- Господин Райлен, я всё объясню…
Он приложил палец к губам, смерил ещё одним задумчивым взглядом и снова поднялся. Так же неспешно и уверенно, двинулся вглубь кладбища - подбирать жезл. А когда магическая вещица вновь оказалась в руках - застыл каменным изваянием.
И только теперь до близняшек дошло…
- Отец нас убьёт, - простонала Мила.
- И выпорет, - горестно добавила Лина.
А я… я ничего не сказала, потому что знала - отец пороть не будет. Мы окажемся в тюрьме раньше, чем он увидит учинённый на кладбище разгром. А ещё нам руки отрежут, за некромантию.
О, Богиня!
- Девочки, - прошептала я. - Запомните: вы ничего не делали и не знали. Это я подняла умертвие. Это только моя вина. Поняли?
Близняшки не ответили. Я не поворачивалась, в глаза не заглядывала, но чувствовала - напряглись до предела.
- Клянитесь!
- Клянёмся, - выдержав долгую паузу, выдохнули сёстры. И впервые в жизни я была уверена - даже врождённое легкомыслие не заставит девчонок это обещание нарушить.
Земля дрогнула. Каменное изваяние по имени Райлен окуталось белым магическим светом. Свет становился всё ярче, всё плотней, в воздухе появился грозовой запах, а ветер, качавший верхушки парковых деревьев, усилился.
- Конрамис! - выкрикнул брюнет и сделал сложный, резкий пасс рукой. - Конрамис ту!
Мир озарила нестерпимо яркая вспышка, а потом… потом могильные камни ожили. Осколки разбитых надгробных плит целеустремлённо поползли друг к другу в явном намерении обрести прежнее единство. Те, что были вырваны, но не раскололись, тоже пришли в движение - тяжело, но настырно, подбирались к могилам.
Когда первая плита встала на место, я приоткрыла рот. После второй не выдержала - потёрла глаза, всё ещё не веря, что это происходит наяву, а не в мечтах.
- О, Богиня! - с замиранием сердца прошептала я.
- О, Райлен! - восхищённо воскликнули близняшки.
Кладбище восстанавливалось стремительно. Даже рытвины в газоне затянулись и примятая трава поднялась. И лишь саркофаг тётушки Тьяны остался как был - с трещиной от крышки до основания.
- Чуть-чуть не хватило, - недовольно пробормотал штатный маг города Вайлеса, пристально взирая на трещину. Свечение вокруг него давно погасло, кладбище озарял лишь крошечный светлячок - тот самый, что Райлен сотворил вначале.
- Да ничего страшного! - ободряюще пропищала Мила.
- Мы её всё равно не любили, - добавила Лина.
А я… я заложила руки за спину и сделала решительный шаг вперёд. Пусть видит - я знаю, что у него кончилась магия, но сбегать от правосудия не собираюсь. Я признаю свою вину и готова понести наказание.
Мой жест истолковали верно. Близняшки перестали шушукаться и вздыхать, а Райлен… Он смерил задумчивым взглядом и неспешно двинулся навстречу.
- Госпожа Соули, - приблизившись, сказал маг.
Смотреть ему в глаза сил не было, так что покорно склонила голову и прошептала:
- Господин Райлен…
- Госпожа Соули…
Вздрогнула, потому что брюнет сделал ещё один шаг, а потом наклонился к уху и прошептал:
- Госпожа Соули, умертвие - тот же зверь. Когда его жизни угрожает опасность, он на команды хозяина не реагирует…
Прошептал и отстранился.
А потом спросил бодренько, с улыбкой:
- Ещё умертвия есть?
- А… А про это только Соули знает, - промямлила Лина.
- Ага, - неуверенно поддержала Мила. - Это она тролля разбудила, а мы ничего не знали.
- И ни в чём не виноваты! - добила "младшенькая".
О, Богиня!
Улыбка Райлена стала какой-то запредельной. Показалось, или он действительно закусил губу, чтобы не рассмеяться в голос?
- Госпожа Соули? - недвусмысленно позвал маг.
Теперь у меня не только щёки пылали, но и уши, и шея, и вообще всё! А ушибленная коленка, на которой пальцы брюнета недавно вензеля выводили - едва ли ни огнём горела.
