***
Художником- иллюстратором всех книг Б. П. Апрелева (и многих других работ русских моряков, изданных в эмиграции выступил талантливый художник, капитан 2–го ранга С. А. Четвериков. Семен Александрович Четвериков родился
27 августа 1886 г. в Твери. В1906 г. окончил Морской корпус Уволен в запас в чине лейтенанта (23 ноября 1912 г.). Исполняющий должность старшего офицера эсминца "Гром" (2 июня 1915 г.). Старший лейтенант (6 декабря 1916 г.). В период Гражданской войны участвовал в Белом движении на Востоке России. На 15 августа 1918 г. - штаб–офицер для поручений при Штабе речной обороны Народной армии Комитета членов Учредительного собрания. Начальник Организационно–тактического отдела Управления по оперативной части флота (8 ноября 1918 г.). Капитан 2–го ранга за боевые отличия (1 января 1919 г.) Начальник Службы связи Речной боевой флотилии (Камской). С августа 1919 г. - начальник Общего отделения Управления по оперативной части флота. Член Комиссии по разгрузке и распределению грузов Морского ведомства (10 августа 1919 г.). За боевые отличия награжден орденом Святого Владимира 3–й ст. с мечами (18 апреля 1919 г.). В 1919-1921 гг. жил в Харбине, затем продолжил службу на Сибирской флотилии. Во время эвакуации Приморья в октябре 1922 г. - начальник 2–го дивизиона Сибирской флотилии (на переходе от Гензана до Шанхая и из Шанхая на Филиппины). В эмиграции жил в Шанхае. В 1924-1929 гг. - служащий Шанхайского муниципалитета. В Русском Зарубежье проявились его художественные таланты. В 1936-1939 гг. член кают–компании в Шанхае (в 1939 г. входил в Комитет старейшин). С. А. Четвериков скончался в Шанхае 11 февраля 1942 г. Его семья эмигрировала в США и жила в Сан–Франциско.
***
В публикуемых ниже работах Апрелева сохранено авторское (часто значительно отличающееся от современного) написание всех имен собственных (географических названий, природных объектов, названий кораблей и др.). Хотелось бы также отметить, что приведенные в книге "На "Варяге"" тактико–технические данные кораблей отечественного и иностранного флота были взяты из доступной автору справочной литературы того периода и могут отличаться от приводимых в современной литературе.
Хочется выразить огромную благодарность за неоценимую помощь словом и делом при подготовке статьи о Б. П. Апрелеве и переиздании его работ моему другу, кандидату исторических наук, заведующему архивохранилищем русскою флота Российскою государственною архива военноморского флота, главному редактору альманаха "Кортик" Алексею Юрьевичу Емелину (г. Санкт–Петербург).
Н. А. Кузнецов, кандидат исторических наук
Б. П. Апрелев
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА
(14/27 февраля-12/25 июля 1915 г.)
В моей личной судьбе в начале этого года произошла перемена. Меня назначили и. д. штаб–офицера Морского управления Штаба Верховного главнокомандующего, и 14/27 февраля 1915 года я выехал в Ставку.
В Ставке Верховного главнокомандующего специально для оперативной части наших Действующих флотов Балтийского и Черного морей с первого же дня войны было сформировано Морское управление. Начальником его был назначен помощник начальника Морского генерального штаба контр–адмирал Д. В. Нешоков, а штаб–офицерами для поручений - капитан 2–го ранга А. Д. Бубнов, капитан 2–го ранга А. В. Немитц, старший лейтенант В. В. Яковлев. Сверх сего, при Морском управлении состоял капитан 1–го ранга флигель- адъютант Его Императорское Высочество Великий Князь Кирилл Владимирович, очень скоро вслед затем назначенный начальником всех морских частей, действующих на сухопутном фронте. Такими частями был батальон Гвардейского экипажа и батальон 2–го Балтийского экипажа. Сверх сего, от флота была выделена усиленная пулеметная команда, приданная Туземной Кавказской конной дивизии, находившейся под командой Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Александровича.
