– Через минуту, Ивен. – Робин положила в ладонь Шон румяна, крем и карандаш для ресниц. – Не увлекайся, – посоветовала она. – На самом деле ты во всем этом не нуждаешься.
Ивен поймал лягушку у ручья. Желтую, с выпученными глазами. Он убил ее и положил в ловушку в надежде поймать крысу.
Все они, впятером, потратили остаток утра на ловлю насекомых для эльфов. Они разделились, и Шон обрадовалась, увидев, что Дэвид и Мег пошли в разных направлениях. Они наполняли легкие пластиковые пакеты сверчками и жуками, муравьями, термитами и кузнечиками. Довольно скоро они набрали нужное количество насекомых.
В полдень ловушка все еще была пуста. Крысы, которыми кишели окрестности их лагеря всего две недели назад, куда-то исчезли. Никто не мог припомнить, чтобы встретил хотя бы одну за последнее время.
Они сидели за столом и делили остаток сыра. Они не завтракали, на ланч каждому достался ломтик заплесневелого, похожего на резину сыра. Больше у них ничего не осталось.
Шон ухитрилась сесть за стол напротив Дэвида. Она загримировала круги под глазами, подновила румянец, привела в порядок волосы. Поймала себя на том, что позирует, стремясь привлечь его внимание. Она вспомнила, что вела себя подобным образом в старших классах школы. Желая обратить на себя внимание одного мальчика, который даже не подозревал о ее существовании, она пускалась во все тяжкие, хотя не знала, что стала бы делать, если бы он и впрямь положил на нее глаз.
Только один раз ей удалось заглянуть в глаза Дэвида, перехватив его взгляд, адресованный Мег, сидевшей за столом рядом с Шон, слева от нее. Дэвид и Мег дурачились, смеялись, флиртовали. Что чувствует Дэвид теперь, когда Мег призналась ему, что думает только о том, как бы с ним переспать? Что должен чувствовать в такой ситуации любой мужчина, особенно если его до этого три года держали на голодном пайке?
После ланча они пошли по тропинке, ведущей к речке, пока не приблизились к "кафедральному собору". Они тихо стояли в кустах, глядя на дерево, которое должно было их накормить.
– Пойду попробую, – сказала Шон. Ей хотелось первой взобраться на дерево и почувствовать себя членом семейства ревунов.
Она медленно подошла к дереву, сложенный пластиковый пакет торчал у нее из кармана шорт. Обезьяны подняли крик. Они орали так громко, что у Шон появилось искушение зажать уши руками. Хорошо еще, что они не кидались. Они уже немного привыкли к людям и ревели скорее по привычке, чем от испуга.
Шон обошла дерево кругом, оставляя следы на мягкой земле. Она насчитала двадцать три обезьяны и тысячи фиг. Она сужала круги, пока не приблизилась к массивному стволу настолько, что уперлась в окружавшую его занавесь, сотканную из надземных корней дерева. Несмотря на оглушительность, шум, поднятый обезьянами, казался Шон прекрасным.
Она подняла голову. Первая ветка, пригодная для того, чтобы на нее взобраться, располагалась в паре футов над ее головой. Значит, влезть на нее будет нетрудно. А дальше еще легче. Сеть крепких ветвей, радиально расходящихся от ствола, казалась неплохой лестницей. Чтобы добраться до плодов, нужно было пройти совсем небольшое расстояние вверх и в сторону.
Она вернулась к группе зрителей.
– Кажется, задача нетрудная, но мне понадобится поддержка. – Она взяла Дэвида за руку и легонько потащила его по направлению к дереву. – Пойдем со мной. Ты немного повыше, чем Ивен. – Ее голос дрожал. Ей стоило больших усилий разговаривать с собственным мужем.
Дэвид поднял ее, держа за ноги и игнорируя ее предостережение не перенапрягать мышцы спины. Через секунду она уже поравнялась с веткой. Шон ухватилась и повисла на ней, пытаясь закинуть на ветку левую ногу вместе с зацепившимися за нее змеевидными надземными корнями. Она чувствовала, как кора дерева царапает ей кожу.
– Как там наверху? – крикнул Дэвид, стараясь перекричать обезьян-ревунов.
