– Нет. – Она выглядела серьезно смущенной. – Почему ты решил, что это шутка?
– Бальзамировщик? Как тебя вообще угораздило познакомиться с бальзамировщиком? Ты что, делаешь обувь для мертвых?
– Не то чтобы делаю. Мне пришлось с этим столкнуться. Два года назад. Для моей сестры.
– Не знал, что у тебя была сестра. – Он что-то вспомнил задним умом насчет ее глаз. В утробе… Тройня… Близнецы!
О боже! Бальзамировщик. Сестра. Ее сестра-близнец умерла. А он чертов идиот!
Это случилось снова. Ее лицо изменилось. Этот пепельный цвет. Пустота. Дрожащие губы. Да что же это такое, черт побери?
– Солнышко. Нет ответа.
– Солнышко!
Она встрепенулась. Тряхнула головой, пустота в глазах исчезла, они наполнились слезами, она часто заморгала, отгоняя их.
Проклятие! Лео схватил салфетку и протянул ей. Она зажала ее в руке. Снова моргнула. Он смотрел, затаив дыхание. Если хоть одна слеза упадет, ему придется… придется… Нет, невозможно… разве он сможет? Держись, держись. Она сделала глубокий, медленный вдох, и слезы отступили. Лео тоже сделал глубокий, медленный вдох и, чувствуя, что избежал катастрофы, опустился на стул рядом с ней.
– Извини. Моя сестра умерла два года назад. Скоро годовщина, и я немного нервничаю. Теперь это уже почти прошло, но время от времени… Ладно, давай вернемся к…
– Как ее звали? Твою сестру? – Лео не мог так просто вернуться к чему бы то ни было.
Солнышко помолчала несколько секунд.
– Ты готов это услышать, Лео? Это не для слабонервных.
Он не знал, готов или нет и к чему он должен быть готов. Не понимал, почему не ей сменить тему, хотя она явно хотела. И почему ее улыбка так его тревожит. Почему хотелось взять ее за плечи и трясти, пока не вытрясет из нее загнанные внутрь слезы.
Он вообще ни черта не понимал, меньше всего – почему его должна интересовать сестра Солнышка Смарт.
– Что, хуже, чем Солнышко?
– Уф-ф! Да, во всяком случае, Лунность так считала.
– Лунность? Ты это серьезно?
– Угу.
– Боже правый. Лунность. И Солнышко. Как это случилось?
– Родители были хиппи.
– Нет, я имел в виду, что случилось с…
– О, дорогой, я испортила салфетку. Извини.
– Плевать на салфетку.
– На самом деле столовые салфетки имеют интересную историю. Ты знаешь, сначала вместо них использовали тонко раскатанные куски теста? Потом их заменили куски хлеба, которыми вытирали руки.
Что за чертовщина? Он совершенно растерялся.
– Э-э, нет, не знал.
Она ослепительно улыбнулась:
– Но ты ведь спрашивал про Лунность. Именно ей я обязана тем, что сижу здесь с тобой. Они с Джонатаном встречались, когда были подростками.
– Не может быть!
– Может! Джон ее обожал, но Лунность довольно быстро сообразила, что должна поменять Х-хромосому на Y, если хочет, чтобы их отношения развивались. Короче, стала склонять признаться в том, кто он есть, а меня призвала в качестве моральной поддержки. Мы втроем очень сблизились, образовав что-то вроде шведской семьи, только без секса. И вот я сижу здесь и занимаюсь организацией свадебного обеда для Джона и твоего брата. – Ослепительная улыбка исчезла. – Одна из причин, почему я так скучаю по Джону, связана с сестрой.
Джон встречался с девушкой. Шведская семья без секса. Хлеб вместо салфеток? Лео окончательно потерял дар речи.
– В любом случае тебе не надо этого объяснять. Я знаю, ты тоже скучаешь по брату.
– Это несравнимо.
– Да, понимаю. Если тебе понадобится увидеть Калеба, ты можешь просто вскочить в самолет.
– Скорее случится обратное.
– Он прыгнет в самолет? О да, понимаю, это ему необходимо увидеть тебя. Ну, понятно. Ты главный и не нуждаешься в том, чтобы кого-то видеть.
Ее проницательность пугала.
– И никаких эмоциональных проблем. Хороший способ существования. Мой подход к отношениям заключается в том, чтобы достичь подобной степени отчуждения и спокойствия. Владеть своими чувствами.
Лео немного испугался.
– Твой подход к отношениям?
– Да. Например, отделить секс от любви, как в нашей шведской семье с Джоном и Лунностью. Согласись, это упрощает жизнь.
– Проще – может быть. Но не лучше.
