетист бывает всегда.
Это меня очень смущало. И вот я сидела, чувствуя ту же самую панику, которая меня охватывала всякий раз, когда я думала об отъезде Майкла – до него осталось всего три дня! Всего три дня, и Майкл уедет! – как вдруг случайно заметила, что на меня смотрит Джей Пи.
И когда я встретилась с ним взглядом, он мне улыбнулся и закатил глаза, как будто говоря: "Ну не глупость ли слушать этого сумасшедшего русского скрипача?"
Тут моя паника прошла, и я снова почувствовала себя нормально. Я улыбнулась в ответ, пододвинула к себе тарелку и сказала:
– Борис, я думаю, у нас с Майклом все будет хорошо.
– Конечно, – сказала Тина.
Борис вдруг ойкнул – я поняла, что Тина под столом пнула его ногой. Так ему и надо, надеюсь, у него останется синяк.
8 сентября, среда, ТО
Ну вот, Лилли даже не дала мне суток на то, чтобы оправиться от удара, который мне нанес ее брат. Во время ТО она снова затянула свою песню насчет студенческой избирательной кампании.
– Послушай, ПД, – сказала она, – я знаю, ты единственный кандидат на должность президента, но ты не сможешь победить, если за тебя не проголосует хотя бы пятьдесят процентов класса.
– Аза кого еще им голосовать? – спросила я. – Если учесть, что больше никто не баллотируется?
– Ну, мало ли, – сказала Лилли. – За самих себя. В конце концов, тебя еще может побить Лапа, хотя формально она не баллотируется. Ты знаешь, что ее младшая сестра пошла в девятый класс?
Эта информация не имела для меня никакого смысла. Моя голова была заполнена только одной мыслью: МАЙКЛ УЕЗЖАЕТ В ЯПОНИЮ НА ЦЕЛЫЙ ГОД (или больше).
– Миа, ты меня слышала? – Лилли озабоченно уставилась на меня поверх папки с делами студенческого правительства. – Гретхен Уайнбергер точь-в-точь такая же, как ее старшая сестра, только еще быстрее лезет в бутылку. Вспомни документальный фильм "Настоящая жизнь", который мы смотрели по Эм-Ти-Ви, и ты ее четко представишь. Если Гретхен захочет, она запросто может настроить против тебя весь девятый класс. А если ты их уже видела, то должна понять, что этот класс – самое жалкое сборище падалыциков, какое только ходило по нашей планете. Я сама слышала, как одна из них заявляла, что глобальное потепление – это миф, потому что так пишет Майкл Кричтон в своей последней книге, вернее, жалкой пародии на книгу.
Я только посмотрела на Лилли еще раз. Может, Гретхен Уайнбергер – это и есть та девушка, которая показалась мне клоном Ланы Уайнбергер и которая смеялась над "остроумными" высказываниями Уайнбергер-старшей по поводу моей прически? Очень может быть. Тогда я только подумала, что это еще одно подобие Ланы. Вполне возможно, что она ее сестра.
– Но антинаучные высказывания этой идиотки навели меня на одну мысль, – продолжала Лилли. – Это поколение в значительной мере воспитано на страхе. На страхе перед феминистками, которые, как всем известно, стремятся разрушить семейные ценности (ха, ха!), на страхе перед террористами, на страхе получить плохой результат финального теста и не попасть в Йель или Принстон и в результате стать неудачником и учиться в менее престижном университете, после которого – о ужас! – придется поступать в какую-нибудь фирму на должность начального уровня и зарабатывать сто, а не сто пять тысяч долларов в год. Думаю, мы сыграем на этих страхах и используем их в своих интересах.
– Как мы это сделаем? – спросила я. Хотя мне было все равно. – Кроме того, формально мы относимся к тому же поколению, что и сестра Ланы Уайнбергер. Мы, конечно, старше, но все равно она из нашего поколения.
– Нет, не из нашего, – сказала Лилли с блеском в глазах. Этому блеску я ни секунды
не доверяю. – Она была слишком мала, когда шел сериал "Вечеринка на пятерых", поэтому можно считать, что она из другого поколения. Кажется, я знаю, где их слабое место. Во всяком случае, я над этим работаю. К завтрашнему дню у меня все должно быть готово. Не беспокойся, когда я с ними закончу, они будут УМОЛЯТЬ тебя стать президентом студенческого совета.