- Ну раз умертвий больше нет, - так и не дождавшись моего ответа, сказал маг, - предлагаю покинуть это уютное местечко…
- Зачем? - проворковала Мила.
- Мы никуда не торопимся, - поддержала "младшенькая".
Если бы они сейчас достали из-под ближайшего куста корзинку для пикника и предложили Райлену отметить победу - я бы не удивилась.
- Во-первых, у госпожи Соули травма, - терпеливо напомнил брюнет. - Ей нужно в постель, причём срочно. Во-вторых… вы уверены, что никто не слышал грохота и не видел магических вспышек?
О, Богиня! Ну конечно! Слуги! Они непременно придут выяснять, что случилось! Нужно выбираться отсюда. Немедленно! Вот только… вот только как же арест? Я же… я же некромантией занималась.
- Госпожа Соули, - оклик мага заставил вздрогнуть. - Госпожа Соули, простите, но в этот раз вам придётся идти самостоятельно. Впрочем, если не боитесь запачкать платье…
Я только теперь заметила, что нарядный камзол Райлена превратился в нечто жуткое, больше похожее на мешок из-под прошлогодней репы. Штаны тоже оказались заляпаны, да и на сапогах грязь. Но, по правде, риск испачкаться меня не смущал - меня смущал сам Райлен. Причём смущал жутко! До дрожи в многострадальных коленках.
- Я сама, - пробормотала и стыдливо спрятала глаза.
Он только усмехнулся в ответ. Однако… однако опереться на его локоть всё-таки пришлось, потому что магический светлячок погас, а пока глаза привыкли к темноте, развеянной тусклым мерцанием звёзд, была слепа, как новорожденный котёнок и идти без поводыря, разумеется, не могла.
Едва отошли от кладбищенской калитки, вдалеке, между деревьями, замерцали оранжевые отсветы факелов, и лай собак послышался. Да, было бы удивительно, если бы слуги не заметили светопреставление, устроенное Райленом. Ох, надеюсь, они не догадаются, что здесь случилось, иначе нам с девчонками точно конец…
* * *
- Соули, дорогая! - воскликнул голосок, подозрительно похожий на голос мамы. - Ты представляешь, что вчера случилось?!
Я приоткрыла один глаз, но тут же зажмурилась. Не потому что спать хотелось, а потому что страшно стало. Очень страшно. Даже жутко!
Но мама отступать не собиралась. Села на кровать и заявила:
- Представляешь, вчера ночью саркофаг с прахом тётушки Тьяны раскололся. Прям вот взял и треснул. От крышки и до самого основания.
- У… - многозначительно протянула я, притворно зевнула.
- А перед этим, говорят, вспышки света над кладбищем видели. И грохот слышали. И рычание!
- Рычание? - я старательно пыталась придать голосу удивлённые интонации. Сквозь удивление и страх прорезался, но он был вполне уместен.
- Ага! Ужасное!
Изображать спящую было уже невежливо - пришлось сесть на постели и выдавить из себя приветливую улыбку.
Матушка была одета по-домашнему - в строгое серое платье и передник. Из-под белого чепца выбивались несколько пшеничных прядок, одна змеилась по шее. В синих глазах отражался испуг.
- Ага, я тоже когда услышала - перепугалась, - кивнула матушка. - Но слуги сказали, ничего странного на кладбище не нашли. Только саркофаг раскололся и всё. И кто тогда рычал, спрашивается? И вспышки эти…
Я нервно сглотнула, а потом в голову ударила шальная, но очень дельная мысль.
- А… А может сама тётушка Тьяна? - робко предположила я. - Ну ты же помнишь, какой у неё характер… был. Может она с кем-то из соседей по кладбищу поругалась, ну или подралась.
Мама поморщилась.
- А ведь действительно… Но я всё равно хочу мага вызвать. Это же по его части, верно?
- Не надо мага! - выпалила, а потом поняла, что натворила и покраснела жутко.
- Ну-ка, ну-ка… Что у нас с этим прохвостом?
- Ничего, - пробормотала я.
