- Выходит, до глубокой старости я буду ежемесячно посылать Кэду чек на десять долларов - рассмеялась Бесс, но тут же залилась слезами. Она была в полном отчаянии… Отец умер, семья опозорена и вдобавок долги, которые придется всю жизнь выплачивать, одной, без всякой помощи. Гэсси такая же опора, как сломанная трость. Она повиснет на Бесс тяжким бременем и, словно капризный ребенок, будет требовать красивые дорогие вещи, превратив жизнь Бесс в сущий ад.
- Не плачь, Бесс, встрепенулась вдруг Гэсси. - Все будет хорошо, дорогая.
- Разумеется, - всхлипывая отозвалась Бесс, прижимая к глазам носовой платок. - Простите меня. Я просто очень устала.
Дональд кивнул. Уж он-то хорошо знал, что ждет Бесс. С этой стареющей женщиной, ее матерью, девушка хлебнет горя.
Во второй половине дня соседи, следуя деревенскому обычаю, принесли Сэмсонам поесть, и Бесс возблагодарила Бога, что существует такой обычай. Элайз Холлистер прислала жареных цыплят и немного овощей, но сама не пришла. Не пришел и Кэд. Бесс недоумевала, но еду приняла с благодарностью. Мод помогла Бесс расставить на столе блюда с едой, после чего Гэсси, жалуясь на головную боль, отправилась в постель. Как только она ушла, Бесс достала жемчуг двоюродной бабушки Дори, села в машину и поехала к Холлистерам.
Она миновала несколько выгонов для скота, где внутри на ржавых серых столбах вдоль ограды была натянута проволока, с пропущенным через нее электрическим током. Дом Холлистеров, как уже было сказано выше, не блистал роскошью, но жить в нем было удобно. Бесс с любовью оглядывала обшитое белой вагонкой свежеокрашенное двухэтажное здание, а также террасу с двумя креслами-качалками и качелями. Вокруг дома росли могучие дубы и орех, а весной здесь всё буквально утопало в цветах, которые заботливо выращивала Элайз, благодаря чему и прославилась. Теперь же, в зимнюю пору, дом выглядел печально и уныло.
Поставив машину в подъездной аллее, Бесс пошла к дому. Уже стемнело, луна скрылась за тучи, но, к счастью Бесс, на террасе горел свет. Бесс шла медленно, размышляя о том, какой трудный выдался день. Но и вечер обещал быть не легче. Бесс даже не переоделась - на ней был тот же черный костюм, что и на похоронах, никакой косметики, волосы выбились из тугого пучка.
Прислушиваясь к звукам телевизора, доносившимся из глубины дома, Бесс постучала.
К ее удивлению, дверь открыла сама Элайз. У нее были такие же, как у Кэда, темные глаза, а волосы, некогда черные, поседели.
- Бесс, - ласково проговорила Элайз. - Что привело вас сюда?
- Мне нужно поговорить с Кэдом, - усталым голосом ответила Бесс. - Он дома?
Женщина проницательная, Элайз сразу же заметила зажатую в тонкой руке Бесс шкатулку для драгоценностей.
- Дорогая, мы пока не умираем с голоду, - проговорила она. - Пожалуйста, идите домой. У вас были трудные дни.
- Не надо, - прошептала Бесс, сдерживая слезы. - Не надо меня жалеть, я этого просто не вынесу. У меня сердце разорвется на части.
Элайз кивнула:
- Ладно. - Она выдавила улыбку. - Кэд в кабинете. Второй этаж, дверь справа. Мальчики смотрят телевизор, - добавила она, взглянув на дверь гостиной, - и вам не помешают.
- Благодарю вас. За все. Жареные цыплята были восхитительны. Мама тоже передает вам свою благодарность.
Элайз хотела что-то сказать, но вдруг осеклась, а потом проговорила:
- Это единственное, что я могла сделать. Хотела приехать сама, но сломалась машина и мальчики не смогли меня отвезти.
- Это не важно. Мы все равно вам очень благодарны, - тихо заметила Бесс. - Мне так хотелось бы научиться готовить!
- Напрасно Гэсси не позволяла Мод учить вас стряпать, - сказала Элайз.
