* * *
Альбигойцы представляли собою еретическую христианскую секту, которая возникла в Лангедоке к началу XI столетия. Их особое еретическое учение - катарство - существовало не только в Европе. Первоначально катары обитали в Армении, где под названием павликиан они доставили немало хлопот последующим византийским правителям, а также в Болгарии, Боснии, где их знали под именем богомилов. В сущности, они придерживались манихейской доктрины, согласно которой добро и зло представляют собой две разных сферы - добра, Бога (духа), и дьявола - создателя материального мира; земля же представляет собой поле постоянной борьбы между ними. Предводители катаров, perfecti, воздерживались от мяса и от секса; они отрицали существование святых, священных изображений и реликвий, равно как и все таинства церкви, в особенности же крещение и брак. Папа Иннокентий не мог относиться терпимо к таким отступлениям от ортодоксии. Поначалу он попытался уладить дело миром, отправив для переговоров цистерцианскую миссию во главе с Пьером де Кастельно и аббатом Сито, к которой потом присоединился испанец Доминго де Гусман, более известный как святой Доминик. Однако в 1208 году Пьер был убит слугой графа Раймунда VI Тулузского, и Иннокентий объявил крестовый поход.
Этот крестовый поход продолжался два десятилетия. Северные бароны, предводительствуемые Симоном де Монфором, боролись против баронов юга. Дело несколько раз доходило до чудовищной бойни - самая страшная из всех произошла в городе Монсегюре, - была полностью разрушена роскошная средневековая цивилизация Прованса. Даже когда война завершилась в 1229 году заключением договора в Париже (после массового истребления альбигойцев), ересь не собиралась умирать. Потребовалось (еще) целое столетие, прежде чем инквизиция, взявшись за дело искоренения ереси, действуя с ужасающей эффективностью, окончательно уничтожила ее.
По странной иронии судьбы, 1209 год, когда начались Крестовые походы против альбигойцев, стал свидетелем создания первых из великих нищенствующих орденов, Святого Франциска Ассизского и Святого Доминика. Папа Иннокентий прекрасно знал обоих и, согласно старинному францисканскому преданию, устно благословил орден миноритов Святого Франциска 16 апреля 1209 года в Риме. Те первые братья были всего-навсего бродячими проповедниками, которые брались за любую работу (обычно крестьянскую) и шли под любой кров, какой им только предлагали, а если возникала необходимость, то и просили милостыню. Они произносили проповеди самым доступным языком перед горожанами и крестьянами и проявляли особую заботу в уходе за больными. Орден пользовался огромной популярностью, и численность его росла с невероятной быстротой. Через десять лет после своего основания он мог похвастаться более чем 3000 членов. Создание второго ордена, а именно Святого Доминика, было санкционировано в 1216 году, через пять месяцев после кончины папы.
В первые годы понтификата одной из самых насущных забот папы являлась судьба германской короны, которая, напомним, передавалась скорее в результате выборов, нежели в порядке наследования. Фридрих Сицилийский как единственный сын Генриха VI имел очевидные права на нее, однако он находился далеко в Палермо и пока еще оставался ребенком. Из двух других претендентов в Германии одним был его дядя Филипп, герцог Швабский, другим - Оттон, герцог Брауншвейгский, сын лидера гвельфов Генриха Льва и его жены Матильды, дочери Генриха II Английского. Оттон соответственно был племянником Ричарда Львиное Сердце и младшего брата Ричарда, короля Иоанна. Поскольку Филипп отказался дать какие-либо обязательства в отношении Сицилии, тогда как Оттон с готовностью соглашался уважать права папы в отношении как острова, так и расширившихся папских владений, то Иннокентий без колебаний поддержал герцога Брауншвейгского. Он чувствовал, что в будущем власть Фридриха даже при удаче не распространится дальше Сицилии. Вражда между двумя группировками отсрочила окончательное решение вопроса на несколько лет. Однако постепенно мощь герцога Швабского стала настолько угрожающей, что Иннокентию пришлось пересмотреть свою позицию. Папа не стал слишком огорчаться, когда в 1208 году герцог Филипп был убит пфальцграфом Баварским, которому тот отказал в руке одной из своих дочерей. Теперь ничто не мешало коронации Оттона, церемонию которой Иннокентий и провел в воскресенье 4 октября 1209 года.