– Отлично! – крикнула она в ответ, хотя чувствовала себя неуютно, очутившись в мире ревунов, но не обладая их преимуществами: знанием территории и подвижностью. Она осторожно встала на ноги, перебралась на другую ветку и стала передвигаться по ней от ствола. Ревуны внезапно затихли, наблюдая за ее действиями. Огромная гроздь пурпурных фиг висела перед ней на расстоянии, не превышавшем ярда.
Один из ревунов приблизился к той же грозди и остановился в нескольких футах от нее. Его мордочка была морщинистой и темной, шерсть – светло-коричневой. На плече ревуна виднелись два белых гнезда личинки овода. Бедное животное, подумала Шон. Ревун открыл рот, образовав правильную, очерченную розовым цветом букву О, и закричал вполсилы. Затем он присел и стал наблюдать за Шон, следуя за каждым ее движением взглядом мягких карих глазок.
Шон нагнулась вперед вдоль ветки и начала срывать фиги и складывать их в пакет. От одного прикосновения к спелым ягодам у нее потекли слюнки. Наполнив пакет, она соскользнула на соседнюю нижнюю ветку. Когда Шон двинулась по ней, направляясь к стволу дерева, она увидела змею, не более чем в двух ярдах перед собой. Змея злобно напряглась и, поблескивая языком, ожидала следующего движения Шон. Черно-желтая, окаймленная красной лентой, змея была прекрасна. И ядовита. Шон замерла на несколько минут, боясь пошевелиться, боясь даже позвать на помощь. Шон знала, что Дэвид находится внизу прямо под ней, готовый помочь ей слезать с дерева, но страшилась вымолвить слово.
– Шон? – позвал ее Дэвид.
Она молчала. Кровь пульсировала у нее в ногах, там, где они обхватывали ветку.
– О Боже! – воскликнул Дэвид. – Ивен!
Шон услышала шаги Ивена, бегущего через полянку к дереву, но не смотрела на него. Она не могла отвести глаз от змеи.
– Не шевелись, Шон, – сказал Ивен, как будто она могла сделать что-нибудь другое. – Отсюда она похожа на коралловую змею.
Шон едва заметно кивнула головой, не в силах отвести взгляд от черных круглых глаз своего врага.
– Двигайся назад, – приказал Ивен. – Очень медленно. Ветка тебя выдержит. Когда окажешься на безопасном расстоянии, соскользнешь с дерева, а мы тебя поймаем. Поняла?
Шон кивнула. Змея угрожающе зашипела, как только Шон шевельнулась. Свернутое в кольца тело змеи, как бы инкрустированное драгоценными камнями, обвивалось вокруг толстой ветки дерева и выглядело обманчиво апатичным – все, кроме напряженной головы.
– Еще немножко, детка, – подбадривал ее Ивен. Краем глаза Шон видела, как Ивен внизу под деревом передвигается вровень с ней.
Кора немилосердно царапала ноги Шон.
– Кажется, я отползла достаточно далеко, – тихо сказала она, надеясь, что Ивен ее слышит. Шон удалилась от змеи настолько, что уже не видела раздвоенного язычка, что ослабляло чувство опасности.
– Кидай пакет, – скомандовал Ивен.
Она так и сделала. Пакет упал на землю далеко не сразу, земля показалась Шон бесконечно далекой.
– Медленно перемещайся вниз, – сказал Ивен. Шон наклонилась вперед, чтобы обхватить ветку руками, и опустила вниз правую ногу. Змея могла броситься на нее в любой момент. Если это случится, она прыгнет. Лучше рискнуть костями, чем подвергнуться укусу ядовитой змеи.
– Ты все делаешь отлично, – приободрил ее Ивен.
Шон повисла на руках. Кора впивалась в ладони. Змею теперь не было видно. То ли она до сих пор обвивает ветку, то ли сейчас ужалит ее в руку.
– Падай, – скомандовал Ивен. – Мы с Дэвидом тебя поймаем.
Шон посмотрела вниз. Дэвид и Ивен взялись за руки и тянулись вверх, кончики пальцев Дэвида касались ее ступни.
Шон отпустила руки, через секунду все трое лежали на земле, запутавшись в надземных корнях. Шон смеялась, испытывая сладостное головокружение, Дэвид утирал пот со лба, а Ивен в очередной раз костил Шон за то, что она шляется по лесу в шортах.
