"- Но вряд ли они будут летать с тайником внутри, - вспомнила Катерина Николаевна свой голос, она говорила ябедническим тоном настоящей Кикиморы, в роль которой она входила при Лешем легко и свободно.
- А им и не надо, - махнул рукой Леший. - Они будут летать на самолетах".
- Он у вас из… - начала Саша.
- Они оба из Австралии, - поспешила объяснить Катерина Николаевна. - Они куплены в один день у одного мастера.
- Понятно. - Саша вертела перед носом деревянное оружие. Предназначенное для полета в воздухе, оно никуда не летало, кроме как из Сиднея в Москву на самолете.
- У Шейлы ты будешь учиться и работать, помогать по хозяйству.
- За деньги? - спросила Саша.
- Конечно. У тебя учебная виза, она разрешает работать. У тебя оплачен языковой курс на четыре недели, но знай, студенческую визу в Англии можно продлевать до четырех лет.
- Не надо, я найду бумеранг гораздо раньше! - замахала руками Саша. - Иначе Миша налетит на Британию с роем пчел!
- Ладно, успокойся, не угрожай экологической катастрофой Британским островам, - урезонила племянницу Катерина Николаевна.
Она замечала, что чем больше времени проводит с Сашей, тем больше нравится самой себе. Ей казалось, что она заметно помудрела, до Галии, конечно, далеко, но все-таки… Она хорошо ладит с Сашей, девушка охотно проводит с ней время, доверяет ей, если не скрывает своих чувств к Мише Стрельцову.
- Ты поняла, что никакой благотворительности у Шейлы от тебя не ждут? Тебе придется чистить, драить, убирать…
- Ладно, - кивнула Саша. - Обещаю быть терпеливой и покладистой.
Катерина Николаевна засмеялась:
- С интересом посмотрела бы. Но не переусердствуй. Если серьезно, то Шейла будет платить примерно три фунта в час. Значит, если ты отработаешь двадцать часов в неделю, ты сама окупишь еду и заплатишь за комнату.
Саша ухмыльнулась, заставила жесткую прядь лечь за ухо.
- Может быть, Шейла вычтет из этих денег за учебу, а те, что отдала Айрин по моей просьбе, вернет тебе. В общем, сообразишь. Но знаешь, я рада, что ты попадешь в языковую среду. Даже хорошо, что там большинство людей не с совершенным английским, а примерно такого же уровня, какой у тебя. Со многими из курсисток, которых ты увидишь, я встречалась, когда курировала организацию "Матери за мир". Смешные, они даже внесли меня в ежегодник "Кто есть кто" - его издают в Кембридже. Посмотри на меня, ты видишь особу, много потрудившуюся на ниве женского движения!
Она вздернула подбородок, кудри подпрыгнули, почти такие же жесткие, как у племянницы.
- Моя начальница даже обиделась на меня.
- Почему вас, а не ее, да? - сообразила Саша.
- Я честно и прямо сказала, что это произошло по знакомству.
- Значит, там тоже? - Саша скривила губы, подкрашенные помадой с оранжевым оттенком.
- Ты не лучше ее, - фыркнула Катерина Николаевна. - Но правда в том, что дамы знакомы со мной лично, а не с ней. Может быть, она в сто раз больше сделала для женского движения в мире, но они не знакомы с ней лично. По выходным данным они не рекомендуют. У меня есть ксерокс той страницы, где написано мое имя.
- А сама Великая Книга? Где? - Саша пошарила глазами по полкам.
- Ее нет. Не по деньгам, дорогая.
- Ну да!
- То было другое время, мало кто видел живые доллары или фунты. На поездки давали очень скромные суточные. Англичанки хотели скинуться и подарить, но я отказалась. - Она вздохнула, обвела глазами стены, на которых не увидеть даже кусочка обоев - книги, картины, фотографии плотно прижимались друг к другу. - Когда меня не будет, сама определишь, что тебе нужно оставить, а что нет. Переберешь все по листику. Увидишь, прочитаешь.
- Что! Это говорите вы! - Саша вытаращила зеленые глаза. - Да ну вас, - отмахнулась она.
Катерина Николаевна смутилась. Даже Саша догадалась, что это не ее слова.
