Я притащилась домой в пять часов, а ощущения были, как будто я не была здесь две недели, причем все это время ползала по раскаленной пустыне.
А Машка и Ирина Петровна выглядели вполне умиротворенными, напоили меня холодной минералкой и принялись наперебой что-то рассказывать. Через некоторое время до меня начало медленно доходить, что именно они рассказывают – что-то про речку, развесистые деревья и смородину, которая падает на землю. Я осторожно поинтересовалась, где находится этот рай, мне объяснили, что недалеко, 180 километров.
– Сколько?! Это же в другом городе.
– Обычная московская дача, – пожав плечами, сказала Ирина Петровна, – люди и за 250 км ездят.
Все-таки это ненормальный город!
– Катенька, что же Маша в городе сидит? Давай мы с ней на дачу поедем. А вы работайте, а в выходные приезжайте. У нас там телефон есть. Там детей куча, ей не будет скучно.
Я оказалась совершенно не готова к такому повороту событий. Одно дело – привезти Машку в Москву, а другое – отправить ее за 200 км, с вообще-то малоизвестной мне женщиной. С другой стороны, работать мне тут, включая выставку, еще неделю как минимум, и что делать с ребенком, непонятно…
Я решила оттянуть время.
– Знаете, давайте Сергея дождемся. Пусть он решает. После этого Ирина Петровна смотрела на меня уже совершенно влюбленными глазами.
Собственно, мы и так все решили, особенно после настоятельного воя Машки о том, что она хочет ягод, которые на кусте. Когда пришел Сергей, я дожаривала на ужин блинчики, Ирина Петровна заворачивала в них начинку, а Маша эту начинку с удовольствием перемешивала, периодически строя из нее то замок, то медвежонка, а то и огнедышащего дракона.
Осталось только убедить Сергея, что на эту самую дачу нас нужно отвезти на машине, чтобы ребенок не таскался по автобусам.
Учитывая, что взамен мы получали несколько ночей наедине, это было совсем не трудно.
*
Одна женщина в моем доме – это предел. Две никогда не помещались. При наличии трех особ противоположного пола квартира перестала быть моей. Куда бы я ни шел, я натыкался либо на самих женщин, либо на следы их обитания. Больше всего следов обитания оставила Маша. Она тут уже хозяйничала. Из собрания сочинений Стругацких была сооружена Вавилонская башня (проектный макет, масштаб 1 : 10 000), в старых портфелях жили нарисованные куклы, тапочки обзавелись мачтами и парусами.
Интересно получается, значит, раньше у меня был беспорядок, а теперь просто "ребенок играл"! Возмущаться долго мне не дали. Выяснилось, что завтра я везу бабушку с Машей на дачу.
На нашу дачу.
На машине, которую я продал перед отъездом на чужбину.
В день, когда мне нужно было совершить, возможно, самый важный разговор в моей карьере.
Я пытался сопротивляться, но оказался даже не между молотом и наковальней, а между молотом (Катя), кувалдой (мама) и отбойным молоточком (Маша). Все мои разумные доводы проходили сквозь собеседниц, не задевая не только их мыслительные, но и, кажется, слуховые центры. Когда мама вышла на секундочку глянуть, "что это Машенька так подозрительно тихо делает в спальне", я взмолился:
– Коша! Это безумие! Я не успею…
– Наверное, ты прав, – подозрительно быстро согласилась Катя, – пусть Маша лучше с нами останется. Она так любит прийти утром ко мне под бочок.
Я запнулся. Я тоже люблю прийти под бочок… И не только под него… И не только утром… Несколько дней мы будем в квартире совершенно одни. Это полностью меняло ситуацию!
Я еще колебался, но тут появилась сияющая мама, которая вела расстроенную Машку, а в руке несла…
– Сережа, – спросила мама, – правда, это совершенно ненужная тебе штучка? И ты не будешь Машу ругать?
– Конечно, нет, – немного осипшим голосом ответил я, – она уже совсем старая, ее пора было выбросить.
