* * *
Позже, одеваясь к вечернему выходу, она осознала, что должна была отказаться, когда Дрю пригласил ее на свидание. Было бы логично ответить:
- Извините, звучит замечательно, но мне необходимо остаться дома сегодня вечером и поработать над статьей.
Вместо этого услышала собственные слова:
- С удовольствием, Дрю.
Он улыбнулся и направился к лифту. Арден вплыла в номер в облаке романтических грез. Однако не потребовалось много времени, чтобы вспомнить, зачем она стремилась познакомиться с Дрю.
На несколько минут, пока его руки касались ее и дыхание шевелило волосы, она забыла про сына, и воспринимала Дрю не как отца своего ребенка, но исключительно как мужчину, опасно соблазнительного мужчину.
После безрадостного брака и отвратительной сексуальной жизни с Роном Арден считала, что никогда больше не заинтересуется отношениями с противоположным полом. Ее потрясло, насколько она переменилась за несколько часов в компании Дрю. И по совершенно неподходящим причинам.
Было бы лучше, если бы Дрю не оказался таким сексуально привлекательным… таким одиноким… да еще и вдовцом. Но разве задача стала бы менее сложной, если бы нашлись оба родителя ее ребенка, живые и благополучные, а не один отец в расстроенных чувствах? А если бы он был низеньким, рыхлым, толстым и лысым? Первоначально внешность и личность пары ее не занимали. Она интересовалась только местонахождением малыша, которого родила, но никогда не видела. Непростая проблема.
Каждый раз, вспоминая серый дождливый день, когда хоронили Джоуи, она словно вскрывала старую рану. Никогда, даже потеряв отца и мать, Арден не чувствовала себя настолько потерянной. После развода она посвятила себя заботе о Джоуи, который последние несколько месяцев жизни провел в больнице. Наблюдала, как с каждым днем ухудшалось его состояние, и запрещала себе молиться о смерти другого ребенка, чтобы Джоуи получил спасительную почку. Бог не исполняет таких просьб, так что она не озвучивала тайную надежду.
Когда настал срок, малыш умер так же безропотно, как и жил, уговаривая ее не плакать, и пообещал, что на небесах сохранит для нее кроватку рядом с собой. Долгие часы после его последнего вздоха она держала тоненькую ручку и смотрела в умиротворенное лицо, запоминая на все оставшиеся дни.
Рон старательно изображал печаль на похоронной службе с оглядкой на немногих пришедших друзей. Арден тошнило от его лицемерия. Джоуи отважно скрывал разочарование каждый раз, когда Рон не приходил в больницу, чтобы навестить его, как обещал.
После похорон Рон загнал ее в угол.
- У тебя что-нибудь осталось от тех денег, которые ты выцарапала у меня?
- Не твое дело. Я заработала те деньги.
- Черт бы тебя побрал, они мне нужны.
Арден не могла не заметить, что разрушительные последствия разгульного образа жизни стали более явными. Он носил отчаяние, как знамя, что не вызывало в ней ни малейшего сострадания.
- Это твоя проблема.
- Ради Бога, Арден. Помоги мне. Только один раз, и я обещаю…
Она хлопнула дверью лимузина перед его носом и потребовала, чтобы водитель немедленно уехал. Даже на похоронах сына Рон волновался только о себе.
В течение следующих нескольких месяцев она настолько глубоко погрузилась в скорбь, что не отличала один день от другого. Арден существовала в вакууме отчаяния. Только на бумагу можно было вылить свои чувства и как-то примириться с собой. Эссе, в котором Арден описала потерю ребенка, купил женский журнал, и оно снискало читательское признание. Ей предложили сочинить еще одно, но у нее не было ни малейшего желания делать на этом имя. Она чувствовала, что всего лишь заполняет время до собственной смерти, потому что не осталось ничего, ради чего стоило жить.
За исключением того, другого ребенка.