- Ладно, продолжим. - Катерина Николаевна вздохнула. - Ты поняла, что на курсах у Шейлы учатся дамы из Восточной Европы, из Африки, из Юго-Восточной Азии…
- Это греет, - перебила ее Саша. - Не онемею и не одеревенею со своим английским.
- Теперь моя очередь удивиться! Это говоришь ты! Да ну тебя. - Она в точности повторила Сашины слова.
- Но это правда, - призналась Саша. - При настоящих иностранцах мне страшно открыть рот.
- А кто его не закрывал возле австрийского стенда? Не далее чем три дня назад? Кто говорил что-то про синие глаза?
- Да она сама-то кто? Австриячка. Для нее английский как для меня.
- С комплексами надо прощаться, бурно и навсегда. Поняла?
Саша кивнула.
- Да, еще кое-что про бумеранг. Знаешь, - Катерина Николаевна нахмурилась и потерла переносицу, - там может оказаться не один бумеранг…
- Я притащу все! - Саша вздернула подбородок, из-за уха выпала заткнутая прядь и спиралью уцепилась за нос. Саша привычно подула на нее.
Катерина Николаевна отметила не без удовольствия, что Сашины кудри почти такие же яркие, как у нее самой в ее возрасте. Девочка пошла в Лосевых, а не в отцовскую линию, не в Гордеевых. Хорошо, потому что все Гордеевы брюнеты. Это не слишком здорово - мужчинам больше всего нравятся блондинки, потом - русоволосые, за ними по привлекательности идут рыжие, а брюнетки - на самом последнем месте.
Впрочем, Саше не о чем волноваться. Похоже, прочно и навсегда она прилепила к себе Мишу Стрельцова. В этом девочка тоже пошла в род Лосевых. Сестра Катерины Николаевны, Сашина мать, вышла замуж за первого мужчину, которого полюбила. А она сама - страшно сказать - влюбилась в детстве, еще раньше, чем Саша. И до сих пор в круге Лешего.
Саше это не грозит - Миша не собирается уезжать в Китай или еще куда-то. Разве что в деревню, к пчелам. На дедову пасеку. Катерина Николаевна одобряла выбор племянницы. Теперь, рассматривая жизнь с позиции времени и пространства, которое она изъездила, излетала, исходила, после встреч и разговоров с женщинами из разных стран, она могла сказать совершенно определенно: нет в жизни ничего более необходимого человеку, чем любовь.
Саша поднесла бумеранг к носу, осторожно понюхала.
- Чем пахнет? - спросила Катерина Николаевна. - Ольхой? Можжевельником?
- Все еще пылью, - призналась Саша.
- А раньше от него пахло морем и деревом, - заметила Катерина Николаевна.
Она не сказала Саше, что сильнее всего от бумеранга пахло Лешим. Был ли это запах лосьона после бритья - с легким ароматом соли и йода, или тот аромат носился в морском воздухе, она не знала. Но готова была вдыхать его, заполнить все внутри. Чтобы потом, расставшись, вспоминать и дышать им…
- Я все поняла, - наконец сказала Саша и повесила бумеранг обратно.
Катерина Николаевна оглядела племянницу. Тоненькая, высокая, в черных джинсах и желтой футболке, с кудрями, которые сейчас, в приглушенном свете торшера, приобрели русый оттенок, она выглядела замечательно. На самом деле их можно назвать цвета василькового меда. Однажды Саша удивила ее. Она смотрелась в зеркало то так, то эдак, а потом заявила:
- У меня волосы знаете, какого цвета? Василькового меда.
- Кто тебе сказал? Это что - поэтическая вольность? - спросила Катерина Николаевна.
- Мишин дедушка.
- Как будто мед бывает разных цветов, - фыркнула она. - У него один цвет - медовый.
Саша хмыкнула, открыла рюкзачок, с которым приехала к тетке, вынула пластиковую банку:
- Вот вам васильковый мед. Смотрите и пробуйте. С пасеки Мишиного деда.
А… не тогда ли, вдруг пришло в голову Катерине Николаевне, Саша сказала "да" своему бойфренду? Разглядывая племянницу, она заметила - в ней появилось что-то неуловимое, чего не было - уверенность женщины, догадалась она. Ее тонко чувствуют посторонние мужчины.
