3
Предложенные грузинскими уполномоченными и одобренные, как мы видели, имп. Павлом начала соединения Грузии с Россией представляют не шаг, а тысячу шагов вперед на пути сплочения и единства. Интересы и нужды Империи соблюдены в такой мере, что рамки автономии, оставляемые за собой Грузией, сводятся к нулю.
Проект этот был по самому существу своему мертворожденным, и поэтому мы изложим его лишь в самых общих чертах. Основное его начало, что отныне Грузия поступает в полную зависимость и подданство России и будет оставаться во всех частях в повиновении Императора.
Династия Багратионов сохраняется, и представителям ее по-прежнему принадлежит власть исполнительная в царстве Грузинском, но власть законодательная целиком передается Империи; так что цари правят по законам - и под законами Императора. Точно также доходы Грузии целиком находятся в распоряжении Русского государя, царю же грузинскому обеспечивается содержание. Войска русские будут занимать грузинскую территорию и крепости. Наконец, обеспечивается равенство в правах и перед законами отдельным состояниям грузинских подданных с "россиянами".
Несомненно, что Империи здесь предоставлена львиная доля и что притязания грузинских контрагентов очень скромны; в конце концов, Грузинский царь был бы лишь наследственным наместником Грузии и, говоря практически, Грузия была бы не более как привилегированной провинцией Империи, интересы которой были бы таким образом согласованы с национальными стремлениями Грузии. Вероятно, авторам проекта казалось, что, какими скромными пределами ни ограничивается власть грузинских царей и независимость Грузии по этому проекту, все же, сохраняя национальную династию, администрацию и пр., Грузия сохраняла тень политического бытия; признанием всестороннего верховенства Империи она давала последней больше, чем можно было ожидать от любого самостоятельного государства. Но то немногое, что она оставляла за собой, она желала поставить под гарантию Императорского обоюдного" акта. В Грузии, по-видимому, считали, что только такая гарантия сколько-нибудь серьезна; и действительно, до тех пор, пока связь Грузии с Россией укреплялась и осложнялась путем соглашения, договора, царство Грузинское сохраняло, в принципе, свою независимость; оно и по проекту не превращалось в создание Империи, нет, оно лишь передавало Империи ему принадлежащее право законодательства, взимания податей и пр. Из полноты своих прав отдавали очень много, но отдавали добровольно. Всякое дальнейшее изменение могло бы произойти опять-таки путем соглашения.
Необходимо признать, что "просительные пункты" были со стороны грузинской монархии признанием полного своего бессилия. Вполне естественно, что у царей не хватило духа отречься от своих прерогатив до конца; от всего существенного они отреклись, но желали еще для себя привилегий; они готовы были стать вместо царей наследственными правителями Грузии. Однако подобный чисто средневековый порядок вещей не мог быть вовсе терпим в XIX веке. Раз самые главные права власти переходили к России, то царская власть была бы уже формой без содержания, своего рода скорлупой выеденного яйца. Вышвырнуть за борт эту скорлупу было необходимо, сделать это не могли представители самой династии, не могли и грузины, у которых для этого не хватило бы инициативы; это могло и должно было сделать одно только русское правительство; оно и выполнило эту задачу - неблагодарную задачу устранения династии, отжившей свое время.
III
Теперь посмотрим, как пришло русское правительство к манифесту 18 января 1801 г.
За два дня до подачи грузинскими послами разобранной ноты и за четыре дня до их "апробации" имп. Павлом последовал Высочайший рескрипт генералу Кноррингу (15 ноября 1800 года). В рескрипте этом говорится о ходатайстве посольства грузинского относительно вступления в подданство, подчеркивается "важность дела сего, сколько в отношение земли той самой по себе, столько по соображениям спокойства границ наших", поэтому повелевается "представить Нам немедленно мнение Ваше, сколько из вверенных Вам войск можно отделить для занятия Грузии и пребывания в оной…" Затем ввиду ожидавшейся уже тогда кончины Георгия XII дается такая инструкция: "Отправьте, коль скоро кончина (его) последует, немедленно туда объявление от имени Нашего, чтобы до получения от нас соизволения даже не было приступаемо к назначению преемника на царство Грузинское…"
В этот момент отношения Грузии к России определялись еще началам трактата 1783 г., и предписание имп. Павла не допускать наследников к престолу является очевидным нарушением внутренней независимости Грузии. Еще в сентябре 1800 г. ген. Кнорринг в письме Георгию XII ссылается на артикулы трактата.