- В глаза мне посмотри! - голос родительницы прозвучал невероятно строго. Я таких интонаций никогда не слышала.
Смотреть не хотелось, но ослушаться, конечно, не могла.
- Влюбилась?
- Нет! - громко возмутилась я. И даже отшатнулась.
Мамулечка смерила пристальным взглядом, кивнула.
- Правильно. Незачем в таких как этот господин Райлен влюбляться.
- А… а что случилось-то?
Мама фыркнула. Громко и возмущённо. Почти как моя Гроза, когда ей вместо обещанного яблока морковку приносишь.
- Да за ним полгорода волочится!
Я удивлённо приподняла брови, а родительница продолжила:
- Представляешь, вчера какие-то девицы, сами к нему знакомиться подошли. А он, бесстыдник, вместо того, чтобы отрезвить дурочек и напомнить о приличиях, разговор завёл. И это на глазах у всего города! Мы с госпожой Дюи в ужасе. Но ладно он, а девицы-то, девицы! И куда только родители смотрят?
Ой, как же мне захотелось натянуть на голову одеяло… или хотя бы подушкой прикрыться. Щёки вспыхнули, как по заказу. Уши тоже.
- Вот! - наставительно протянула мамочка. - Видишь, даже тебе стыдно, хотя ты не причём. А этой троице…
- Троице? - сглотнув переспросила я.
- Ага. Три соплюшки. Так и вешались на него, так и вешались!
О, Богиня! Милая, любимая моя, ласковая! Не выдай нас, умоляю!
- Кстати, Фиска сказала, вы немногим раньше меня в поместье вернулись. Где так долго гуляли?
Нигде! - хотела выпалить я, но вовремя вспомнила, что с мамой этот фокус не пройдёт.
- На сеновале возле дальней конюшни.
- На сеновале?
- Мы… ну, ну вернее близняшки, очень хотели звёзды считать.
- Что? - искренне изумилась мама.
А я совсем растерялась, потому что после рассказа о "трёх соплюшках" из головы вышибло все умные мысли, в том числе подробности этой нелепой легенды про сеновал.
- Б… Близняшки в каком-то журнале заметку про звездочётов прочли, - на ходу сочиняла я. - Вот и загорелись. А из окна же считать неудобно, а с сеновала всё небо видно.
Мама закатила глаза и неодобрительно вздохнула, зато в Миле с Линой не усомнилась. А что, они и не такое могут…
- Надеюсь, это скоро пройдёт, - вслух заключила она. Встала.
Я тоже хотела подняться, но едва пятки коснулись пола - взвыла раненой волчицей. Ох, как же так!
- Соули, что с тобой?!
Со мной рухнувшая мечта, что к утру коленка заживёт сама по себе. Без лекарей и примочек.
- Я… я с сеновала вчера упала. Ударилась. Думала, всё хорошо, а оказалось…
- Ох, Соули… - обречённо вздохнула мама, крикнула в распахнутую дверь: - Фиска, вызови лекаря! Наша Соули… - нет, сообщить на весь дом, что великовозрастная дочка скакала по сеновалу, мамочка не решилась.
- Мамусик, близняшек ко мне позови, а? - жалобно попросила я.
Родительница удивилась безмерно. Просто, при всей любви к сёстрам, добровольно с ними никогда не общалась. Даже уговорила родителей переселить меня в спальню в противоположном конце коридора - подальше от этой парочки.
В общем, просьбу пришлось обосновать:
- Они меня на этот сеновал затащили - им и развлекать! Я ж больная, встать не могу…
- А… - задумчиво протянула мама. Но близняшек всё-таки позвала.
Когда вернулись с кладбища, сил читать нотации уже не было, но оставлять всё как есть, я не собиралась. И сёстры о моих планах догадывались, поэтому в спальню вошли с понурыми плечами и надутыми губами.
- Дверь закройте, - тихо процедила я.
Закрыли. Потом подошли к кровати и застыли, старательно изображая раскаяние. Я, конечно, не поверила, и всё что думала - высказала. Правда, говорить пришлось шепотом, чтобы матушка или кто-нибудь из прислуги не подслушал. Девчонки сперва кривились и кокетничали, но к концу лекции раскраснелись всерьёз.
