10 числа показалась западная оконечность острова Санта-Каталина, и, несмотря на ветер, корабли стали на якорь у самой гавани. Во время шторма у рифов Кита Сигнос флотилия потеряла одну барку. Когда враги обнаружили их, прозвучало три залпа; на это они тоже ответили тремя залпами. Затем командир обратился к одному из разбойников с убедительным требованием сдать остров, ибо он выступил против подписанной обоими государствами статьи мирного договора. Пираты заупрямились, и оставалось только одно - уничтожить их. Ведь пираты ответили, что остров принадлежит английской короне и они скорее умрут, нежели сдадут его. В пятницу, 13 числа, из вражеского лагеря прибыло трое посланцев. Они сказали, что на острове всего семьдесят два человека и все эти люди очень испуганы появлением столь больших неприятельских сил. После такого признания наши люди, уверившись в победе, несмотря на сильный огонь из фортов, бросили якори. Огонь пираты вели до поздней ночи.
17 числа, в воскресенье, святая Мария, владычица небесная, послала хорошую погоду - можно было высаживаться на берег, и победа нашим людям досталась следующим образом.
Флагманский корабль "Сан-Винсенте" целый день вел огонь против батарей Ла Консепсьон. Корабль вице-адмирала "Сан-Педрито" и галионы вели огонь против батареи Сантьяго. Шлюпы доставили на берег солдат, и они высадились у батареи Сантьяго, а затем сразу направились к форту Ла Кордатура. Адъютант Франсиско Касерес со своими людьми (а у него было человек пятнадцать) двинулся на рекогносцировку и, дойдя до форта Ла Кордатура, получил приказ вернуться: враг начал пальбу сразу из шестидесяти пушек.
Капитан дон Хосе Рамирес де Лейва атаковал с шестьюдесятью солдатами форт Ла Кордатура и после жестокой битвы захватил его.
Капитан Хуан Галено с отрядом в девяносто человек (половину отряда составляли мулаты и индейцы, и, кроме того, у Галено было три негра, которые к нему перебежали от пиратов) перевалил через хребет, чтобы добраться до крепости Санта-Тереса.
Дон Хосе Санчес Хименес как генерал и губернатор собрал оставшихся солдат, обошел форт Сантьяго, переплыл бухту на четырех шлюпах и под сильным орудийным и мушкетным огнем высадился на берег. В то же время капитан Хуан Галено бросился на штурм крепости, и его люди атаковали ее сразу в трех местах и так лихо, что шесть защитников были тут же убиты. Когда пираты убедились, что защищаться бесполезно, они обратились в бегство, заперлись в крепости Ла Кордатура и запросили пощады. Им подарили жизнь, и они тотчас же сдали крепость. Тогда дон Хосе Рамирес перешел через мост и захватил весь остров, подняв знамя Его Католического Величества. После этого все возблагодарили Бога за то, что в день Марии, владычицы небесной, он споспешествовал столь великой и блистательной победе.
Убито было шесть англичан, несколько было ранено и семьдесят человек взято в плен; мы потеряли одного человека, и четверо из наших людей было ранено.
На острове оказалось две тысячи восемьсот фунтов пороха, двести пятьдесят мушкетных зарядов, восемьсот фунтов фитилей и прочее боевое снаряжение. На следующий день дон Хосе Санчес Хименес, выполняя свой долг, повесил двух испанцев, которые находились на острове с английскими пиратами и воевали против своего короля.
10 сентября к острову подошел небольшой английский корабль. Губернатор потребовал от мосье Симона, француза по рождению, чтобы тот сказал вновь прибывшим, будто остров во власти англичан; пират выполнил это приказание с большим усердием. Корабль вошел в гавань. На нем было четырнадцать мужчин и одна женщина с маленькой дочерью. Все шестнадцать были присоединены к остальным пленникам.
Английские разбойники были доставлены в нашу страну, причем сеньор Эдлен отдал приказ: троих отправить в Панаму и в дальнейшем содержать в крепости Сан-Херонимо, которая находится в городе Пуэрто-Бельо. Таким образом, план сеньора Эдлена оказался мудрым, и выполнен он был весьма искусно. На берегу острова, в гавани, он заложил прямоугольный каменный форт: его объем составлял восемьдесят восемь кубических футов, стены были толщиной в четырнадцать футов, а куртина шириной в семьдесят пять футов. Вся же цитадель со складами и мастерскими занимала площадь в триста квадратных футов. Постройка крепости не стоила Его Католическому Величеству буквально ни гроша, и сеньор еще получил немало денег".