"Совсем старая" – это означало "XII век". Хуже всего, что нэцкэ, которую хрупкая девчушка умудрилась разломить на три неравные части (как? это же окаменевшая кость!), принадлежала моему другу – неудавшемуся квартиросъемщику. Собирание костяных японских фигурок было его единственной пламенной страстью. А в руинах лежала как раз жемчужина его коллекции, которой он хвастал всем. Меня ждала медленная и мучительная смерть через удушение.
Видимо, я не смог полностью справиться с выражением лица, потому что Маша все же перешла к активным всхлипам.
– Значит, так, – я сменил тему, – завтра с утра иду за машиной, и чтобы к моему возвращению все было готово!
Общей радости не было предела.
Я восторга не разделял, потому что за недостатком спальных мест мама постелила мне на полу.
Зато наутро действительно проснулся на заре. Или, если быть точным, встал на заре – спать мне не пришлось вообще. В состоянии отупения я принял душ и направился готовить завтрак. К моему удивлению, на кухне уже шипело и пахло вкусным – оказывается, мама услышала мой подъем и решила озаботиться моим здоровьем.
– Катюшу я отправила досыпать, – сказала она вместо "С добрым утром!", – ей еще целый день на ногах, она вчера пришла, чуть не падала!
Трогательная забота! Я начал понемногу ревновать, потом задумался…
– Погоди, – спросил я, – Катя что, пыталась встать приготовить завтрак?
– Конечно! Она, наверное, привыкла тебе каждое утро готовить. Очень, очень хорошая девушка. И дочка ее так тебя любит. Что ж ты не знакомил нас раньше? А то, что она не москвичка, так это ничего…
Я принялся жевать, не слишком вслушиваясь в мамины причитания. Катя встала в полшестого! Вот что делает с людьми свекровь!
**
Жить в городе стало невозможно. Особенно спать.
Во-первых, я уже отвыкла делать это без Сергея. И то, что он был совсем рядом, в той же комнате, но на полу, ситуацию не спасало. Во-вторых, было как-то необыкновенно душно. Временами я проваливалась в тяжелый сон, но потом мне начинало сниться, что меня пытают в газовой камере, и я просыпалась. Машка рядом тоже спала очень беспокойно, все время дрыгалась, ворочалась и что-то бормотала во сне.
Я проснулась в пять утра и с ненавистью посмотрела на часы – заснуть не могу, а если я сейчас встану, то весь день коту под хвост, начну умирать уже к полудню, а нам за день еще 400 км намотать. Окно в комнате открыто. Я подумала, что если открыть окно на кухне, то, может быть, начнется сквозняк и станет полегче. На кухне пахло гарью. "Странно, – подумала я, – вроде вчера ничего не жгли на ужин". Открыла форточку, гарью запахло еще отчетливее. "Наверное, это соседи что-то жгут на завтрак", – сообразила я и начала жадно пить воду. В это время в кухне появилась Ирина Петровна и замахала на меня руками.
– Иди, иди поспи еще часик. Что ты вскочила? Я приготовлю завтрак, тем более что еще блинчики остались. Иди, Катюша, спи.
Я честно пошла спать. Зачем пожилому человеку отказывать?
Но день все равно не задался. Встала я угрюмая и с тяжелой головой, Сергей куда-то уже умотал, а мне еще нужно было собрать вещи.
Маша капризничала. То она хотела ехать, то не хотела ехать, то радовалась, что познакомится с новыми ребятами, то рыдала, что никого лучше Натки в свете нет. При этом продолжала собирать свои вещи, подтаскивая мне новые партии. Сначала я автоматически все укладывала, а потом проснулась и обнаружила в сумке компьютерные диски, небольшую кастрюльку и тапки дяди Сережи. Правда, ребенок объяснил, что диски – на всякий случай, кастрюлька – готовить формулу-отвар против волков-губернаторов, а тапки – это не тапки, а кораблики, и она их будет запускать в речке.
