Считается, что даже злые и раздражительные пчелы во время роения становятся добрыми, миролюбивыми. Так оно нередко и бывает: ведь их зобики переполнены медом и пчеле физически нелегко привести в движение стилет жала.
Иногда несколько роев, вышедших из- разных ульев одновременно, свиваются в один гигантский рой.
Вися густой массой, пчелы как бы кормят друг друга, должно быть перераспределяя между собой взятые из дому запасы меда.
На поверхности роя можно наблюдать бурное кружение отдельных пчел. Это танцы разведчиц роя, или, как их еще называют, пчел-квартирьеров, - танцы, через которые сообщается информация о направлении полета к месту, где рой может поселиться.
Установлено, что пчелы-квартирьеры, подобно пчелам-сборщицам, отражают в фигурах своих танцев не только направление полета и примерное расстояние до цели, но и достоинства, удобства будущего гнезда.
По танцам и поведению разведчиц-квартирьеров роя можно определить, в каком направлении и как далеко полетят пчелы, какое именно место облюбовано ими. Так однажды удалось установить, что рой собирается перелететь метров за 300 на северо-восток в полуразрушенную заводскую трубу. Расстояние и направление полета сообщили фигуры танца, а об остальном сказали две дополнительные подробности: на танцующих пчелах хорошо видна была черная, как сажа, пыль и они сильно пахли копотью.
Но в одном рое могут одновременно танцевать пчелы, зовущие рой сразу в несколько разных мест. От чего, спрашивается, зависит в таких случаях окончательный выбор?
В отличие от пчел-сборщиц, совершающих обычно короткие танцы по одной-две минуты, пчелы-квартирьеры роя могут танцевать часами.
Пчелы-сборщицы, закончив танец, улетают за кормом, квартирьеры же, даже прекратив танец, не улетают, а, отдохнув, возобновляют кружения.
Продолжительность танца зависит от того, насколько удобно для поселения место, о котором рой оповещается.
Поскольку всему этому, как мы подозреваем, трудновато поверить на слово, расскажем коротко о нескольких опытах с пчелами, роившимися на небольшом, хорошо изолированном (со всех сторон на много миль окруженном морем) островке, куда их специально завезли для исследований.
В одном опыте пчелам предложили здесь на выбор два совершенно одинаковых улья, из которых один был поставлен в тени и дополнительно притенен ветками, а другой стоял на открытом месте на солнцепеке. Пчел, прилетавших в первый улей, метили белой краской, прилетавших во второй - желтой. Пчелы с белой меткой, вернувшись в рой, танцевали подолгу и бурно, меченные желтой краской - вяло и коротко. Число пчел, прилетавших к первому улью, все время увеличивалось. Сюда вскоре стали прилетать и пчелы с желтой меткой. В конце концов, рой слетел к улью, стоящему в тени.
Опыт был повторен с другим роем. Однако на этот раз через некоторое время после того, как меченные белым и желтым квартирьеры начали свои танцы, с первого улья (белая метка) сняли укрывавшие его ветки, да и сам улей, кроме того, сменили, поставив вместо него дырявый, тогда как второй улей (желтая метка) хорошо затенили ветками. Характер танцев сразу изменился: более продолжительными и напряженными стали танцы пчел с желтой меткой, зовущие ко второму улью, а первые ослабели, угасли.
Новые опыты с пустыми ульями, расставленными в разных условиях (например, хорошо защищенные от ветра и в сильно продуваемом месте, на сквозняке), а также с ульями разного размера, разного качества (с сотами и пустые), с хорошими сотами и с негодными показали, что пчелы-квартирьеры способны точно отражать в танце достоинства места, избираемого для новоселья. Описаны случаи, когда некоторые места, избранные было разведчицами, внезапно отвергались ими же, что можно было проследить по изменению характера танца. И каждый раз этому можно было найти причину: то в пустой улей пробрались муравьи, то низину затопило после дождя.