Однажды ее неожиданно осенило. У нее есть ради кого жить, ведь где-то на свете живет еще один ее ребенок. Именно в этот момент она решила, что должна найти его, но и в мыслях не держала разрушить жизнь малыша. Вряд ли родители жестоки к нему, раз преодолели столько препятствий, чтобы получить дитя. Она надеялась хотя бы увидеть его. Узнать его имя и пол. Арден попросила Рона применить наркоз при родах, чтобы не помнить сам процесс рождения или случайно не взглянуть на младенца, выношенного для кого-то другого.
- Как это - никаких записей? - взвилась Арден при первой неудачной попытке получить информацию.
Лицо администратора оставалось невозмутимым.
- Я имею в виду, миссис Лоури, что ваша карточка, кажется, затерялась, и мне придется ее поискать. В такой большой больнице подобное иногда случается.
- Особенно, когда влиятельный доктор просит вас положить документы не на то место, да еще и платит за это. И меня зовут мисс Джентри!
Повсюду история повторялась. Записи о родах загадочным образом исчезли не только в больнице, но и в муниципалитете. Для Арден не было никакой тайны в том, кто ответственен за такую повсеместную неразбериху.
Она не знала адвоката, составлявшего официальные бумаги, но его нанял Рон, и поэтому тот не скажет ни слова, даже если она свяжется с ним. Рон правильно предположил, что после смерти Джоуи жена почувствует потребность найти второго ребенка, поэтому опередил ее, предупредив всех, вовлеченных в это дело, чтобы они были начеку и не выдали ей ни крупицы информации.
Акушерка, помогавшая при родах, оставалась последней надеждой. Арден выяснила, что та работает в благотворительной клинике, специализирующейся на абортах.
Арден сразу же заметила ужас в глазах медсестры, когда женщина узнала ее, выйдя однажды с работы.
- Вы меня помните? - без предисловий спросила Арден.
Глаза женщины украдкой метнулись на стоянку автомобилей, словно ища путь спасения.
- Да, - испуганно прошептала она.
- Вы ведь знаете, что случилось с моим ребенком, - Арден интуитивно чувствовала, что предположение было верным.
- Нет!
По горячности ответа Арден распознала ложь.
- Мисс Ханкок, - умоляла она, - пожалуйста, расскажите, что вам известно. Имя. Пожалуйста. Это все, что я прошу. Только имя.
- Я не могу, - закричала женщина и закрыла лицо руками. - Не могу. Он… следит за мной, и он угрожал, что, если я когда-нибудь что-нибудь расскажу вам, он донесет на меня.
- Кто следит? Мой бывший муж? - Женщина утвердительно дернула головой. - Чем он шантажирует вас? Не бойтесь его. Я помогу. Мы можем пожаловаться на него в полицию…
- Нет! Господи, нет. Вы этого не сделаете… - Она подавила мучительные рыдания. - Вы не понимаете. Я была… у меня были небольшие неприятности с перкоданом, это сильное обезболивающее. Он узнал об этом. Ему пришлось уволить меня из больницы, но он устроил меня сюда. И… - Ее узкие плечи затряслись. - И пообещал, что, если я вам проговорюсь, он сдаст меня копам.
- Но если вы чисты теперь. Если вы… - голос Арден затих, когда она прочитала явную вину на опустошенном лице женщины.
- Речь не только обо мне. Мой старик умрет без… медикаментов. Я делаю это для него.
Было бесполезно продолжать расследование. Арден снова рухнула в черную яму отчаяния и жалости к себе. Один день сменялся другим, точно таким же. Как-то в субботу она сидела на диване в гостиной и тупо пялилась в телевизор. Как долго это продолжалось, Арден не помнила. Какую передачу смотрела - не смогла бы сказать.
Но внезапно что-то привлекло внимание. Лицо. Знакомое лицо, пойманное объективом. И по мере приближения камеры, рассудок Арден сосредоточился на нем. Избавляясь от свинцовой депрессии, она прибавила звук. Программа была спортивной. Популярным событием дня стал теннисный турнир. Атланта? Наверное. Мужские одиночные состязания.