– В следующий раз на дерево полезу я, – заявил Ивен. Все пятеро сидели на плоских камнях у берега залива, поглощая фиги.
Шон покачала головой. – У меня уже есть опыт. Надеюсь, змея мне больше не встретится.
– Где одна змея, там и другая, – изрек Ивен.
С минуту все молчали, сосредоточившись на фигах. Плоды были тяжелыми и сочными, чуть перезрелыми.
Ивен повернулся на своем камне.
– В следующий раз возьмем ружье, – предложил он. – И я размозжу голову этой коралловой твари.
Шон держала фигу в ладони.
– Дерево кишит ревунами, – заметила она. – Что если ты случайно застрелишь одного из них?
Прошло несколько секунд, прежде чем Ивен нашел что ответить.
– Тогда у нас будет еще и мясо на ужин.
Шон пронзила его острым взглядом. Ответный взгляд Ивена был хотя и оправдывающимся, но твердым. Он походил на предателя.
– Ты шутишь, – сказала она.
– Мне эта мысль ненавистна так же, как и тебе, Шон, – ответил Ивен. – Но они там сидят и ждут. Как будто предназначенные специально для нас.
Шон не верила своим ушам. Неужели она слышит такое от Ивена?
– Я никогда не думала, что ты настолько эгоцентричен.
Робин окинула их задумчивым взглядом.
– Думаю, что смогла бы есть мясо животных такого размера. Это не то, что крысы.
– Если мы решимся использовать ружье для охоты на обезьян, перед нами откроется широкое поле деятельности, – размышлял вслух Дэвид. Казалось, эта идея ему очень понравилась.
– Там полно боеприпасов, – поддержала его Мег. – Мне тоже кажется, что эти животные предназначены специально для нас.
Шон встала и посмотрела Мег прямо в глаза.
– Ягуар мог бы сказать то же самое о тебе, – съязвила она. – Никаких ружей. Вы голодны всего один день – и уже готовы убивать.
– Оставим это на крайний случай, – примирительно произнес Ивен.
– До этого еще далеко, – ответила Шон.
Она отвернулась от них и пошла к лагерю. Шон не могла выразить словами ту боль, которую причиняла ей мысль об убийстве животных. Она думала, что хотя бы Ивен ее понимает, но он предал ее.
32
Дэвид обнаружил под стволом поваленного дерева массу гусениц. При виде этого кишащего месива его руки подернулись гусиной кожей. Этого количества жирных светло-зеленых насекомых хватит для того, чтобы Шон приготовила из них что-нибудь на обед. Он колебался. Можно было так все и оставить, никому не говоря о своей находке. Но это будет нечестно по отношению к другим. Если он сам не мог себя заставить есть жуков, это еще не давало ему права лишать такого удовольствия других.
К тому же Мег нуждалась в пище. Утром она призналась ему, что фиги проскакивают сквозь нее, не заряжая энергией. Кроме того, она не знала их пищевой ценности и не могла поэтому рассчитать дозу инсулина. Дэвид прочел в ее глазах страх перед смертью и впервые с полной ясностью осознал, насколько реальна для нее опасность. Остальные могли прожить без пищи какое-то время, для Мег дело обстояло иначе.
Дэвид насыпал пригоршню гусениц в пластиковый пакет. Кишащая зеленая масса блестела сотнями черных глазок. Дэвид направился к лагерю, сомневаясь в том, что Шон удастся придать этим омерзительным существам вид чего-то съедобного. Интересно, какие они на вкус? Он был достаточно голоден, чтобы задуматься об этом всерьез. Фиги, съеденные за завтраком, только заморили червячка в его желудке.
Кстати, о фигах. Он представил себе Шон ползущей вдоль ветки, царапающей ей голые ноги, змею, выросшую перед ней. Эта сцена представлялась Дэвиду грубо эротичной, она пробуждала в нем смешанное чувство восхищения, желания и страха, равно как и знакомое чувство беспомощности, с которым он наблюдал за тем, как Ивен руководит ее спуском. Дэвид стоял парализованный, близкий к панике, так что она обратилась к Ивену, когда ей потребовалось на кого-то опереться.
