* * *
Как-то раз, решив отдохнуть, мы сели на скамейку на Никитском бульваре под цветущими каштанами. Мы сидели, обсуждая прохожих, как вдруг он повернулся ко мне и порывисто спросил:
- Ты решила, куда пойдешь учиться?
- Пока нет, еще есть время подумать. А ты?
- Никому не скажешь?
- Могила, - шутливо ответила я.
- Я хочу стать летчиком. Мне снится иногда, что я лечу, управляя самолетом, а подо мной облака, и вся эта большая машина повинуется мне, а где-то там меня ждут люди, которых нужно спасти. - он посмотрел на меня смущенно и взволнованно.
- Ты мечтатель, - я ласково погладила его по руке и шутливо добавила: - Книжек начитался, а в жизни все не так. Ты будешь уставать, руки с трудом будут держать штурвал и ты не будешь любоваться облаками. К тому же, чтобы стать летчиком, надо пройти медицинскую комиссию.
- Я не мечтатель! Я буду летать! Ты не веришь, что я смогу?! - слишком громко и запальчиво выкрикнул он.
Две старушки с соседней лавочки с осуждением посмотрели на нас.
- Главное, чтобы ты сам в себя верил. Просто я думаю, что романтика пройдет и останется тяжелый труд, и на облака ты будешь обращать внимания не больше, чем сейчас на асфальт из окна автобуса.
- Ты пессимистка, и это тебе не идет, - прервал меня Вадим.
- Извини, возможно, я неправа. Сейчас у меня не лучшее время в жизни, и все мне кажется серым, - я посмотрела на Вадика.
"Странно, что я раньше не замечала, что он такой", - размышляла я, охваченная какой-то теплой волной нежности.
Вадик повернулся ко мне и неловко обнял меня за плечи.
- Давно хотел сказать, - его лицо было так близко, и эта, непонятно откуда взявшаяся нежность опять захватила меня, но я сделала над собой усилие и прижала палец к его губам.
- Ты совершаешь ошибку. Не надо ничего говорить.
Он отпрянул от меня, как будто я его ударила, и какое-то время мы сидели молча. Потом он встал и пошел за мороженым, а я смотрела вслед его долговязой фигуре в белой футболке и потертых джинсах. Мне стало жаль его, но я очень боялась серьезных отношений. Чтобы чувствовать себя счастливой - моя жизнь должна бурлить и все должно вокруг меняться с огромной скоростью, одни и те же вещи и люди утомляли меня, размеренная жизнь заставляла меня скучать. Именно поэтому я постоянно переставляла мебель в комнате, вешала разные картины на стены, придумывала разные игры и крутила романы с новыми ребятами. Я очень завидовала родителям: они постоянно куда-то уезжали, видели что-то новое, встречали других людей и возвращались домой с дорожными сумками, запыленные и счастливые.
- Держи, - Вадик протягивал мне вафельный стаканчик.
- Спасибо, - я взяла мороженое и встала со скамейки. - Поехали домой, мне пора.
- Ну конечно пора, у тебя же вечером свидание с очередным влюбленным в тебя дурачком.
- Да что за дело тебе до моих парней? - разозлилась я. - Завидуешь им что ли?
Вадик презрительно оглядел на меня с ног до головы.
- Просто не понимаю, что они в тебе находят.
Он ждал, что я обижусь, но я лишь рассмеялась.
- Сама не понимаю. То ли дело ты?! Просто кремень. Столько лет знакомы, а все только друзья.
Вадик поперхнулся мороженым и закашлялся.
Через Никитский бульвар мы вышли на Арбат, а потом прошли на Гоголевский, самый мой любимый из всех бульваров. Я рассматривала прохожих и не обращала внимания на Вадика, он по-прежнему молчал и смотрел себе под ноги. Все скамейки были заняты: парочки целовались, бабушки судачили, мамаши выгуливали своих отпрысков, а мы медленно шли, стараясь не смотреть друг на друга. У подъезда Вадик поцеловал меня в щеку и убежал как от прокаженной.
Я открыла дверь своим ключом. Медленно прошлась по комнатам: когда-то ухоженная квартира выглядела запущенной, неубранной и неуютной, она больше не была тем домом, который я так любила. Мне опять стало грустно, все чаще и чаще я оставалась одна. Родителям не было до меня дела, словно, потеряв друг друга, они разлюбили и меня.
Папа уехал на Кавказ, а мама почти не бывала дома, объясняя свое отсутствие концертами и репетициями, но я догадывалась, что она все чаще проводит время со своим знакомым. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Руки сами собой набрали знакомый номер. Вадик снял трубку после первого гудка.
- Вадим, а что ты хотел сказать мне?
- О чем ты? - начал придуриваться он. - Я уже и не помню и, вообще, занят сейчас. Тебя там что, все твои кавалеры побросали из-за твоей меланхолии? Так ты не раскисай, держи себя в руках. Ты же знаешь, парней всегда привлекала только твоя веселость, - Вадик явно издевался надо мной.
- Да иди ты, - я бросила трубку, испытывая горькое сожаление о своей минутной слабости.
Я пошла в ванную и долго изучала в зеркале свое лицо. Не красавица, конечно, тут Вадик прав, но очень даже ничего. Улыбнувшись своему отражению, я еще выше вздернула свой курносый нос и решила, что никому не удастся испортить мне настроение. Надо не грустить, а действовать. Я встречусь с маминым женишком и попытаюсь спасти нашу семью - это главное. Лежа в постели перед сном я обдумывала слова, после которых, он откажется от своей любви, мама вернется к нам, и мы втроем снова будем счастливы.
А что касается Вадика, так я о нем и думать не буду.
- О чем ты думаешь? - вернул меня к действительности Вадик.
- О бабушке, - соврала я.
Вадик пошел покупать мне билет, а я стояла в толпе и вспоминала, как мы целовались. И почему же он мне так нравился сегодня? Этого совершенно нельзя допустить! Ну хорошо, еще один поцелуй - разрешила я себе. Поцелуй был один, но его продолжительность, как мне показалось, была бесконечной. Я закрыла глаза - и все исчезло: и вокзал, и поезд, и любопытные пассажиры, выглядывающие из вагонов, осталась лишь бесконечная нежность его губ и теплые руки, обнимавшие меня.