Разъяснение к комментарию. Во время боев на Халхин-Голе в 1939 г., 22 июля, между японским министром иностранных дел Арита и послом Великобритании в Японии Крейги было подписано соглашение, которое современники тут же охарактеризовали как "Дальневосточный Мюнхен". Текст соглашения гласил: "Правительство Объединенного Королевства полностью признает действительное положение в Китае, в котором ведутся крупномасштабные боевые действия, и отмечает, что до тех пор, пока сохраняется такое положение, японская армия в Китае имеет особые права на обеспечение собственной безопасности и поддержание общественного порядка в районах, находящихся под ее контролем. Признается, что она (то есть японская армия. - Арита - Крейги) вынуждена подавлять и устранять действия, которые будут мешать японской армии или будут выгодны ее противнику. Правительство Его Величества не намерено предпринимать какие-либо действия или меры, наносящие ущерб осуществлению вышеуказанных задач японской армии... и даст четкие указания британским властям и британским подданным в Китае воздерживаться от таких действий и мер". Проще говоря, этим соглашением Советский Союз ставили перед тем фактом, что японская агрессия на Халхин-Голе и подготовка Гитлера к войне в Европе - это два сливающиеся воедино события. В том смысле, что подталкиваемая Западом Япония пойдет дальше на север против СССР, а Гитлер в свою очередь начнет реализовывать свою доктрину "жизненного пространства" на восточном азимуте. Если уж совсем по-простому, то Великобритания (не без согласия США) откровенно провоцировала двухфронтовую войну против СССР уже в 1939 г. Поэтому, что бы сейчас ни говорили о советско-германском договоре о ненападении от 23 августа 1939 г., но в ситуации, когда англичане и ведомые ими французы (под общим негласным патронажем США) саботировали все наши попытки договориться о противодействие нацистской агрессии в Европе, это был фактически единственный способ уйти от неминуемого военного столкновения с Германией в 1939 г. при одновременной ликвидации угрозы открытия двух фронтов против СССР - на Западе и на Дальнем Востоке.
Зато заключением договора о ненападении с Советским Союзом Германия нанесла бы не прощаемую обиду японцам. А Сталину прекрасно было известно, что Гитлер относится к японцам, как к "желтомордым макакам". Вот это-то и надо было, имея в виду безопасность дальневосточных границ. Японцы, естественно, были не просто ошеломлены, они были в шоке от вероломства Гитлера и так и не простили ему эту выходку. Впоследствии Сталину удалось переплавить этот японский шок в договор о ненападении, что хотя бы относительно, но обезопасило советский Дальний Восток. Да и Турция немного поумнела, хотя, как и Япония, пакостила всю войну, но тем не менее не посмела напасть на Юг СССР.
В-третьих, удалось наконец-таки заставить англосаксонский Запад считаться с СССР и его интересами. И пускай это было еще не ясно, как бы исподволь, но тем не менее это уже стало фактором в мировой политике.
Как ни крути, но Сталину было вовсе не с руки провоцировать Гитлера на войну против Польши, которая, в случае успеха германских войск действительно автоматически вывела бы их непосредственно на (прежнюю польско-советскую) границу с Советским Союзом, да еще и в ситуации военных действий между СССР и Японией. Не стоит опускаться до мысли о том, что Сталин мог быть заинтересован в появлении на границе СССР войск крайне агрессивного и крайне враждебного по отношению к Советскому Союзу государства. Но даже если бы Сталин и захотел, как нынче модно утверждать подобную глупость, спровоцировать, например, мировую войну - всего лишь гипотетически и на одно мгновение допустим это, - то все равно он физически был лишен такой возможности. Во-первых, потому, что в тот момент Гитлер собрался воевать только с Польшей. Но никак не со всем миром. Во-вторых, потому, что план нападения Германии на Польшу - план "Вайс" - был подписан Гитлером еще 11 апреля 1939 г. А 28 апреля 1939 г. Германия аннулировала германо-польский пакт о ненападении и дружбе. По своему значению это уже означало практически войну. 23 августа 1939 г. Сталин вынужденно действовал постфактум по отношению к давно уже принятому Гитлером решению о нападении на Польшу. Тем более что и разведка четко предупредила о неминуемости войны. И не случайно, что именно факт подписания советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г. называют крупнейшим провалом британской политики и дипломатии за весь ХХ век.