Положение спасла Ирина Петровна, которая пообещала Маше дать на даче три кастрюльки и сделать из деревяшки пять корабликов. Диски я и так тихонько вытащила.
Часам к десяти мы были уже готовы, а Сергей так и не появился. Убей меня не понимаю, куда он девался? Вроде говорил, что пошел за машиной…
Пришел он страшно довольный, часам к одиннадцати. Начал активно руководить процессом сбора вещей, всех построил и вывел на улицу.
По-моему, у него была другая машина… Или эта? Нет, та была другого цвета. А эту он где взял? Из Германии пригнал?
Я скосила глаза на маму Сергея, она как ни в чем не бывало засовывала в багажник сумку – значит, ее ничего не удивляет. Ну не буду же я при ней выяснять, что это за машина! Как я, практически невестка, могу быть не в курсе таких крупных покупок своего практически мужа!
В салоне как-то странно пахло. Запах очень знакомый, но совершенно не автомобильный, он у меня с чем-то другим ассоциируется…
Думать на эту тему мне мешало то, что всю дорогу нужно было развлекать Ирину Петровну светской беседой, а на Сергея я немного обиделась. Даже скорее не обиделась, а озадачилась – почему я последняя узнаю о его новой машине?
Меня осенило, когда мы уже подъезжали к даче; я как раз рассказывала потенциальной свекрови о своей квартире. Запах в салоне! Так пахнет в только что отремонтированной квартире – свежий ламинат, новое ковровое покрытие… Машина что, только что из химчистки? Я подозрительно покосилась на Сергея, но решила все-таки повременить с вопросами. Мало ли где он ее одолжил! Может быть, маме об этом знать и не нужно.
*
Машину я купил непростительно быстро. Вместо того чтобы как человек потолкаться на рынках, поизучать цены, получить сотни советов, которые начинались бы словами: "Бери "Ауди", у меня первая "аудюха" была, так я горя не знал", – короче, вместо цивилизованной процедуры покупки автомобиля я просто пошел в салон, осмотрелся и ткнул пальцем в приглянувшийся мне "Фиат".
Менеджер держался безукоризненно. Только на самом дне его преданных глаз читались отблески чувства – то ли благоговения перед богатым клиентом, то ли страха перед психически ненормальным человеком. Пожалуй, все-таки благоговения. Это было чертовски приятно.
Документы мне оформили практически мгновенно, за какой-нибудь час. Я и не подозревал, что такое возможно. В паузе я зашел в кафешку, прижался к потному от мороза стакану минералки и позвонил в ЕМЦ. В офисе была только секретарша. Моим сообщением она была ошарашена.
– Я правильно услышала? – переспросила она. – Передать Виктору Владимировичу, что ваша с ним встреча переносится? Вы уверены?
По ее тону было понятно, что Виктор Владимирович сам кому хочешь встречу перенесет, а мое заявление уже даже не граничит с наглостью, а ею и является. Если бы я не провел утро в окружении подобострастных продавцов, то заколебался бы, но сейчас решил наглеть до конца.
– Передайте Виктору Владимировичу, – произнес я с ленцой, – что мне нужно отвезти семью за город. В Москве слишком душно… Да, и передайте, что меня устроит завтра в двенадцать ноль-ноль.
Большие деньги приносят определенный вес в обществе. Даже жалко было их отдавать. Но сев в новенький (с кондиционером!) салон и получив кучу дисконтных карт в придачу, я расслабился. И хрен с ними, с деньгами! Зато как движок поет! Как шелестят новенькие шины! И вон те девчонки в красном кабриолете томные взоры бросают. Небось если бы я пешком шел, даже и не заметили бы.
В квартиру я влетел эдаким орлом.
– Готовы? – прикрикнул я с порога. – Пошли быстрее, чего покажу! Эй! Я же сказал, чтобы все было собрано!
Но собрано, конечно, было не все. Еще полчаса я носился вокруг своих теток, активизируя их полусонную деятельность.