– Конечно, самое простое – совсем исключить любовь из жизни. Так я теперь и поступаю.
– Почему?
– Тут больше нет места. – Она слегка похлопала себя по груди в области сердца.
– Но ты же совсем не такая.
– Ну да, мне приходится много над этим работать.
– Почему? – Господи, зачем он твердит одно и то же, как попугай?
– Потому что природа заложила во мне склонность сильно привязываться к людям. Я должна как-то обезопасить себя.
– Что? Почему? – Нет, не может быть, чтобы он снова это повторил. – Я хотел сказать: чего ты боишься?
– Боли. Это больно – любить кого-то слишком глубоко.
Лео захотелось сказать, что это смешно, но слова не шли с языка. Что он понимает? Он живое доказательство того, что секс, как правило, не имеет отношения к любви, что бы там ни говорили.
Солнышко, по крайней мере, может прикоснуться к другому человеку, не впадая в панику, а значит, превосходит его на целую голову. Как он мог получить то, что имел Калеб, если даже не в состоянии обнять плачущую женщину? Разве он это заслужил, жалкий тип?
– Но мы, кажется, говорили про бальзамирование. – Солнышко подмигнула. – Что гораздо интереснее. Это очень сложная и ответственная работа. И заставляет тебя задуматься, верно?
У Лео голова шла кругом оттого, сколько раз менялась тема разговора за последние несколько минут. Туфли, тыквы, секс, любовь, бальзамирование, салфетки.
– Задуматься? – тупо повторил он.
– Ну, например, кремация или похороны? Мы все должны подумать об этом заранее. И если тебе интересно, раз уж ты ездишь на мотоцикле, думаю, Бен с удовольствием…
– Э-э, нет, спасибо. Я скажу, чтобы тебе принесли выпить.
В разгар вечера Лео высунул голову с кухни, якобы чтобы посмотреть, все ли в порядке в зале. На самом деле – чтобы посмотреть на очередного бойфренда Солнышка.
Бальзамировщик Бен оказался красивым парнем. Прямо какой-то чертов викинг!
Они заказали запеченную баранью ногу, блюдо, рассчитанное на несколько человек, которое подавалось с хрустящей жареной картошкой, пшеничными лепешками, овощами в ассортименте и приправами. Такое количество еды могло насытить всю съемочную группу "Хоббита", включая троллей.
Лео подглядывал еще пару раз. Бен оба раза смеялся. Солнышко собиралась отправить в рот очередной кусок, торчащий на вилке. Лео пришло на ум, что прожорливость Солнышка достойна чемпионата по поглощению еды.
Ему всегда казалось, что для разнообразия было бы приятно познакомиться с женщиной, которая любит поесть. Однако вид непрерывно жующей Солнышка его раздражал.
Очень, очень раздражал.
До его обострившегося слуха донеслась очередная вспышка смеха.
Так! Он снял фартук. Надо разобраться, что, черт возьми, их так веселит. Он вымыл руки, надел чистую куртку шеф-повара и двинулся вперед. Солнышко удивленно подняла глаза:
– Лео! Какой сюрприз.
Она представила мужчин друг другу.
– Что, не понравилось? – спросил он, усаживаясь на стул.
– Не смешно. С завтрашнего дня придется сесть на диету.
– Которая продлится ровно день, – добавил Бен, подмигнув ей.
Он подмигнул! Какого дьявола подмигивать? Солнышко засмеялась:
– Или поцелуй меня, Бен, в этом случае сгорает шесть с половиной калорий в минуту. Если, конечно, поцелуй страстный. Мне кажется, страсть заметно ускоряет метаболизм.
– Где ты это вычитала? – Бен рассмеялся.
– В Интернете.
– Тебе надо повторить арифметику, Санни. Если я буду целовать тебя, ну, скажем, пятнадцать минут, у тебя все губы полопаются, а калорий уйдет всего лишь сотня. Это треть пшеничной лепешки.
– Пытаешься увильнуть от поцелуя? – Она взмахнула ресницами. Лео подумал, что так она похожа на развратную кретинку, однако говорить не стал.
– Ты же знаешь, я всегда готов. – Бен улыбнулся очень интимно. – Но если хочешь устроить марафон, придется купить цистерну бальзама для губ.
– Это овощ. – Солнышко подцепила ломтик картошки и отправила в рот. – Не считается.
– О да, это овощ! – Бен расхохотался. – Такой же, как ты орех.
– Как ты кусок мяса, если уж проводить аналогию.
– О да. Знаю, для тебя я всего лишь кусок мяса. Как и все мы.
Зазвонил телефон.