В-третьих, война Германии против Польши превратилась в мировую лишь только тогда, когда Великобритания и Франция объявили Германии войну 3 сентября 1939 г. В-четвертых, ни Лондон, ни Париж улизнуть от этого объявления уже никак не могли. Ни по причине ранее данных ими идиотских гарантий безопасности Польше, которые только подстрекали Гитлера и делали войну абсолютно неизбежной, ни по иной, более существенной причине. И о ней, слава Богу, наконец-то заговорили даже в солидных исследованиях. Еще в первой книге настоящего двухтомника говорилось о том, что незадолго до 1 сентября 1939 г. президент США, от экономической мощи которых уже тогда зависело будущее Западной Европы, по масонским каналам 29 мая 1939 г. отдал приказ Лондону и Парижу ни в коем случае не уклоняться от Конфликта. Конфликт же - с большой буквы - на масонском языке означает мировую войну.
Они и не уклонились - сделали все, чтобы ввергнуть мир в пучину Второй за ХХ век Мировой Трагедии!
Как Сталин мог спровоцировать Гитлера на нападение на Польшу договором о ненападении от 23 августа 1939 г., если во исполнение плана "Вайс" на германо-польской границе задолго до указанной даты уже были сосредоточены и развернуты для нападения германские войска?! Разведка-то абсолютно точно докладывала об этом. Крайняя озабоченность Сталина была сконцентрирована не на том, чтобы спровоцировать эту войну, а на максимально достижимом в тот период времени эффективном обеспечении безопасности Советского Союза! В ограждении его от реально витавшей в воздухе угрозы оказаться втянутым в вооруженные разборки с Германией, к тому же из-за Запада и его цепного пса в Восточной Европе - Польши! Потому Сталин и вынужден был заключить этот договор. Потому как в той конкретной ситуации это был единственный шанс избежать прямого военного столкновения с Германией уже в 1939 г., на что, к слову сказать, так рассчитывал Запад. Более того. Это был единственный шанс, возможно, не столько даже для того, чтобы вернуть ранее украденные у России территории Западной Украины и Западной Белоруссии, сколько прежде всего отодвинуть западные границы Советского Союза от жизненно важных центров. Ведь до 17 сентября 1939 г. западная граница СССР находилась, например, от того же Минска на расстоянии всего лишь 30 - 35 км.
Договор о ненападении дал Советскому Союзу определенные гарантии безопасности, пускай и временные, как, в общем-то, и предполагалось. Ни Сталин, ни Молотов ни на йоту и не заблуждались на этот счет. Они еще в июне 1939 г. знали, что коричневый шакал намерен разыграть рапалльскую карту сроком не более чем на два года. А в представленном Гитлеру отчете о переговорах Риббентроп, в частности, отмечал, что, отвечая на один из его вопросов, Сталин заявил: "Не может быть нейтралитета с нашей стороны, пока вы сами не перестанете строить агрессивные планы в отношении СССР. Мы не забываем, что вашей конечной целью является нападение на нас". Но как бы там ни было, однако немцы обязались - пускай и на два года, о чем Сталин знал, - воздерживаться в отношении СССР "от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения... как отдельно, так и совместно с другими державами". За эти без малого два года очень многое было сделано для укрепления обороноспособности страны.
Что же до того, что при подписании в Кремле договора о ненападении с Германией Сталин создал такую атмосферу, что Риббентроп "чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей", то это откровенное передергивание фактов. Мистификаторы просто использовали то обстоятельство, что подавляющему большинству людей многие источники просто недоступны. Начать хотя бы со следующего. Участник советско-германских переговоров в августе 1939 г., начальник юридического департамента МИДа Германии Фридрих Гаус зафиксировал в своем дневнике, что встречу с советскими руководителями Риббентроп хотел начать с выспренной речи о том, что-де "дух братства, который связывает русский и немецкие народы... ", однако Молотов тут же оборвал его следующими словами: "Между нами не может быть братства. Если хотите, поговорим о деле". Интересно бы знать, зачем мистификаторы выдумали чушь о том, что Риббентроп "чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей"? Особенно если учесть, что, вопреки всем утверждениям того же Бережкова, ни в одной из направленных Риббентропом из Москвы в Берлин телеграмм подобных слов нет. Тогда что же было в действительности?
