Глава 11
Я проснулась от приглушенного стона и, открыв глаза, быстро вскочила и закричала от ужаса. Четверо девчонок накинули Таньке на шею полотенце и пытались ее задушить. Даже при тусклом свете было видно, что Танька начала синеть, она хрипела. Не раздумывая, я схватила табуретку и принялась молотить ею всех без разбора. Девчонки, не выдержав такого напора, разбежались. Танька лежала без движения.
- Убью, суки! - кричала я, брызгая слюной. - Замочу, гадины, мне терять нечего!
- Мы хотели эту интеллигенточку замочить, чтобы ей не западло было с нами из одной кружки пить, - сказала рослая деваха, вытирая кровь.
- Я вас сама быстрее замочу! - прошипела я и бросилась к Таньке.
Девчонки отошли в сторону и стали шептаться. Не обращая на них внимания, я склонилась над подругой. Она была без сознания.
- Танька, ты жива? - потрясла я ее за плечо.
Танька молчала. Я взяла ее за запястье - пульс прощупывался с трудом. Почувствовав, как на лбу выступил холодный пот, я бросилась к двери и стала стучать изо всех сил.
- Что надо? - лениво спросил дежурный, открывая глазок.
- Быстрее, тут девочка умирает! - истошно закричала я.
Дежурный вызвал санитаров, и Таньку унесли. Я с трудом сдерживала слезы. Вскоре пришел начальник и попросил нас объяснить, что произошло. Я понимала, что если выдам девчонок, которые душили Таньку, то мне присвоят звание "стукач". Это в колонии хуже смерти. Меня будут бить на каждом шагу и подстраивать всякие гадости. Конечно, тех, кто хотел убить Таньку, накажут, но за стукачество я пострадаю ничуть не меньше.
- Ну что же вы молчите? - посмотрел на меня начальник. - Рассказывайте, что произошло?
- У Тани, наверное, астма. Ей не хватало воздуха. Я проснулась от того, что она громко стонала. Я испугалась за ее жизнь и позвала дежурного.
- Странно, - прищурил глаза начальник. - Врач установил, что осужденную душили. На шее остались синяки. Я хочу знать, кто ее душил.
Девчонки опустили глаза и напряглись, искоса посматривая на меня. Я постаралась сделать удивленный вид и растерянно пожала плечами:
- Извините, ничем не могу вам помочь. Я рассказала то, что видела сама. Может, кто-то и вправду ее душил, но я не знаю, кто это сделал. Мне очень жаль.
Начальник хмыкнул и вышел из секции, громко хлопнув дверью. Следом за ним вышел дежурный. Девчонки молча легли спать. Я лежала и думала о Таньке. Где она и что с ней? На этот вопрос мне никто не ответит. Здесь вообще не принято задавать вопросы, это я поняла с первого дня пребывания в колонии.
На следующий день мне разрешили свидание. Удивившись, я прошла в специально оборудованную комнату и увидела… Верку.
- У нас всего час. Долгосрочное свидание мне не дали, ведь я не мать и не муж, - вздохнула она.
Я не произнесла ни слова.
- Я привезла целую сумку вещей, - продолжала Верка. - Еды набрала на всю зарплату. Приехала рано утром, но очень долго простояла в очереди. Затем прошмонали меня по полной программе - делали досмотр, проверяли, нет ли спиртного. Повыбрасывали половину того, что я тебе привезла. Даже вязаный шарф выкинули, сказали, что в колонию вязаное вообще привозить нельзя. Мол, заключенные могут распускать нитки и вить веревки. Фланелевый халатик тоже не разрешили. Не знаю почему. Я слышала, что в колонию можно передавать только темные вещи, светлые нельзя. Я специально съездила на базар и купила темный фланелевый халатик. Твой размерчик. Сорок четыре. Темно-синего цвета. Не взяли, заразы! Теплые сапожки не взяли. Зима на носу. Они что у вас, сдурели, что ли?
- Мне и в казенной одежде неплохо, - тихо сказала я и исподлобья посмотрела на Верку. - Телогрейку и валенки дадут. Перезимую.