- Ах, господин Райлен, мы никуда не торопимся! - зло передразнивала я. - Да вы хоть понимаете, насколько неприлично это звучит?! Или - а мы ничего не знали, это всё Соули виновата… Думаете, такие слова вас красят? Вы хоть иногда головой думаете? Ну хоть чуть-чуть?!
- Ну… - тихонечко протянула Лина.
- Э… - подхватила Мила.
- Нет, не спорю - я и сама хороша, но вы… Да торговки с рынка и то тактичнее! Я даже не представляю, кем надо быть, чтобы умудриться вот так опозориться перед аристократом! Отец с дальних пастбищ вернётся, я…
- Нажалуешься? - "старшенькая" шмыгнула носом и окончательно надулась.
- Нет! Уговорю нанять для вас самую строгую гувернантку!
- Опять? - хором выпалили близняшки.
Я сжала кулаки и отчеканила:
- Да!
И плевать, что полгода назад, когда эти нахалки извели третью воспитательницу, я, как и мама, убеждала отца, что дело не в отсутствии манер, а в чувстве протеста. Мол, сестрички, на самом-то деле умные и на людях вести себя умеют, а гувернанток изводят из принципа - хотят показать, что уже взрослые и в опеке не нуждаются. Ох, зря отец нас послушал! Хотя, до вчерашнего дня, сёстры и впрямь вели себя прилично. Шалили не больше положенного и к прохожим не приставали…
О том, что вызов умертвия относится к запрещённой во всех разумных королевствах магии - тоже рассказала. И какое наказание за такую магию полагается, поведала. Вот после этих слов девчонки совсем погрустнели, что, впрочем, не помешало до последнего цепляться за дневник Линара. Но я была непреклонна и невероятно зла, так что книгу в чёрном переплёте близняшки всё-таки отдали…
От продолжения расправы девчонок спасло появление штатного лекаря города Вайлеса. Скрюченный старик с неизменным саквояжем отнёсся к моей коленке куда строже, чем Райлен. Сперва ударил серебряным молоточком, потом применил какое-то болючее заклинание и крякнул:
- Трещина в коленной чашечке.
Без лишних слов, начертал под коленкой исцеляющий символ, наложил компресс с жутко вонючей мазью, замотал всё это дело толстым бинтом и заявил:
- Ногу не сгибать! Два дня лежать!
Я от такого тона поёжилась, а девчонок так вообще передёрнуло.
А потом передёрнуло всех, даже старика-лекаря, потому что в спальню влетела наша мамулечка… Нет, клыков и вертикальных зрачков, какие порой наблюдаются у близняшек, у мамочки не было, но в этот миг она сильно напоминала трёхрогую гидру о которой в прошлом номере журнала "Животный мир Верилии" писали. В чём дело догадались прежде, чем увидели в её руке бумажный квадратик записки…
- Да как вы могли! - воскликнула родительница. И добавила совсем возмущённо: - Соули!
Лекарь спешно откланялся, а мы… мы приготовились к долгой, мучительной смерти.
Глава 6
Два дня, проведённые в постели, были куда ужасней всех походов на кладбище. Но вовсе не потому, что нам влетело, нет… Просто у меня появилось время как следует подумать над случившимся, и чем дольше думала, тем страшнее становилось…
Черноглазый маг с самого начала знал, что никакого умертвия нет. Именно поэтому он нарядился в изысканный камзол вместо пропитанной специальным составом куртки, именно поэтому разрешил проводить до самого кладбища. Он пытался выяснить, как далеко мы готовы зайти ради того, чтобы сохранить лицо. И, видимо, всё-таки рассчитывал выпить чаю с маковым пирогом.
Зачем согласился на эту авантюру? Посмеяться над провинциальными дурочками хотел, не иначе.
И тут… умертвие. Причём не простое, а боевое. О, Богиня! Как глупо получилось! Или… или это всё-таки справедливость? Он ехал, чтобы поиздеваться над нами, а в итоге сам едва не сел в лужу. Впрочем, "лужей" это назвать трудно. Мы едва не угробили нового штатного мага!
