- И тебя, папа, - сказал он, хватая отца за руку.
Стивен стремглав выскочил из кухни, хлопнул входной дверью и умчался к Патриции Мартин.
Стивен подъехал к дому Мартинов. Дом был старый и запущенный, с покосившейся крышей и облупившейся краской. Подходя к дверям, он услышал, как Патриция уговаривает отца пойти в свою комнату.
- Ну идем, папа, ляг и поспи немного. И тебе сразу будет лучше, - говорила она.
Стивен тихонько отворил дверь и вошел. Патриция как раз вернулась в гостиную. Увидев его, она вскрикнула:
- Стив! Ты зачем пришел? По-моему, я ясно сказала: нам больше не о чем разговаривать.
- Мне нужно кое-что тебе объяснить, Патриция, - тихо произнес Стивен. - Прости меня.
Прости. Я вел себя как последний дурак. Ты совершенно права. Я действительно снисходил до тебя и был так глуп, что даже не понимал этого. Патриция, ты можешь простить идиота? Я так тебя люблю! Очень люблю.
- Стив, - тихо проговорила Патриция. - Я ведь тоже тебя люблю.
Хрупкая, с сияющими карими глазами, с нимбом медно-золотистых волос, обрамляющих тонкое овальное лицо, в это мгновение она показалась Стивену самой красивой девушкой на земле.
Они замерли в долгом нежном поцелуе, и по их лицам текли слезы.
- Прости меня, любимая, пожалуйста, прости, - шептал Стивен, ласково целуя ее глаза, нос, лоб.
- Патриция! Поди сюда, Патриция! - раздался голос из соседней комнаты.
- Отец зовет. Мне нужно идти к нему, Стивен.
- Мы можем потом поговорить? Мне столько нужно тебе сказать! А что, если мы поговорим обо всем вечером в "Дэйри Берджер", за устрицами и коктейлем? - спросил Стивен, нежно держа ее лицо в своих ладонях.
Патриция ослепительно улыбнулась:
- Отлично, увидимся в восемь.
Она подбежала к двери, ведущей в комнату отца, а Стивен спустился с парадного крыльца и, сияющий от счастья и вновь приобретенной надежды, поспешил домой.
Стивен довез Патрицию до ее дома и теперь ехал по городу, вспоминая подробности прошедшего вечера. Мысли его витали вокруг милого образа Патриции. Вдруг, как достойное завершение вечера, из темноты вынырнул ржаво-коричневый автомобиль отца. Отлично: он поедет домой вслед за отцом и поблагодарит его за добрый совет. Узел, казавшийся безнадежным, так просто распутался. Он ехал, грезя на яву, наслаждаясь какой-то приятной мелодией. И чуть было не пропустил поворот на одну из боковых улиц, куда внезапно свернул отец.
Не думая, что делает, Стивен тоже свернул. И тут только заметил, что рядом с отцом в машине сидит еще кто-то.
Марианна Уэст!
Стивен растерялся. Он вовсе не собирался выслеживать отца. Но так получилось, что он будто шпионит за ним и Марианной, и, черт побери, ему очень хочется знать, что, наконец, происходит. Время позднее: кто сейчас возвращается с работы?
Машина отца стала замедлять ход.
Стивен тоже притормозил: не мог же он теперь проехать мимо них. Остановил машину в тени кустов, обрамляющих дорогу.
Нед свернул на дорожку, ведущую к одному из домов, и затормозил. Марианна и Уэст вышли из машины. Они вместе смеялись чему-то, идя к домику с белыми ставнями, где жила Марианна.
- Нет, только не это, - прошептал Стивен. Он не желал этому верить, но все свидетельствовало против отца, отрицать это невозможно.
Он долго сидел в машине, ожидая, когда выйдет отец, слушал песни по радио, не замечая, что не разбирает слов; прослушав их, наверное, с десяток, махнул рукой, включил зажигание и покатил домой. Дома все спали.
Поднимаясь по лестнице к себе, Стивен постоял немного возле двери в спальню родителей. Света не было, значит, мама, по крайней мере, не сидит, не ждет отца и не волнуется. Бедная мама, подумал он, если бы она знала…
Стивен забрался в постель, но ему не спалось. Надо дождаться возвращения отца - если он вообще вернется домой.