Когда крохотному - размером не более чем в кулак- рою были на выбор предложены два полномерных улья, не раз успешно использовавшихся в предыдущих опытах, пчелы этого маленького роя отказались от них.
Стоило с помощью разделительной доски наполовину уменьшить один из ульев, как рой быстро и дружно слетел именно сюда.
Когда число однозначно танцующих пчел становится достаточно большим, рой снимается и улетает к месту, о котором пчелы оповещены танцем. При этом квартирьеры летят в массе роя, ведут рой, а другие встречают его на новоселье.
Свившийся рой иногда часами может оставаться неподвижным, но в других случаях быстро слетает с места и, то поднимаясь вверх, то снижаясь почти до самой земли, плотным живым облачком тянется, плывет в воздухе, совершая путь к месту нового поселения.
Наконец облачко редеет, распадается и внезапно исчезает, проливаясь дождем пчел. Последние еще кружат в воздухе, а сплошной поток роевых новоселов уже просачивается в еле заметное иной раз отверстие летка.
Упущенные рои могут улетать довольно далеко и летят прямиком к новому гнезду.
Разумеется, хороший пасечник не дает роям слетать. Потеря роя считается непростительным ротозейством.
Пчеловод снимает пчел заблаговременно.
Без особого труда отряхивает он их или просто ложкой вычерпывает в сетку или в плетенку-роевню, чтобы к вечеру ссыпать в подготовленный для семьи улей. Здесь запас меда, взятый пчелами из старого гнезда, будет использован роем не только для прокорма, но и для перегонки в воск и строительства первых сотов.
Рой можно засыпать в улей сверху, а можно и вытрясти на прилетную доску перед летком.
Матка уже проследовала с пчелиной толпой по доске и скрылась в узкой щели летка. За ней следует новый поток пчел, вливающихся в улей. Пчелы идут не очень быстро, необычно выпрямив тельце и трепеща крыльями. Их ровное гудение звучит призывом для тех, которые движутся следом.
Не пройдет и получаса, как новый улей заселен.
Сразу образуются гирлянды строительниц, начинается стройка сотов; стайки пчел выходят, совершают ориентировочные полеты, готовясь к большим летным рейсам за кормом; стража занимает свои позиции.
Теперь уже ни одна пчела не вернется из полета в старый улей, на то место, которое покинуто роем.
Старое гнездо, за которое каждая пчела, пока она обитала в нем, готова была отдать жизнь, навсегда потеряло для нее свою притягательную силу. Пчелы роя - не одна какая-нибудь, а десятки тысяч - отрешились от выстроенных ими сотов, от выкармливавшихся ими личинок и куколок, от накопленных ими медовых запасов.
Родным домом для роевых пчел стало новое, часто совсем пустое и, кажется, такое неприветливое место, которое еще только предстоит отстроить, оборудовать, обжить… И все-таки именно в этом новоселье теперь их жизнь, именно к летку нового гнезда безошибочно возвращаются они отныне из своих полетов.
Рой превратился в семью, которая начинает сызнова расти и развиваться.
В самых жарких и сухих странах, а в жаркую пору, хотя крайне редко, и у нас рой пчел, привившийся на дереве, иногда не слетает, а остается висеть здесь же под открытым небом на ветках деревьев.
Снаружи рой облегается довольно плотным, толщиной примерно в три пчелы, слоем, образующим как бы корку. Эта оболочка состоит из самых старых пчел. Она выровнена только с внешней стороны. Внутри рой представляет собой рыхлую массу цепочек из сравнительно молодых пчел. Вскоре после того как рой привился, в его оболочке появляется небольшое отверстие - леток (через него пчелы входят внутрь клуба и выходят наружу).
Внутри клуба пчелы строят соты, которые покрываются извне массой сцепившихся между собой насекомых. Пока тепло, эта живая масса более или менее рыхлая, а как только похолодает, пчелы сплачиваются и, образуя из своих тел живую скорлупу, сплошь облегают соты гнезда.
Такой же плотной живой коркой покрыта и масса пчел, сгрудившаяся в улье на время холодов. Ее можно видеть и на пчелином зимнем клубе.
