Через минуту на столе стоял пузатенький бокал с коньяком, и я с благодарностью приняла этот жест.
27 августа 2009
Необходимо прийти в себя от неожиданного появления в моей жизни Томаса. Томаса Коллинза, Томаса… Тома. Маленький мальчик. Имя, прозвучавшее во сне…
К сожалению, наш вчерашний разговор так и завершился бокалом принесенного коньяка. Когда его тепло разлилось по телу, волнение сделало свое дело, я потеряла способность мыслить логически и нуждалась в покое. Томас поспешил вызвать такси и довез меня до дома. Помню лишь, что пообещала встретиться с ним через день, накануне его вылета. Сегодня я дома, и есть возможность разложить мысли по полочкам. Господи, только не лишай меня разума!!
28 августа 2009
Мы договорились, что Томас будет ждать меня на Пушкинской площади в восемь часов вечера. Как медленно тянулось время… Целый день я думала о предстоящей встрече, не терпелось вновь увидеть знакомое лицо, глаза, губы. Сладкое чувство томления от предвкушения встречи с человеком, похожим на потерянного возлюбленного, в течение дня бросало меня то в жар, то в холод, приводило мысли в хаос. И никакая рабочая обстановка не помогала вернуться в реальность.
Я постоянно думала о нашей беседе в "Дез Артист", по сто раз вспоминала каждое слово, сказанное Томасом, рассматривала его с разных сторон и поняла одно: не стоит торопиться и осмыслять случившееся с одной точки зрения – мой разум субъективно исказит картинку. Надо дождаться объяснения и попытаться реконструировать события вместе, шаг за шагом.
А пока, исходя из уже известных мне фактов, следует…
Мой дорогой Фитцджеральд вел дневник, где описал все произошедшие чудесные события и даже указал дату и год, откуда я попала в его время и куда, по его правильному предположению, вернулась. Этот дневник не был утерян, а был передан потомкам, последним из которых оказался Томас Коллинз, милый застенчивый молодой человек, который ждет меня сегодня у памятника Пушкину. Томас досконально изучил записи предка и изобрел весьма оригинальный способ отыскать меня. Итак, пока все логично – никаких чудес, мистики и временных перекосов. Так что же гнетет меня? Что пугает в этой ситуации? Чувство тревоги, возникшее после приснившегося кошмара, до сих пор не оставило душу. Неужели видения были связаны с произошедшими в дальнейшем событиями?
Как ни пыталась я найти неизвестного врага и определить, в чем заключается опасность, – безуспешно. Пришлось положиться на время. Если враг существует, то обязательно проявит себя.
Пока же все логично. Томас проверял семейную легенду, с которой жил с тех пор, как дедушка впервые поведал ему о ней. Мальчик поверил в сказку. Стоило подрасти, как он вспомнил об этом и решил узнать, действительно ли существует странная женщина из дневника, живет ли она на этом свете.
Я ехала на встречу с ним и думала, кому из нас тяжелее осознавать ситуацию: мне, только оправившейся после временного феномена и неожиданно встретившей двойника своего потерянного друга, или бедному Томасу, у которого сказка стала явью?
Всю жизнь я была его и дедушкиной фантазией, легендой, мечтой, исподволь ими самими наделенной предполагаемыми чертами и свойствами характера, а теперь обрела жизнь и оказалась обычным человеком из плоти и крови. Как мне не хотелось разочаровать парня! Интересно, какой он меня выдумал?
Поднявшись на Тверскую, я не сразу увидела Томаса – он устроился за спиной Пушкина, на мраморном пьедестале, и мало чем отличался от обычных московских парней, поджидающих своих девушек на самом популярном для свиданий месте.
Черная футболка с логотипом "Найк", линялые джинсы с художественно растрепанной дыркой на колене, конверсы на босу ногу смотрелись хипстерски. Он не видел меня; сидел, сгорбившись, погруженный в раздумья. В сердце закралось щемящее чувство жалости. Словно этот мальчик потерялся в огромном незнакомом городе. Я поспешила подойти. Томас поднял отсутствующий взгляд, и я вновь натолкнулась на глаза Фитцджеральда. Остановилась, словно перед невидимой стеной, сморгнула. Сладкое наваждение моментально развеялось. Молодой человек поднялся и шагнул навстречу. В его руке был цветок.
– Привет! Я решил, что вы любите желтые розы. Не ошибся?
Нет, не ошибся.
"Ведь ты это когда-то знал".