Мистификаторы утверждают, что Риббентроп заявил такое в беседе с министром иностранных дел Италии 10 марта 1940 г. Однако, по данным историка-аналитика О. Вишлева, ссылающегося на подлинные германские документы, нечто похожее Риббентроп действительно произнес, но в беседе не с Галеаццо Чиано, а с Бенито Муссолини 10 марта 1940 г. В переводе отрывок из записи этой беседы, сделанной главным переводчиком германского правительства П. Шмидтом, звучит так: "Во время второго визита в Москву у него была возможность за ужином, данным Сталиным, поговорить со всеми членами Политбюро. С немецкой стороны присутствовали также старые товарищи по партии, например гаулейтер Форстер, и, в частности, Форстер после мероприятия заявил, что было так, будто он беседовал со старыми товарищами по партии".
Мистификаторы создали ложное впечатление о том, что подобные якобы произнесенные слова относятся будто бы к ситуации заключения договора о ненападении от 23 августа 1939 года. О. Вишлёв справедливо и обоснованно указывает на то, что не сложно убедиться в том, что академическая точность в передаче слов Риббентропа мистификаторами отсутствует. С помощью нехитрой манипуляции слова Форстера превратились в слова Риббентропа! Косвенная речь была трансформирована в прямую речь. А из высказывания, характеризовавшего всего лишь непринужденную обстановку торжественного ужина - протокол есть протокол, не ругаться же во время официального ужина, который дает правительство принимающего государства, - слепили некое свидетельство якобы идейного родства советского и нацистского руководства! И это при том, что далее в записи П. Шмидта говорится следующее: "Может быть, это звучит отчасти странно, но, по его мнению, русские, которые, естественно, стоят на коммунистических позициях и в силу этого не приемлемы для национал-социалиста, уже не стремятся к мировой революции"! То есть совершенно же очевидно по меньшей мере неприязненное отношение Риббентропа к коммунизму, на позициях которого и стояли советские руководители, с которыми он вел переговоры. Спрашивается, с чего это Риббентроп должен был чувствовать себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей, если советские руководители, с которыми он вел переговоры, стояли на категорически неприемлемых для национал-социалиста коммунистических позициях?!
Что же до "дружбы, скрепленной кровью" применительно к нацистской Германии, то этот миф появился на свет благодаря скудоумию ряда современных авторов, не желающих и даже не попытавшихся тщательно проанализировать архивные первоисточники. Если внимательно вдуматься в эту историю, то станет очевидным, что миф был состряпан в результате незамысловатой манипуляции. Вся ее суть сводится к тому, что мистификаторы воспользовались тем, что эти слова относятся к концу 1939 г. То есть к тому моменту, когда уже действовал договор о ненападении от 23 августа 1939 года. Когда уже состоялась германо-польская война, окончившаяся тем, что Польша была вдребезги разгромлена вермахтом. Когда ради спасения населения Западной Украины и Западной Белоруссии Советский Союз вынужден был ввести свои войска на эти территории. Когда, наконец, был подписан договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года. И в результате было создано ложное впечатление, что эти слова относятся именно к тому, что-де нацистская Германия и Советский Союз якобы совместными боевыми усилиями разгромили Польшу!