Теперь Император, не ожидая "обоюдного акта", делает распоряжения относительно занятия Грузии войсками и оставляет за собой право распорядиться ее престолом.
Затем следует ряд постановлений, также отступающих от теории "обоюдного Императорского акта".
Одновременно с отъездом из Петербурга грузинских уполномоченных граф Ростопчин писал Кноррингу о необходимости заблаговременного распространения в Грузии слуха, что получено повеление идти в Грузию с войсками, будто бы на защиту ее. А когда послы вернутся в Петербург, то после этого (предполагалось, в апреле 1801 г.) генерал может занять Грузию войсками, до того пусть все остается без изменений. 18 декабря судьба Грузии уже (пока на бумаге) решена. В этот день (значит, когда послы еще не доехали до Тифлиса) подписан манифест о присоединении Грузии и послан Кноррингу.
Момент опубликования этого манифеста желали поставить в зависимость от смерти царя и прибытия послов. Расчет не оправдался - т. е. царь умер не в тот момент, когда в Петербурге ему предназначено было умереть, но это вещь второстепенная. Интересно для характеристики присоединения Грузии, что подписан манифест помимо обоюдности; интересно, что не велено - впредь до указа - быть грузинскому царю; интересно, наконец, что того же 18 декабря повелевается Кноррингу представить подробное описание Грузии, чтобы "можно было приступить к образованию правления".
Итак, пока последний царь Грузии лежал на смертном одре, а послы его с проектом "обоюдного акта" тащились по этой бесконечной российской равнине к горам Кавказа - в Петербурге уже было произнесено властное слово.
Павел так торопился получить Грузию, что можно понять его нетерпение. Как долго пришлось бы ждать исполнения послами их маршрута! Поэтому не надо удивляться, что его приказ Кноррингу относительно незамещения престола дан за 4 дня до апробации "просительных пунктов".
С этого-то момента сложный путь "обоюдного" соглашения заменяется более простым - и при известных условиях более целесообразным - путем непосредственных указов, "кому ведать надлежит" или "до кого сие касаться может".
Несмотря на такое неожиданное решение вопроса о Грузии, император Павел тем не менее предполагал устроить в Петербурге театральный прием и приведение к присяге "депутатов" от грузинского народа. Романтически настроенное воображение этого монарха предназначало Грузию к высокой чести: заменить для ордена св. Иоанна Иерусалимского Мальту, потерянную кознями коварных британцев. Но этот не случилось.
IV
28 декабря 1800 г. скончался царь Теорий, и тотчас же объявлена населению воля Императора относительно престола. Но вскоре вслед за тем прибыли наконец в Тифлис князья Авалов и Палавандов. Оставаясь на почве "пунктов", копию с которых они привезли в Грузию - мы уже знаем, для чего, - грузинские уполномоченные, которые, очевидно, по самому существу миссии, на них возложенной, не могли еще считать Грузию окончательно присоединенной, вручили царевичу Давиду грамоту императора Павла, и вообще смотрели на него, как на естественного преемника грузинского престола.
15 января 1801 г. царевич Давид опубликовал воззвание к грузинскому народу, в котором заявлял: "…Высочайше повелено мне торжественно приблизиться к трону Грузии по наследству в звании правителя оной. И так как необходимо было объявить о сем всем моим народам, то сим и извещаем о принятии нами управления наследственным престолом"… Января 15, год хроникона 489.
Однако Давиду только и удалось "приблизиться" к трону. Рядом с умиравшим династическим правом императорские манифесты и указы уже создавали постепенно базис для нового строительства, уже готовились бочки охры и налаживались кисти, чтобы перекрашивать Грузию в общеимперский цвет.
18 января 1801 г. обнародован в Петербурге 1-й манифест, менее знаменитый и хуже написанный, но не менее действительный, чем манифест 12 сентября.