Дальше - хуже. Райлен сообразил, кто поднял того тролля. Кто превратил его в боевое умертвие - тоже догадался, причём задолго до трусливого признания близняшек. Райлен понял всё, но… он не арестовал. Более того - ни одного дурного слова не сказал. Ни одного! И улыбался так, будто мы не тролля, а заколдованную лягушку из загашника достали.
О, Богиня! Почему он так поступил?
Когда возвращались с кладбища, я даже смотреть на него боялась. А он пытался завести разговор - не про мертвяков, а так, о погоде, но я отмалчивалась и брюнет отстал. Зато когда доехали до поворота к поместью - заартачился. Мол, не могу одних по такой темноте отпустить. И тот факт, что мы недавно целое умертвие подняли и приручили, как будто не в счёт…
Странно это всё. Невероятно странно. И страшно… потому, что понятия не имею, почему он так поступил. И чем аукнется это приключение - тоже не знаю. Райлен, безусловно, благороден, но мы же использовали запрещённую магию! Он, как штатный маг города, наверняка, должен сообщить куда следует.
А зелье? Ну кто поверит, что три девчонки с домашним образованием и минимальными магическими способностями могли сварить зелье, подчиняющее умертвие? Ответ один - никто. Значит, если начнётся расследование, то обязательно всплывёт имя Линара… О, Богиня!
Я так устала от этих мыслей, от страха, которым даже стены пропитались, что утром третьего дня самостоятельно избавилась от повязки и поковыляла к матушке - просить разрешения съездить в Вайлес.
Жутко боялась, что матушка не отпустит - близняшки рассказали, как происходило знакомство с Райленом, и она знала, что я в этом позоре не участвовала, но всё равно злилась. Очень злилась!
К счастью, обстоятельства сложились даже лучше, чем я ожидала. Родительница встретила строгим взглядом и заявила:
- Ну раз ты уже выздоровела, то сегодня же едем к госпоже Флёр. Она ждёт!
При упоминании портнихи я слегка поморщилась - записка с доносом именно от неё прилетела. Но тут же взяла себя в руки и воскликнула радостно:
- Ой! А я тогда книги для госпожи Жейер захвачу. Завезу после примерки.
Мама скривилась и махнула рукой. Кажется, я всё-таки прощена.
В город въехали… нет, не как обычно.
Кроме пристальных и восхищённых взглядов, нам с близняшками слали не самые приятные улыбки. Этакие понимающие, хитрые, гаденькие. Я старательно изображала равнодушие и искренне радовалась, что лица мамы не вижу - она впереди ехала, в коляске.
На сестёр тоже старалась не глядеть, потому что поддержать нечем, а ругать без толку - они своё уже получили. И ещё получат, когда отец с дальних пастбищ вернётся. Ну и мне, само собой, достанется, причём куда сильней - ведь одно дело подойти на улице и совсем другое искать встречи наедине. А именно такой встречи я желаю.
О моём визите к Райлену, наверняка, узнают. В этом городе от любопытных глаз и длинных языков укрыться невозможно. Разве что на дне выгребной ямы. Впрочем, кумушки и там достанут. Но встреча того стоит. Я больше не могу бояться неизвестности, я должна поговорить с ним и убедить не придавать дело с умертвием огласке. И извиниться должна - за себя, за сестёр, за тролля.
- Соули! - окликнула Мила.
Я вздрогнула, огляделась и только теперь поняла, что задумавшись, проехала мимо лавки госпожи Флёр. Взгляд сам метнулся к гостинице, расположенной на другой стороне площади, щёки вспыхнули - насколько понимаю, именно там остановился Райлен. И именно в гостиницу придётся идти, чтобы с ним увидеться.
О, Богиня! Какой стыд!
- Соули! - голос мамы прозвучал строго.
Я натянула на лицо улыбку и, как не в чём ни бывало, повернула лошадь. Дождавшись, когда помощник госпожи Флёр придержит Грозу, изящно спешилась. Многострадальная коленка отозвалась болью, но я даже не поморщилась - если мамулечка поймёт, что нога всё ещё болит, к "госпоже Жейер" не пустит, а запихнёт в свою коляску и заставит вернуться домой вместе со всеми.