Подойдя к костру, Дэвид передал гусениц Шон и увидел, как вспыхнули ее щеки. Она опасливо держала шевелящийся пакет кончиками пальцев, и Дэвид с трудом сдержал улыбку. Он не хотел ей улыбаться, так сказать, дарить улыбку. Возможно, в этом и заключалась истинная причина того, что он так неохотно нес этих гусениц: он не хотел давать ей ничего. Она и так получила от него достаточно.
– Это вряд ли подойдет, – заключил Ивен, постукивая по стволу бальзового дерева. – Слишком сочное.
Двое мужчин бродили в полумиле от лагеря, подыскивая деревья для плота. Наконец они набрели на целую бальзовую рощу. Деревья оказались молодыми и нужного размера, но Ивен пояснил, что только женские деревья являются достаточно плавучими. Дэвиду было интересно, откуда Ивен это знает и как он собирается отличать женские деревья от мужских, но спрашивать он не захотел.
– Отлично. – Дерево, которое Ивен простукивал на этот раз, издавало глухой полый звук. – Поработай над ним с пилой, а я поищу другое и попробую его срубить с помощью мачете.
Дэвид подчинился, не говоря ни слова. В последние дни он почти не обращался к Ивену, а сегодня вообще с ним не разговаривал. Ему было что сказать Ивену, но это подождет до более подходящего момента. Не сейчас, когда они вынуждены до вечера работать рука об руку.
Ивен нашел дерево поблизости и начал срезать его мачете, Дэвид пилил. В лесу было тихо и спокойно, но пила, оставленная Тэсс, оказалась хлипкой и тупой, и работа продвигалась медленно. Рубашка Дэвида скоро взмокла, и он ее снял. Ивен поступил точно так же, затем они оба сняли брюки. На мокрую грудь Дэвида садились комары, клещи облюбовали его ноги. Поначалу он пытался их отдирать, но это оказалось бесполезным. Он займется ими потом.
Дерево Дэвида упало первым. Его ветки гнулись и ломались, встречаясь с соседними деревьями, его белые колоколообразные цветы плавно опускались на землю. Дэвид перешел к следующему дереву. Поработав пару часов, они повалили пять деревьев и начали обрубать ветки, превращая деревья в длинные бревна. Когда они почти закончили работу, Дэвид подкатил бревна одно к другому, Ивен продолжал рубить сучья. Им еще придется отодрать кору от древесины, но в глазах Дэвида плот уже приобретал зримые очертания.
Он снова взял пилу и сел на ствол, чтобы отпилить последнее бревно. Теперь он находился рядом с Ивеном, так близко, что ему были видны узловатые вены на руках, работавших с мачете, капли пота на кончиках длинных ресниц. Наконец Дэвид почувствовал себя готовым сказать Ивену то, что хотел.
Он подергал еще немного пилой и посмотрел на Ивена.
– Шон бросает меня из-за тебя? – спросил он обыденным тоном, будто речь зашла о погоде.
– Что? – вскинул голову Ивен. – Нет.
Дэвид с удовлетворением отметил искорку страха во взгляде Ивена.
– Я знаю о том, что вы были любовниками после смерти Хэзер. – Дэвид вновь сосредоточился на бревне и заработал пилой.
– Она тебе это сказала? – Ивен воткнул мачете в ствол дерева, которое обрабатывал.
– Нет. Я набрел на вас однажды ночью, сразу после того, как ты вернулся из Перу. Вы спали вместе в твоем кабинете. – Пила вонзалась в дерево, как нож мясника в говядину. – После этого я держал след. Она лгала мне, говорила, что у нее деловые встречи. Я знал, что она ходила к тебе. Ты тоже мне лгал. Иногда я спрашивал тебя, где ты был в пятницу вечером, и ты говорил, что на свидании с новой женщиной. Но ты был с Шон. Ты трахал мою жену.
– Дэвид… – Ивен встал.
– Ты знаешь, что я был благодарен тебе тогда? – Дэвид взглянул на Ивена. – Я думал, что ты ее поддерживаешь, чего я тогда сделать не мог. И я любил ее так сильно… – Дэвид почувствовал, как дрогнул его голос. Он посмотрел вниз, на ствол дерева. Нет, Ивен не увидит его сломленным. Дэвид не доставит ему такого удовольствия. Он глубоко вздохнул. – Я любил ее так сильно и чувствовал себя настолько опустошенным после того, что я сделал, что готов был все стерпеть, лишь бы ей стало полегче. Я был дураком. – Он откинулся назад и посмотрел в глаза Ивену. – Вы ведь и теперь любовники? Ты и Шон?