К счастью, есть и другие авторы, есть и их серьезные труды. Блестящий историк-аналитик О. Вишлев в своей книге "Накануне 22 июня 1941 года" (М., 2001), сразу по выходе из печати ставшей библиографической редкостью, детально расследовал подноготную этого мифа. И вот что он установил. "Это слова из телеграммы Сталина Риббентропу, которая была дана в ответ на поздравление последнего в адрес советского руководителя в связи с его шестидесятилетием. В своем поздравлении Риббентроп попытался представить установление добрососедских отношений между народами Германии и Советского Союза как результат договоренности между руководителями двух стран и подчеркнуть при этом (в свойственной ему манере) его "выдающиеся заслуги". Он телеграфировал в Москву: "Памятуя об исторических часах в Кремле (имелись в виду визиты Риббентропа в Москву в августе и сентябре 1939 г. - А.М.), положивших начало решающему повороту в отношениях между обоими великими народами и тем самым создавших основу для длительной дружбы, прошу Вас принять ко дню Вашего шестидесятилетия мои самые теплые поздравления". В протокольно обязательной ответной телеграмме Сталин, по сути дела, поправил германского министра. При этом он подчеркнул, что не его деятельность и не договоренности лидеров, а пройденный двумя народами исторический путь и понесенные ими жертвы (Сталин не уточнил, когда и во имя чего они были принесены - очевидно, он сделал это специально) делают возможной и необходимой эту дружбу. "Благодарю Вас, господин министр, за поздравления, - телеграфировал он в Берлин. - Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной". Не о "дружбе" большевизма и нацизма говорил Сталин, как это нам сегодня преподносят, а о дружбе народов двух стран. Эту дружбу он с полным основанием мог назвать скрепленной кровью. Немцев и русских связывали прочные революционные традиции, народы обеих стран принесли немалые жертвы на алтарь общей борьбы за социальный прогресс. Не говоря уже о многовековых связях между народами Германии и России.
Теперь о так называемых совместных парадах советских и германских войск во Львове и Бресте в сентябре 1939 г., муссирование мифа о которых является одним из любимейших занятий многих фальсификаторов.
Миф об этих парадах появился еще тогда, в 1939 г. Но только на Западе. В нашей же стране его реанимировали в связи с 50-летием подписания договора о ненападении от 23 августа 1939 г. и эксплуатируют до сих пор. Основными реаниматорами были А. Н. Яковлев, М.С. Горбачев и их присные из числа конъюнктурщиков, действовавших в тесной координации с Западом, оголтелыми польскими русофобами и прибалтийскими лимитрофами, преследовавшими цель уничтожения территориальной целостности Советского Союза. А сделать это можно было только одним способом - полностью исказив подлинный смысл договора о ненападении от 23 августа 1939 г., а затем и дезавуировав его.
Что же до существа дела, то обратимся к тщательно аргументированной подлинными германскими документами книге О. Вишлева. Факт так называемых "совместных парадов" (см. фото) подразделений германского вермахта и РККА как якобы убедительного доказательства некоего "братства по оружию" между СССР и нацистской Германией и даже их якобы имевшего место "военного сотрудничества" до сих пор никем и никак документально не доказан! И всего лишь по той простой причине, что, например, в Лемберге (Львове) попросту не было германских войск именно в тот день, на который миф относит этот якобы "парад". Согласно мифу, "совместный парад" якобы состоялся 21 сентября 1939 г. Но все дело в том, что 21 сентября 1939 г., то есть в день капитуляции польского гарнизона Лемберга (Львова) перед частями РККА, в указанном городе не было ни одного подразделения вермахта. Потому что накануне, в результате настойчивой и жесткой позиции советского руководства, активно требовавшего отвести германские войска из Львова, командование вермахта вынуждено было это сделать. Предыстория же этого жесткого демарша Советского Союза такова.
В присутствии наркомов иностранных дел и обороны - В.М. Молотова и К. Е. Ворошилова - в 2 часа ночи 17 сентября 1939 г. Сталин официально проинформировал германских дипломатических представителей в Москве о том, что подразделениям РККА отдан приказ через четыре часа перейти государственную границу. Их задача взять под защиту население Западной Украины и Западной Белоруссии. Одновременно, во избежание нежелательных инцидентов, он потребовал, чтобы было остановлено наступление германских войск в восточном направлении, отвести вырвавшиеся вперед на линию Белосток - Брест - Львов части вермахта и запретить германской авиации совершать полеты восточнее этой линии. Причем германским представителям ясно дали понять, что в случае невыполнения этих требований германские части могут попасть под бомбовые удары советской авиации. Германский военный атташе генерал Э. Кестринг попытался уговорить советское руководство задержать на некоторое время выступление советских войск и прежде всего действия советской авиации, чтобы он смог проинформировать свое командование и тем самым предотвратить возможные инциденты, однако его попытка была решительно отклонена Сталиным.