- Дашенька, ты так похудела! Сама на себя не похожа… - На Веркиных глазах показались слезы. - Стала как жердь, взгляд бегающий, словно ты чего-то боишься…
- Посиди тут, я посмотрю, какой у тебя взгляд будет.
- Я тебе суп привезла, курицу, пирожки, колбасу. Наверное, пока до тебя передача дойдет, половину съедят, тебе самый мизер достанется. Дашка, ты уверена, что выдержишь свой срок?
- Постараюсь. Здесь тоже жить можно. Ты с мужем приехала или одна?
- Одна.
- Скажи, Верка, вы ходили в милицию, ведь я так и не нашла денег? - в упор спросила я сестру.
- Нет. Какая, к черту, милиция… Мы туда и не собирались идти. Просто хотелось тебя немного припугнуть, и все. Хотели, чтобы ты с Глебом помирилась и нам деньгами помогла. Неужели ты думаешь, что у нас хватило бы подлости пойти в милицию? Ты что, Дашенька! - залилась краской Верка.
- Попугать, говоришь, - усмехнулась я. - Хорошо же вы меня попугали, что я на три года в колонию общего режима загремела! Пугачи! Так напугали, что до сих пор трясусь!
- Извини, мы не знали, что так получится…
- Макса нашли?
- Нет. - Веркины глаза как-то странно забегали, и я поняла, что она что-то явно недоговаривает.
- А мать его ищет?
- Ищет, только никак не может найти. Он пока числится без вести пропавшим.
- А почему меня о нем никто не спрашивает?
- Кто тебя спросит, если ты здесь сидишь? - смутилась Верка.
- Ты мне все говоришь или что-то скрываешь?
- Все, - тихо сказала Верка.
- А как мать Макса отреагировала на то, что меня посадили?
- Да никак. Она тебя знать больше не хочет.
- Моя квартира закрыта?
- Закрыта. В ней никто не живет. Дашенька, ты только не волнуйся, про Макса мы никому не расскажем.
- А я и не волнуюсь. Ладно, Верка, мне пора. Нам больше не о чем говорить. Семейного тебе счастья и побольше денег. Все-таки нехорошо как-то получилось. Я-то, дура, думала, что вы всерьез меня на пушку взяли, а вы, оказывается, просто попугать решили… - сквозь слезы улыбнулась я.
- Подожди. Мы говорим еще только двадцать минут. У нас еще сорок минут осталось.
- Хватит и двадцати. Сорок минут - это слишком много.
- Ты прости меня, если можешь. За все…
- Я не злюсь. Я вас с Кириллом давно уже простила. Что мне на вас злиться? Вы для меня чужие люди. У вас своя жизнь, а у меня своя. У нас ничего не может быть общего. Я рада, сестренка, что у тебя неплохо идут дела. Извини.
Я встала и направилась к выходу.
- Даша! - окликнула меня Верка. - Стой. Я хочу, чтобы ты на меня не обижалась.
- Я уже не в том возрасте, чтобы на кого-то обижаться. Я просто не хочу тебя больше знать.
Вернувшись в секцию, я села на кровать и смахнула слезы. Ближе к вечеру мне принесли передачу. В колонии есть такой закон. Передачами нужно делиться даже с теми, кто тебе неприятен. Пожадничаешь - изобьют. Кроме того, процветает натуральный обмен. За пачку дешевого чая можно получить приличные джинсы или неплохую юбку. Впрочем, хорошие вещи забирают себе надзиратели, а нам отдают те, что похуже. Вот и халат отобрали только потому, что он новый. "Зря сестрица потратилась", - злорадно усмехнулась я.
Раздав часть передачи девчонкам, я стала думать о Верке. Она что-то недоговаривает, но что? Макса до сих пор не нашли, это точно. Я в этом не сомневаюсь. Если бы его нашли, то ко мне в колонию давно бы уже прикатил следователь. В этой истории что-то не так. Верка упорно молчит, но я-то знаю свою сестру. Может, мать Макса до чего-то докопалась? Хотя в принципе мне нечего бояться. Нужно еще доказать мою причастность к этому делу.
Через несколько дней в отряд вернулась Танька. Я бросилась к ней на шею и радостно прошептала:
- Ну, слава богу, все обошлось!