Однако герцог Брауншвейгский испытал горькое разочарование. Несколько недель он куражился, подобно Барбароссе и Генриху VI, и летом 1210 года вторгся на территорию Сицилийского королевства и захватил всю Южную Италию. Однако, к несчастью для себя, Оттон зашел слишком далеко: оккупация папской провинции Тосканы немедленно повлекла за собой его отлучение от церкви, и в сентябре 1211 года совет крупнейших германских князей, собравшийся в Нюрнберге, объявил его низложенным. Затем они отправили послов в Палермо, чтобы пригласить Фридриха, которому уже исполнилось семнадцать лет, занять освободившийся трон.
Приглашение оказалось полной неожиданностью. Главные советники Фридриха настоятельно рекомендовали ему отказаться от этого предложения. Сына Генриха ничто не связывало с Германией, ведь его нога ни разу не ступала на ее землю. Его позиции и в собственном Сицилийском королевстве были не особенно сильны. Всего год назад герцог Брауншвейгский угрожал ему с другой стороны Мессинского пролива. Насколько допустимым было в тот момент отсутствие Фридриха по крайней мере в течение нескольких месяцев ради почести, которая, несмотря на производимое впечатление казалась иллюзорной? С другой стороны, он знал, что отказ может быть воспринят германскими князьями как откровенное проявление высокомерия и непременно усилит позиции его главного соперника. И в Италии, и в Германии герцог Брауншвейгский по-прежнему пользовался очень значительной поддержкой. Отнюдь не отказываясь от далеко идущих честолюбивых замыслов, Оттон вполне мог начать новую кампанию и в другой раз ту же самую ошибку не повторил бы. Здесь у него имелась возможность отправить его в нокаут, и нельзя было ее упускать.
Папа Иннокентий после некоторых колебаний дал свое согласие. Конечно, избрание Фридриха распространило бы власть империи к северу и к югу от папских владений, и как раз чтобы подчеркнуть по крайней мере теоретическую независимость Сицилийского королевства от империи, папа начал настаивать на отказе Фридриха от сицилийского престола в пользу его только что родившегося сына, при котором Констанция стала бы регентом. Когда эти формальности были улажены, Фридрих смог уехать. В конце февраля 1212 года он отплыл из Мессины. Однако его путь пока лежал не в Германию, а в Рим. И здесь, в Пасхальное воскресенье, 25 марта, он преклонил колени перед папой и принес ему феодальную присягу (формально и за своего сына) за Сицилийское королевство.
Но по дороге не обошлось без приключений. 28 июля он встретил теплый прием в Павии; однако на Ломбардской равнине попадались отряды антиимперски настроенных миланцев, и один из них неожиданно появился в тот момент, когда император и его спутники покидали город на следующее утро. Фридрих успел вскочить на одного из неоседланных коней и, преодолев вброд реку Ламбро, отправился в дружественную ему Кремону В начале осени он благополучно достиг Германии, а в декабре состоялась его королевская коронация. Это был его первый шаг.
С точки зрения Иннокентия, Фридрих являлся многообещающей фигурой. Летом 1213 года в документе, известном как "Золотая булла Эгера", последний гарантировал свободу выборов епископов и аббатов в его владениях, а в случаях церковных тяжб разрешил апеллировать к Святому престолу, что прежде запретил на Сицилии. Конечно, отношения папства с империей рано или поздно с неизбежностью должны были обостриться, как это всегда и происходило, но те три года, которые оставалось жить Иннокентию, он мог поздравлять себя с успехом в своей политике по отношению к империи.