Глава 14
Элизабет казалось, что никогда еще жизнь не была такой сложной и запутанной. Все кругом рушилось. Отец бегает за другой женщиной, а мама ничего не видит. Эти хапуги Фаулеры хотят заграбастать школьное футбольное поле именно сейчас, когда в школе наконец отличная команда. А борются с ними Пэтмены, которые ни чуть не лучше. Им, видите ли, захотелось гулять в английском парке! Тяжба перешла в суд, и это еще больше сблизило отца и эту адвокатшу, Марианну Уэст.
И, кроме всего, Тодд Уилкинз оказался ничуть не лучше Рика Эндовера. Элизабет хотела забыть об этом, но не могла, нет-нет да и возвращалась мыслями к этой истории. И сердце у нее падало. Как только он посмел! И все-таки не могла она представить себе его в такой роли. Конечно, она верила Джессике - в конце концов, зачем ей врать? Но все ее существо восставало против этого.
Никогда еще Элизабет не была так несчастна. Но теперь это все равно. Джессика порвала с Тоддом, и она тоже. А Тодд - только подумать - разгуливает по школе, словно ничего не случилось. Значит, он никогда о ней не думал.
Но, как ни странно, Тодд не спускал с нее глаз.
Она чувствовала на себе его взгляд на каждом уроке.
На перемене - в коридоре или в буфете - Тодд заговаривал с ней, как будто они по-прежнему Друзья.
- Привет, Лиз, - сказал он как-то после урока истории. - Может, перекусим вместе где-нибудь после школы?
- Я занята, - отрезала она, сделав вид, что не заметила обиды, появившейся у него на лице.
На уроке мистера Руссо он послал ей записку:
"Подожди меня у колонн после уроков".
Элизабет не удосужилась прийти на это свидание.
Но от Тодда не так просто отделаться. Каждый день он пытался остановить ее в вестибюле, заговорить на лестнице. Под любым предлогом она отмахивалась от него, но легче от этого не было.
Ее настроение не улучшилось, даже когда мистер Коллинз подошел к ее столику в редакции "Оракула" и похвалил за статью о футбольном поле.
- Написано вполне профессионально, - сказал мистер Коллинз.
- Спасибо.
- Может, поговорим? - предложил он, облокотившись на край стола, сочувственно глядя на нее.
- Простите, мистер Коллинз. Последнее время у меня не все ладится. - Элизабет через силу улыбнулась.
- Хочешь и дальше писать об этом деле?
- Ну конечно. А что, история продолжается?
- Дело передано в суд. Так что тебе придется побыть на судебном заседании. Дело ведет твой отец, но ты должна освещать ход событий объективно. Придется постараться.
- Не беспокойтесь, мистер Коллинз, постараюсь.
- Не делай поспешных выводов. И не суди предвзято. Иначе хорошим репортером тебе не быть. Помни - прежде всего факты.
- Да, знаю.
- А та женщина, мисс Уэст, тоже участвует в этом деле?
- Да, - тихо ответила Элизабет. - Увы, участвует.
- Ну что ж, дело будет рассматриваться в четверг в девять тридцать в городском суде. Желаю удачи.
Значит, она увидит в зале суда, как отец и "та женщина" вместе ведут дело. От этой мысли Элизабет стало совсем худо. И телефонный звонок Тодда вечером на другой день тоже радости не принес.
- Лиз? , - Да.
- Это Тодд.
- Что тебе нужно?
- Лиз, происходит что-то странное.
- Между нами ничего не происходит, Тодд Уилкинз. Запомни это.
- Может быть, ты объяснишь, наконец, в чем дело? - рассердился он.
- Что ты к нам привязался?
- К нам?
- Ко мне и Джессике. Ты что, не понимаешь, что мы вовсе не такие, как ты себе представляешь?
- Ты это о чем?
- Сам прекрасно знаешь!
- Не знаю!
- Послушайте, что вам от меня надо, мистер Уилкинз?
- Я хотел встретиться с вами и поговорить, мисс Уэйкфилд. Мне нужно вам кое-что сказать.
- Вот как?
