Эш раскинул руки, и не успел он пошевелиться, а она уже бежала к нему.
Его потрясло до глубины души ощущение, которое он испытал, обнимая её. Это была его дочь. Его настоящая плоть и кровь. Гордость обладания волной прошла сквозь него, но любви к ней было достаточно, чтобы он в ней утонул.
Сейчас он полностью понимал свою мать и её ярость, когда она узнала о его прошлом. Он хотел ранить каждого, кто ранит Кэт.
Вина за то, что его не было рядом…
Ни разу в жизни он не обнял её. Никогда она, плача, не ощущала его утешающее прикосновение. Она жила, не зная о нем ничего, кроме того, что он пожертвовал ДНК для её появления. Единственное его утешение было в том, что он не знал о её существовании.
Насколько ужаснее было для его матери знать, что он существует, но не иметь возможности прийти к нему?
– Мне так жаль, – выдохнул он в её волосы, баюкая её голову в руках. – Я не знал.
– Я это знаю.
Он все еще хотел, чтобы она поняла, как сильно ему жаль.
– Почему ты никогда ко мне не приходила?
– Когда я была молодой, то боялась, что ты на меня разозлишься. Каждый раз, когда ты сюда приходил, ты был так разгневан. Ты ненавидел Артемиду, и я думала, что и меня ты возненавидишь, ведь я тебя к ней привяжу.
Он притянул её обратно и взял её лицо в свои руки:
– Я никогда не смогу ненавидеть тебя.
Кэт всю жизнь ждала этих слов, в её глазах появились новые слезы. Чувствовать прикосновение отца. Это было гораздо приятнее, чем она могла себе представить.
– Я люблю тебя, папа.
У Эша вырвалось рыдание от пронзившей его боли. Эти слова проникли в каждую его частичку.
– Мне так жаль, Катра.
– Мне тоже. Я должна была тебе сказать. Я знаю. Но я, правда, не знала, что ты сделаешь маме. Я боялась, что ты её убьешь.
Он горько усмехнулся:
– Я определенно должен был. – Он покачал головой, оглядывая её снизу и сверху. – Ты так красива. Хотел бы я увидеть тебя ребенком.
Она таинственно усмехнулась:
– Ты не многое пропустил. У меня были кривые зубы и тонкие волосы.
Он засмеялся:
– Я очень в этом сомневаюсь.
– Это правда, и я была просто отвратительна до двенадцати лет. Высокая и неуклюжая. Я все задевала головой. Это еще иногда случается.
Он покачал головой:
– Ты – моя дочь.
– Уверена, что да, – усмехнулась она. – Не могу представить тебя с плохой координацией.
– О, уверяю тебя, я лбом на дверях вырезаю знаки. Удивительно еще, что слово "Выход" не отпечаталось у меня прямо между глаз.
Её мелодичный смех зазвенел в его ушах, и болью отозвался в его сердце.
Эш не мог прийти в себя от того, как похоже её поведение на его. Как будто он смотрел в зеркало и видел кого-то другого на своем месте.
Но его радость испарилась, как только он осознал, как сильно они похожи, что это могло означать для Катры.
– Твоя мать хорошо с тобой обращалась?
Медленная улыбка распространилась по её лицу.
– Для нее это очень хорошо. Я имею в виду все остальное, кроме того факта, что я могла звать её Матисера, только когда мы были одни, но обычно все было хорошо.
Как ужасно, что она не могла публично признать Артемиду своей матерью. Он очень хорошо знал эту боль, и был зол на Артемиду за то, что, поступив так с ним, она продолжала в том же духе с его ребенком.
Насколько эгоистичным может быть человек?
– Она тебя любит?
Кэт сглотнула, она точно знала, что он имел в виду. Он боялся, что её мать была холодна с ней. Но несмотря на редкое присутствие Артемиды, такого не случалось.
Для облегчения понимания, она взяла его руку в свою. И закрыла глаза, чтобы ему показать.
Эш резко дернулся, увидев воспоминания Катры. Ей было не больше семи, и они с Артемидой были одни в её спальне. Они вместе лежали на кровати Артемиды.