* * *
Оттон Брауншвейгский достаточно скомпрометировал себя в глазах папы. И его репутации нисколько не помогал тот факт, что он являлся племянником английского короля. Уже в 1208 году, еще до того, как Оттон вышел из милости и когда Иоанн отказался признать назначенного папой его старого друга Стефана Лэнгтона архиепископом Кентерберийским, Иннокентий наложил интердикт на все королевство. Иоанн ответил тем, что описал все церковное имущество, а также приказал арестовать всех любовниц священников и клириков - впрочем, вскоре он разрешил им выкупить свою свободу Начались переговоры между королем и папой, однако Иоанн продолжал упрямиться по-прежнему, и в 1209 году Иннокентий отлучил его от церкви, и почти все английские епископы отправились в добровольное изгнание. Церковный запрет в прошлом, как известно, ставил на колени королей и императоров (достаточно вспомнить о Генрихе IV в Каноссе). Трудности возникли, когда доходы от ставших вакантными епископств и аббатств потекли в королевскую казну. К 1211 году доходы от семи епископств и семнадцати аббатств в пользу короля оказались столь велики, что отлучение, казалось, пошло ему на пользу и он не беспокоился о его снятии.
Однако через год Иоанн, ставший обладателем примерно 100 000 фунтов, решил возвратить себе обширные территории во Франции - Нормандию, Анжу, Мен и часть Пуату, которые в начале его правления захватил Филипп II Август. Разумеется, это предполагало крупномасштабную кампанию на континенте, и такая кампания, как он понимал, оказывалась бы невозможной, если с него не будет снят интердикт. И вот в ноябре 1212 года он согласился принять Лэнгтона. Однако Иоанн опоздал: начавшаяся кампания закончилась катастрофой. Его главным союзником был его племянник, герцог Брауншвейгский, которого он долгое время поддерживал и финансировал; в боевых действиях принимали участие и нидерландские отряды под командованием графа Фландрского, в общей сложности до 15 000 человек. Храбрая армия Филиппа II Августа численностью в 10 000 человек, которой оказывал поддержку только Фридрих Сицилийский, выступив навстречу нападавшим, встретилась с ними 27 июля 1214 года при Бувине, между Лиллем и Турне, и одержала решительную победу. Граф Фландрский попал в плен, тогда как Оттон бежал обратно в Брауншвейг. Что же касается самого Иоанна, то Бувин означал конец созданной им коалиции и всех его честолюбивых замыслов в отношении континента. Дома его позиции теперь ослабели настолько, что в следующем году ему пришлось подписать Великую хартию вольностей.
Репутация этого самого знаменитого из всех исторических документов Британии такова, что для нас неожиданно слышать про то, как наиболее непримиримые из баронов почти сразу же сочли его невыполнимым. Он не только не улучшил отношения между ними и монархом, но и привел к гражданской войне, которая вскоре переросла во внешнюю, когда принц Людовик (будущий Людовик VIII) вторгся в Англию по приглашению баронов. Папа Иннокентий, который увидел в этом не законное выступление против тирана, а попытку феодального мятежа против королевской власти, как и следовало ожидать, пришел в ярость и по просьбе Иоанна объявил хартию утратившей силу - как принятую вопреки воле короля.
Однако тем временем папа с головой ушел в подготовку к тому, что стало кульминацией его понтификата и, несомненно, всего папского средневекового законодательства, - Четвертому Латеранскому собору, открывшемуся в ноябре 1215 года. На нем присутствовали более 400 епископов и архиепископов, включая латинских патриархов Константинополя и Иерусалима и представителей патриархов Александрии и Антиохии. Кроме того, там было более 800 аббатов и приоров, в том числе посланцы Фридриха Сицилийского (ныне короля Германии), латинского императора Константинополя и королей Англии, Франции, Арагона, Сицилии, Венгрии, Кипра и Иерусалима. Бросалось в глаза отсутствие представителей греческой церкви на Востоке; еще слишком силен был ужас, посеянный Четвертом крестовым походом.