- Я… ну, я просто хотел сказать, что кое в чем был не прав.
Элизабет вдруг поймала себя на том, что внимательно его слушает. "Если бы эта история с Джессикой имела какое-то объяснение, - думала она с надеждой. - Даже если он просто признает, что виноват, будет уже легче".
- В чем, Тодд? Я слушаю тебя, - сказала она, и голос ее потеплел.
- Ну, знаешь… Я хотел сказать, что… человеку свойственно ошибаться. Я это знаю. Он совершает поступок, не отдавая себе отчета. А потом ему стыдно. И нельзя корить его за это всю жизнь! Это несправедливо.
Да, подумала Элизабет, конечно, несправедливо.
Если Тодд попросит прощения за то, как он вел себя с Джессикой, в их отношениях это ничего не изменит. Но, по крайней мере, она перестанет его ненавидеть.
- Прости меня, Лиз, что я вел себя так глупо.
- Да уж, Тодд, ты меня удивил. Ты представить себе не можешь - я была просто в шоке.
- А как бы ты вела себя на моем месте, Лиз? Сейчас я уже поостыл, но сколько мне пришлось передумать, пока я решил простить тебя, У Элизабет перед глазами все поплыло, она не могла понять, что такое он говорит.
- Простить меня?
- Да, Лиз, я тебя прощаю, - заторопился Тодд. - Прощаю при условии, что ты дашь слово не видеться больше с этой скотиной.
- С какой скотиной?
- Ты прекрасно понимаешь, Лиз, о ком я говорю - о Рике Эндовере.
- Ты все еще этому веришь?
- Это все знают.
- Разве Джессика не говорила с тобой?
- Говорила. Да, на такую сестру можно положиться, Лиз. Она ведь хотела взять твою вину на себя. Очень благородно с ее стороны, но я хочу, чтобы ты знала - ей не надо этого делать. Ты совершила ошибку, но знаешь, как говорят: что было, то было и былым поросло. Я постараюсь все забыть.
- Ты… забыть… - Элизабет казалось, что она сейчас лопнет от злости. - Ладно, Тодд, я тоже кое-что забуду.
- Что-что?
- Мне твое одолжение не нужно!
- Элизабет, но я не хочу с тобой ссориться. Зачем ты подливаешь масло в огонь?
- Ну это уж слишком!
- Знаешь, Лиз, давай встретимся сегодня и все спокойно обсудим.
- Встретимся? Ты просто нахал! Это после того, что ты сделал! Тодд, запомни раз и навсегда. Я не хочу тебя видеть!
Элизабет швырнула трубку и проплакала целый час. Но, по крайней мере, теперь все кончено. Кончено навсегда.
Глава 15
Здание суда стоит в центре, на главной площади Ласковой Долины. Оно построено в колониальном стиле: длинное, невысокое и очень красивое. Элизабет даже слегка оробела, войдя в него. Привратник направил ее в комнату для представителей прессы.
- А что, у журналистов есть в суде свое помещение? - спросила она у служащего за стойкой "Справки".
- Да, милая барышня. Прямо по коридору, третья дверь направо.
Элизабет неуверенно подошла к двери и, приоткрыв ее, заглянула внутрь. Вдоль стен стояли большие письменные столы, заваленные газетами и всякими документами. Там было несколько репортеров. "Может, когда-нибудь и я буду работать здесь", - подумала Элизабет.
Мистер Коллинз посоветовал ей найти Эрика Гарнета, репортера "Новостей Ласковой Долины".
- Здравствуйте, мистер Гарнет, - робко сказала Элизабет.
- А, это, надо полагать, "золотое перо" школы Ласковой долины? - улыбнулся Эрик Гарнет. Элизабет покраснела и тоже улыбнулась:
- Ну, не совсем так.
- Чем могу служить?
- Я буду писать о школьном футбольном поле.
- О чем, о чем?
Элизабет почувствовала, что опять краснеет:
- Я хотела сказать, о деле "Фаулер против школьного городского совета".
Мистер Гарнет объяснил, куда идти, и пожелал удачи.