В средней полосе пчеловоды на зиму сносят обычно ульи с пчелами в специальные помещения, где поддерживается умеренно холодная и ровная температура.
Но дикие лесные пчелы прекрасно зимуют в своих дуплах на воле. Чем холоднее вокруг, тем усерднее обогревают пчелы клуб изнутри, тем настойчивее и решительнее, спасаясь от холода, пробираются внутрь клуба, уходят с поверхности.
Зима еще не миновала, но, едва повернувшее на лето солнце поднимается повыше, пчелы принимаются понемногу кормить матку уже не только медом, но и молочком, и это приводит к тому, что матка начинает класть яйца в освободившиеся от меда ячейки в центре сотов. В семье появляются личинки, и пчелы приступают к воспитанию первого весеннего поколения.
Чем выше поднимается солнце, тем обильнее снабжают пчелы матку молочком и тем усерднее ведет матка засев ячеек. К наступлению погожих весенних дней, когда ульи выставлены, молодые пчелы уже массами начнут выходить из ячеек, обновляя и увеличивая численность семьи, которая перенесла испытания зимовки.
К началу весны, когда на голых ветвях ивы распушатся первые сережки - цветки самого раннего медоноса, в семье еще сравнительно немного молодых пчел. Однако проходит неделя-другая, и семья полностью обновляется, а матка во всю силу червит, засевая яйцами опустевшие соты.
С каждым днем все больше и больше молодых пчел продолжают выходить из ячеек, и численность семьи все растет и растет.
Затем наступает время, когда пчелы заняты заготовкой кормовых запасов. Все свободные ячейки в сотах заливаются нектаром. Матке некуда откладывать яйца, и состав семьи на какой-то срок перестает пополняться и вскоре начинает уменьшаться. Но проходит пора богатых взятков, освобождаются из-под нектара ячейки, и матка опять усердно засевает их яйцами.
Из этих яиц выведется поколение пчел, которым предстоит зимовать.
Впрочем, едва приближающийся конец лета сократит выделение нектара в цветках, пчелы станут реже кормить матку. Потом взяток оборвется совсем, и пчелы, готовясь к зиме, начнут изгонять трутней.
И вот наступают холода. Они собирают уменьшающуюся семью в осенний, а затем и зимний клуб, который не разомкнётся уже до тепла.
Так проходит год жизни пчелиной семьи. Эта жизнь протекает одновременно и в каждой из тысяч отдельных пчел, постоянно составляющих семью, и в семье из десятков тысяч постепенно сменяющихся существ, сплоченных в нечто единое и цельное.
В развитии семьи как целого самый короткий и самый бурный момент - это роение, пора, когда семья выводит новых, маток, а рой со старой маткой улетает, когда семья, следовательно, делится, превращается в две семьи.
ПОЮЩИЕ МАТКИ
МЕЖДУ тем в гнезде, откуда с роем ушла примерно половина главным образом молодых пчел, все постепенно приходит в порядок. Здесь стало заметно просторнее. Вдвое уменьшившаяся семья пока еще не имеет своей матки. Но несколько их уже дозревают в восковых желудях маточников, и первая не сегодня-завтра выйдет на свет. На восьмой день после того как маточник был запечатан, молодая матка прогрызает шелк кокона и изнутри, аккуратно по кругу обрезав самую верхушку своего воскового дома, отбрасывает ее, как крышечку, и выходит.
Уже через несколько минут после этого молодая матка обегает все гнездо и, обнаруживая другие маточники, отчетливо поет воинственное "тю-тю-тю", которым как бы оповещает семью о своем появлении. Еще не вышедшие матки приглушенным "кваканьем" отвечают на звонкое "тюканье" своей старшей сестры.
Дальнейший ход событий зависит от того, все ли роевые пчелы улетели из семьи с первым роем (его называют "перваком"), В этом случае - так чаще всего и происходит - пчелы при участии молодой матки сразу сгрызают все маточники, уничтожают их вместе с матками, которые в них запечатаны.