- Я тебе обязана, - вздохнула Танька. - Если бы не ты, еще неизвестно, чем бы все это закончилось. Я умею быть благодарной, поверь.
- Какие, к черту, благодарности, главное, что ты осталась жива. Ты лежала в санчасти?
- Да. Доктор сказал, что я чудом выжила. Ты меня, Дашка, с того света вытянула. Еще немного - и все, пришлось бы папочке гроб отсюда увозить. А так - ничего, полежала под капельницей и отошла. В санчасти здорово! Можно спать сколько хочешь, и никто не стоит над душой.
- Танюш, я передачу получила. Правда, тут осталось немного, но кое-что я для тебя припасла.
Я заварила некрепкий чай, вытащила печенье с конфетами, и мы с Танькой с удовольствием перекусили.
- Не представляю, как это бабье пьет чифирь? - пожала плечами я. - Ведь так можно не только сердце посадить, но и все остальное тоже.
- Эти твари ничем не брезгуют. Кстати, они не сделали тебе ничего плохого, пока меня не было?
- Нет, побоялись.
- Даша, а кто тебя так драться научил?
- Никто, - засмеялась я. - До колонии в жизни не дралась. Даже и подумать не могла, что мне придется научиться.
- Ты такая хрупкая на вид, а дерешься, как Синди Ротрок. Откуда в тебе столько силы? - улыбнулась Танька.
- Теперь нужно быть начеку. Давай поступим так: полночи будешь спать ты, а полночи я. Обоим засыпать нельзя, иначе может повториться та же самая история.
Так мы и сделали. Спали по очереди. Дни тянулись медленно, убивая однообразием. Примерно через месяц пришел дежурный и пригласил Таньку с вещами на выход. Танька улыбнулась, пожала мне руку и сказала:
- Вот видишь, я же тебе говорила, что меня скоро освободят. Скорее всего, папику удалось доказать мою невиновность.
- Я очень рада за тебя, - с трудом произнесла я, глотая слезы.
- Сейчас сяду в шикарную тачку и поеду в Москву. Отсюда до столицы часов шесть добираться, не больше. По дороге мы с папиком выпьем классного виски, а вечером пойдем в ресторан. Наверное, папик закатит грандиозный банкет по случаю моего возвращения. Ты только не падай духом, Дашуня! Я скоро за тобой вернусь. Я оттрубила здесь семь месяцев. Ты пока сидишь шесть. Ровно через месяц я заберу тебя. За месяц папик обязательно утрясет твой вопрос. Ты мне веришь?
- Верю, - прошептала я.
- Ты только держись, - хлопнула меня по плечу Танька. - Я недолго, подруга. Скоро я за тобой приеду! - Взяв сумку, она направилась к выходу. Остановившись у дверей, обернулась и громко заявила на всю секцию: - Кто Дашку тронет - на воле урою. Узнаю, когда заканчивается срок, и прямо у ворот колонии заживо похороню. Понятно вам, кобылы?!
Когда Танька ушла, девчонки, не стесняясь меня, выматерились, но дальше этого дело не пошло. На Танькино место поселили какую-то "шестерку", которую шпыняли всем отрядом. Я сомневалась в том, что Танька вытащит меня отсюда - ведь это стоит сумасшедших денег! Больно надо папику выкладывать кругленькую сумму за какую-то неизвестную зэчку… В общем, я готовилась провести в этом дурдоме еще два с половиной года.
Без Таньки стало как-то пусто. Я осталась наедине со своими проблемами и душевной мукой. Подруг на зоне я не искала, да здесь их и быть не могло. Таньку послал мне бог, а такие подарки и на воле-то бывают редкостью.
Больше всего меня раздражали женские татуировки, которые девчонки клепали себе с неуемным энтузиазмом. На зоне это называется "набить мастюху". Все бегали в туалет, прихватив с собой тушь и иголку. Главное, чтобы не увидел начальник. Если увидит, то сразу в карцер. Я никогда не понимала, зачем уродовать себя? Почти у всех девчонок было наколото одно и то же слово: "КЛОТ", что означало: "Клянусь Любить Одного Тебя", или "САТУРН", что означало: "Слышишь, А Тебя Уже Разлюбить Невозможно". Ну и чушь!