Да, конечно, нет сомнений, не дедушка с такой дотошной пристальностью всматривался в цвет Сашиных волос. К тому же с возрастом теряется острота зрения и точность восприятия красок. Это Миша определил цвет ее волос.
А она-то собиралась поговорить с Сашей перед отъездом в Англию еще кое о чем. Предупредить, чтобы не совершила ошибку, не собралась замуж за иностранца.
8
- Давай погрызем фисташки. - Катерина Николаевна указала на керамическую вазу, полную орехов с раскрытыми носиками. Они походили на крошечных рыб, вынутых из воды на берег.
Катерина Николаевна потянула Сашу за рукав, усаживая рядом с собой на диван.
- Плевать - сюда. - Она подвинула к вазе пепельницу из старой латуни. На краю глубокой плошки сидела остроносая лягушка. Намек Лешего, она потрогала себя за нос, в который раз убеждаясь, что Леший страдает аберрацией зрения. Не такой уж у нее длинный нос. Тонкий на конце - да. Но еще никто никогда не сказал ей, что он ее портит… А когда дарил эту пепельницу, то заметил - это не простая лягушка, а Кикимора, которая обернулась Царевной-лягушкой. У нее вполне человеческий нос. Но Кикимора обязана быть длинноносой! - она слышала эти слова, когда в детстве надевала костюм, потом, нехотя повинуясь, подставляла лицо, и он надевал ей нос на резинке. Длинный, почти как у Буратино. - В Британии тебе понравится, - продолжала она. - Это не такая уж чужая нам страна, если разобраться.
Саша лущила фисташки, складывала горкой ядрышки, потом отправляла в рот целой пригоршней. У нее красивые пальцы, отметила Катерина Николаевна и посмотрела на свои. Как у нее. Одна порода, снова с приятностью отметила она.
- Петр Первый побывал в Британии еще в семнадцатом веке, - сказала Катерина Николаевна.
- Ага, - утробным голосом ответила Саша.
- Портрет русского посла в Британии Петра Ивановича Потемкина больше трех веков назад, в 1682 году, написал англичанин Годфри Неллер.
- Хорошенький вышел? - дурашливо спросила Саша.
- А ты не видела? - в тон ей ответила Катерина Николаевна.
- Куда бежать, чтобы посмотреть на соотечественника? - спросила Саша, откидывая назад голову и насыпая полный рот зеленоватых ядрышек. - В Национальную галерею в Лондоне? Или еще куда?
Катерина Николаевна наградила ее легким подзатыльником.
- В Эрмитаж, невежда. А говорила, что была там. Поня-ятно, - протянула она, - ты и там глазела на Мишу. Иначе увидела бы портрет потрясающего мужчины - Потемкин красавец, в мехах, шелках и драгоценностях… Но знаешь… я рада, что ты никого не видишь, кроме Миши.
Саша повернулась к тетке с открытым ртом, готовым принять новую порцию орешков.
- Да-а?
- Не будет соблазна влюбиться в англичанина.
Саша закрыла рот и фыркнула по-кошачьи.
- А многие рвутся, - пропищала она.
- Дурочки потому что. Выходить за иностранца - портить себе жизнь. Ты никогда не поймешь, что он такое на самом деле. Даже если выучишь язык на пять с плюсом. Я это давно поняла, а недавно получила новое подтверждение.
- Ну-ка, ну-ка. - Саша встрепенулась и убрала руки от вазы.
- Внучка моей коллеги отправилась в круиз с вполне определенной целью. Путешествие начиналось от Сан-Франциско, это, как тебе известно, Штаты, Калифорния.
- Молоденькая? - насмешливо спросила Саша.
- Старше тебя лет на десять, у нее ребенок, девочка пяти лет. Она хорошо зарабатывает - частными уроками английского, к ней стоит настоящая очередь. У нее очень здорово получается с детьми, особенно с хулиганистыми. Знаешь, какой у нее принцип? Качаешься на люстре - качайся, но все, что ты произносишь оттуда, пожалуйста, на английском.
- Дальше, - потребовала Саша.