Мы ничего не планировали на этот вечер. Хотелось только немного повеселиться и развеяться перед его отъездом домой. Томасу было интересно познакомиться с жизнью обычных москвичей, и он попросил меня отвести его в ночной клуб. Мое предложение прогуляться по вечерней Москве не вызвало у него энтузиазма и было вежливо отклонено. Томас пояснил отказ. За время пребывания в столице его помощник организовал несколько интересных экскурсий: в Кремль, Третьяковку, в Новодевичий монастырь и даже в пару усадеб за чертой города. Так что культурная программа выполнена на двести процентов и должна закончиться посещением обычного клуба.
То, что он отказался от моих услуг потенциального гида, сняло груз с души. Спеша на встречу, я судорожно вспоминала, что следует показать гостю столицы, если он проявит такое желание. И не только показать, но и рассказать. А экскурсовод из меня вряд ли получится достойный. Поэтому, получив вежливый отказ, я вздохнула с облегчением.
Как многие работающие от звонка до звонка москвички, я забыла, когда последний раз посещала Третьяковку или Пушкинский, откладывала это мероприятие на "Ночь Музеев", а потом еще и еще… Большинство дней проходят по одному и тому же занудному сценарию: "дом – работа – дом", с небольшими поправками в выходные.
У каждого из нас есть особые места, куда мы возвращаемся за ностальгическими воспоминаниями.
Так и я часто сижу в обнимку с Бегемотом под липами Патриаршего пруда, через призму времени безучастно наблюдаю за спешащими москвичами, которые "совсем не изменились", а потом по тихим тенистым переулкам пробираюсь на Арбат. Там пью ароматный кофе в маленьком кафе, разглядываю шедевры местных портретистов, покупаю пирожное в ресторане "Прага" и ныряю в метро.
Итак, клуб! Это предложение выглядело немногим лучше посещения музея – на ночные заведения остается еще меньше времени, чем на кино и театр. Странно, что могло заинтересовать Томаса в клубной московской жизни после знаменитых лондонских тусовок? Я надеялась, что наш внешний вид соответствует требовательному вкусу охранника, его представлению о благонадежности, и что мы сможем беспрепятственно пройти фейс-контроль. Подойдя к входу в "Гараж", я попросила Томаса говорить громче на английском. Примитивный метод сработал – иноземцы у нас "велкам форевер".
Внутри клуба было не протолкнуться; нам с трудом удалось найти укромный, уединенный уголок, где техно не так сильно утомляло слух.
Состояние мое в силу невероятного количества бредовых идей, рождающихся и умирающих в голове в течение всего дня, сложно было назвать стабильным, так что решение повеселиться оказалось не лишним. Томас выглядел сегодня задумчивым, отрешенным. Хмурился и прятал взгляд. Его явно что-то тревожило. Мои робкие попытки завести непринужденный разговор натыкались на односложные ответы или тонули в молчании.
Наконец пара коктейлей оказала магическое действие – мой спутник сменил напряженную позу, откинулся на спинку дивана и блаженно прикрыл глаза. Пока он наслаждался пульсирующими ритмами, доносящими от ди-джейского пульта, я тайком рассматривала его.
"Какой же он нелепый. Одет небрежно, словно подросток. Ему дашь от силы лет двадцать пять, не более. Интересно, сколько ему на самом деле? Тридцать? Тридцать пять, как и мне? Вряд ли".
Было сложно охарактеризовать незнакомое чувство, что зарождалось в сердце. Нежное, трепетное стремление заботиться, оберегать от возможной беды. Почти материнское чувство к взрослому мужчине. Такое случилось со мной впервые и очень настораживало.
Я подсела к нему поближе и, прислонившись к уху, спросила:
– Все хорошо?
Томас широко улыбнулся. Сердце-птичка затрепетало в груди.
Я опустила глаза. Застенчивый сердцеед с обворожительной улыбкой – вот он кто!
"Надо о чем-нибудь говорить. Молчать невежливо…"
– Томас, вы часто ходите в подобные заведения?
Молодой человек приподнял голову с дивана и посмотрел мне прямо в глаза со странным укором:
– Если честно, второй раз в жизни. Не смейтесь! Первый раз меня затащили друзья после защиты диплома. В Сохо – есть у нас такой, как говорят у вас, "грязный район". Мало что осталось в памяти после жуткой вечеринки. Напился как свинья и два дня не мог доехать до дома, ночевал у друзей… Дед был готов заявить в полицию. После этого у меня аллергия на клубы. А ты? Извините – вы?
Я рассмеялась, представив Томаса в образе парнокопытного.
– Если честно, тоже второй или третий раз. У меня совсем нет времени на вечернюю жизнь. Дочка, дом, работа. Каждому – свое!
– Да, каждому – свое! "De natura deorum…" Неплохую фразу придумал Цицерон. Правда он не учел ее последствий… Елена, пойдем потанцуем, хорошая музыка, спокойная…
Он испуганно взглянул на меня, видимо, опасаясь услышать немедленный отказ.