В один из дней мы с девчонками возвращались с фабрики и присели покурить. Вскоре к нам подошел охранник и сказал:
- Ну что, красавицы, кто из вас хочет выпить?
Все замолкли и опустили глаза, но самая бестолковая радостно согласилась. Он налил ей полный стакан водки из припрятанной под курткой бутылки и протянул посыпанный солью сухарь.
- А покурить нормальную сигарету хочешь?
- Хочу, - пьяно протянула она.
- Может, ты еще и потрахаться хочешь? - заржал охранник.
- А может, ты сам подрочишь за бараком, - нахально ответила она.
Все ее поддержали и стали дружно смеяться. Мужчина побагровел и крепко схватил девчонку за руку:
- Пошли.
- Куда? - испугалась она.
- Пойдешь туда, куда я тебя поведу. А если не пойдешь, то отправишься в карцер.
- Никуда она не пойдет, - сказала пожилая зэчка. - Пусть вызывают дежурного. Мы все подтвердим, что это ты налил ей стакан водки и первый ее оскорбил.
- Я никому водку не наливал, - пригрозил нам пальцем охранник. - Да и кто вам поверит, ведь вы сучки, преступницы, отбросы общества. Грязные, вонючие твари! От вас разит, как от скотины! Корова и то лучше пахнет, чем вы!
Мужчина силой потащил девчонку в сторону швейной фабрики. Она почти не сопротивлялась, только крикнула нам:
- Я его не боюсь! Что мне его бояться?!
- Она тут уже два года сидит, - сказала старшая. - Попробуй выдержи два года без глотка спиртного. Тут у любого крыша поедет. Водка ей в голову ударила, вот она и окосела сразу.
…Появилась она к отбою. Забилась в угол, закрыла лицо руками и долго рыдала, не отвечая на все наши расспросы. Наревевшись вдоволь, девчонка стянула платок, и мы в ужасе отпрянули. Эти изверги обрили ей полголовы, оставив волосы на макушке на манер крысиного хвоста. Тело зэчки было в синяках, одежда разорвана, вся юбка в крови.
- Кто тебя так? - выдохнули мы.
- Их было много, - рыдала девушка. - Человек десять. Все это происходило в красном уголке. Я плохо помню, потому что несколько раз теряла сознание.
- Нужно идти к начальнику, - сказала одна из девчонок.
- Начальник тоже там был, - опустила голову пострадавшая. - Он сказал, что если я пикну, то он меня живьем в землю закопает. Не надо никуда ходить. Нужно просто все это пережить, а потом постараться забыть.
- Я как раз мимо Красного уголка проходила, - вздохнула молоденькая зэчка. - Слышала крики и мольбы о пощаде. Я от страха не могла пошевельнуться. Постояла, постояла и пустилась со всех ног от греха подальше.
- А мне ее не жалко нисколько, - сказала старшая. - Не надо быть дурой. Мы ведь заключенные, преступницы, а они менты. Им всегда верить будут, а нам веры нет. Сама виновата - схватила стакан водяры и выжрала до капли. Теперь будет знать, что на зоне на халяву никто не поит. А то возомнила! Думала, за красивые глаза будут поить! Вот и получила по заслугам.
Я слушала ее и думала о том, заберет меня Танька отсюда или нет. Мне тоже не было жаль эту девчонку. Старшая правильно сказала: не пей с кем попало и знай свое место. С того момента, как Танька освободилась, прошло десять дней. Если через двадцать дней меня не выпустят - значит, я буду сидеть столько, сколько назначил суд.
На следующий день меня вызвали к начальнику. Улыбаясь, он сказал, что за хорошее поведение я могу получить внеочередное свидание на сутки в специальной гостинице. Я была уверена, что свидание выбила Верка, для того чтобы возобновить родственные отношения, и хотела отказаться. Но начальник заявил, что он уже выписал разрешение и меня ждут. "А, ладно, хоть высплюсь", - подумала я и вместе с дежурным отправилась в гостиницу. Зайдя в комнату, я не поверила собственным глазам, когда увидела сидящего в кресле Глеба. Он улыбнулся и жестом пригласил меня зайти. Как только за мной закрылась дверь, Глеб тихо сказал:
- Садись, чувствуй себя как дома. Условия, конечно, тут скотские, но, думаю, все же получше, чем в твоем бараке. Я выбрал номер люкс. Мне его ваш начальник порекомендовал. Ваш это люкс… Можно представить себе, что представляют из себя остальные.