Она узнала это лицо! Красивый. Блондин. Широкая белоснежная усмешка. Где? Когда? В больнице? Да, да! В тот день, когда она одна покидала клинику с сумочкой, в которой лежали пятьдесят тысяч долларов наличными. Снаружи мельтешили репортеры с микрофонами и камерами, телевизионные команды ползали по мраморным ступеням, выискивая лучшие точки для съемок.
Толпа собралась там, чтобы увидеть красивую пару с их новорожденным. Высокий белокурый мужчина с ослепительной улыбкой защищающе обнимал миниатюрную, тоже светловолосую жену, держащую извивающийся сверток. Арден не забыла, какое счастье они излучали, и укол зависти от того, с какой любовью мужчина улыбался женщине и ребенку. Слезы навернулись на глаза, пока она пробивалась сквозь давку к вызванному для нее такси. Она отказалась от предложения Рона отвезти ее домой.
До сих пор она не вспоминала об этой сцене. И вдруг этот мужчина. Она вслушалась в болтовню комментатора про человека, чьё тело изогнулось в подаче.
- Дрю Макаслин сегодня, кажется, прилагает героические усилия после сокрушительного поражения в Мемфисе на прошлой неделе. Последние несколько месяцев явно прослеживается устойчивое снижение его мастерства.
- По большей части это происходит из-за личной трагедии, которую он пережил в этом году, - сочувственно произнес другой голос за кадром.
- Безусловно.
Дрю Макаслин проиграл подачу, и Арден прочитала по его губам мерзкую брань, которая никогда не должна попасть на телевидение. Очевидно, оператор решил точно так же, поэтому выбрал другой ракурс, демонстрирующий Макаслина на задней линии, сосредоточившегося на мяче, которым методично стучал по корту. Подача была выполнена блестяще, но рефери на линии не засчитал ее.
Макаслин отшвырнул ракетку и подлетел к судье, сидящему на высоком стуле, выкрикивая злобные проклятья и оскорбления. Телевизионная сеть благоразумно включила рекламу. После восхваления достоинств автомобилей американского производства снова вернулись к турниру.
Арден впитывала каждое слово, пока комментаторы самодовольно оправдывали поведение Макаслина, как следствие страданий после потери жены в кошмарной автокатастрофе в Гонолулу, где пара проживала с грудным сыном. Макаслин, злой и агрессивный, продолжил сет и проиграл партию.
Той ночью Арден лежала в постели, размышляя о профессиональном теннисисте и задаваясь вопросом, почему так заинтригована им, ведь она видела его только один раз. Но посреди ночи ее осенило, что это совсем не так. Она резко села в кровати, сердце тяжело колотилось в груди, образы лихорадочно метались в голове. Она никак не могла сосредоточиться, мысли разбегались.
Отбросив простыни, вскочила и начала шагать по комнате, сжав виски дрожащими ладонями.
- Думай, Арден, - приказывала она себе, - думай.
По каким-то причинам было ужасно важно вспомнить.
С мучительной медлительностью части головоломки вставали на свои места. Боль захлестывала волнами. Свет, движущиеся огоньки. Вот оно! Ее везли по больничному коридору на каталке в родильную палату, сверху сияли лампочки. Финал был уже близок. Все, что осталось сделать, - родить ребенка, и она навсегда избавится от Рона.
Уголком глаза Арден заметила мужчину и женщину, когда ее провозили мимо затемненного зала. Свет выхватил две белокурые макушки. Она немного повернула голову. Ни один из них не обратил на нее внимания. Они улыбались, радостно цеплялись друг за друга, возбужденно и тихо шептались. И что не так в этой картинке? Что-то есть, но что? Что?
- Вспоминай, Арден, - шептала она, бессильно свалившись на кровать и сжимая виски обеими руками. - Они были счастливы, точно так же как любая другая пара с ребенком. Они…
Все замерло сразу. Дыхание. Биение сердца. Круговорот мыслей. Потом заработало снова, вяло набирая обороты по мере того, как разгоралась точка света в конце темного туннеля, становясь все больше и больше, пока осознание не взорвалось в голове. Женщина не была беременной! Она не собиралась рожать. Они с мужем уединились в зале, возбужденно перешептываясь о чем-то, окутанные аурой таинственности, словно дети, замышляющие веселую проказу.
