Она прикусила губу и кивнула. Он неподвижно смотрел на нее.
– Что? – проронила она, глядя на него исподлобья.
– Ничего. Просто я думаю, как сильно хочу тебя.
Она улыбнулась и ухватилась за край ванны, чтобы подняться. Он развернул большое махровое полотенце и, закутав ее, крепко прижал к себе. Затем взял ее лицо за подбородок и поцеловал в губы.
Она почувствовала, что тает в его руках…
Ничего удивительного, он всегда так действовал на нее. Он целовал ее с безудержной страстью, которая мгновенно захватила ее целиком, его губы и язык зажгли огонь, растекавшийся по всему телу. Хорошо, что он держит ее, подумала она. Колени ослабли, и если бы не он… Черт, полотенце мешало ощутить его близость, почувствовать его сильные плечи, его длинные волосы под пальцами… От него шел дивный аромат, богатый букет янтарно-желтого бурбона, который они оба пили. Она могла так стоять бесконечно, наслаждаясь жадным голодом его губ и умирая от желания… Но она хотела большего. Она взялась за пуговицы на его рубашке, минута – и рубашка полетела на пол, а тем временем поцелуй все длился и длился… Она снова прижалась к нему, полотенце упало, и теперь его обнаженный торс касался ее нежной груди. Наконец прервав поцелуй, они, тяжело дыша, посмотрели друг на друга. С ее губ слетел легкий вздох, она потянулась к нему. Макушка ее головы оказалась как раз на уровне его подбородка. Она ласкала его грудь кончиками пальцев. Наслаждаясь крутыми завитками волос, затем спустилась ниже, взялась за ремень его джинсов и даже просунула под него руку… Он застонал. Прижавшись ртом к его груди, она пробежала по ней языком, затем приподнялась на цыпочки и снова поцеловала его в губы. Он подхватил ее на руки и понес к кровати. Но когда он уложил ее на постель, она поднялась и присела… Он не спеша раздевался, подогревая ее нетерпение, она следила за каждым его движением, слыша стук своего сердца… Когда он наконец сбросил с себя все и подошел к ней, она встала на колени и положила щеку ему на грудь, радуясь, что снова прикасается к нему. Она любила в нем все: текстуру его кожи, ее смуглый оттенок, мощные очертания мышц, волосы и ту дрожь, напряжение и жар, которые были ответом на ее прикосновения. Ее губы, влажные и чувственные, совершали маленькие провокационные движения. Он закинул голову, и она услышала протяжный стон. Стон предвкушения… стон нетерпения… стон желания… Она любила этот звук, глубокий и гортанный. Казалось, от него содрогается все его тело. Ее руки спустились по его спине, обхватили крепкие ягодицы. Она ласкала его бедра кончиками пальцев, живот – языком и подбиралась все ближе и ближе к желанной цели, пока ее ладонь не легла на его влажный бархатистый жезл, и тогда ее пальцы обхватили его, лаская, гладя и находя эту интимную ласку такой возбуждающей, что больше не было сил терпеть. Он наслаждался ее мучительными прикосновениями так долго, как только мог, затем не выдержал, задрожал, из его губ вырвался хриплый стон, быстрый шепот; он поднял ее голову, притянул к себе, их губы снова соединились, и в следующую секунду она оказалась под ним, дрожа и задыхаясь от той внезапной силы, с которой он вошел в нее, столь невероятной, что ей казалось, будто молнии засверкали внутри… С каждым новым ударом он пробуждал в ней отчаянное стремление достичь кульминации. Она прижималась к нему, отдаваясь ему, ластясь, шепча что-то бессвязное, слыша бешеные удары сердца… И наконец небеса разверзлись, и звезды обрушились на нее, и она больше не могла думать ни о чем, но слышала свой крик, долгий и протяжный… Она не хотела отпускать его до тех пор, пока волна наслаждения не накрыла ее с головой, и ей показалось, что ее наполняет раскаленная лава, жидкий горячий огонь, устрашающий и остывающий медленно, очень медленно…
Как она могла жить без него?
Вопрос излишен.
Но как он мог так легко оставить ее?