18 января Грузия объявлена уже частью русской территории, и если до 12 сентября положение ее еще как бы не определилось окончательно, то только потому, что понадобилось несколько месяцев, пока личное правосознание Александра I примирилось с таким присоединением, какое произошло при его отце.
Характер состоявшегося по первому манифесту присоединения Грузии к России смягчался несколько тем, что Император желал в торжественной аудиенции принять грузинских депутатов, причем он сам был бы в одеянии древних царей Грузии и т. д. Но теория "обоюдности" не сразу была оставлена грузинами. 18 января 1801 г. (в один день с опубликованием манифеста в Петербурге) царевич Давид писал Кноррингу, что, согласно Высочайшей воле, он отправил князей Авалова и Палавандова к Государю полномочными министрами как от себя, "так и от здешних духовенства и светских вельмож"… Он просит генерала оказать им содействие "для приобретения, как он говорит, мне и царству моему заблаговременно благоденственной Высокомонаршей милости".
Посылая уполномоченных, царевич Давид придавал им то значение, какое вытекало из переданной Растопчиным Высочайшей воли. Но мы видели, что воля эта шла одновременно двумя путями - путем "обоюдности" и путем более упрощенного одностороннего волеизъявления. Как бы то ни было, в Петербурге тоже ожидали депутатов - они были нужны для "публичной аудиенции".
Павлу хотелось, чтобы "весь свет" видел добровольное присоединение Грузии.
Ирония судьбы вторично нарушила предположенный церемониал этого присоединения. Тогда уполномоченные не застали в живых царя Георгия; теперь, раньше их приезда в Петербург скончался сам император Павел. Это произошло 12 марта 1801 г.
Теперь вопрос о приеме Императором депутатов в торжественной аудиенции уступает место другому, более важному, именно Александр I не решается сразу взять на свою совесть присоединение Грузии, предписанное манифестом императора Павла.
Поддержанный в своем отрицательном отношении к этому акту ближайшими своими сподвижниками, членами знаменитого "триумвирата", молодой Государь противопоставляет точку зрения права - идее государственного интереса, которой одной руководились, присоединяя Грузию.
Через месяц после опубликования манифеста в Петербурге последовало его обнародование в Тифлисе.
Между тем царевич Давид, взявший по побуждению грузинских уполномоченных в свои руки бразды правления в Грузии, действовал как настоящий блюститель престола и будущий царь. Это положение вещей создалось фактически благодаря "послаблению" русских военных властей в Грузии.
Таким образом, при восшествии на престол императора Александра, хотя Грузия и была уже манифестом 18 января объявлена частью Империи, но окончательной оккупации, окончательного водворения в ней русских властей еще не произошло.
Для присоединения, как и для многого другого, недостаточно еще одной воли, хотя бы в манифесте изъявленной; необходимо еще создать соответствующий этой воле фактический порядок вещей. Требовался ряд политических мер, имеющих целью лишить государство, предназначенное к упразднению, его органов. А так как естественным и нормальным представителем Грузии, носителем ее исчерпанного уже политического бытия являлся царь, то незамещение престола на основании Высочайшего распоряжения и было той мерой, которая влекла за собой конец одного порядка и начало другого. Военные власти не допустили провозглашения нового царя. Такое провозглашение привело бы к открытому столкновению. Этого не произошло, между прочим, и потому, что надеялись еще на старый путь - двусторонней сделки.
После первого манифеста отправление многолюдной депутации, с прежними уполномоченными во главе, с грамотами от всех сословий открывало русскому правительству возможность, не доводя оккупации до конца, пересмотреть и проверить свои права на Грузию.
Словом, обратный приезд уполномоченных с депутацией в Петербург с намерением добиться обоюдного торжественного акта и двусторонним соглашением закрепить присоединение Грузии к России давал прямой ответ на сомнения императора Александра и указывал ему единственно правильный и простой способ правомерного разрешения вопроса.
Но в том-то и дело, что все старания уполномоченных были тщетны и нашлись иные способы примирить колебания щепетильного Императора с политическими выгодами Империи.
V