– Нет. – Ивен провел рукой по волосам. – Лучше бы ты сказал мне, как только узнал об этом. Лучше бы попытался прекратить это.
– О да. Это была моя вина.
– Я не это хочу сказать. Ты прав: тогда мы были любовниками. Но теперь нет. Правда состоит в том, что я хочу этого, но она не хочет. Она не хочет доставлять тебе новые страдания. И она не хочет причинять боль Робин.
Дэвид поверил Ивену. Он ощутил прилив невыразимого облегчения, но его гнев не иссяк.
– Наша дружба ничего для тебя не значила.
– Это не так, – ответил Ивен. – Вспомни, у меня не было никого, кроме вас двоих. Мне не приходилось гордиться тем, что я делал. Я повсюду таскал за собой это вонючее бремя вины.
Дэвид засмеялся.
– Да, я для тебя настоящее наказание. Позволь мне выразить тебе глубочайшее сочувствие. – Он встал и потянулся, ощутив вдруг безмерную усталость. – На сегодня достаточно, ладно?
Ивен сделал шаг по направлению к нему.
– Дэвид, пожалуйста. Давай договорим до конца.
– Я сказал все, что хотел. – Дэвид собрал свои вещи и направился к лагерю.
– Мое блюдо выглядит неважно, поэтому его надо есть с закрытыми глазами. – Шон поставила котелок на стол. От него пахло перцем.
– Я не смогу этого сделать, – заявила Робин. – Я не могу есть гусениц.
– Ты бы никогда и не подумала, что это гусеницы, – уговаривала ее Шон.
Дэвид видел, как Мег прикусила нижнюю губу, когда Шон вывалила половник своей густой зеленой стряпни ей на тарелку. "Интересно, куда девались все их сияющие черные глазки?" – подумал Дэвид о гусеницах.
Ивен сидел напротив него. Он выглядел измочаленным: лицо болезненно белело над бородой. Когда он поднес ложку ко рту, его рука дрожала. Дэвид и сам ощущал дрожь во всем теле: от пилы и злости, от гнева и облегчения. Он не жалел о том, что поговорил с Ивеном. Его отпускало. Он по капле освобождался от чувства боли и вины, накапливавшихся в нем в течение трех лет.
Перцовая заправка не могла скрыть присущего гусеницам запаха рыбной тухлятины. Каждая ложка обжигала рот, и только потом текла в пищевод желеобразной струйкой. В тарелках Ивена и Мег зеленой массы тоже поубавилось, но Робин больше налегала на фиги, оставшиеся после второго десанта Шон на дерево. Сама Шон съела не больше двух ложек зеленого месива.
Вдруг Мег поперхнулась. Она прикрыла рот рукой, соскользнула со скамейки и помчалась в лес. Дэвид последовал за ней, но не для поддержки Мег, а оттого, что его самого рвало. Через несколько минут все они, включая Робин, которая только смотрела, как они ели клейкую зеленую массу, – опустошили в кустах свои желудки.
Они вернулись к столу, облегченные, но все еще голодные. Шон выглядела ужасно: ее лицо побледнело, глаза покраснели. Дэвид потянулся через стол и удивил ее, прикоснувшись к ее руке.
– Когда-нибудь мы со смехом вспомним эту сцену, – пообещал он.
– А я-то решила, что мы продержимся на насекомых.
Робин плакала.
– Что же нам делать с едой? На фиги я уже смотреть не могу.
– Мы должны воспользоваться ружьем, – тихо сказала Мег.
Шон покачала головой.
– У нас полно фиг. И мы еще не пробовали ловить рыбу. Завтра я примусь за это дело.
Дэвид вымыл посуду один и пошел в палатку Мег. После обеда она держалась особняком, и Дэвид понял, что с ней творится что-то неладное. Он боялся, что она сдастся.
Мег была одета точно так же, как в ту ночь, когда он увидел ее с Тэсс; она была в длинной синей рубашке – на этот раз застегнутой – и босиком. Когда Дэвид зашел в палатку, она держала перед собой вытянутую руку, на кончике указательного пальца темнела капелька крови.
– Как ты? – спросил Дэвид, присаживаясь на кровать.