Я передал содержание этой записки слово в слово, чтобы читатель сам убедился, какой шум поднимали испанцы из-за совершеннейших пустяков. По их словам, они встретили сопротивление и захватили семьдесят человек, которых тут же весьма охотно отпустили".
О подробностях испанского нападения на Провиденс губернатор Ямайки узнал от нескольких флибустьеров, сбежавших из испанского плена. Об этом он доносил герцогу Альбемарлю в письме от 14 (24) января 1667 года. В "Календаре государственных бумаг" содержание его изложено следующим образом:
"Некоторые пленные, которые бежали из Пуэрто-Бельо, как раз прибыли и говорят, что испанцы, получив предупреждение о том, как слаб наш отряд на Провиденсе, насчитывавший лишь 48 человек, взяли силой английский корабль "Конкорд" капитана Уэйзи и с тремя другими судами, снабженными 600 людьми, за три дня вернули сей остров и сделали наших людей рабами в своих фортах; это - их обычное обращение с нами, когда мы попадаем к ним в руки, тогда как мы обращаемся с ними скорее как с друзьями, нежели врагами".
Через два года после реоккупации Провиденса испанцами майор Сэмюэл Смит, очутившись на воле, рассказал о судьбе пленных:
"19 августа 1668 года.
Свидетельство майора Сэмюэла Смита, прежнего губернатора Провиденса. О том, что, спокойно владея им в силу специального полномочия от сэра Томаса Модифорда, он был в августе 1666 года призываем к сдаче тремя испанскими судами, [прибывшими вместе с] кечем из Новой Англии, взятым у англичан испанцами, и английским 30-пушечным кораблем "Конкорд", переоснащенным испанцами, командиром коего был Генри Уэйзи, на что он [Смит] ответил отказом. Тогда враг осуществил высадку, и после трех дней осады он был принужден сдаться по статьям соглашения о милостивой пощаде, которое испанцы отнюдь не выполнили, ибо англичане, около сорока человек, были тут же сделаны пленниками и все, исключая сэра Томаса Уэтстона, меня, дающего сии показания, и капитана Стэнли, которые были командирами, принудили работать в кандалах и цепях в испанских фортах, жестоко избиваемые бичами, и многие с той поры умерли от нужды и из-за плохого обращения. Названные три командира были отправлены в Панаму, где они были брошены в темницу и закованы в цепи на семнадцать месяцев. Наконец, получив свободу, дающий эти показания прибыл в Гавану… где он был заключен в тюрьму. В том городе было много английских пленных, живших в цепях, и там дающий эти показания слышал, что [корабль] "Гриффин" капитана Сварта был потоплен испанским галеоном".
Той же датой отмечены показания шкипера Генри Уэйзи, заслушанные в Совете Ямайки. Эти показания интересны тем, что в них содержится информация о судьбе загадочно пропавшего "адмирала" флибустьеров Эдварта Мансфелта.
"19 августа 1668 года.
Свидетельство Генри Уэйзи, шкипера "Конкорда", судна в 400 тонн. О том, что 25 мая 1666 года он был захвачен с его упомянутым кораблем, когда стоял на якоре в Портобелло, и закован в цепи под предлогом, что он - шпион, хотя он был зарегистрирован и имел лицензию, и так был вынужден отправиться в Панаму, чтобы засвидетельствовать, что испанцы переоснастили его корабль и послали на Провиденс, чтобы вновь захватить этот остров. Что он видел пленных, захваченных на Провиденсе, сделанных рабами в Портобелло, и еще 13 рабов - в Картахене, и что английское судно капитана Мансфилда было доставлено как приз в Гавану, и капитан Мансфилд, его командир, был закован в цепи и, как сообщали, был вскоре предан смерти. Зачитано в Совете 19 декабря 1668 года".
Завершая обзор источников, посвященных англо-испанской борьбе за остров Санта-Каталина, процитируем еще один документ - пересказ письма ямайского губернатора госсекретарю Англии:
"5 октября 1668 года, Ямайка.