Кэт, хмурясь, положила маленькую ручку на мокрую щеку Артемиды.
– Почему ты плачешь, Матисера?
– Ты слишком молода, чтобы понять, моя маленькая.
– Тогда скажи мне, почему ты плачешь, и я не пойму. Но ты почувствуешь себя лучше и будешь снова счастлива.
Артемида улыбнулась сквозь слезы, и повыше натянула одеяло на Кэт.
– Я совершила ужасную ошибку.
Кэт нахмурилась в замешательстве:
– Но ты богиня, ты не можешь ошибаться.
Артемида взяла маленькие ручки Кэт в свои, и запечатлела на них нежный поцелуй.
– Поверь мне, маленькая. Все ошибаются. Даже боги, и наши ошибки намного хуже, чем людские. В отличие от людей, страдаем не только мы. Более того, мы делим страдания с тысячами. Поэтому ты должна научиться быть, как твой отец. Сдерживать слезы и ярость. Стараться не наказывать тех, кого любишь.
– Но ты не наказываешь меня, Матисера.
Артемида поцеловала её в лоб.
– Нет, Катра. Я люблю мое маленькое сокровище.
Катра все еще была подавлена слезами матери.
– И я – твоя ошибка, Матисера?
– О, великий Олимп, нет! Почему ты только подумала такое, дитя?
– Потому что никто не знает обо мне. Ведь ты стараешься прятать свои ошибки?
– О, малышка, нет. Я не потому прячу тебя. Я просто не хочу делить тебя с другими. Ты только моя. Ты всегда будешь моей маленькой девочкой, и я не хочу делить тебя с кем-то еще.
Кэт почесала свой крошечный лобик.
– Как ты думаешь, папа полюбит меня?
Артемида потерлась носом о нос Кэт.
– Твой отец будет любить тебя даже больше, чем я. Он будет будить тебя щекоткой и поцелуями, и укладывать в постель с крепкими объятиями.
– Тогда почему мы его не найдем?
Печаль вернулась на лицо Артемиды.
– Потому что он ненавидит меня и не хочет иметь со мной ничего общего.
– Почему кто-то должен тебя ненавидеть, Матисера? Ты красивая и добрая. Любящая. Я не могу представить, что кто-то не видит этого в тебе.
Артемида пригладила ее светлые кудри.
– Я плохо с ним поступила, Катра. Очень. – Она с сожалением вздохнула. – Однажды у меня в руках был весь мир, но я об этом не знала. Я позволила глупости ослепить меня и потеряла его из-за этого.
– Тогда скажи ему, что ты сожалеешь.
– Как скажет твой отец, есть некоторые вещи, которые "мне жаль" исправить не может. Иногда боль проникает так глубоко, что словами её нельзя облегчить, не важно, как много ты в них вкладываешь.
Катра села в постели.
– Но я могу вылечить все. Я положу руки ему на сердце и сделаю так, чтобы ему стало лучше. Тогда он снова полюбит тебя.
Артемида притянула её к себе, и сжала в объятиях.
– Мое маленькое сокровище. Как бы я хотела, чтобы ты могла. Но все правильно. Он дал мне тебя, и тебя я могу любить без сожалений.
Кэт отпустила Эша и подумала о другом воспоминании.
– Она не всегда была идеальной матерью, но я не хочу лучше. И даже когда она была менее, чем замечательна, я всегда знала, что она любит меня.
Эш не мог говорить, их образ преследовал его. Он забыл, что существует еще эта сторона Артемиды. С того дня, как Артемида воскресила его, она наказывала его за то, что любит его.
Она затаскивала его к себе в постель, чтобы использовать его тело, и как только они заканчивали, выбрасывала его. Даже когда он любил её, её любовь была эгоистичной. Она винила его во всем.
Но вначале Артемида была к нему добра. Однажды она обняла его, и они вместе смеялись без причины. Сейчас он не мог вспомнить последний раз, когда они вообще над чем-либо смеялись. Последний раз, когда она прикасалась к нему, просто чтобы он был рядом.