Мгновения оказалось достаточно – по телу разлилось тепло.
Приблизившись к танцующим парам, Томас бережно прижал меня к себе, я обняла его за плечи и, прикоснувшись к шершавой щеке, вдохнула запах. Его запах был другим – легким, расслабляющим, с примесью хвойных и древесных ноток. Закрыв глаза, я блаженно растворилась в нежно обволакивающих звуках музыки. Когда "Отель "Калифорния"" закрыл двери, мы вернулись в укромный уголок.
Магия света и тени сыграли коварную роль. Я сидела напротив Томаса, уютно устроившегося на диване с бокалом в руках, и видела, как одна за другой исчезли детские веснушки, волосы потемнели, черты лица стали строгими и резкими, а взгляд, обращенный на меня, – печальным. Чем дольше я вглядывалась в него, тем четче проступал образ Фитцджеральда. В какой-то момент стало не по себе. Следом за Томасом начал меняться окружающий мир. Вместо мигающих софитов и крутящихся зеркальных шаров в его глазах отразились пляшущие на сквозняке языки свечей и отблески тлеющих в камине углей. Я сморгнула навернувшиеся слезы.
Наваждение миновало. Томас продолжал смотреть на меня удивленными, чуть встревоженными глазами. Все его веснушки были на месте, никуда не делся и взъерошенный ежик русых волос.
Мы наблюдали за хаотично передвигающимися посетителями клуба с обязательным промежуточным пит-стопом у барной стойки. За пульсирующими в такт музыке телами, за миром страсти, порока, показной сексуальности.
Вызвав такси, Томас поехал вместе со мной.
Путь домой проходил уже в привычном молчании. Прощаясь у подъезда, он дотронулся до моей руки и тут же робко отдернул ее:
– Елена, спасибо за прекрасный вечер, мне было хорошо в компании с вами.
Я затаила дыхание и терпеливо ждала.
– Мне кажется, так будет правильно. Будет правильно – поехать вместе… Если нет возможности это сделать сейчас, то в ближайшее время. Вот что я должен был сказать весь вечер, но не решался, – выпалил Томас на одном дыхании и замер, с волнением ожидая моей реакции.
Конечно, я предполагала, что он пригласит меня, хотя бы из вежливости, и даже как будто надеялась на это, но в тот момент растерялась.
Томас, не услышав отказа, немного приободрился и продолжил:
– Если не можете сейчас, то свяжитесь с моим ассистентом, он поможет быстро решить проблемы. Не молчите! Я думаю, – он хитро улыбнулся, – вы сами хотите вернуться в Торнбери, или я ошибаюсь?
Мои глаза радостно засияли.
– Угадал! Передайте через агента, когда я буду иметь честь встретить вас снова, – Том весело, первый раз за весь вечер, рассмеялся.
Он протянул мне визитку и, затаив дыхание, осторожно прикоснулся к щеке губами. Словно к реликвии, а не живой женщине. Я ничего не ответила, медленно пошла к подъезду. Но, не выдержав внутреннего напряжения, оглянулась. Томас продолжал стоять у машины и смотреть мне вслед.
– Я буду вас ждать!
12 сентября 2009
Мечта…
Невероятно, как быстро она сбывается, и зачастую самым неожиданным образом. Я читала, если мы постоянно визуализируем свершившийся результат, воображаем исполнение своих желаний, то текущие события вокруг, как части одного пасьянса, сложатся именно так, чтобы осуществить задуманное. Я мечтала вернуться в Торнбери и часто представляла, как величественный дом появляется из-за поворота аллеи парка. Как бьет в небо высокий фонтан, и белоснежные лебеди скользят под хрустальным дождем… Но то, что события сложатся таким неожиданным, абсолютно сказочным способом, предположить не могла никак.
Мой портрет оказался обратным билетом в туманную Страну Чудес.
Через час начиналась посадка на рейс "Москва – Лондон". Я сидела в зале вылета и вспоминала события последних нескольких дней.
Получить отпуск на неделю-другую удалось легко. Шеф был рад не оплачивать мне свободные дни и отпустил на все четыре стороны.
Этого времени хватит с избытком, чтобы встретиться с мечтой и окончательно с ней проститься…
Кошмары оставили меня в покое. Как и сны-импровизации.
Я перестала видеть Фитцджеральда, его образ более не посещал мои грезы и пьянящий запах белых цветов не волновал воображение. Он покинул сны сразу после нашей встречи с Томасом. Была ли связь между сновидениями и реальностью – неясно. Время покажет. Уже объявлена посадка, мне надо идти.
Глава 18
Томас Коллинз
– Как мне попасть в дом? – повторила Алиса громче.