– Грандиозно! – сказала я. – Ну, Лилли, спасибо. Но понимаешь… дело в том, что мне кажется, я не хочу быть в этом году президентом студенческого совета.
Лилли посмотрела на меня оторопело.
– Что?
Я вздохнула поглубже. Разговор предстоял нелегкий.
– Дело в том… в общем… ты знаешь, какие у меня результаты PSAT по математике. А в этом году у меня основы высшей математики и химия. Богом клянусь, прошел только один день, а я уже ни слова не понимаю из того, что говорится на этих предметах. Вообще ничего, нисколечки! В этом году мне нужно сосредоточиться на учебе. Не думаю, что у меня будет время еще и школой управлять. А еще все эти обязанности принцессы…
Лилли подняла одну бровь. Терпеть не могу, когда она так делает. Потому что она умеет, а я – нет.
– Это все из-за моего брата, не так ли, – сказала она, и это был не вопрос, а утверждение.
– Конечно, нет!
– Из-за него, из-за него, – сказала Лилли. – Но, между прочим, теперь, когда он уезжает, у тебя будет оставаться больше времени на учебу, чем когда бы то ни было. Больше, а не меньше.
– Да, – нехотя согласилась я. – Но из-за того, что он уезжает, некому будет помогать мне с домашними заданиями по математике и химии. Мне, наверное, придется брать репетитора. А никакой репетитор, в отличие от Майкла, не примчится ко мне делать домашнее задание в среду в десять вечера после того, как я вернусь с заседания Студенческого правительства, после которого у меня был официальный обед в посольстве Дженовии.
По виду Лилли не было похоже, что она мне посочувствовала.
– Поверить не могу, что ты так со мной поступаешь! – сказал она. – Ты еще аполитичнее, чем все остальные в этой школе. Ты хуже, чем эти девятиклассники!
– Лилли, – сказала я, – я уверена, что ты могла бы победить без моей помощи. Хотя бы потому, что ты бы баллотировалась без соперников.
– Ты прекрасно знаешь, что я не наберу пятидесяти процентов голосов, – процедила Лилли сквозь зубы. – Ну почему ты не можешь просто выиграть выборы и сложить полномочия, как ты ДОЛЖНА БЫЛА сделать в прошлом году?
– Потому что мой парень через ТРИ ДНЯ улетает в Японию. – Я чуть не кричала, даже миссис Хилл оторвалась от каталога Изабеллы Бёрд и посмотрела в мою сторону. Я понизила голос. – Ив оставшиеся дни я хочу проводить как можно больше времени с ним и НЕ ХОЧУ тратить вечера на сочинение речей и изготовление плакатов "Миа в президенты!".
– Речи я сама напишу, – сказала Лилли, все еще сквозь зубы. – И плакаты сделаю. Я только хочу, чтобы ты стала президентом и сделала то, что тебе полагалось сделать еще в прошлом году, – ушла в отставку. Ты же говорила, что собираешься.
– О боже, ну ладно, – сказала я, чтобы только она от меня отстала. – Я согласна.
– Согласна, – повторила Лилли.
И тут я сообразила, что упускаю фантастическую возможность, которая сама идет мне в руки, и добавила: – НО ПРИ ОДНОМ УСЛОВИИ.
Лилли всполошилась:
– Что еще?
– Ты мне расскажешь, занимались вы с Джеем Пи летом Этим Делом или нет.
Некоторое время Лилли буравила меня свирепым взглядом. Наконец она сказала с таким видом, как будто собиралась пойти на величайшую жертву.
– Ну ладно, я тебе скажу. Но ПОСЛЕ выборов.
Меня это вполне устраивало, главное, что я это узнаю, а когда – неважно.
Не знаю, почему это меня так интересовало. Но вообще-то, если моя лучшая подруга занималась сексом, думаю, я имею право об этом узнать, причем в подробностях. Особенно если учесть, что в этом году я не смогу своего парня даже ПОНЮХАТЬ, и мне придется жить только личной жизнью Лилли.
Хотя она мне однажды сказала, что не нюхает шею Джея Пи, и ей кажется очень странным, что я все время нюхаю Майкла.