В отношении Действующего флота Балтийского моря в Ставке первое время было сравнительно мало работы, ибо этот флот подчинялся главнокомандующему 6–й армией, а впоследствии главнокомандующему Северным фронтом. Что же касается Действующего флота Черного моря, то он подчинялся непосредственно Верховному главнокомандующему и его оперативные вопросы непосредственно проходили через Морское управление Ставки. Благодаря тому, что оперативная часть обоих флотов функционировала уже задолго до войны и начальники соответствующих оперативных частей Морского генерального штаба были не только в служебном отношении, но и лично близко связанными с флаг–капитанами по оперативным частям обоих флотов, то вся работа оперативной части флотов сводилась к тесной и дружной связи флаг–капитанов по оперативным частям обоих флотов с Морским генеральным штабом и с Морским управлением Штаба Верховного главнокомандующего, причем последнее являлось связью между флотами и армиями и имело задачей добиться полного взаимопонимания и согласования операций, что, слава Богу, и было на самом деле. Впоследствии уже Морское управление Штаба Верховного главнокомандующего было преобразовано в Морской отдел Штаба Верховного главнокомандующего с подчинением Штабу обоих флотов и отдельных действующих частей флота. При этом начальником Морского отдела Штаба был назначен начальник Морского генерального штаба вице–адмирал Русин. Это преобразование, весьма ценное и необходимое, было сделано уже значительно позже, когда же я прибыл в Ставку - Морское управление было совсем маленькое и большею частью нас было трое, считая в том числе и контр–адмирала Ненюкова. Капитан 2–го ранга Немитц сразу уехал в Черное море и там скоро получил командование.
Отношение между чинами Морского управления и другими чинами Штаба Верховного главнокомандующего были самые дружные, и особенно дружны мы были с Управлением генерал–квартирмейстера.
Прибыл я в Ставку вечером 15/28 февраля 1915 года. Первое впечатление всегда более сильное, поэтому я несколько остановлюсь на том, какой я застал Ставку в первые дни моего туда приезда. Ставка Верховного главнокомандующего помещалась в этот период войны в местечке Барановичах, в районе стоявшего там в мирное время железнодорожного полка. Все части Штаба Верховного главнокомандующего помещались в двух поездах. Первый поезд помещал Верховного главнокомандующего Е.И.В. Великого Князя Николая Николаевича, его адъютантов и ординарцев, лиц состоящих при нем, начальника Штаба и генерал–квартирмейстера Во втором поезде помещались остальные части Штаба и Управление коменданта Главной квартиры. Ставка охранялась одним полком конницы (при мне Лейб–гвардии казачьим Его Величества), Гвардейским полевым жандармским эскадроном, небольшим числом пешего ополчения (кажется, батальон), противоаэропланной батареей и агентами наружного наблюдения. Оба поезда стояли на запасных путях, среди соснового леса. Поезд Верховного главнокомандующего стоял за оградой, за которую лицам, не принадлежащим к составу Штаба, вход был воспрещен. Вокруг ограды стояли часовые и агенты полиции. Рядом с этим поездом был небольшой домик - Управление генерал–квартирмейстера, в котором находились телеграфные аппараты, связывающие прямыми проводами Ставку со штабами фронтов.
Второй поезд стоял вне ограды, на путях, рядом с бывшими казармами железнодорожного полка. Рядом с ним, в одном из помещений, была организована полевая телеграфная контора для всех неоперативных телеграмм; в этой же конторе в маленькой отдельной комнате помещалось наше морское телеграфное отделение, связывающее нас прямыми проводами с Морским генеральным штабом в Петрограде (в это время С–Петербург, под давлением общественного мнения, был переименован в Петроград) и помощью аппарата Бодо с трансляцией на полпути, с Графской пристанью в Севастополе, связывая нас со штабом Действующего флота Черного моря. Ввиду долгого уже нахождения Ставки на одном месте и громадной работы ее, многим управлениям Штаба уже пришлось частично выселиться из поезда и организовать канцелярии, как мы называли "на берегу", то есть в казармах. Особенно большая письменная работа лежала на Управлении дежурного генерала и на Управлении военных сообщений, канцелярии которых невольно сделались очень громоздкими. Морское управление тоже было принуждено занять канцелярию в казармах и там вести всю текущую конфиденциальную работу. Вся же оперативная работа и шифровка велась нами в нашем вагоне. Вагон начальника Морского управления был очень хороший вагон: 1–го класса Николаевской железной дороги с кожаными диванами. Как начальник управления, так и каждый из нас имел в вагоне отдельное купе.
Иностранные военные агенты[По современной терминологии - военные атташе. - Примеч. Н. К.] жили в поезде Верховного главнокомандующего. Если у них бывали помощники или приезжавшие в Ставку отдельные иностранные офицеры, то они помещались в нашем (штабном) поезде.
В каждом поезде имелось по одному вагону–ресторану, куда все собирались в определенные часы для утреннего и вечернего чая и для завтрака и обеда. Ежедневно из штабного поезда приглашалось несколько человек на завтрак в поезд Верховного главнокомандующего. Таким образом, Верхов-
ный главнокомандующий знакомился со всеми чинами своего Штаба. Все трапезы в обоих поездах были чрезвычайно скромными. Блюда были обыкновенные, подаваемые в наших вагонах–ресторанах в мирное время. Вино было исключено вовсе, на столах ставили только воду и так называемый "бабушкин квас".