Потеря дружеских уз причинила ему боль.
Он взял руки Кэт в свои.
– Я рад, что её ненависть ко мне не распространилась на тебя.
Она дразняще улыбнулась.
– Я тоже. – Она протянула руку и убрала прядь волос с его лица. – Не могу поверить, что это реально. Что ты здесь, видишь меня.
Не мог поверить и он. Это было сверхъестественно.
Но по воле судьбы, они были вместе.
В его голове возник еще один вопрос.
– Почему ты была с моей матерью в саду?
– Я пыталась помочь Сину сражаться с галлу и Даймами. У него есть брат…
– Закар.
Она не знала почему, но была удивлена, что он знает о Закаре.
– Ты знаешь его?
Эш кивнул:
– Встречал его пару раз. Он довольно хороший парень.
Приятно было это узнать. Последнее, чего она хотела, – выпустить в мир еще одного врага.
– Хорошо, но он пропал. Один из галлу сказал, что они держат его в плену. Сину нужно знать, правда ли это.
– Моя мать помогла найти его?
– Мы что-то видели, но я не знаю, он ли это был. Все расплывчато.
– Да, у сфоры есть недостатки. – Он скользнул руками под волосы и снял ожерелье. Это был маленький красный стеклянный шар, но как только он надел это на нее, Кэт поняла, что это крошечная сфора. – Эта гораздо сильнее пруда. В ней часть меня.
Сердце Кэт быстро застучало, она накрыла сфору руками, не веря, что он отдал её что-то настолько ценное. С его ДНК внутри, она могла использовать сфору не только, чтобы увидеть кого-то, но и чтобы уничтожить Эша.
Если учесть, как мало он доверяет кому-либо, она понимала огромное значение этого подарка.
Он отступил.
– Скажи ей, что тебе нужно, и она приведет тебя к этому.
– Спасибо тебе.
Он склонил голову.
Улыбнувшись отцу, Кэт приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Эш не мог дышать, когда почувствовал её нежный поцелуй. Поцелуй его дочери. Он был нежный и сладкий, и вызвал в нем такую волну любви, которую раньше вызывала только Сими.
Он хотел прижать Кэт к себе, но она была слишком взрослая, чтобы с ней обращались как с ребенком. Его дочь выросла, и он должен был уважать её как женщину.
– Будь осторожна, – прошептал он ей на ухо.
– Ты тоже.
Эш отступил еще на шаг и сделал самую трудную вещь в жизни. Он отпустил руку дочери.
– Если я понадоблюсь – зови меня, и я приду, невзирая на последствия.
– Я знаю… Спасибо, папа.
Со слезами на глазах он смотрел, как она исчезает и оставляет его одного в комнате Артемиды. Он провел тыльной стороной ладони рукой по глазам.
У меня есть дочь…
Это звучало так невероятно.
– Ты зол на меня, Апостолос?
Он сжал зубы, услышав голос матери в голове.
– Нет, Метера. Мне просто больно, что ты скрыла её от меня.
– Лучше бы ты был на меня зол. Твоя боль ранит меня.
– Мне жаль.
– Почему ты извиняешься, когда я неправа?
– Потому что я никогда не причиню тебе боль, ни за что.
Его мать бледной тенью появилась перед ним.
– Вернись домой, Апостолос. Освободи меня, и я сделаю так, что никто больше не причинит тебе боль.
Он покачал головой:
– Я не могу, Метера. Ты знаешь это.
Она устало вздохнула.
– Однажды, мое дитя, ты выполнишь то, ради чего был рожден.
Эш надеялся, что нет. Если он сделает это, миру придет конец.
Кэт перенеслась обратно в пентхаус Сина. Она нашла его там, где оставила раньше, – возле стойки бара. Он выглядел все так же великолепно.
Син встал с барного табурета и подошел к ней. Она видела волнение в его глазах.
– Ты нашла его? – с беспокойством спросил он.
Кэт покачала головой, удивляясь иронии ситуации. Она отправилась искать его брата, но вместо него нашла своего отца.