Однако если с первым роем из семьи ушли не все роевые пчелы, то маточники остаются нетронутыми и в них постепенно поспевают матки.
Но выходят они не в одно время.
Нет, теперь в улье формируется еще один рой ("вторак"), также состоящий примерно из половины состава семьи. С ним улетает на этот раз старшая из молодых матка. Лишь после этого на соты еще более поредевшей семьи выходит из своего маточника следующая матка.
Бывает, однако, что погода или другие неблагоприятные обстоятельства мешают выходу роя-вторака. Тогда первая молодая матка неутомимо бегает по сотам, звонко "тюкая" и как бы оповещая сестер, глухо "квакающих" ей в ответ из запечатанных маточников, что она еще здесь, что рой не ушел. И все же матки иногда стремятся выйти, они пробуют, не обращая внимания на предупреждающее их тюканье, изнутри вскрывать свои маточники, но рабочие пчелы запечатывают маточники снаружи, а чтобы матки-пленницы не погибли от голода, подкармливают их до тех пор, пока новый рой не уйдет из улья.
Но что же происходит, если, несмотря ни на что, в улье встречаются две матки или даже больше?
Тогда начинается турнир маток, схватка, которая, однако, никогда не бывает беспорядочной свалкой: матки, сколько бы их ни было, встречаются всегда только попарно. Они с ожесточением бросаются одна навстречу другой, но если оказываются в такой позиции, что выпусти они жало - и каждая получит одновременно смертельный удар, то обе разбегаются в разные стороны. Сойдясь вскоре после этого, они снова разбегаются, если смерть грозит обеим.
Совершенно очевидно, что схватка маток только при поверхностном наблюдении может показаться войной, сражением. В конце концов одна матка зажаливает другую. Не то же ли наблюдается на растении, которое сбрасывает лишние почки?
О том, что семье пчел для нормального роста и развития требуется только одна матка, убедительно говорит любопытное зрелище, которое можно наблюдать в стеклянном улье. Здесь очень удобно проследить за тем, как реагируют пчелы на появление в гнезде второй матки.
Если матка семьи, обитающей в улье, находится, скажем, с левой стороны внизу сота, а вторая подсажена наверх справа, то уже через несколько минут вокруг старой матки, но на некотором расстоянии от нее, собирается довольно плотное кольцо охраны. В то же время вокруг второй - чужой - матки начинают сосредоточиваться, прижимаясь к ней, пчелы, число которых с каждой минутой растет. Вскоре поверхность сота покрывается сплошной массой пчел, рвущихся к центру, где безжалостно со всех сторон стиснута, зажата чужая матка.
Тревожное гудение, в котором слышны ноты ожесточения, лишь изредка перебивается отчаянным писком какой-нибудь особенно примятой пчелы.
В конце концов чужая матка слабеет и замирает, удушенная. Но взбудораженные пчелы долго еще не расходятся, скопление их редеет лишь постепенно, и тогда бездыханное тело чужой матки, то там, то здесь зацепляясь за грани ячеек, скользит между поверхностью сотов и стеклом и в конце концов падает на дно, откуда ее вскоре вынесут за порог улья санитары.
С первым роем ушла старая матка. Она уже стала сравнительно грузной…
С последующими роями уходят молодые матки, несравненно более легкие на подъем. Вторые и третьи рои собираются поэтому дальше от улья, прививаются выше на деревьях, недолго здесь остаются, быстрее слетают с места. Повторные рои значительно меньше первого и подвижнее его. Они и улетают, как замечено, значительно дальше.
Каждый рой уводит из улья примерно половину пчел, и, если роение повторяется, даже сильная семья может вконец изроиться.
Роями, уносящимися с пасек, как зонтики семянок с созревших головок одуванчика, пчелиные семьи размножаются и расселяются.
Если бы пчелы не роились, их вид угас бы и окончательно исчез с лица Земли.