Ставка Верховного главнокомандующего представляла из себя очень отрадное зрелище скромности и сосредоточенности. Так же как и в других тылах в первое время войны, заметно было тяготение офицеров тем, что они находятся вне боевых действий. Многие старались, несмотря на интерес работы и на почетность положения, устраиваться на фронт. Верховному главнокомандующему пришлось даже отдать особый приказ, в котором он подчеркивал, что служба чинов его Штаба является мозгом наших армий, что перемены в составе Штаба во время войны крайне невыгодны для общего дела и что работа Штаба не менее почетна и нужна России, чем работа в любой другой части наших армии и флотов.
При Ставке находилась небольшая (бывшая полковая) церковь, в которой находилась привезенная в армию чудотворная икона Божьей Матери. В Ставке же находилось Управление протопресвитера военного и морского духовенства. Сам протопресвитер отец Г. Шавельский жил в поезде Верховного главнокомандующего и столовался там же. За завтраками и обедами Верховный главнокомандующий всегда сидел за столиком (в обоих поездах в ресторанах были столики на трех человек) с начальником Штаба и протопресвитером
С внешней стороны первое, что меня поразило - это тишина, которая царила вокруг Ставки. Сосны, покрытые снегом, чистый, совершенно деревенский воздух, полное отсутствие криков и шума. В тихие ночи первых дней моего пребывания в Ставке были слышны отдаленные удары пушеч-
ных выстрелов - это доносилось до нас стрельба 10'' орудий крепости Осовец, в то время осаждаемой немцами.
В первый же день я явился начальнику Штаба Генерального Штаба генерал–лейтенанту Янушкевичу, который меня знал в бытность свою начальником Военной академии, слушателем которой я был. Также явился я генерал- квартирмейстеру Генерального Штаба генерал–лейтенанту Ю. Н. Данилову. Верховному главнокомандующему я явился несколько позже, при первом же приглашении моем на завтрак.
Наиболее интересная и нервная работа, пожалуй, была в Управлении генерал–квартирмейстера. Там работало несколько штаб–офицеров Генерального Штаба, по личному выбору генерал–квартирмейстера. Кроме сводки сведений
о положении противника, там ежедневно, на основании донесений по прямому проводу от главнокомандующих фронтами, производилось так называемое "подымание" стратегической карты театров военных действий. Начиналась эта работа рано - часов в 5 утра, когда соответствующие офицеры являлись в Управление генерал- квартирмейстера, получали от дежурного штаб–офицера полученные за ночь донесения и с помощью офицера Корпуса военных топографов начинали наносить положение нашего и неприятельского фронтов и готовить доклад для генерал–квартирмейстера. Утром в 8 часов являлся генерал–квартирмейстер и принимал доклад, готовясь в свою очередь для доклада начальнику Штаба Через некоторое время приходил начальник Штаба, изучал обстановку, и затем уже общее положение докладывалось Верховному главнокомандующему, который приходил в управление около 10 часов утра. В это же время был и доклад Морского управления, который делал или адмирал Ненюков, или капитан 2–го ранга Бубнов, в присутствии адмирала Ненюкова. После этого, на основании ночных донесений и выяснившегося положения фронтов, полковник Генерального Штаба А. А. Свечин писал сообщение Штаба Верховного главнокомандующего, которое передавалось немедленно в Петроград для прессы. Если в эту сводку входили морские операции, то эта часть писалась кем‑нибудь из нас в Морском управлении и передавалась полковнику Свечину.
16 февраля (1 марта). В этот день нами получены сведения, что союзный флот вошел в Дарданеллы и адмирал Кардэн (английский адмирал, им командующий) ожидает, что со дня на день он пройдет в Мраморное море. Помню, в Ставке в этот день были горячие разговоры о том, как будут вести союзники прорыв. Мы были уверены, что вместе с флотом идет десант, который по мере прорыва займет берега Дарданелл.
17 февраля (2 марта). Командующему Действующим флотом Черного моря было послано распоряжение быть готовым с десантом для действия против Босфора Мы очень старались, чтобы все эти распоряжения были быстро и точно исполнены, дабы облегчить союзникам прорыв Дарданелл и согласовать нашу операцию против Босфора с их действиями в Мраморном море.