Она не будет спрашивать его об этом. Не будет шептать, что любит его, что ей всегда нравилось заниматься с ним любовью, что никогда в жизни она ни с кем не испытывала ничего подобного… Она не станет давить на него так или иначе. Не скажет больше ни слова о Шэрон, даже если будет сходить с ума, представляя, как он делает с другой женщиной то, что только делал с ней… А с ней он делал это всего лишь потому, что она в опасности… Потому что… секс был отличный.
Она разомкнула объятия, позволяя ему лечь рядом. Он снова притянул ее к себе. Не отпуская ее, прошелся большим пальцем по контуру ее губ. Через минуту спросил:
– О чем ты думаешь?
Она старалась придать своему голосу как можно больше беззаботности:
– Я думаю, что в такую минуту не страшно умереть.
Он не рассмеялся. Даже не улыбнулся, только перевернулся на спину. На его лице застыло жесткое, напряженное выражение, когда он ответил ей:
– Я не позволю, чтобы это случилось.
Она улыбнулась, проведя тыльной стороной ладони по его щеке.
– Спасибо, Лайам.
Он рассматривал ее так пристально, что ей стало не по себе. Она боялась, что расплачется и скажет что-то, чего не следует говорить, о чем пожалеет впоследствии.
– Я думаю, мне действительно надо поспать.
– Мне уйти в комнату для гостей?
– Нет. Останься со мной.
– Позволь мне еще раз обойти дом, хорошо?
– Ты действительно думаешь, что нам может грозить какая-то опасность?
– Нет, но я знаю, что кто-то иногда бывает около дома.
Он встал. Быстро натянул джинсы и вышел. Серена приподнялась, сбросила одеяло и свернулась клубочком под прохладной простыней. Удивительно, как быстро закрылись ее глаза. Он вернулся вскоре и лег рядом с ней. Голый, теплый. Его рука обвила ее талию, а она положила сверху свою руку.
– Спасибо, – сказала она мягко.
– Нет проблем.
Она улыбнулась:
– Честно, я не заснула бы, если бы ты не остался со мной.
– Я очень серьезно отношусь к своим обязанностям, – пошутил он.
Она не ответила. Она спала.
Посреди ночи она проснулась, чувствуя, что что-то мешает ей. Лайам. Она повернулась в его объятиях. Даже в полусне секс с ним был великолепен. После этого она погрузилась в глубокий сон. И это было хорошо, так как им предстоял тяжелый день.
Билл Хатченс приступил к выполнению служебных обязанностей. Он был вежлив, предупредителен, относился с уважением и пониманием к своим собеседникам. Обосновавшись в офисе Джо Пенни, Билл опрашивал работников студии и беседовал с каждым о происхождении коробки конфет. Серена, а вместе с ней и Лайам рассказали ему все, что им было известно, – впрочем, известно им было немного. А именно: почему она подумала, что конфеты послал Джефф, и почему засомневалась в этом, когда обнаружила, что это вишня в шоколаде. Джефф знал, что она терпеть их не может.
Хатченс не давил на нее вопреки ее ожиданиям. Он потянулся вперед, глаза смотрели серьезно и неподвижно.
– Будь рядом с Лайамом. Или рядом со мной. Или с другим полицейским. Не оставайся один на один ни с кем, кто может вызвать малейшее подозрение. Следи за каждым своим шагом. Не доверяй ни друзьям, ни родным.
– Хорошо, Билл. Я обещаю, – кивнула она.
Когда они спустились в павильон, Джо Пенни, сидя на площадке, где была установлена декорация "коттеджа", хмуро листал журнал, посвященный сериалам.
Лайам остановился у края площадки поговорить с Кона-ром. Серена в джинсах и футболке устроилась на полу рядом с Джо и взглянула на него снизу вверх.
– Послушай, Джо. Мы справимся с этим.
Он покачал головой.
– Серена, я действительно беспокоюсь за тебя.
Она сделала неопределенный жест в воздухе. Зачем говорить ему, что она и сама стала бояться?
– Просто у нас черная полоса. Лучше расскажи, как ты погулял вчера?