– Не совсем. Но мой отец дал мне это. – Она приподняла маленький красный шар на груди так, чтобы Син мог его увидеть. – Он сказал, что это приведет нас к Закару.
Син нахмурился:
– Ты виделась с отцом?
Она кивнула.
– Ты в порядке? – Его беспокойство тронуло её сильнее, чем должно было. Это было так приятно.
– Да. Невероятно, но думаю, я в порядке.
Он медленно приблизился к ней и положил руки ей на плечи.
– Ты уверена?
– Да. Я правда в порядке.
На его лице отразилась нежность, на которую она считала его неспособным. Но это продлилось до его следующего вопроса.
– Итак, он убил Артемиду?
Ну, сие, конечно, должно было убить её настроение, чему способствовала и горячность его тона.
– Син!
– Что? – спросил он с невинным выражением лица. – Вполне законный вопрос. Надеюсь, он отрезал ей голову и насадил на кол.
Мужчины! Или, скорее, Син! Он ужасен.
– Извини, но я тебя разочарую – она еще дышит.
– Проклятье, – тихо выругался он. – Хоть раз он должен был дать этому…
Она предупреждающе вздернула бровь, прежде чем он произнес предполагаемое ею существительное.
– Женщина, – сказал он с таким чувством что не оставалось сомнений, что он негодует, используя это слово. – Она это заслужила.
– Ты бы стал наказывать мать твоей дочери? – Только эти слова вырвались, как она поняла, что затронула болезненную струну в его сердце.
Она чувствовала его боль, и ей тоже было больно.
Если честно, то он выглядел так, будто она его ударила.
– Син. – Кэт шагнула к нему, но он быстро отступил назад.
– Нам нужно найти Закара, – выдавил он сквозь сжатые зубы.
– Син, не меняй тему. Я хочу знать, что случилось. Почему мои слова тебя ранили?
– Давай остановимся на том, что ты одним словом все мне доходчиво объяснила, и оставим это.
Но она не хотела так это оставлять. Она хотела понять его.
– Я знаю, что твоя жена тебя обманывала. Я видела.
– И теперь ты знаешь, почему я за это её не убил. Она была матерью моих детей. Есть еще болячки, которые ты хочешь вскрыть? Однажды меня унизили, когда я ребенком пытался использовать свои силы, чтобы летать. Вместо того, чтобы взлететь на гору, я упал и разбил подбородок. Почему бы нам не назвать меня абсолютно некомпетентным? Уверяю тебя, это было менее неловко, чем быть богом плодородия, который не может удовлетворить собственную жену.
Вот что было причиной…
Кэт почувствовала боль за его позор. Она обхватила его голову руками и посмотрела так, чтобы он видел, что она говорит искренне.
– Как та, что побывала в твоей постели, могу смело заявить, что с женщиной, которая не была тобой удовлетворена, не все нормально. Может, это был дефект с рождения.
Он посмотрел на неё полуприкрытыми глазами. Даже так она чувствовала, что её слова его успокоили. Он накрыл её руки своими.
– Не могу поверить, что ты связана с… какое слово использует Сими? Сучкой-богиней?
Она закатила глаза:
– Знаю. Я исправленная версия, так что тебе повезло.
Он взял её правую руку и нежно поцеловал костяшки пальцев.
– Спасибо тебе, Кэт.
– Эй, я никогда не говорю того, во что не верю. Это проклятие, которое перешло ко мне от отца.
Син ухмыльнулся:
Я думаю, это скорее не проклятие.
Свет в его золотых глазах заставлял её сердце тяжело забиться. Ей было плохо от того, что он был так уверен. В нем было что-то успокаивающее для нее, и она не знала почему. На что-то в нем она откликалась. Она хотела облегчить боль в его взгляде, и в то же время, он так много ей давал только тем, что смотрел на неё, как сейчас.
Это её беспокоило. Она провела большим пальцем по его ладони, потом отступила назад. Посмотрев вниз, она потрогала маленькую сфору.
– Не уверена, что она сработает, но ты готов попробовать?
– Более чем готов.
