В целом можно смело утверждать, что махновское движение, вовлекшее в свою орбиту огромные массы населения востока и юго-востока Украины и оказавшее на него сильнейшее идейное влияние, было лишено националистической подкладки и являлось движением социальным, а не национальным, что было обусловлено историческим развитием региона и менталитетом его населения. Отсутствие сколько-нибудь сильных национальных мотивов в махновском движении позволило большевикам ликвидировать его уже к концу 1921 г. Правда, борьба с повстанческой армией, то разделявшейся на отдельные отряды, то вновь соединявшейся в кулак, напоминала полномасштабные военные действия. Но, с одной стороны, овладев тактикой антипартизанской борьбы, а с другой – действуя при помощи экономических рычагов, советской власти удалось почти полностью ликвидировать бандитизм на всей Левобережной Украине, Екатеринославщине и Приазовье.
Ликвидация бандитизма (в первую очередь анархо-махновского характера) во многом была ускорена экономическими мерами. В числе таковых были переход в марте 1921 г. к новой экономической политике, замена ненавистной продразверстки продналогом, закрепление сроком на 9 лет за крестьянами участков, которые они обрабатывали (в тех местностях, где было завершено изъятие земельных излишков у кулаков). Без сомнения, эти меры повлияли на спад повстанчества. Но в то же время нельзя не отметить, что к концу 1921 г. результаты нэпа еще не могли принести свои плоды. К тому же 22 марта 1921 г. Политбюро ЦК КП(б)У приняло постановление продразверстку на Украине не отменять и лишь снизить ее размер до 80 %. Введение продналога было отнесено к новому урожаю.
Не меньшее влияние на снижение политической активности села оказал голод 1921–1922 гг. в южных и юго-восточных регионах УССР. Причин голода было много: засуха, последствия многолетней войны, предыдущие реквизиции, высокие нормы хлебозаготовок. Надо учесть также 439 тысяч переселенцев, попавших в украинские губернии из пораженного голодом Поволжья. Природным катаклизмом воспользовались большевики. По мнению некоторых исследователей, большевики, зная о реальном положении дел, "придержали" помощь пострадавшим губерниям, не снижая при этом плана хлебосдачи. Да и кто в той обстановке мог бы дать гарантии, что эшелоны с продовольствием не будут разграблены по дороге и оно дойдет до нуждающихся, а не осядет в амбарах родственников бандитов и не будет перепродаваться по спекулятивной цене на черном рынке? Голод заполнил собой все, отвлек внимание крестьян от участия в отрядах и лишил последних моральной и материальной поддержки. Амнистия 1922 г. довершила развал повстанчества. Комплексное воздействие всех факторов привело к резкому снижению бандитизма на юге и Левобережье Украины.
На территориях за Днепром петлюровский бандитизм оставался серьезной угрозой на протяжении еще нескольких лет. Во-первых, от голода больше всего пострадали Одесская, Екатеринославская, Николаевская, Александровская и Донецкая губернии, то есть те, в которых влияние националистического повстанчества было незначительным. На Правобережье ситуация с продовольствием была гораздо лучше. Во-вторых, на положении в западных губерниях республики постоянно сказывалась близость границы, через которую то и дело просачивались связники, отдельные группы и даже небольшие отряды петлюровцев. В-третьих, как указывалось в отчете Центрального управления ЧК при СНК УССР за 1920 г., петлюровский бандитизм "особенно глубоко привился на Правобережье", потому что "повторные польско-петлюровские оккупации укрепляли его и снабжали банды свежими военными силами из отступающих армий". Там дольше всего держалась власть УНР. И в-четвертых, если для махновцев при "правильной" социально-экономической политике властей (то есть учитывающей их интересы) пропадали стимулы к вооруженной борьбе, то националистов эта "правильная" политика интересовала несравнимо меньше. У них был еще один побуждающий повод – национальный вопрос. Правда, по мере укрепления советской власти и улучшения экономического положения на селе элементов, поддерживающих борьбу против "российских оккупантов", становилось все меньше и меньше. Сказывалась и усталость людей от бесконечных войн. "Шеф" повстанцев Ю. Тютюнник был немало озабочен тем, что на Украине чувствовался "упадок интереса масс к революционной борьбе".
И хотя нормализация наступила далеко не сразу и в 1921–1923 гг. недовольство крестьян большевиками и политический бандитизм очень часто смыкались, политика советской власти по расслоению деревни начала сказываться. Бедняцкие хозяйства освобождались от выплат налогов, от кабальных условий, навязанных им во время голода зажиточными односельчанами. Беднякам гарантировалось возвращение их имущества и урожая, которое они были вынуждены отдавать кулакам в счет погашения долгов. Кроме того, до 1923 г. продолжалось изъятие земельных излишков у кулацких хозяйств в пользу малоземельных. Но самым главным мероприятием в деле социального расслоения села стало создание в 1920 г. Комитетов незаможных селян (КНС), дублировавших и подменявших Советы и считавшихся организациями государственного значения.