Бесс вздохнула, потом сообщила:
- Мод уходит от нас в конце недели. Пришлось ее отпустить. - Бесс попыталась улыбнуться. - Постараюсь сама научиться готовить. Сожгу несколько обедов, но в конце концов что-нибудь получится.
- Разумеется… Если мы можем чем-нибудь помочь…
- Спасибо. - Бесс коснулась плеча Элайз, повернулась и пошла по длинному коридору, поднялась на второй этаж и постучала в дверь справа.
- Войдите.
Голос Кэда звучал устало и раздраженно. Это не прибавило Бесс храбрости. Она вошла и в изнеможении прислонилась к двери. Затем оглядела комнату с потертым линолеумом на полу и такими же потертыми коврами. В общем, кабинет Кэда не шел ни в какое сравнение с кабинетом в Спэниш-Хаусе. Кресла выцвели от времени, а картины на стенах восходили к двадцатым годам. На письменном столе, заваленном бухгалтерскими книгами и бумагами, стояла небольшая лампа.
За столом, склонившись над бумагами, сидел Кэд. С минуту он не поднимал головы, и Бесс потрясло выражение крайней усталости на его лице. Теперь вся ответственность за ранчо и за семью лежала на нем. Как, должно быть, он ненавидел Сэмсонов за то, что они с ними сделали, грустно подумала Бесс.
Кэд наконец поднял голову, и, когда увидел Бесс, к выражению усталости на его лице добавилась горечь.
- Хэлло, Бесс, - приветствовал он ее не без удивления. - Светский визит?
- Думаю, вы охотно спустили бы меня с лестницы, если бы я осмелилась явиться со светским визитом после того, что мы вовлекли вас в такую историю, - виновато проговорила Бесс, ставя на стол шкатулку.
- Что это? - спросил Кэд.
- Жемчуг двоюродной бабушки Дори, - тихо ответила девушка.
Кэд вскинул брови, взял шкатулку, открыл ее и едва не зажмурился от сияния старинного розового жемчуга, которому цены не было. Бесс видела, что Кэд потрясен, хотя ни единый мускул не дрогнул на его лице.
- Ваш поверенный знает о нем? - спросил Кэд, сверля ее взглядом.
Бесс отвела глаза.
- Я решила, что это необязательно, - уклончиво ответила она. - Затея папы обошлась вам дороже, чем другим кредиторам. А этот жемчуг возместит вам все до последнего цента.
- Он стоит гораздо дороже - закрывая шкатулку и ставя ее на стол, резко заявил Кэд. - Это фамильные драгоценности. Наследство ваших будущих детей.
Бесс остановила взгляд на видневшейся из-под его расстегнутой голубой рабочей рубашки груди.
- Вряд ли у меня когда-нибудь появятся дети, - возразила она. - Так что жемчуг мне ни к чему.
- Он пригодится вашей матери, - сказал Кэд, вставая из-за стола. - И я ни за что не поверю, что она одобрила ваш поступок. Думаю, вы даже не сказали ей, что принесете мне эту шкатулку.
- Ей сейчас не до меня, - робко проговорила Бесс.
Кэд медленно обошел стол, сел на край и закурил. Джинсы плотно облегали его крепкие мускулистые ноги и узкие бедра. Бесс не могла отвести от него восхищенных глаз.
- Что у вас останется после того, как вы расплатитесь с долгами?
- Мы не расплатимся, - просто ответила Бесс, завороженная его мужественностью, с трудом сдерживая желание подойти к нему поближе. Сердце ее билось так сильно, что, казалось, сейчас выскочит из груди.
- Я сказал вашему поверенному, что готов согласиться на пятьдесят центов за доллар, - тяжело дыша, произнес Кэд, всматриваясь в лицо Бесс, - хотя это не самый лучший вариант.
- Мне следовало догадаться, что вы это сделаете.
- Зачем тогда вы принесли мне жемчуг? - тихо спросил он. - Неужто думали, что я соглашусь уладить дело таким образом?
Бесс улыбнулась:
- Я не была уверена, но надеялась. Вы первый и главный участник сделки и потеряли гораздо больше других. Я не хочу, чтобы вы лишились Лэриета.
- Это мне не угрожает, - бросил Кэд. - Я найду способ его сохранить.