- На теплоходе она решила, что нашла то, что искала. Американец сорока лет, компьютерщик с хорошим доходом.
Саша не сводила глаз с тетки. А та продолжала:
- Он пригласил ее в Нью-Йорк, она поехала на Рождество. Одно насторожило сразу - он принимал какие-то таблетки. Хотя для американца дело привычное - глотать пищевые добавки, витамины всех цветов радуги. Они закидывают их в себя горстями, как ты только что орехи.
- Он познакомил ее с родителями? - спросила Саша.
- Правильный вопрос, это барометр. Для внутренней погоды американца. Да, он свозил ее в Сент-Пол, это тоже Калифорния. Он предложил пожениться и даже удочерить девочку.
- И что? - Саша шелушила новую порцию.
- Виза закончилась, она вернулась в Москву и стала готовиться. Потом приехала во второй раз. На третий день ее возлюбленный сказал, что ему непривычно тесно в квартире. Она решила - шутка, спросила: не она ли его стесняет и не уехать ли ей в Москву? Жених ответил, что было бы неплохо.
- Но она же только что приехала! Он что, не знает, как получить визу? Или сколько стоит билет? - не выдержала Саша.
- Знает. Но ему все равно тесно. Он привык жить просторно.
- У него точно крыша течет. - Саша засыпала в рот горсть ядрышек.
- Она переехала к подруге, которая более удачно вышла замуж. Та объяснила, что американские мужчины - да, со странностями. Особенно те, которые остались в одиночестве. А она должна выбрать - если с его помощью хочет осесть в Америке, придется терпеть. Если хочет любви - забыть о нем. И знаешь, что она сказала своей бабушке, когда вернулась? Стала больше ценить себя - она молодая, симпатичная, с хорошей работой, у нее дочь, а в жизни столько интересного. Для чего ей нужен сумасшедший мужик? Будь он не американец, она близко к такому не подошла бы, понимаешь?
- Еще бы, - фыркнула Саша. - Но некоторые что-то находят. Одна девушка из Менделеева поехала в Грецию - подшивать шубы в меховом магазине и нашла себе француза. Он ездит по всему свету, строит огромные аквариумы, и она с ним. Они живут в домохаусе в автомобильном прицепе.
Катерина Николаевна вздрогнула, но Саша не заметила. Домохаус…
- Ты хотела бы жить в автоприцепе? - спросила она насмешливо Сашу.
- Никогда. У Мишиного дедушки тако-ой дом… Вы еще увидите. Теперь убедились, что я не собираюсь изменять родине? - насмешливо спросила Саша.
- Я не о тебе волнуюсь, а о себе. - Саша метнула в нее удивленный взгляд. - Если что-то случится, твой Миша предъявит мне претензии.
Сашино лицо разъехалось в улыбке.
- Все будет о’кей, - бросила она и отвернулась от тетки.
- Все, теперь спать. Завтра еще день на сборы. - В голосе Катерины Николаевны слышалось удовлетворение. Она сказала все, что хотела. Мудрая Галия наверняка одобрила бы ее.
Укладываясь в постель, она подумала, что Саша совсем не волнуется перед поездкой. И снова похвалила себя, как правильно поступила в свое время: вместо того чтобы тихо возмущаться - почему в молодежных делегациях от комитета столько родственников коллег, она устраивала в них Сашу. На первом курсе племянница съездила в Польшу и Финляндию. Потом смешно, в лицах, изображала игру, которую назвала "Узнай, кто чей, или Правильно выбери друзей".
Катерина Николаевна хохотала, когда девушка изображала надменную внучку референта второй дамы, которая, отталкивая других, старалась сесть рядом с племянницей референта первой дамы в автобусе. А племянница секретарши третьей дамы кормила с руки жареными тыквенными семечками внучку начальницы отдела кадров…
Да, а ведь она даже не позвонила своей сестре, не спросила: она не против Сашиной поездки? Даже в голову не пришло. У них с сестрой небольшая разница в возрасте, но между ними глубокая пропасть. Может быть, причина в традиционной модели жизни, выбранной сестрой или данной от рождения, как цвет волос или глаз? Она казалась Катерине лишенной волшебства, игры. На самом деле - институт, муж-однокурсник, Подмосковье, НИИ, трое детей, старшая из которых - Саша.