– О да, конечно… Я был у Эймзбари. – Он закрыл журнал с неожиданным раздражением. – Этакий прохвост! Надо отдать ему должное, он умеет встретить гостей… Но потом он начал рассказывать такое… Оказывается он обожает созерцать эротические сцены. Его привлекают человеческие слабости, так он сказал. Мужчины… женщины, впрочем, тут он никому не отдает предпочтения. Что такое жизнь, говорит он, – это путешествие в неизведанное.
Она не комментировала. Джо обожал вечеринки и был известным любителем женского пола. Чем больше женщин окружали его, тем лучше. Она подумала, возможно, он хотел намекнуть ей, что Кайл Эймзбари снимает своих гостей на видео? Лайам продолжал молчать о той кассете, которую позаимствовал у него.
– Джо, возможно, тебе не стоило ходить туда?
– Ты права. – Он покачал головой. – Этакий выскочка! Мне надо было сказать ему, чтобы он взял свою компанию, то есть "Хейнз и Кларк", и уматывал куда подальше. Но разве я смею сказать такое?
– Джо, деньги правят Голливудом. И наше "мыло" смотрят тысячи зрителей. Да, все, что происходит, – ужасно, но мы выдержим.
Казалось, он не слышит ее.
– Мы-то выдержим, я не сомневаюсь, но меня беспокоит, выдержишь ли ты? Ты не хочешь сделать перерыв? – с тревогой спросил он.
– Джо, мы не можем останавливать съемки.
– Но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Возьми отпуск, Серена. Расследование затянется на неопределенный срок. Полицейским нужно время.
– Хорошо, согласна. Я сделаю паузу. Но прежде я…
– Что?
– Давай удвоим смены, чтобы снять побольше моих сцен, тогда вы сможете не простаивать и двигаться вперед без меня. Что ты скажешь на это?
Он медленно улыбнулся.
– Я думаю, это возможно. Будем работать как на пожаре. Тогда ты сможешь спокойно взять перерыв.
– Мы сделаем это, – твердо сказала она. Он посмотрел поверх ее головы.
– Похоже, моя очередь беседовать с Биллом Хатченсом. Так как нам толком не удалось поговорить, когда мы встретились вчера в госпитале.
– Билл очень предупредителен, – сказала Серена.
Он встал.
– Я пошел.
Она вздохнула, разводя руками.
– Да! Я звонила в госпиталь. Джине в порядке. Она настаивает, чтобы ее отпустили домой сегодня днем.
– Я знаю, я тоже звонил туда.
В этом момент Джим позвал ее. Прежде чем она вошла на площадку и встала под световые приборы, Лайам обошел все и поговорил с Эмилио Гарсиа. Кажется, все было в норме. Ее сцена с Конаром прошла как по маслу. Они работали почти без перерыва и успели снять еще и сцену ссоры с Келли.
В этих сериях Верона конфликтовала со всеми подряд.
Конар вместе с Лайамом наблюдал за съемкой ссоры двух сестер. Он улыбнулся Серене, когда она вышла с площадки и подошла к ним.
– Мы должны непременно собраться в ближайшие дни. Дженнифер безумно этого хочет. Она не успокоится, пока не увидит тебя.
Она подняла руки.
– Похоже, что через несколько дней я смогу это сделать.
– Что? – насторожился Лайам.
– Мы решил и забежать вперед и снять побольше моих сцен, тогда я смогу взять несколько дней отпуска. Я обсуждала эту идею с Джо.
– Это здорово! – воскликнул Конар.
– Я думаю, мне нужно позвонить Мелинде, – сказала Серена. – Просто убедиться, что у нее все в порядке.
Она прошла мимо них. Затем остановилась и повернулась. Они оба шли следом за ней.
– Ты знаешь, я иду туда, куда ты идешь, – сказал Лайам.
– А мне просто нечем сейчас заняться, – пошутил Конар. Серена вошла в гримерную, оставив дверь открытой.
– В холодильнике кола, вода, соки, – сказала она им. Затем усмехнулась. – Хотя вряд ли кто-то из вас захочет воспользоваться тем, что есть в моей гримерной.