Взгляд Бесс скользнул по его запыленным башмакам. Он постоянно был в трудах. С лица его не сходило холодное, насмешливое выражение, но в глазах таилась тоска, и Бесс чувствовала, что под маской равнодушия скрывается горячее, жаждущее любви сердце. Но это сердце Кэд Холлистер держал на замке и никому не открывал. В том числе и Бесс.
Это давалось ему нелегко. Сейчас на юном лице Бесс можно было прочесть все ее чувства. Кэда сводила с ума сама мысль о том, что уже много лет Бесс буквально боготворит его. Но слишком много было причин, не позволявших ему поддаться ее обаянию, хотя Кэда неудержимо влекло к этой девушке. Ее мать была уверена в благоразумии Бесс. И хотя теперь они стали нищими, Бесс в отличие от Кэда с самого рождения была создана для роскоши. К тому же на нем лежала ответственность за Лэриет и семью, тем более сейчас, когда из-за отца Бесс он потерял все, что имел.
В общем, Кэд счел своим долгом сделать все, чтобы Бесс охладела к нему. Однако по-прежнему читал в ее наивных глазах обожание и с трудом сдерживал свою страсть. Доведенный до неистовства, он однажды так жестоко унизил ее, что до сих пор чувствовал угрызения совести. Тогда было просто необходимо заставить Бесс не думать о нем, но теперь…
Кэд неожиданно встал со стола, и Бесс невольно отпрянула. Без всякой видимой причины это разозлило Кэда.
- Бога ради! - взорвался он с пылающим взглядом.
Бесс, закусив нижнюю губу, во все глаза с опаской смотрела на Кэда.
Кэд видел, что она испугалась, и это вызвало в нем приступ ярости. Он испытывал неодолимое желание схватить ее в объятия и до смерти зацеловать, чтобы она задохнулась - не от страха, от наслаждения. И сознание того, что он не вправе этого сделать, сводило его с ума.
- Не тряситесь так, дорогая, - язвительно произнес он. - Вряд ли найдется мужчина, способный опьянеть от страсти к вам.
Кэд уже говорил ей об этом, и Бесс ничуть не обиделась. Она лишь потупилась, и на лице ее появилось несчастное выражение.
- Я знаю, - сказала она. Не возмутилась, не возразила, и это привело Кэда в еще большее бешенство. Она была так дьявольски уязвима…
Девушка смотрела на него своими кроткими карими глазами, в которых Кэд прочел призыв. Этот взгляд обжег его, парализовал его волю, он стал терять контроль над собой. Неожиданно он положил руку ей на предплечье и прижал к себе так, что она почувствовала тепло его мускулистого напряженного тела. На широкой груди, в завитках темных густых волос, словно бриллианты, сверкали капельки пота.
- Это лучшее, что вы можете предложить? - серьезно спросил Кэд севшим голосом. Его глаза были совсем близко, и это потрясло Бесс. Кэд же, увидев, что она в замешательстве, проклинал себя за свой дурацкий вопрос. Девушка не поняла, что он имел в виду, до того была наивна.
- Вы имеете в виду жемчуг? - спросила Бесс. - Увы, это единственное, что осталось, и еще несколько маминых драгоценностей…
Кэд смотрел на нее с нескрываемым презрением.
- И разумеется, ваша мама не откажется от своих сокровищ, даже для уплаты долгов, не правда ли?
Бесс так устала, что у нее даже не было сил защищать свою мать от нападок Кэда.
- Кэд, неужели вы не можете поговорить со мной о чем-нибудь другом и оставить в покое мою мать? - спросила она с мольбой в огромных глазах.
Кэд видел, что она в полном изнеможении. По ее лицу разлилась бледность. Слишком тяжкое бремя пришлось взвалить этой юной девушке на свои хрупкие плечи. Мать словно пиявка высасывала из нее кровь, лишая девических радостей.
Темные глаза Кэда так сузились, что стали похожи на щелки. Неужели, думал он, Бесс не понимает, что он не столько нападает на Гэсси, сколько защищает Бесс? Кэд не мог оторвать взгляда от ее рук, от пышных грудей и бедер. Он понимал, что она чувствовала, видел, как хотела его. Как затрепетала под его взглядом.
Охваченный желанием, он тем не менее не мог дать себе волю. Мешали воспоминания о ее роскошной, богатой жизни и разрушившее эту жизнь внезапно свалившееся на нее несчастье. Да, в ее нынешнем состоянии он легко мог одержать над ней победу. Но травмировал бы ее душу еще больше, чем Гэсси. Бесс не устояла бы перед ним.