Когда их удалось вытолкать на улицу, я торжественно подвел группу к своей красотке, которая только слегка была покрыта пылью.
– Ну? – я ожидал восторгов хотя бы от Кати.
– Ага, – сказала она, – уже можно садиться?
– "Ага"! Да у нее движок два и два! Она с места до ста километров за секунду… за три секунды разгоняется.
– Очень хорошая машина, – мама решила пресечь зарождающийся семейный скандал, – большая. А там вентилятор есть?
– Обижаешь! Кондиционер. Прошу в салон!
После небольшой неразберихи (мама с Катей уступали друг другу место рядом с водителем) все расселись, я врубил кондишн на полную мощность и резко стартовал.
– А можно чуть потеплее? – спросила Катя через две минуты. – Машка простудится.
Я ослабил морозильник и уточнил:
– Теперь видишь, какая лапушка?
– Конечно, – ответила моя радость и обернулась к маме и Маше. – Ирина Петровна, так, значит, детей там много?
– Очень, – отозвалась мама. – Сережа, давай чуть помедленнее. Там рядом пруд, но очень мелкий. Я обязательно вместе с Машенькой буду ходить…
Оставшуюся часть пути я был одинок. Беседа велась исключительно между пассажирками. Правда, Машка к середине пути уснула, устав смотреть на бесконечную рекламу вдоль дороги. Маршрут я знал хорошо, навыки экстремального (то есть московского) вождения еще не совсем потерял, поэтому получил возможность немного подумать над ситуацией.
Последние годы я жил один. Поначалу это было здорово – впервые после двадцати пяти с гаком лет совместного с кем-нибудь проживания почувствовать свободу. Можно было не застилать постель, мыть пол по зову сердца или по настоятельной необходимости. Можно было читать за едой и пить пиво в ванне.
Но и плохого хватало. Хуже всего было болеть. Даже в самые повальные эпидемии я редко сидел дома дольше двух дней. Какой смысл валяться в кровати, если даже чай с малиной сам себе подаешь. Как там у Жванецкого? "Встать, одеться, приготовить, раздеться, лечь и выпить". И тоска иногда. И зависть к женатым друзьям, которых с корпоративных пьянок развозят верные – хотя и злые – супруги.
Словом, по всему выходило, что пора назад в ярмо. Семейный я человек, как ни стыдно в этом признаваться.
И – честное слово! – стыдно не было. Было хорошо и спокойно.
**
На даче все и правда оказалось очень мило. Старый участок, огромные деревья, уютный дом. Машка освоилась мгновенно, учитывая, что детей вокруг и правда было много. Они тут же прибежали, прикатили, прискакали к дому и стали знакомиться. Машка немного постеснялась для приличия, а потом убежала гулять.
Вечером мы с Сергеем отправились в обратный путь, хотя возвращаться из этого рая обратно в душный и пыльный мегаполис страшно не хотелось. Сергей был какой-то озабоченный.
– Ты чего такой серьезный? – спросила я.
– Да вот, думаю, куда эту красавицу на ночь поставить. Нельзя ее под окном оставлять, никакая сигнализация не спасет.
– А тебе ее когда вернуть нужно?
– Куда?
– А где ты ее взял?
– В салоне.
– В каком?
– На Варшавке.
– Подожди, я ничего не понимаю. Ты ее на сколько взял?
– Ну, пока не надоест.
– Как так? А ты что, какой-то залог внес?
– Почему залог. Всю сумму.
– Всю сумму за что?
– За машину. Катенька, милая, я ее купил. Это моя машина.
– Ты ее что? – я одновременно подавилась и облилась соком. – Она что, новая?
– Новехонькая. Правда, лапочка?
– Лапочка.
Я повторила совершенно машинально. В голове был полный кавардак.
– А ты когда ее купил?
– Да сегодня утром. Я же тебе сказал, что пошел за машиной!
– Ты вот так просто с утра пошел в салон и купил новую машину?