Губернатор сэр Томас Модифорд герцогу Альбемарлю. Заявляет, что сделанный наглый другой лист является жестоким и фальшивым творением наших соседей. Правда в том, что остров Провиденс никогда не имел белых людей до прибытия туда англичан, которые первыми срубили деревья и засеяли землю; так что, хотя эти приватиры и не имели приказа захватывать его, они лишь восстановили старые права его Величества, перезахват его есть нарушение мира, которого они так сильно притворно изображают в сих краях, который, с нарушением статей и жестоким обращением с нашими соотечественниками, смиренно отсылает для последующего обсуждения. Прилагает свидетельство Роберта Ролинсона, Исаака Уэббера и Ричарда Кри перед сэром Томасом Модифордом, относительно соглашения испанцев с англичанами на острове Провиденс. 1 августа 1666 года, обнаружив шесть парусов испанских военных кораблей, губернатор майор Сэмюэл Смит, командовал жителями, "мы имели лишь пятьдесят одного человека", они сдались при условии получения небольшой барки для перевозки их на Ямайку. Но когда они сложили оружие, испанцы отказали им в барке и отвезли рабами в Портобелло, где они были прикованы цепями к полу в темнице размером 12 на 10 футов, в которой было 33 заключенных. Заключенные были принуждены работать в воде с пяти утра до семи вечера и по таким нормам, что испанцы признавались, что один из них делал больше, чем три негра, тем не менее когда ослабевший хотел есть и спать, они сбивали его с ног и били палками, и четверо или пятеро умерли. Заключенные не имели одежды, их спины были покрыты волдырями от солнечных ожогов, их головы пекло, их шеи, плечи и руки ободраны от переноски камней и мортир, их ступни оббиты, и их ноги в кровоподтеках и избиты цепями, и их тела одно за другим источали зловоние. Ежедневно оскорбляли религию и короля. Точная копия заверена сэром Томасом Модифордом, 5 октября 1668 года".
Успешная реоккупация Санта-Каталины испанской экспедицией вызвала всеобщее ликование в колониях на Испанском Мейне и на островах Антильского архипелага, находившихся под контролем испанцев. 1 апреля 1667 года губернатор Кубы дон Франсиско Давила, выступая в Гаване перед членами колониальной администрации и знатными людьми города, отмечал: "Достаточно мы натерпелись от наших врагов, когда только те из них, что находятся на Ямайке, захватили у нас более пятидесяти судов с более чем тремя тысячами людей на борту; когда на Тортуге и побережье Эспаньолы французы, имея вдвое больше людей, чем англичане на Ямайке, будучи [между собой] непримиримыми врагами в Европе, здесь (в Вест-Индии . - В.Г. ) объединили свои силы, чтобы захватить остров Санта-Каталина, [недавно] славно возвращенный президентом Панамы и губернатором Картахены".
Глава 19. Решение Совета Ямайки о поддержке приватиров
Настоящий пиратский бум начался на Ямайке после того, как 22 февраля (4 марта) 1666 года Совет острова, заседавший в Сантьяго-де-ла-Веге, объявил о своем намерении выдать флибустьерам новые каперские свидетельства против испанцев.
Копия данного постановления вместе с утвержденной формой каперского свидетельства были приложены Модифордом к письму герцогу Альбемарлю, датированному 1 (11) марта 1666 года. В указанном письме сэр Томас отмечал, что его решение объявить о намерении выдать флибустьерам каперские поручения против испанцев было подкреплено письмом герцога от 1 (11) июня 1665 года, в котором заместитель лорда-адмирала Англии предоставил ему свободу жаловать или не жаловать каперские грамоты в зависимости от сложившейся в регионе ситуации. Узнав, что на Тортуге и юго-западе Эспаньолы происходит быстрый рост французских сил, Модифорд решил издать декларацию о планах пожаловать каперские свидетельства против испанцев; этот шаг, "как заверили его старые приватиры, безусловно, вернет англичан и многих голландцев и французов в этот порт [Порт-Ройял], где они имеют наилучший рынок для своих товаров". Копия декларации была отправлена на Тортугу. Тем самым колониальная администрация Ямайки хотела переманить всех тамошних флибустьеров на английскую службу и обезопасить свой остров и британскую коммерцию в регионе от возможных пиратских нападений со стороны французов.
8 (18) июня и 21 (31) августа Модифорд вновь описывал герцогу Альбемарлю ситуацию на Ямайке, особо подчеркивая, что объявление о пожаловании каперских свидетельств против испанцев было с энтузиазмом воспринято как жителями Порт-Ройяла, так и флибустьерами. Через своего брата сэра Джеймса Модифорда он также переправил герцогу письмо, полученное от голландского флибустьера Давида Маартена с Тортуги; последний имел под своим командованием два корабля со 160 людьми и выразил готовность, вернувшись на Ямайку, вновь служить англичанам. "Короче говоря, - констатировал сэр Томас, - эти счастливые инструкции, которые его милость дал мне от 1 июня [1665 года], принятые к исполнению лишь с марта [1666 года], должны вернуть к нам всех англичан, множество голландцев и некоторое число французов".