Раскол по имущественному принципу крайне накалял обстановку в украинском селе. В начале 1920-х гг. противостояние между зажиточными селянами и незаможниками выливалось в открытые формы: для борьбы с "кулацким бандитизмом" были сформированы отряды КНС, сыгравшие важную роль при ликвидации банд. При этом по численности эти подразделения превосходили даже повстанческую армию Махно в лучшие для нее времена, не говоря уже только о петлюровских отрядах. Действуя по правилу "разделяй и властвуй", большевики постепенно приобрели опору на селе, придавая бандитизму выраженный классовый характер.
"Кулацкий" характер, который со временем все больше приобретал бандитизм, объясняется не только защитой имущими своей собственности и положения, но и социальными особенностями села. Кто мог сколотить отряд, который бы признали односельчане? Только тот, у кого было влияние, за кем была сила. Иными словами, либо авторитетный представитель интеллигенции, либо зажиточный человек, но никак не бедняк. Кто мог составить костяк отряда, кто мог показать окружающим свою силу? Только большая, крепкая семья, где есть несколько взрослых сыновей и их родня. А такая семья, в которой есть несколько пар рабочих рук, в социальном плане опять-таки относилась либо к крепким середнякам, либо к зажиточным. Да и дореволюционная сельская интеллигенция в своей массе вышла из этих же слоев, ведь семье приходилось не только оплачивать образование сына, но и терять столь нужного в хозяйстве работника. Конечно, в жизни бывало по-всякому и абсолютного шаблона на все случаи не существовало. Но исключения лишь подтверждали правило. Самой логикой социальной действительности у истоков крестьянских отрядов и бандитизма чаще всего стояли зажиточные группы села.
Превращение политического бандитизма в чисто кулацкий зависело еще и от расстановки сил на селе, от позиции основной массы середняков и даже бедняков, участие которых в бандах (особенно на начальных этапах) тоже было заметным. Например, во время наибольшего подъема повстанческих настроений до 25 % участников бандформирований в Черниговской губернии составляли незаможники и середняки.
Сказывалось и влияние украинского подполья. Поначалу успех в агитации крестьянства принадлежал националистам. Сеть подпольных повстанкомов держала в руках местные банды и возбуждала крестьян против власти. В своем информационном отчете за октябрь 1921 г. председатель ГПУ УССР В. А. Балицкий указывал, что "петлюровцы ведут усиленную агитацию о несдаче продналога, разбрасывают прокламации о самостийности Украины, призывают поджигать ссыпные пункты, говорят о скором прибытии на Украину Петлюры". При этом "крестьяне сильно поддаются влиянию этой агитации", а ряд сел вообще "отказался сдавать прод налог".
Для того чтобы наладить мирную жизнь и взять село под контроль, требовалось покончить с националистическим подпольем и связанными с ним бандами. 1921–1923 гг. стали периодом активной борьбы с ними.
Борьба советской власти с подпольем и бандитизмом
Начало 1921 г. стало для большевиков критическим. Кронштадтский мятеж и непрекращающиеся восстания по всей территории Советской России поставили под вопрос прочность их положения. Это дало повод политическим противникам большевиков надеяться на новый раунд борьбы. Весной 1921 г. наметился рост бандитизма, особенно его петлюровской разновидности, и на Украине. Сильнее всего им были поражены районы Правобережья. В то время оживились притихшие было банды, повстанкомы и руководящая ими эмиграция, у которой вновь забрезжила надежда на возможность силового варианта прихода к власти. Подъем был обусловлен недовольством крестьян экономической разрухой и продовольственной политикой большевиков. Неоднократно отмечалось, что банды пользовались у крестьян поддержкой и получали от них всестороннюю помощь.
Своей главной целью националисты видели свержение советской власти на Украине путем организации вооруженного восстания во всеукраинском масштабе. Подготовка к восстанию велась путем организации подпольного аппарата военной и административной власти в лице Холодноярского центрального украинского повстанческого комитета. Этот комитет осуществлял руководство повстанческим движением и организовывал аналогичные повстанкомы в губерниях, уездах, волостях и селах, налаживал связь с действующими отрядами и создавал новые. Вся территория УССР была поделена на 22 агитационно-организационных района. Каждой группой районов командовал определенный человек, через него же отряды связывались с действующими в данной местности повстанцами. Кроме этого последние занимались организацией ячеек в частях РККА и советских органах власти, а также ведением широчайшей агитации с целью популяризации идей петлюровщины.