– Но ты же сама просила отвезти вас на дачу!
Я три раза подряд открыла и закрыла рот. Женщина-любовница активно боролась во мне с женщиной-почти-женой.
Вот ведь в чем парадокс: если я любовница, то этот поступок – просто мечта. Дорогая, любой каприз! Но если мы собираемся и дальше жить вместе, то эта покупка – полный бред.
Во-первых, он со мной не посоветовался, во-вторых, нам сначала нужно решать вопрос с квартирой. Зачем было тратить такие бешеные деньги на новую (!) машину из-за того, что я просто забыла, что он продал свою старую! Съездила бы Машка на автобусе, не конец света! Да за эти деньги ее даже в Москве можно было весь сезон на дачу на такси возить!
Но чем больше я об этом думала, тем больше восхищалась. Сергей все-таки поразительный мужчина! Как только я думаю, что уже все о нем знаю, он выкидывает что-то такое…
– Спасибо тебе.
– За что? – не понял поразительный мужчина.
– За все. И за машину тоже.
– Да ладно… – засмущался Сергей и тут же сменил тему. – Тебе не кажется, что дымом пахнет?
– Кажется. Только я не понимаю, что это жгут. Листья вроде рано. Может, пожар?
– Сейчас приедем домой, и будет пожар.
Сергей очень плотоядно облизнулся. И слово сдержал. Казалось, что все повторяется, как год назад. Сентябрьская выставка – бессонные ночи.
Вечером я позвонила своей однокласснице Наташе, и мы пошли к ней в гости устраивать вечер воспоминаний. Насмеялись страшно, слово за слово начали рассказывать нашу теорию управления погодой. Наташа слушала внимательно.
– То-то на улице жара такая. Слушайте, мы в следующие выходные собрались за город ехать, на пикник. Организуйте хорошую погоду.
– Не вопрос! Это мы запросто. Если сил хватит, – бодро заявил Сергей.
Утром нас разбудил телефонный звонок.
– Ну что, перестарались? – раздался ехидный голос Наташки.
– Чего?
– В окно посмотри.
Я посмотрела. И ничего не увидела.
– Это что, туман?
– Нет, дорогуша, это смог. Торфяники горят. То-то мне последнее время казалось, что дымом пахнет… Вы там поосторожнее, хватит на сегодня. А может, вас поссорить?
– Ой, не нужно. Наводнение начнется.
Трубку я положила, испытывая самые противоречивые чувства.
– Сергей, там торфяники горят.
– Это у тебя отговорка такая, вроде "голова болит"?
– Да нет. Они правда горят.
Сергей открыл глаза и посмотрел в окно. Желание заниматься любовью у нас синхронно пропало.
*
На даче было хорошо. Мы немного побродили по околицам, убедились, что Маше здесь есть с кем провести время, вежливо отбились от родительских приглашений переночевать (у нас были свои планы) и двинулись назад.
Перед выездом я успел вымыть свою машинку, но в дороге она стремительно покрывалась каким-то странным нагаром. "За ночь она совсем копченая станет!" – подумал я и напрягся: сигнализация спасет от угона, но не от пьяных придурков или просто идиотов, которые обязательно поцарапают мою лапочку, когда будут парковаться. Придурков у нас куда больше, чем угонщиков.
– Ты чего? – спросила Катя. – Что-то случилось?
– Пока нет. Но, боюсь, случится.
– С кем, с Машкой?
– Нет, с машиной. Поцарапают или свинтят чего-нибудь.
– Да что с ней за ночь случится! В крайнем случае заплатишь…
– Кому?
– Хозяину.
Кажется, Катя не все понимала в происходящем.
– Кошка, хозяин – я. Это моя машина. Я ее купил. Утром. Чтобы отвезти вас на дачу.
Катя пристально посмотрела на меня. У нее было то же выражение, что и у продавца в салоне, только более контрастное. Пожалуй, восхищения в этом выражении было меньше, чем мне хотелось бы.