Макаслины были богаты и известны во всем мире. А он красивый, как и сказал Рон, - отец ее ребенка. Они покинули больницу с новорожденным в тот же день, когда Арден родила.
Она мать их малыша.
Арден обхватила себя руками и каталась взад-вперед по кровати, празднуя маленькую победу. Она знала, что права. Должна быть права. Все сходится.
Эйфория схлынула, когда она вспомнила еще одну новость этого дня: миссис Макаслин погибла. Сын Арден - спортивные комментаторы упоминали, что у Дрю Макаслина остался грудной ребенок, - рос без материнской любви и заботы, с отцом, разбитым физически и морально.
Дрю Макаслин стал навязчивой идеей Арден. Долгие месяцы она поглощала все, что смогла найти о нем, о его прошлом и настоящем, проводя часы в общественной библиотеке, детально изучая микрофильмы со спортивными страницами, которые живописали его расцвет. И ежедневно читала о его падении.
Как-то раз прочла, что он практически вышел в тираж. Его менеджер сообщил: "Дрю осознает, как ухудшилась его игра. Он собирается сосредоточиться на восстановлении своего мастерства и все свободное время намерен проводить с сыном в их новом доме на Мауи".
С этого момента Арден принялась планировать путешествие на Гавайи, чтобы каким-то образом познакомиться с Дрю Макаслином.
- И теперь, когда ты встретилась с ним, что будешь делать? - спросила женщина свое отражение в зеркале.
Она не предполагала, что поддастся его обаянию и красоте.
- Помни, зачем ты здесь, Арден. Не отклоняйся от цели, - скомандовала она отражению.
Но зеркало потешалось над ней. Она не похожа на женщину, расчетливо добивающуюся своего. Зеленое шелковое платье без бретелек ничуть не скрывает фигуру. Пояс цвета фуксии подчеркивает тонкую талию и привлекает внимание к округлостям выше и ниже него. Кремовый блейзер поверх обтягивающего платья заставляет воображать линию прикрытых оголенных плеч. Вместо драгоценностей - цветочная гирлянда, почти совпадающая по цвету с поясом. Арден собрала волосы в аккуратный пучок, но выбивающиеся из прически волнистые прядки, ниспадающие на шею и легко касающиеся лба, смягчают строгость.
Женщина, смотрящая на нее затуманенными зелеными глазами, походила на главного участника бурной любовной интриги.
- Господи, - прошептала Арден, прижимая ледяные дрожащие пальцы к вискам. - Я должна перестать думать о нем таким образом. Я все испорчу. Надо заставить его не воспринимать меня как… женщину.
Его нужно как-то расхолодить. Она осознавала это всей своей женской сущностью.
Он любил жену. Наверное, до сих пор любит. Но все в нем свидетельствует о пылкой мужественности. Он не похож на человека, способного долгое время обходиться без женского общества.
Электрические искры между ними - а Арден больше не сомневалась, что они присутствуют, - угрожают ее плану, заключающемуся в том, чтобы познакомиться с ним, втереться в доверие и стать его другом. Когда она докажет, что не собирается разрушить его отношения с сыном, то признается, кто она такая и выложит свою просьбу: "Я буду вечно вам благодарна, если вы позволите мне хотя бы изредка видеться с моим ребенком".
Цель, напомнила себе Арден, услышав стук в дверь, и решила выкинуть из головы любые неподходящие мысли о Дрю Макаслине.
Однако сдержать собственное обещание казалось невозможным, ведь он выглядел совершенно неотразимым в сшитых на заказ темно-синих слаксах, бежевом спортивном пиджаке почти такого же цвета, как волосы до воротника, и светло-голубой рубашке в тон глазам.