18 февраля (3 марта). С фронтов известия хорошие. Десант в Черном море в составе 36 000 человек (1–я и 2–я пластунские бригады и 3–я Кавказская стрелковая дивизия) готовится к походу. Командиром десанта назначен генерал Истомин, как острит генерал–квартирмейстер, благодаря своей морской фамилии- Сегодня Черноморский флот вышел в море на операцию против Зангулдака Сегодня приехал с фронта Е.И.В. Великий Князь Кирилл Владимирович, который поместился у нас в вагоне в таком же купе, как и мы все.
19 февраля (4 марта). В Ставке все полны вниманием к тому, как развернутся операции у Дарданелл и Босфора Однако у некоторых чинов Управления Генерал- Квартирмейстера и у самого Генерал–Квартирмейстера несколько отличный от нас взгляд на овладение нами Босфором.
Генерал–квартирмейстер считает, что войска сейчас нужнее на главных фронтах, и кроме того, и он, и некоторые чины его Управления вообще считают занятие нами Босфора и Константинополя не столь необходимым, как считаем его мы. Это мнение основано на том, что для России, при настоящей степени ее культуры, содержание Константинополя не по средствам и исторически мы еще до этого не доросли. Командующий флотом, вернувшись только что из операции под Зунгулдаком, опять получил распоряжение из Ставки произвести операцию у Босфора. По–видимому, в Черном море не очень были расположены опять идти на операцию. Во всяком случае, из Ставки было энергичное повторение приказания.
20 февраля (5 марта). Командующий Черноморским флотом прислал телеграмму, что "не считаясь долее с состоянием моря (шторм), затрудняющим совместное плавание с тральщиками, 20–го выхожу к Зунгулдаку и Босфору". В 13 часов он вышел в море в составе 5 кораблей, 2 крейсеров, 6–ти миноносцев и 6 тральщиков. От союзников получены известия, что их флот бомбардирует Чанак (самое узкое место Дарданелл).
21 февраля (6 марта) приехал в Ставку французский генерал По, потерявший руку во время Франко–Прусской войны 1870 года.
22 февраля (7 марта). Получены известия, что противник нанес сильный удар левому флангу нашей 5–й армии. Потери у нас велики, но положение удалось сохранить. От командующего Черноморским флотом телеграмма, что он начал бомбардировку Зунгулдака.
23 февраля (8 марта). Получена телеграмма, что Черноморский флот бомбардировал Зунгулдак, Козлу, Эрегли, Кимли и потопил 8 пароходов и 1 парусник В крейсер–яхту "Алмаз" попал. 6" снаряд с береговой батареи и, разорвавшись, тяжело ранил 3–х человек, сделав пробоину у ватерлинии. В 16 часов флот вернулся в Севастополь. Сегодня из Петрограда прибыл капитан 1–го ранга граф Капнист с дополнительными инструкциями для Черноморского десанта Сегодня же прибыл Е. И.В. Великий Князь Кирилл Владимирович. Вечером была получена Высочайшая телеграмма, что Великий Князь произведен в контр–адмиралы. Мы поднесли ему погоны и он, по–видимому, был очень счастлив своим производством.
24 февраля (9 марта). На фронте сильный удар австрийцев, который к вечеру был ликвидирован.
В десантный корпус в Черном море включен Гвардейский экипаж.
25 февраля (10 марта). Командующий Флотом Черного моря доносит, что завтра выходит в море для выполнения первого периода операций у Босфора Одновременно пришла телеграмма от министра иностранных дел о том, что союзный флот уже разрушил часть фортов Чанака и что около 5/18 марта ожидается прорыв союзников к Царьграду. В тот же день неприятная для нас новость, что десантный корпус хотя и готов, но выйти в море не может, так как очень много транспортов еще не получили угля и из Мариуполя, несмотря на ряд приказаний, уголь не подают. Дали ряд распоряжений относительно немедленной подачи угля к Одессе, где стоит транспортная флотилия. В 15 часов сегодня командующий Черноморским флотом вышел к Босфору.
26 февраля (11 марта). Морской генеральный штаб сообщает, что он не только дал распоряжения о высылке угля в Одессу, но выслал в Мушкетово двух офицеров с полномочиями посылать вагоны угля в Одессу. На нашем фронте против Прасныша и на Млавском направлении опять сильные атаки немцев. Мы в Морском управлении всецело ушли в операции, разыгрывающиеся в Дарданеллах и против Босфора Если у союзников дела пойдут хорошо то, нам кажется, что это будет решающим переломом воины, ибо если мы войдем в непосредственную связь с союзниками через проливы и Турция будет выведена из рядов наших врагов, то исход войны, как нам кажется, вполне обеспечен и Австро–Германскому блоку против нас и наших союзников, при этих условиях, будет невозможно ничего сделать.