– А стоит ли туда попадать? – сказал Лягушонок. – Вот в чем вопрос.
Льюис Кэрролл, "Алиса в Стране Чудес"
Возвращаясь к событиям прошедших нескольких недель, понимаю, что упустила целую главу своей жизни, поэтому постараюсь восстановить их последовательность как можно подробнее.
На следующий день после отъезда Томаса, договорившись на работе об отпуске за свой счет, я набрала номер телефона на визитке. Голос бывшего военного не задал ни единого лишнего вопроса, лишь уточнил дату желаемого вылета и пообещал взять на себя срочное оформление визы и покупки авиабилетов.
– Господин Коллинз берет все расходы на себя, и это не обсуждается!
Уже через два дня курьер доставил в офис все необходимые документы на выезд, паспорт с полугодовой визой и билеты в бизнес-класс с открытой обратной датой.
Все складывалось на удивление гладко.
"Интересно, встретит ли меня Томас сам или пошлет доверенное лицо? Хотя – не важно. Главное, я возвращаюсь".
Попросив бокал прохладного шардоне, я сделала несколько глотков и отвернулась к иллюминатору.
Скоро я увижу Торнбери, осталось каких-то шесть часов. До сих пор не могу в это поверить. Сильно ли изменился дом? Его реконструировали, добавили современные средства жизнеобеспечения, электричество, водоснабжение? Или его состарило время, превратило величие в шпаклеванные декорации?
Томас Коллинз…
Чего стоил поцелуй, бережный, вежливый, словно прикосновение к музейному экспонату, а не живому человеку.
Я не имею права думать о нем как о своем бывшем возлюбленном. Это два разных человека. С различным внутренним миром, стремлениями, желаниями, мыслями, поступками, взглядами на окружающее, душами, наконец. Меня смущает лишь удивительное внешнее сходство. Не просто смущает – завораживает.
Томаса отличает мягкий, податливый характер; у него легкий нрав, ранимая натура и явный переизбыток романтизма. Из сильных сторон – упорство в достижении цели. Захотел – нашел меня.
Настораживало другое: как быстро и легко удалось перенести чувства с одного человека на другого. Безусловно, я оправдывала свою легкомысленность не только внешним сходством, но и непроходящей тоской по покинутому другу. Но было здесь и иное, почти мистическое, запредельное, выходящее за грань реальности, ощущение прикосновения к Тайне. Иллюзия незримого присутствия. Стоило взглядам встретиться, стрелки часов крутились назад как сумасшедшие и мир переворачивался.
Томас Коллинз, кто ты на самом деле?
Как я поняла из рассказа, Том был в семье младшим ребенком. Его старший брат Саймон, которому недавно исполнилось сорок, – весьма удачный бизнесмен, занимался поставкой IT-технологий в развивающиеся страны и страны третьего мира. У Саймона уже была семья и ребенок, девочка семи лет. Именно он, по завещанию здравствующего отца, являлся наследником состояния семьи Коллинз, успешно им распоряжался и преумножал. Глава семейства Джордж Коллинз возлагал большие надежды на Саймона, и уже несколько раз настоятельно рекомендовал позаботиться о рождении мальчика – семье нужен был наследник мужского пола.
Томаса сэр Джордж не привечал. Джуниор стал любимчиком дедушки, сэра Уильяма. Старик посвятил все свое время воспитанию мальчика, общению с ним. Малыш рос в тиши богатейшей библиотеки поместья, зачитывался историческими и рыцарскими романами. Отлученный от города, он научился жить в своем собственном мире, чем еще больше раздражал отца, прагматичного до мозга костей бизнесмена и консерватора. Сэр Джордж часто ругался с Уильямом относительно методов воспитания Томаса, но все их баталии заканчивались одинаково. После жаркого спора, порой доходящего до оскорблений и упреков старшего Коллинза в недальновидности и маразме, мальчик пробирался в кабинет любимого дедушки, усаживался в кресло у камина с новой толстой книжкой с картинками и погружался в мир коварных злодеев, бесстрашных героев и прекрасных дам.
Когда же Томасу исполнилось пятнадцать, сэр Уильям впервые поведал ему семейную легенду о женщине, портрет которой долгое время висел в кабинете хозяина над письменным столом, а потом, после его смерти, был перенесен в картинную галерею. Там и находится до сих пор. Таково было желание Фитцджеральда на смертном одре, которое поначалу вызвало справедливый гнев и возмущение здравствующей супруги леди Анны, но, будучи воспитана в послушании и покорности мужу, та не посмела перечить его последней воле.
Тот факт, что Фитцджеральд женился на Анне Мортон, вызвал у меня грустную улыбку. Они с самого начала предназначались друг другу. Божье предопределение свершилось. Я не изменила историю.