Эти самые глаза уделили ей должное внимание. Они осмотрели ее от элегантно уложенных волос до сандалий из змеиной кожи, потом снова направились вверх и, не дойдя до лица, задержались на гирлянде. Арден остро чувствовала, что он уставился не на цветы, а на форму ее груди под ними.
- Вам очень идет, - просипел Дрю, подтверждая ее подозрения.
- Спасибо.
- Пожалуйста. - И только теперь поднял взгляд, улыбнувшись. - Пошли?
Глава 4
В последующие три дня они ужинали вместе. Арден понимала, что делает трудное невозможным, но не могла заставить себя отвергнуть его приглашение. Они с Дрю становились ближе друг другу, это правда, но нежелательным образом. Ее план не предусматривал никаких романов. Поэтому в четвертый раз Арден не пошла с ним, отговорившись, что должна поработать над статьей о выживании тропических растений в жарких странах, которую на самом деле давно отправила в редакцию.
Вместо того чтобы выкинуть мысли о Дрю из головы, она целый вечер гадала, где он и с кем ужинает. Дома с Мэттом? С приятелем? С другой женщиной? Насчет последнего предположения Арден сомневалась. Когда они были вдвоем, она безраздельно владела его вниманием.
- Я слишком тороплю события, монополизируя ваше отпускное время, или влезаю на чью-то территорию? - спросил Дрю после того, как она отклонила его предложение поужинать.
Он задал вопрос легко, словно шутя, но по хмурому взгляду под сведенными бровями Арден поняла, что он серьезен.
- Нет, Дрю, ничего подобного. В первый же день, когда мы познакомились, я объяснила, что по мне никто не тоскует. Просто полагаю, что нам стоит провести вечер порознь. Я тоже не хочу монополизировать ваше время. И у меня действительно есть работа.
Скептически и скрепя сердце он принял ее отказ.
Арден ужасалась тому, что с ней творилось всякий раз, когда они бывали вместе. Она четко осознавала, что флиртует с бедой, но часы без него казались бесцветными и монотонными. Дрю ни разу не поцеловал ее после того случая, когда подарил гирлянду, и даже не дотрагивался, не считая обычных знаков внимания. И все же вызывал у нее головокружение и заставлял чувствовать себя молодой и красивой. Очевидные симптомы влюбленности. А этого не должно случиться. Она приехала на Мауи, чтобы увидеть сына. Вот главная цель, а Дрю Макаслин только средство для ее достижения.
И все же…
Утром Арден брела в направлении теннисных кортов, клянясь себе, что идет туда не для того, чтобы увидеть Дрю. Может, он сегодня и не играет.
Дрю с жадностью пил "Гаторэйд", но, заметив ее, бросил бутылку Гарри и понесся к Арден.
- Привет, а я собирался позвонить вам. Поужинаем сегодня вечером? Пожалуйста.
- Да.
Его поспешное приглашение и ее спонтанное согласие удивило и восхитило обоих. Они одновременно рассмеялись, нежно и застенчиво, не сводя глаз друг с друга.
- Зайду за вами в полвосьмого.
- Отлично.
- Собираетесь понаблюдать за моей игрой?
- Немного, потом придется вернуться в номер и поработать.
- А я обещал Мэтту, что поиграю с ним на берегу.
Всякий раз, когда он упоминал имя мальчика, сердце ухало вниз.
- Я не слишком отвлекаю вас от него, правда?
- Я не уезжаю по вечерам, пока он не уляжется спать. Он не скучает без меня. Зато каждое утро бежит удостовериться, что я - второй в доме, кто проснулся.
Она засмеялась.
- У Джоуи тоже была такая привычка. Он врывался в спальню и приподнимал мне веки, спрашивая, не проснулась ли я.
- Я думал, только Мэтт знает эту уловку!
Они снова засмеялись; потом Дрю сказал:
- Пропадает запал. Мне надо вернуться на корт, но сегодня вечером обязательно увидимся.
- Хорошей игры.
- Пытаюсь.
- У вас все получится.