Я села на кровать и поджала ноги.
- Ты плохо выглядишь, Даша, - нахмурился Глеб. - Похудела просто ужас. Кожа да кости. Как тебе здесь?
- Нормально, - безразлично произнесла я.
Неожиданно раздался стук в дверь. Вздохнув, я испуганно посмотрела на Глеба.
- Кто это?
- Наверное, за данью пришли.
- За какой данью?
- Менты тоже жрать хотят. Ты думаешь, мне с тобой свидание за просто так дали?
Глеб открыл дверь и передал охранникам несколько пачек дорогих сигарет, вслед за ними последовала большая сумка с продуктами. Вернувшись на прежнее место, он сказал:
- Я им хорошо заплатил, и мне разрешили взять спиртное. Ты, наверное, забыла, какое оно на вкус? Даша, может, ты есть хочешь? Сейчас, подожди, я только суну денег, чтобы нас больше никто не беспокоил.
Глеб крикнул охранника. Затем вышел на пару минут в коридор и о чем-то поговорил с ним.
- Ну вот, Дашуля, все проблемы улажены, до утра мы с тобой будем одни. Утром мне надо ехать в Москву. Я сюда по работе приехал, ну, не сюда, конечно, а в этот городишко. Узнал, что ты тут сидишь, и решил тебя навестить. Дашенька, ты меня совсем не слушаешь?
- Глеб, а тут горячая вода есть? - спросила я.
- Нет, моя радость. Тут только холодная, но есть плитка. Сказали, что на ней воду можно подогреть.
- Жаль, а я-то думала, что смогу помыться…
- Подожди.
Глеб постучал в дверь и снова позвал охранника. Переговорив с ним, он радостно сообщил:
- Я все устроил! Оказывается, в цоколе гостиницы есть душевая с горячей водой и даже настоящая сауна. Сейчас там все подготовят, и мы с тобой будем париться целых три часа!
- Спасибо, - буркнула я, опустив глаза.
- Боже мой, как ты похудела!
Глеб достал спортивную сумку и принялся выставлять на стол продукты. От такого изобилия у меня заурчало в животе. Схватив мягкую булочку, я намазала ее маслом и, давясь, проглотила за пять секунд. Глеб снял пиджак, повесил его на стул и испуганно посмотрел на меня.
- Даша, ты только не переживай, - сказал он. - Я продуктов набрал немерено. Креветки, трубач, икра красная, икра черная, нарезка… Ты говори, что ты хочешь.
- Как ты все это сюда пронес?
- Дашенька, ты же знаешь, что я умею разговаривать с людьми и имею деньги. Ты бы ела поосторожней, у тебя, наверное, за это время желудок стал, как у котенка…
Я кивнула, пора остановиться. Так и помереть недолго - с голодухи-то живот набить! Отодвинувшись от стола, я молча уставилась в пол. Глеб почувствовал возникшее напряжение и спросил:
- Даша, а как насчет рюмочки виски?
- Наливай, - пожала я плечами. - Ты и рюмки прихватил?
- Все свое ношу с собой, - засмеялся он. - За встречу!
Я промолчала и залпом осушила протянутую рюмку виски. По телу разлилось приятное тепло. Все-таки виски классная вещь, сразу снимает напряжение!
Глеб изо всех сил старался казаться непринужденным. Ерзая на казенном стуле, он болтал о всякой ерунде, но я даже не пыталась вникнуть в смысл его рассказов. Странное дело, рядом со мной сидит мужчина моих грез, а я нисколько не волнуюсь. Что-то случилось с чувствами, и они не спешат просыпаться… А может, никаких чувств больше нет? А, к черту это самоедство! Приехал - молодец. Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Не обращая на Глеба внимания, я накинулась на икру, от икры перешла к осетрине, от осетрины - к копченой курице. Глеб замолчал и, раскрыв рот, наблюдал за моими действиями.
- Даша, может, еще баночку икры открыть? - еле слышно спросил он.