Особое внимание собор уделил двум вопросам: оккупации неверными святых мест и оживлению ереси. Начало нового крестового похода назначили на 1 июня 1217 года, а для его финансирования духовенству полагалось вносить сороковую часть своих доходов, папе и кардиналам - двадцатую. Однако смерть Иннокентия 16 июля 1216 года прервала приготовления на тот момент, и поход по необходимости отложили. Примечательно, что когда речь зашла о ереси, первым оратором после самого папы оказался епископ Агда, который долго говорил об альбигойской проблеме. Затем учение катаров было официально осуждено, а привилегии, предусмотренные для крестоносцев, распространены на всех, кто принял участие в походе против них.
Еще в начале заседаний собора в Рим прибыл святой Доминик, чтобы просить папу о конфирмации ордена. Однако здесь потребовалось разрешить несколько проблем, и благословение доминиканцам дал уже преемник Иннокентия Гонорий III. Дела у доминиканцев пошли столь же успешно, сколь и у францисканцев. На момент смерти Доминика в 1221 году шесть доминиканских приоратов насчитывалось в Ломбардии, четыре - в Провансе, четыре - во Франции, три - в Тоскане и Риме и два - в Испании.
Кроме того, собор обнародовал семьдесят один канон, касавшийся весьма широкого круга вопросов. Так, первый содержал трактовку доктрины пресуществления, тринадцатый запрещал основание каких-либо религиозных орденов - орден Святого Доминика преодолел это препятствие, выбрав правила ордена Святого Августина. Восемнадцатый канон отменял применение кипящей воды и докрасна раскаленного железа на процессах с применением ордалий; двадцать первый требовал исповедания и причащения для всех католиков по крайней мере раз в году на Пасху; тридцать первый воспрещал наследование отцовских приходов незаконнорожденным сыновьям священников. Последние статьи были направлены против иудеев. Ни один христианин не должен иметь коммерческих связей с ростовщиками-иудеями; евреи и мусульмане должны носить особую одежду; ни один иудей не должен появляться в общественных местах на Страстной неделе и не имеет права исполнять общественные обязанности, дающие им власть над христианами.
Последние из названных решений на сегодняшний день могут показаться шокирующими; однако они не выглядели так в начале XIII столетия. Иннокентий и его коллеги были людьми своего времени. Они принимали дискриминационные меры против иудеев, но и их собратья христиане проводили оные в жизнь. Прежде чем сурово осуждать их, нам надо оглянуться на положение иудеев в средневековой Англии, вспомнив, как в конце столетия после бесчисленных арестов и казней король Эдуард I изгнал всю иудейскую общину с английской земли.
Помимо решений, принятых собором, Иннокентий являлся автором громадного числа других узаконений. Он оставил более 6000 писем, большинство которых вошли в корпус канонического права. Их первое собрание вышло приблизительно в 1210 году и было передано университету в Болонье. Его понтификат оказался временем наивысшего могущества средневекового папства в светских делах. Однако никто не мог предвидеть той внезапности, с которой он закончится. В июле 1216 года папа покинул Рим и отправился на север, надеясь прекратить старинную вражду между Генуей и Пизой, с тем чтобы две морские республики смогли сотрудничать в запланированном крестовом походе. За несколько лет до этого ему пришлось пережить несколько приступов малярии, которые едва не свели его в могилу. Иннокентий добрался только до Перуджи, когда его вновь свалила та же болезнь. Через день или два он скончался. Ему было пятьдесят пять.
Следующей ночью в дом, где он умер, вломились какие-то лица, похитившие тело покойного. Его нашли на следующий день раздетым догола, тело быстро разлагалось на летней жаре, и Иннокентия спешно похоронили в церкви Святого Лаврентия. Позднее, как сообщают источники, останки одного из выдающихся, если не самого выдающегося папы эпохи Средневековья вместе с останками Урбана IV и Мартина IV были без церемоний брошены в ящик, который хранился в шкафу ризницы нового собора. В конце XIX столетия Лев XIII потребовал, чтобы их возвратили в Латеран, и так они наконец возвратились в Рим в чемодане священника по железной дороге.