– Нужно выбросить все это, а тебе приносить что-нибудь на один день, – предложил Лайам.
– Или завести ищейку, которая будет обнюхивать еду, – усмехнулась Серена.
– Она изойдет слюнями, – пошутил Конар, садясь на софу и беря газету с журнального столика.
Она набрала номер сестры. Пока телефон звонил, она взглянула на коробку с почтой, которая стояла на ее столе. Там были конверты, а среди них вклинился листок бумаги.
На листочке было изображено большое сердце, как бывает на детских "валентинках". Текст был либо набит на машинке, либо распечатан на принтере.
Серена взяла листок, продолжая слушать гудки на другом конце провода.
И ахнула, бросив трубку, когда прочитала то, что там было написано.
Розы красные, как кровь.
Увы, но скоро ты умрешь.
Фиалки голубые.
Прощайте, дни былые…
Глава 17
Билл Хатченс не на шутку расстроился, когда услышал об этом. Он бросился в гримерную Серены и убрал "валентинку" в пластиковый пакет улик. Он обещал немедленно проверить записку.
– К этому надо отнестись очень серьезно. Серене нужно на время уйти из сериала, – твердо сказал Лайам.
– Но это твоя работа, не так ли? Охранять ее? – вспылил Энди.
– Я могу следить за каждым ее шагом, но когда я вижу надвигающийся смерч, то должен уйти с дороги, – произнес Лайам, не повышая голос.
– Мы согласны. Мы постараемся изменить график, удвоить смены и снять как можно больше сцен. Тогда Серена сможет взять отпуск.
– Это замечательно, – сказала Серена. – Мы с Джо уже обсуждали такую возможность, до того как я нашла записку.
– Я говорил Дагу, – вступил в разговор Джо, – чтобы он поработал над твоими сценами, внес необходимые изменения.
А я займусь новым расписанием. Следующие несколько дней мы будем работать с восьми до шести, тогда Серена сможет сделать перерыв, который ей нужен. Только…
– Только что будет, когда она вернется? Вы это хотите сказать? – спросил Лайам.
– Мы надеемся, что сумеем что-то раскопать за эти дни, – сказал Билл, постукивая костяшками пальцев по пакету с уликами.
– Серена, мы снимаем сегодня еще одну сцену, – предупредил Джо. – Я позвоню Дагу и заберу у него исправленный вариант. У тебя много сцен с Конаром, Келли, Джеем… и Хэнком. Это несложные сцены, ты это сделаешь на раз…
Джо сделал паузу, когда раздался сигнал громкой связи. Он нажал кнопку.
– Да?
– Тут кое-кто хочет увидеть вас, – раздался голос его секретарши.
– Я занят…
– Но вы сами хотели повидать ее.
В дверь постучали, и Джине просунула голову в щель. Серена подпрыгнула.
– Джине!
Джине улыбнулась:
– Привет!
– Юная леди, вам следовало оставаться в госпитале, – сказал Джо, качая головой.
– Я не могу больше оставаться там. Я чувствую себя прекрасно.
– Но зачем ты пришла на работу? – спросила Серена с недоверием глядя на девушку.
– Если бы вы упали с лошади, вы бы вернулись, правда?
– Но, Джине, ты должна быть в постели, – сказала Серена.
– Честно, посреди ночи, когда закончилось действие снотворного, я почувствовала себя прекрасно. Пожалуйста! – испуганно попросила она. – И столько скопилось писем…
– Да, кстати, о почте… – вмешался Билл Хатченс, подходя к ней. – Это ведь вы следите за почтой Серены?
– И Дженнифер.
– Вы видели что-нибудь подобное раньше?
Он протянул ей записку.
Джине прочитала текст через пластиковый пакет, бледнея на глазах.
– Ну?
– Не-е-ет. – Она бросила взгляд на Серену. – Мы получали угрозы в адрес Серены, вернее, Вероны Валентайн, но… но такая "валентинка"…
– То есть вы не видели ничего похожего?
– Нет. – Ее глаза расширились. – Это ужасно, Серена.
Она вздохнула:
– Джине, это с тобой случилось ужасное.