МЕД И ЯД
В МЕДЕ содержится не свыше одной пятой воды, хотя нектар цветков состоит из воды наполовину, а то и на все три четверти. Избыток воды пчелам приходится удалять.
Солнце, обогревающее улей, ускоряет выпаривание влаги из нектара, принесенного в соты, но немалая часть работы остается, конечно, и на долю пчел-вентиляторщиц.
Впрочем, улей - не только нектаросушильня, а мед - не просто достаточно обезвоженный нектар.
Изготовление перенасыщенного раствора Сахаров начинается в медовом зобике пчелы еще в полете от места взятка.
В улье сборщицы передают свою добычу приемщицам. Вползая в ячейку спинкой вниз, приемщица подвешивает здесь капельку нектара, который медленно стекает по боковым стенкам (маленькая капля быстрее просыхает). Приемщицы могут некоторое время носить нектар в зобике (они-то и бродят по краям сотов), продолжая переработку корма, начатую сборщицами.
Частично переработанный нектар складывается в ячейку, откуда другие пчелы перегрузят его затем в ячейки, расположенные повыше.
Из улья, соты которого заняты напрыском и залиты свежим нектаром, цепи вентилирующих пчел день и ночь крыльями гонят воздух. Воздух этот насыщен парами воды, выделяющимися из разлитого по ячейкам нектара. За ночь он уменьшается в объеме почти на четверть.
Пройдет еще день-другой, и ячейка, на верхней стенке которой несколько дней назад влажно поблескивала одна-едии-ственная прозрачная капля нектара, заполнится густой, до блеска чистой жидкостью. В ней восемьдесят процентов Сахаров, ничтожная примесь кислот, солей, витаминов, пыльцы, белка и еще каких-то неопределенных красящих и ароматических веществ. Все это вместе и есть мед.
Едва он созрел, пчелы запечатывают медовые ячейки плотными восковыми крышечками, по внешнему виду заметно отличающимися от крышечек, которыми запечатываются ячейки с расплодом.
Если скормить пчелам обычный сахар, растворенный в воде, они и его превращают в мед, правда далеко не столь ценный и душистый, как мед из нектара цветков. По совету врачей, пчеловоды попробовали растворять в сахарном сиропе сок свежих ягод, витамины, некоторые лекарства, и пчелы стали готовить из этих растворов мед черносмородинный, малиновый, витаминный, лекарственный.
Естественный мед, приготовляемый пчелами из нектара цветков разных растений, тоже совсем не одинаков.
Пасечники хорошо различают золотисто-желтый мед с белой акации, белый зернистый мед с акации желтой, красноватый вересковый мед, темный гречишный, светло-янтарный мед с липы, донника и подсолнечника, белый кипрейный… Натуральный мед, откачанный непосредственно из сотов, всегда более или менее жидкий и тягучий. Только вересковый похож на желе, и извлекать его из сотов затруднительно.
Среди множества разных сортов меда известен и тот, о котором упоминает в одном из своих произведений А. М. Горький: "В дуплах старых буков и лип можно найти "пьяный мед", который в древности едва не погубил солдат Помпея Великого пьяной сладостью своей, свалив с ног целый легион железных римлян; пчелы делают его из цветов лавра и азалии".
Натуральный мед обладает ценными целебными свойствами. Целебными свойствами обладает, как установлено, и пчелиный яд.
Жаля, пчела вводит примерно три десятитысячных грамма яда. Но и это ничтожное, в сущности говоря, количество яда оказывается смертельным для многих насекомых, ужаленных пчелой.
Яд пчелы производится двумя железами. В отдельности, порознь взятые выделения этих желез гораздо менее ядовиты, чем в смеси. Муха, ужаленная пчелой, погибает обычно тотчас же. Но если тончайшей иглой ввести такой же мухе выделения только одной из желез, муха останется живой. Для того чтобы она погибла, надо после этого ввести ей дополнительно яд второй железы.
Пчелиный яд в какой-то мере сродни яду гадюки и отчасти также яду кобры.
Неудивительно, что от яда пчелы иногда погибают и крупные птицы и звери.