Кэда возбуждало желание, пылавшее в ее обычно кротких глазах, и он понимал, что может случиться непоправимое, если он сейчас же не выпроводит ее.
Но он был не в силах сделать это, наслаждаясь исходившим от нее запахом жасмина, завороженный ее восхитительным взглядом. Он был для нее божеством. Он читал в ее невинных глазах не только желание, но и настоящую искреннюю любовь и, не удержавшись, отвел с ее длинной, изящной шеи прядь мягких, шелковистых волос. Даже в строгом черном костюме и ослепительно белой блузке она выглядела необычайно соблазнительно. Уделяй она немного больше внимания своей внешности, была бы настоящей красавицей. Но мать не научила ее ухаживать за лицом и волосами и хорошо одеваться, опасаясь, что девушка затмит ее своей красотой. Кэд в отличие от Бесс это понимал.
Стоило ему коснуться ее волос, как Бесс остановила на нем долгий страстный взгляд и слегка приоткрыла губы.
- Вы хотите меня, не правда ли? Очень хотите, - тихо произнес Кэд, гипнотизируя ее своими темными глазами.
Бесс ног под собой не чуяла от счастья. Сбывалась ее заветная мечта. Его рука ласкала ее волосы, глаза были устремлены на ее мягкие, нежные губы… У Бесс задрожали коленки. Кэд видел, как возбуждена Бесс, в то время как ее не покидала мысль, выдержит ли она еще одно унижение.
- Кэд… не надо, не делайте этого, - прошептала охваченная дрожью Бесс, когда его пальцы скользнули к ее губам.
- Что я не должен делать, Бесс? - хрипло спросил он, теряя над собой контроль, опьяненный запахом ее тела. Он машинально перебирал пальцами бусинки ее ожерелья, слегка касаясь нежной бархатистой кожи и вызвав у Бесс целую бурю неизведанных ощущений.
- Я не могу больше, не выдержу, - прерывисто шептала Бесс.
Кэд взглядом ласкал ее красиво очерченные, слегка припухшие от разгоравшейся страсти, чуть приоткрытые губы. Полуопущенные веки не могли скрыть блеска ее глаз. У Кэда перехватило дыхание, когда Бесс облизнула пересохшие губы.
Все больше возбуждаясь, Кэд скользил пальцами по ее атласной шее и, подойдя к Бесс вплотную, ощутил ее груди.
Бесс подняла на Кэда полные восторга и надежды глаза. Огонь страсти разгорался в ней все сильнее. Но Кэд, вместо того чтобы прильнуть губами к ее губам, дразнил ее легкими прикосновениями пальцев.
Вдруг он склонился к ней и вкрадчиво спросил:
- Что бы вы отдали за один мой поцелуй, Бесс? - Голос его показался девушке слишком низким, чужим и незнакомым.
Она ощутила на своих губах его дыхание и, забыв о девичьей гордости и вообще обо всем на свете, прерывисто дыша, прошептала:
- Все, все! Разве вы не знаете? Решительно все, Кэд!..
Она положила руки ему на плечи, впилась в них ногтями и прижалась к нему. Годами сдерживаемое желание готово было выплеснуться наружу. Стоило ему склониться к ней, прильнуть губами к ее нежным, податливым губам, обнять ее, ощутив ее тело, и сбылась бы заветная мечта Бесс, а он овладел бы женщиной, которая долгие годы берегла для него свою любовь, чистую, непорочную. Для него одного.
И он склонился к ней, его дыхание слилось с ее дыханием, ее тело жаждало слиться с его телом. Но в этот последний момент чувство долга взяло верх над эмоциями.
Бесс еще ребенок, маменькина дочка.
Эта мысль вернула его к действительности. Да, Бесс хочет его, жаждет испытать новые ощущения. Кэд для нее - божество, предмет обожания, и она ослеплена своей иллюзией. Но ее мечты идут вразрез с его мечтами. Пройдут годы, прежде чем он сможет дать волю своим чувствам.
Он поднял голову, и его рука бессильно повисла, оторвавшись от нежной шеи Бесс.
- Нет, - проговорил он. В его голосе не было грубости. Но это единственное слово заставило Бесс отпрянуть и залиться краской.