Кэт закрыла глаза, вызвала Сими и Ксирену. Син застыл, как только они появились, в комнате стало немного напряженнее.
Его осторожность вызвала у Кэт усмешку.
– Мы должны пойти не знаю куда. И хотя я знаю, что ты можешь серьезно надрать задницу демонам, а я могу надрать задницу демонам еще серьезнее, но мне все еще нравится идея квалерии у нас за спиной. Особенно, если они по ходу голодны.
Он покачал головой, ничего не сказав.
– Куда мы идем, акра-Кэт? – спросила Сими.
– Еда? – с надеждой спросила Ксирена. – Все от Диамоник вызывает у меня аппетит.
Кэт сморщила нос.
– С моей удачей сегодня там будет много галлу для того, чтобы устроить тебе замечательный обед.
Ксирена и Сими потерли руки от удовольствия.
Кэт усмехнулась и накрыла сфору рукой.
– Отлично, ребята. Пристегните ремни. Возможно, будет ухабистая дорога. – Она сконцентрировалась, и подождала, задержав дыхание.
Ничего не случилось.
– Ты делаешь неправильно, – нетерпеливо сказала Сими. – Акра-Кэт должна снять это, положить в ладонь, и думать о том, кого хочет найти.
– О, – Кэт взглянула на Сина. – Твой брат похож на тебя?
– Мы же близнецы… да.
– Окей. Еще один сексуальный шумер на подходе. – Кэт сняла ожерелье и сжала кулон в ладони. Как только она представила себе Сина с именем Закар, кулон засветился. Из-под её пальцев вырвались лучи и заплясали на стене словно цветомузыка.
Затем их окружил красный свет. Спустя пару секунд, они оказались в сырой пещере. По тяжелому запаху земли можно было предположить, что они глубоко. Свет сфоры исчез, оставив их в полной темноте.
На самом деле было так темно, что она могла различить Сими и Ксирену только по их светящимся глазам. Тишину нарушал звук тяжелого злого дыхания. Кэт старалась рассмотреть в темноте источник звука, но её глаза его не находили.
Она протянула руку и почувствовала бицепс Сина.
Он поднял руку, и маленький огонек появился на его ладони, чтобы они смогли видеть в темноте.
Сначала Кэт разглядела только земляные стены пещеры. Потом дыхание прервалось.
И её тоже.
В другом конце пещеры было тело мужчины, лежащего на каменной плите. Но не это испугало её. А то, как он лежал. Его левое плечо было пришпилено к плите мечом, по рукоятку вонзенном в камень сквозь тело. Правая рука была пришпилена за запястье мечом поменьше. Ноги выглядели примерно также, только мечи были воткнуты в икры.
Когда они подошли к нему, в горле Кэт поднялась желчь.
Син молчал, но она чувствовала поднимающуюся в нем ярость. И как только они подошли достаточно близко, она увидела кровь, текущую из ран и шрамы, покрывающие каждый дюйм голого мужского тела. Его волосы были длинными и неухоженными, как будто прошли годы с тех пор, как их мыли и расчесывали. Он был чисто выбрит, но было легко понять, почему ему позволили эту часть гигиены.
Всю его шею покрывали отметины от укусов. Некоторые из них были длинными и зубчатыми, как если бы галлу отрывали от него куски плоти, чтобы причинить ему как можно больше боли после своей кормежки.
Но хуже всего выглядели его глаза. Кто-то или что-то выжгло их.
Ксирена случайно задела его ногу.
Мужчина дернул голову в её сторону.
– Пошел ты, галлу, – зарычал он на шумерском и плюнул в сторону Ксирены. Он пытался сражаться.
Кэт вздрогнула, как только мечи глубже впились ему в кожу.
– Перестань, Закар, – произнес Син, придвигаясь ближе, чтобы удержать брата на месте.
Закар попытался его укусить.
Син взял руки брата в свои.
– Перестань. Это я, Син. Я здесь, чтобы тебя освободить.
– Пошел ты, – снова плюнул Закар.
Син вытер плевок с лица тыльной стороной ладони.
– Перестань сражаться. Ты только делаешь себе больнее.