Аналогичная мысль проходит "красной нитью" и через письмо Модифорда лорду Арлингтону от 21 (31) августа: "…Вашему сиятельству прекрасно известно, какую большую антипатию я питал к приватирам во время пребывания на Барбадосе, но после того как я принял указы Его Величества к строжайшему исполнению, я обнаружил свою ошибку в виду упадка фортов и изобилия этого места, а также привязанности этих людей к служению Его Величеству; тем не менее я продолжал враждебно относиться и наказывать этот сорт людей, пока не пришло письмо Вашего сиятельства от 12 ноября [22 ноября 1664 года], приказывающее обращаться с ними более мягко; до сих пор мы шли к упадку, который он честно описал лорду-генералу 6 марта [16 марта 1665 года], который после ряда обсуждений с Его Величеством и лордом-канцлером в письме от 1 июня 1665 года [11 июня 1665 года] дал мне широкие полномочия жаловать или не жаловать каперские грамоты против испанцев, как я найду сие выгодным для службы Его Величества и благополучия этого острова. Я был рад этому полномочию, тем не менее решил не использовать его, если необходимость не принудит меня к этому; и когда я увидел, в каком плачевном состоянии находились флотилии, вернувшиеся с Синт-Эстатиуса, так что суда были разбиты, а люди ушли к побережью Кубы, чтобы добывать средства к жизни, и таким образом были полностью отчуждены от нас. Многие остались на Наветренных островах, не имея достаточно средств, чтобы расплатиться по своим обязательствам на Тортуге и среди французских буканьеров; до сих пор я воздерживался от использования моего полномочия, надеясь, что их невзгоды и опасности со временем отвадят их от этого образа жизни. Но когда примерно в начале марта я обнаружил, что стража Порт-Ройяла, которая под командованием полковника Моргана насчитывала 600 человек, сократилась до 138, я собрал Совет, чтобы решить, как укрепить этот весьма важный город некоторыми силами из внутренней территории; но они все согласились, что единственный путь наполнить Порт-Ройял людьми - это пожаловать каперские грамоты против испанцев, на коих они весьма настаивали. Необходимые их доводы были занесены в книгу Совета, копия чего прилагается; и, принимая во внимание наше слабое положение, из-за чего главные купцы уехали из Порт-Ройяла, не предоставив никакого кредита приватирам для снабжения и пр., и слухи о войне с Францией, которые часто повторялись, я издал объявление о намерениях пожаловать каперские грамоты против испанцев. Ваше сиятельство не может и представить себе, какие всеобщие перемены произошли здесь с людьми и в делах, корабли ремонтируются, большой наплыв ремесленников и рабочих, что едут в Порт-Ройял, многие возвращаются, многие должники освобождены из тюрьмы, а корабли из похода на Кюрасао, не осмеливавшиеся войти из-за страха перед кредиторами, пришли и снаряжаются вновь, так что полковые силы в Порт-Ройяле насчитывают около 400 человек. Если бы не эта своевременная акция, я не смог бы удержать мое место против французских буканьеров, которые, самое меньшее, разорили бы все приморские плантации; тогда как теперь я переманил от них многих, и недавно Давид Мартин, лучший человек Тортуги, который держит на море два фрегата, пообещал привести оба. От сих последних кораблей пришло известие от сэра Джеймса Модифорда о мире с Испанией вместе с этой инструкцией от лорда-генерала, что, несмотря на мир, я все еще могу осторожно использовать приватиров, как и раньше, если это пойдет на пользу делам Его Величества… Испанцы смотрят на нас, как на пришельцев, посягнувших на чужую территорию, где бы они ни находили нас в Индиях, и поступают соответственно; и если бы их возможности соответствовали их желаниям, они давно бы изгнали нас из всех наших плантаций; так благоразумно ли, чтобы мы позволяли им спокойно возвышаться над нами?..".
К письму прилагались протоколы Совета Ямайки от 22 февраля 1666 года с решением пожаловать каперские грамоты против испанцев, а также свидетельские показания Томаса Кларка, Уильяма Росса, Ричарда Мура, Томаса Пайпера, Элиаса Роу и Уильяма Уэста "относительно испанцев, захвативших английское судно и отправивших некоторых людей по воле волн, а других - пленными в Испанию". Эти показания, безусловно, должны были послужить лишним доказательством обоснованности решения губернатора и Совета острова начать против подданных испанской короны в Вест-Индии каперскую войну.