Бесс глубоко вздохнула и, откинув с лица непокорную прядь своих медово-каштановых волос, старалась заглянуть в темные глаза Кэда. Только сейчас осознав, что она фактически предлагала Кэду заняться любовью, Бесс ощутила жгучий стыд.
- Вы слишком молоды и слишком наивны для такого мужчины, как я, Бесс, - холодно, с трудом подбирая слова, проговорил Кэд. - Отправляйтесь домой, вас ждет мать.
Не оборачиваясь, он взял стоявшую позади него на столе шкатулку с жемчугом и бросил ее Бесс с таким видом, словно там был не драгоценный жемчуг, а игральные камешки.
Дрожащими руками Бесс поймала шкатулку. Он не хочет ее. Это не новость для девушки. Он просто играет с ней, насмехается, как и тогда, три года назад. Только еще более жестоко. Потому что сегодня она показала, как страстно желает его.
Волна горя и стыда захлестнула Бесс, и, не в силах смотреть на него, она закрыла глаза. Потом справилась наконец с собой и уже спокойным тоном сказала:
- Если вы не возьмете жемчуг, то получите всего по пятьдесят центов за доллар, как и остальные участники сделки.
- Я давно порвал договор, подписанный вашим отцом, - резко заявил он. - Так что зря вы сюда ехали, только бензин израсходовали.
- Еще одно унижение… - чуть слышно проговорила Бесс.
- Какое еще унижение? - спокойно спросил он. - Я знаю, что вы хотите меня, и знал об этом всегда.
Бесс отвернулась, чтобы он не видел заструившиеся по щекам слезы.
- Как бы то ни было, вы получите свои деньги, Кэд. Все, до последнего цента, - сказала она неуверенно.
Ее голос показался Кэду каким-то чужим, к тому же он не мог остаться равнодушным к ее слезам. А мысль о том, что, отвергнутая им, она найдет другого мужчину, привела Кэда в ярость.
- Надеюсь, вы не наделаете глупостей? - спросил он, шагнув к Бесс.
- Что вы имеете в виду?
- Не позволите, к примеру, Гэсси отдать вас замуж за какого-нибудь жирного, плешивого миллионера, только для того, чтобы вернуть мне деньги.
Бесс тяжело вздохнула, когда, отступив на шаг, коснулась спиной дверной ручки.
- Вам-то какое до этого дело? - вскричала она в отчаянии. - Вы же не хотите меня и никогда не хотели. Зачем же играть со мной, как с попавшейся на крючок форелью? Вы очень жестокий, Кэд, и мне кажется, я вас ненавижу!
Кэд и бровью не повел. Только глаза злобно блеснули. Он вскинул голову и холодно улыбнулся:
- В самом деле? Почему же вы так жаждали моих губ? Тоже из ненависти?
Вмиг ее залитое краской лицо стало мертвенно-бледным. Она, как всегда, отступила, закрыв от стыда глаза.
- Нет. Но мне очень хотелось бы вас ненавидеть, - запинаясь ответила она. - Я пыталась долгие годы… - Она сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. - А сюда пришла потому, что переживаю вашу потерю и хотела помочь вам. Но вы даже помощь мою отвергли. Я знаю, вы меня не хотите. И всегда это знала. Мечтала быть красивой, чтобы вы желали меня, а я вас оттолкнула. Тогда вы поняли бы, что такое страдания, как поняла это я!
Бесс толкнула дверь и выбежала в коридор. Сердце ее было разбито. Кэд отвратителен, жесток, холоден как лед. Она больше не хочет его. Она его ненавидит…
Увы! Она любит его! Его губы… они сулили ни с чем не сравнимое блаженство… И она жаждала их, охваченная неистовым желанием. Но для него это было всего лишь игрой. И он ушел, оскорбив ее снова насмешкой!..
Некоторое время Кэд смотрел на закрывшуюся за девушкой дверь. Он ненавидел себя за свою жестокость. Перед глазами все еще стояла униженная, несчастная Бесс. Но ведь он не хотел ее унижать, хотел защитить, в частности и от самого себя. Достаточно было одного поцелуя, чтобы он перестал владеть собой. А сейчас ему меньше всего нужна была связь с Бесс, не сулившая ничего хорошего и совершенно безнадежная.