Джине слабо улыбнулась:
– И с Аллоной. Я слышала, что она тоже попала в госпиталь? И она все еще сердится.
– Мы все застрахованы, – вступил в разговор Джо. – И вы, Джине, получите компенсацию.
Дверь в кабинет внезапно резко открылась, и на пороге появился разъяренный Джей Браден. Не обращая внимания на присутствующих, он набросился на Джине:
– Что ты здесь делаешь, пигалица? Тебе надо быть в госпитале. Ты не должна была приходить сюда! – Он посмотрел на Джо, словно тот был виноват, что Джине пришла на студию.
– Джей! – пыталась протестовать Джине. – Я пришла, потому что сама захотела, честно. Сериал мой второй дом, пойми. Я не могла больше оставаться в госпитале. И не хочу одна сидеть дома… пожалуйста! Я хочу быть здесь.
Джей посмотрел на Джо и Энди, потом перевел взгляд на Билла Хатченса.
– Ей и вправду нужно быть здесь? Здесь, где подают конфеты с крысиным ядом?
Джо еле сдерживался, чтобы не ответить на ледяные уколы Джея.
– Джей, прошу тебя! – Джине положила руку ему на грудь. Она улыбнулась ему, затем всем остальным. – Пожалуйста, не смотрите на меня так, – сказала она. – Джей, я о'кей, честно. И чтобы я когда-нибудь съела что-нибудь на студии… да никогда в жизни!
"И не ты одна", – подумала Серена.
– Ты выглядела вчера ужасно, – напомнила Серена, не сводя глаз с Джине.
– Но все прошло, правда.
– Это просто какое-то безумие, – прошептал Энди.
– Все прошло. И я хочу работать. И мне не нужна никакая компенсация, – заявила Джине.
– Джине, послушай… – начала Серена. – Ладно, поговорим потом.
К концу дня, когда Серена закончила финальную сцену, намеченную на этот день, она нашла Конара, Лайама и Билла, которые поджидали ее около павильона. В последней сцене участвовал Хэнк. Это был шумный спор по поводу поведения Вероны и ее сестры и беспокойства, что им обеим стоило бы подальше держаться от Дэвида Девилля. Все, что хотел этот парень, – это их виноградники. Конечно, она горячо спорила с отцом, говоря ему, что люди дороже, чем какие-то виноградники.
Когда Джим объявил "снято" и, просмотрев материал, сказал, что все в порядке, она покинула площадку и подошла к мужчинам, поджидавшим ее.
– Серена, я попросил Конара сегодня вечером забрать тебя к себе.
– Замечательно! Я сама давно собиралась повидать Дженнифер и малыша, но сегодня мне хотелось бы побыть дома.
– У меня есть кое-какие дела, – пояснил Лайам, – ты должна поехать с Конаром.
Серена была встревожена тем, как внезапно защемило сердце.
Ревность.
У него какие-то дела. Ну конечно… излишне спрашивать какие.
Она не забыла, как хорошо им было вместе, но она для него прежде всего его работа. Естественно. Наверное, ему трудно не оставлять ее ни на минуту.
Она не может позволить себе задумываться, какие дела он имел в виду. Но она не хочет никуда идти сегодня. Она хочет вернуться домой и просто отдохнуть. Она включит сигнализацию и задернет все шторы.
– Спасибо, Конар, – сказала она. – Но я думаю, Билл может проводить меня домой, где я приму все меры предосторожности.
– Джен будет очень рада повидать тебя, – настаивал Конар.
Лайам строго смотрел на нее. Он был явно раздражен.
– Послушайте. Я запру двери. Поставлю дом на охрану. Приготовлю салат и, наконец, высплюсь. Я устала. Очень устала.
Она повернулась к Лайаму.
– Но Билл не имеет ни минуты отдыха, – заметил он.
– Ничего… все нормально, – успокоил Билл. – Правда. Коп никогда не отдыхает, ты это прекрасно знаешь, Лайам. Я отвезу Серену домой. Я буду рядом… сегодня дежурит Рикардо?
– Да. Я прослежу за этим, – пообещал Лайам.