Войдя в зал заседаний на втором этаже, Элизабет заметила на местах для зрителей тренера Шульца и директора мистера Купера. Судья Роберт Дейли, суровый и величественный, облаченный в черную мантию, уже восседал на своем месте.
Джорж Фаулер тоже был там, сидел за отдельным столом, окруженный адвокатами в темных костюмах. Вид у него был злой и решительный. Недалеко от судейского стола стоял еще один стол, за ним сидели ее отец и Марианна Уэст.
Увидев Марианну, Элизабет внутренне закипела. Папа так внимателен к ней, наклонился и шепчет ей на ухо, наверное, что-то ласковое. Если бы мама увидела, у нее бы разорвалось сердце!
За третьим столом сидели Генри Уилсон Пэтмен и еще два адвоката. Столько адвокатов, что, пожалуй, хватило бы защищать всех граждан Калифорнии без исключения!
- Готовы ли обе стороны к слушанию дела? - спросил судья, отрывая глаза от стопки документов, которые лежали перед ним.
- Готовы, ваша честь, - звонким голосом ответила Марианна Уэст, прежде чем кто-либо успел открыть рот.
Элизабет готова была испепелить ее взглядом.
Это выскочка Марианна Уэст сунулась вперед отца, а ведь это он - совладелец адвокатской фирмы, а не она! Лишь бы обратить на себя внимание!
Но злиться было некогда: один за другим стали выступать адвокаты, пересыпая свою речь судебными терминами, от которых у Элизабет зазвенело в ушах.
Первым встал один из адвокатов Джорджа Фаулера, как и все, в темно-синем костюме, и громоподобным голосом произнес речь. Суть ее сводилась к тому, что футбольное поле должно стать собственностью Фаулеров, поскольку срок аренды школьного совета истек и должным образом продлен не был.
Затем один из адвокатов Генри Пэтмена произнес проникновенную речь о том, что новая фабрика будет загрязнять воздух Ласковой Долины, да еще рядом со школой. И потому дело приобретает широкое общественное звучание.
Элизабет слушала убедительно звучащие доводы той и другой стороны, и надежды ее постепенно таяли. Но ведь еще будет выступать отец. А он прекрасный адвокат. Может, все-таки ему удастся отстоять школьное поле.
Но вместо отца стала готовиться к выступлению Марианна Уэст. Элизабет как громом поразило!
Марианна встала и, заглянув еще раз в бумаги, заговорила громким ясным голосом, обращаясь ко всем сидящим в зале заседаний. Она говорила, что если здание - голова школы, то футбольное поле - ее сердце. Элизабет строчила в блокноте, стараясь не пропустить ни одного веского довода, которые приводила Марианна Уэст. Кажется, она и правда понимает что к чему. Это, должно быть отец посвятил ее во все тонкости.
И мало-помалу Элизабет вопреки себе стала восхищаться тем изяществом, с каким Марианна распутывала это непростое дело. И она записала в блокноте: "Мисс Уэст умно и убедительно отстаивала интересы школы".
Наконец объявили перерыв и суд удалился в совещательную комнату для принятия решения, а в душе у Лиз зародилось сомнение, так ли уж она права, что подозревает Марианну Уэст. Увидев в коридоре отца, она бросилась к нему, но, заметив, что рука его лежит на плече Марианны, застыла на месте. На виду у всех! Что же это такое творится!
А Нед Уэйкфилд подвел к дочери Марианну и представил их друг другу. Элизабет от растерянности как язык проглотила. К счастью, Марианна ничего не заметила. Она улыбалась налево и направо, довольная произведенным ее речью впечатлением. Потом взглянула на Элизабет и сказала:
- Нед говорил, что у него дочери-красавицы. Но я и думать не могла…
Элизабет вспыхнула, Марианна явно говорит искренне, она даже могла бы понравиться Лиз. От этой мысли она совсем расстроилась - это ведь предательство по отношению к маме.
Судебный пристав выглянул в коридор и объявил, что судья готов обнародовать решение. Все поспешили обратно в зал, заняли свои места и, ожидая решения, затаили дыхание.
Сначала шли малопонятные юридические тер мины, но последние слова судьи прозвучали громко и ясно: "Джорджу Фаулеру и Генри Пэтмену в иске отказать. Собственность по решению суда передается в аренду школьному городскому совету".