Она вытянулась на жестком матрасе, закинула руку за голову. Нет игры? - осадила она себя. А походы, палатки, байдарки… Она поморщилась, точно так же, как Саша, когда говорила о страсти родителей к походам.
Катерина Николаевна вспомнила лицо Сашиного отца, который с некоторым недоумением и даже опаской относился к свояченице, сестре жены, однажды сказал о старшей дочери: "Александра пошла в свою тетку".
Вот и хорошо, подумала Катерина Николаевна и закрыла глаза. Завтра Саша съездит к родителям, потом прощальный ужин - и вперед!
Когда в прихожей раздалась трель домофона, она молча нажала кнопку - это Саша. Даже раньше, чем можно было подумать. Ну конечно, Миша ее привез, не автобус, Катерина Николаевна улыбнулась. Верноподданный ее величества. Отец отдал ему старую "девятку".
- Ну как? Попрощалась с семьей?
- Поцеловала всех, даже кошку Лушку, - сказала Саша.
- Замечательно, теперь легкий ужин - и удачи! - командовала Катерина Николаевна. Когда она говорила так резко и отрывисто, это означало, что она волнуется.
- Я удачливая, - сказала Саша.
- Отлично, - бросила Катерина Николаевна, снимая фартук с райскими птицами по всему полю. Она повесила его на красный крючок на стене. Взяла с плетеного сундука длинный широкий шарф который называется пашмина. Мягкий, легкий, он укрыл плечи, которым было сегодня зябко. Конечно от волнения.
- Я удачливая, - повторила Саша, которая уже сидела за столом. Она вздернула подбородок, на нижней губе таял оранжевый кусочек апельсиново-ванильного мороженого.
- Ага-а-а, уже приложилась к мороженому, - заметила Саше Катерина Николаевна. - Удачливая, - повторила она. Она села напротив Саши, которая, почувствовав влагу от растаявшего мороженого, взяла белую бумажную салфетку и промокнула губы. - А ты знаешь, что такое быть по-настоящему удачливой? - спросила она.
- Незаметно съесть мороженое, - по-детски захихикала Саша.
Но тетка на этот раз не приняла игру.
- Стать эталоном времени, вот что это значит. - Пашмина - подарок из Италии - плотно обхватила спину и грудь.
Саша отскребла серебряной ложечкой от смерзшегося рыжего шарика еще кусочек и отправила в рот. Вкус был колючий, то ли от непривычной дозы ванили, то ли от холода самого мороженого. Катерина Николаевна выбрала его из всей горы коробочек в холодильнике гипермаркета, в который они вчера ездили, и сказала, что оно национальный продукт американцев, как индейка или гамбургер.
- Мои родители всю жизнь пасут этот самый эталон, - фыркнула Саша.
- Ах да, на самом деле. - Катерина Николаевна поморщилась. - Он же в их институте. В подвале, да? Я видела по телевизору. По нему поверяют Кремлевские куранты в канун Нового года. А что родители с ним делают?
- Открывают комнату, когда приезжает телевидение, - фыркнула Саша.
- Невероятно ответственно, - насмешливо бросила тетка. - Но я говорю о другом эталоне, Саша. - Она отбросила пашмину, под ней оказался тонкий шерстяной свитер фиалкового цвета. - Ты сама должна стать эталоном времени, соответствовать ему. Оно не будет подстраиваться под тебя…
- Понимаю, не будет, даже если ты - Кремлевские куранты, - шумно вздохнула Саша.
Катерина Николаевна засмеялась:
- Здорово. Сама придумала?
- Нет, это папа.
- А он у тебя с юмором, - похвалила Катерина Николаевна. - Еще мороженого? - Она занесла руку над Сашиной креманкой, на дне которой стояла лужица спустившегося со стенок талого мороженого.
Саша кивнула. Катерина Николаевна положила ей один шарик, потом рука нерешительно замерла, и положила второй.
- Значит, это мы должны подстроиться под время, - сказала Саша.
- Слышишь, часы пробили одиннадцать. Давай-ка спать, завтра рано вставать.