Проникновению в советские органы, особенно низовые, способствовало то, что среди служащих встречалось немало представителей украинской интеллигенции, сочувствовавшей националистам или не принимавшей Совдепию. В равной степени помогал этому и непостоянный состав петлюровских отрядов, позволявший их участникам, "временно перейдя на мирное положение, в связи с холодами или разгромом", вести работу в "комнезаможах и сельских комитетах". Петлюровские отряды не совершали рейдов, а действовали в определенных районах, лишь изредка, и то чаще не по своей воле, их покидая. В каждом отряде имелся костяк – атаман и его ближнее окружение и сменный состав, набиравшийся из местных жителей лишь на время операций. В связи с этим установление точной численности банд, равно как и борьба с ними, были делом нелегким.
Начало восстания было намечено на май 1921 г. Подполье удачно воспользовалось вновь охватившими селян антибольшевистскими настроениями. В январе 1921 г. на Украине действовало 39 крупных банд (в несколько десятков штыков и сабель), в феврале – уже 43 (в них состояло приблизительно 5 тысяч человек), а к апрелю их было уже 102. Учитывались только те из них, которые насчитывали от 20–30 до 450–500 штыков и сабель, самые же крупные доходили до 800 человек. Всего, по данным военной разведки и ЧК, в 1921 г. на Украине действовало 464 бандформирования (вместе с махновскими). Как правило, отряды имели более "солидные" названия, призванные подчеркнуть их политический характер. Так, банда атамана Хмары в штабе повстанцев была известна как 144-я Надбужанская дивизия, отряд Струка именовался 1-м повстанческим ударным полком, под командой атамана Богатыренко находился 2-й Гайдамацкий запорожский курень смерти, батько Подкова был командиром 145-го Гайсинского пехотного полка, Орлик – 8-го куреня имени Петлюры.
В задачу подразделений входило совершение террористических актов против советских партийных и административных работников, организация диверсий на железных дорогах, водном транспорте. Особое значение придавалось срыву продовольственной кампании путем противодействия хлебозаготовкам, агитации против сдачи хлеба государству, диверсий против хозяйственных объектов – ссыпных пунктов, кооперативов, складов, порчи имущества, железнодорожных путей, телеграфа и т. п. Нередко в ход шли провокации, направленные на дискредитацию советской власти. Например, действовавшие на Харьковщине банды атаманов Хавро и Цимбаленко под видом красных являлись в села и от имени советской власти реквизировали скот и продовольствие, то есть просто грабили крестьян. Нагнетанию антисоветских настроений и созданию благоприятной атмосферы для деятельности банд способствовали и всевозможные слухи, в том числе распускаемые сознательно. Скажем, крестьяне одного из сел Николаевской губернии, услышав, что красноармейцы якобы забирают в поле скот, вооружились топорами, пилами и кольями и двинулись в поле. Обман раскрылся, и 2 тысячи (!) крестьян разошлось по домам. В задачу банд также входило маневрирование с таким расчетом, чтобы растянуть противодействующие им крупные подразделения Красной армии и частей ВОХР, распылить их силы и тем самым облегчить действия армии УНР в случае вероятного всеукраинского восстания.
В силу разных причин восстание было перенесено на осень. Как указывал на допросе А. Гулый-Гуленко, подготовка восстания тормозилась польским и румынским Генеральными штабами. Польша и Румыния были враждебно настроены по отношению к советской стороне и, кроме того, опасались "красного вторжения". Но, поддерживая украинскую националистическую эмиграцию, они одновременно не желали новой конфронтации с Советской Россией. Свою роль также сыграли склоки и интриги, разъедавшие украинское движение еще в годы Гражданской войны и в условиях эмиграции вспыхнувшие с новой силой. Конфронтация существовала не только между "правыми" (гетманцами), петлюровцами и сторонниками более левой ориентации, но и внутри самих этих течений. Не миновал этой участи и наиболее сильный и влиятельный из всего украинского спектра петлюровский лагерь. Началось скрытое противостояние между С. Петлюрой и приобретавшим все больший вес и влияние Ю. Тютюнником, поскольку именно через него осуществлялась связь с националистическим подпольем в УССР. На генерал-хорунжего начинали ориентироваться те, кому не нравилась "самодержавная линия поведения" С. Петлюры. А. Гулый-Гуленко указывал, что головной атаман боялся Ю. Тютюнника и не доверял ему. По мнению пленного генерала, разгром рейда войск УНР на территорию Советской Украины в ноябре 1921 г. был в немалой степени обусловлен подковерными интригами в руководстве эмигрантского правительства УНР.