Раздались радостные выкрики и восклицания, и никто уже не слышал пристава, призывавшего к порядку. И, наверное, только одна Элизабет заметила, как Фаулер и Пэтмен с кислыми физиономиями в сопровождении своего эскорта гуськом покинули зал заседаний.
Мистер Купер и тренер Шульц отвезли Элизабет обратно в школу, а там ее торжественно встретили и повели по коридорам Кен Мэтьюз и вся футбольная команда.
- Все о'кэй! - кричала она. - Мы победили! Потом ее подняли на руки и пронесли так по парадной лестнице, затем через всю школу и обратно по пандусу в столовую.
Позже, когда она сидела в редакции и писала статью, в комнату то и дело кто-нибудь забегал и спрашивал:
- Это твой отец нас спас?
- Он тоже там был, но выступала в нашу защиту Марианна Уэст.
Мистер Коллинз пробежал глазами ее статью и удовлетворенно кивнул:
- Хорошо, Элизабет, вполне объективно. Лиз вздохнула. Сама она не была уверена, что, несмотря ни на что, сумела остаться беспристрастной.
По дороге домой к Элизабет снова вернулось мрачное настроение. Разве могла она быть счастливой, если отец хочет оставить их ради другой женщины.
А дома мама сказала ей:
- Лиз, дорогая, помоги мне накрыть на стол. Достань хорошие тарелки, серебро. У нас сегодня гости.
- Гости?
- Да. И потом всем уже надоело, что нас с папой никогда не бывает дома вечером. Сегодня мы ужинаем все вместе.
- Мамочка, как здорово! - радостно воскликнула Элизабет, обнимая мать и чмокая ее в щеку. - А кто еще будет?
- Марианна Уэст! - ответила мать с улыбкой. - И еще…
Она не успела договорить, потому что Элизабет ее перебила:
- Марианна Уэст?!
- Да! И отец хочет объявить о чем-то очень важном!
- О чем-то очень важном - про Марианну Уэст?
- Да!
Джессика не успела ничего сообразить, как очутилась в комнате Элизабет, куда та ее затащила, плотно прикрыв за собой дверь.
- Лиз, в чем дело?
- Конец света, Джес! Марианна Уэст сегодня ужинает у нас, и папа собирается объявить о чем-то. Как ты думаешь, что бы все это значило?
- Я так и знала, что этим кончится! - воскликнула Джессика и, упав на постель, расплакалась. - Они собираются объявить, что разводятся! Я этого не перенесу!
- Этого не может быть. Отец никогда бы не стал устраивать такое представление, - сказала Элизабет, но в голосе у нее уверенности не было. - Какая разница, стал бы или нет. Ведь он же любит Марианну Уэст!
- Я в этом сомневаюсь.
На лестнице вдруг послышались шаги Стивена. Джессика распахнула дверь.
- Стив, а мы и не знали, что ты сегодня приедешь домой. Входи скорее! У нас несчастье! Папа влюбился в Марианну Уэст!
- Что-о? - вытаращил глаза Стивен.
- И сегодня за ужином, кажется, объявит об этом, - сказала Элизабет. - Мы точно не знаем, что он собирается объявить. Но, судя по обстоятельствам, наверное, что-нибудь ужасное.
- Кошмар! - сказал он и с размаху уселся в кресло. - Ведь я пригласил на ужин Патрицию Мартин! Поэтому и приехал сегодня. Не можем же мы и ее в это впутывать!
- Сегодня самый отвратительный день в моей жизни, - всхлипнула Джессика и выбежала из комнаты.
Переодеваясь к ужину, и сестры и Стивен готовились к самому худшему.
А в это время Элис Уэйкфилд хлопотала на кухне. Она приготовила на ужин утку с яблоками, спаржу в сметане и фруктовое мороженое. Сестры слышали, как она напевает внизу.
- Нет, я этого не выдержу, - шептала Джессика.
Стивен спустился вниз вместе с Элизабет и Джессикой. Вид у него был как у побитой собаки. Он звонил Патриции, хотел отложить ее приход, но не застал дома. Теперь ей предстоит узнать, что и в других семьях не все хорошо.