– Это мой. – Бен достал мобильник. – Извините, я должен ответить.
– Все? – спросил Лео, когда Бен отошел.
– Это я о своих бывших, да простит меня Господь! – Она засмеялась.
– Звучит, будто их целый легион.
– Не совсем.
– Ты спишь с обоими?
– А почему тебя это интересует?
– Просто интересно: ты готова со всеми? Если учесть всю гадость о любви, сексе и куске мяса, которую ты недавно вылила.
– Это не гадость.
– Полнейшая гадость.
– Ладно. Я никогда никого не любила, а секс у меня был. Но могу поспорить, у тебя его было столько, что хватит на целую книгу "Пятьдесят оттенков Лео". И ни одной жены. Даже постоянной девушки, верно? Да и любви тоже, наверняка.
Лео почувствовал, как у него хрустнула челюсть. Господи, как же ему хотелось показать ей все пятьдесят оттенков.
– Дело не в этом.
– Именно в этом. Что с тобой не так, Лео? Здесь маловато места? – Солнышко ткнула его пальцами точно в область сердца. Ему показалось, в самое сердце. – Не думаю, что ты можешь читать мне мораль только потому, что я ложусь в постель без любви, так же как ты.
– Ты собираешься трахаться с обоими?
– Не собираюсь. И не буду. Никогда. И сколько бы ты ни сверлил меня взглядом, ничего не изменится.
– Я не сверлю тебя взглядом. Не сверлю.
– Еще как сверлишь. Это даже мило.
– Я не милый.
– Милый. Такой типичный лицемерный миляга.
– Я не лицемерный.
– Давай продемонстрируй мне моногамность, и я тебе поверю.
– При чем тут моногамность?
Опять этот изгиб губ в уголке рта. Лео почувствовал, что больше не может сдерживаться.
– Но я и есть моногамный.
– Ну да. Одна моногамная связь за другой. Если их целая вереница, это не считается.
Ему захотелось стащить ее со стула и… И что? И ничего, вот в чем дело. Ничего.
– Бен возвращается, так что думай, как знаешь. Десерт вам сейчас принесут.
– О, дорогой, мне точно придется сесть на диету.
– Просто пусть Бен поцелует тебя дважды. – Лео встал.
Она схватила его за руку, пытаясь удержать. Прежде чем он успел сообразить, его пальцы сомкнулись вокруг ее ладони и замерли. Он разжал их и высвободил руку.
Взгляд Солнышка скользнул с его руки на лицо. В ее глазах было сомнение. И беспокойство. И нежность, которая его взбесила. Ему это не нужно. Не нужно, чтобы эта проклятущая Солнышко Смарт трогала его и лезла в мысли.
– Почему ты на меня сердишься, Лео?
Он вдруг с невыносимой ясностью почувствовал исходивший от нее аромат. Нарциссы. Женщина, которая только что под завязку натрескалась мяса, не может пахнуть цветами. Как ей это удавалось?
– Я на тебя не сержусь. – Врун. – В понедельник отправлю тебе карту на имейл.
Лео быстрым шагом удалился на кухню. Он злился на себя, потому что она действительно сердила его. Но оставался главный вопрос, "почему". Что? Почему?
О господи!
Глава 3
"Кому: Джонатану Джонсу
От кого: Солнышка Смарт
Тема: Свадьба века
Новости вкратце, дорогой.
Приглашения делаются. Дресс-код будет занятным, хотя я, очевидно, надену длинное платье в соответствии с ролью.
Завтра утром поеду смотреть ресторан. По всем признакам он прекрасен.
Потом мы составим меню. Хотя после того, как я побывала в двух заведениях Лео, у меня нет сомнений в том, что еда будет великолепна.
Мне бы хотелось познакомиться с шефом. С одним УЖЕ знакома, но хотелось, чтобы тот был не такой упертый!
Санни.
P. S. Лео ездит на мотоцикле! Я еще не сделала этого, но скоро сделаю".
"Кому: Калебу Куотермейну
От кого: Лео Куотермейна
Тема: Последние новости
Солнышко взяла на себя бумажные приглашения, а я разошлю дополнительное уведомление. Если в ближайшие дни ты не напишешь, я буду рассчитывать на толпу гостей, как на балу в "Войне и мире".
Завтра утром я встречаюсь с Солнышком в "Юге", если у нее будут возражения, готовься внести за меня залог, потому что я ее убью.
Я отращиваю волосы. Надеюсь, ты счастлив. Кроме того, судя по всему, у меня появится пара туфель, сделанных на заказ. Твоя идея? Имей в виду, я в долгу НЕ ОСТАНУСЬ.
ЛК".
– Вау! – воскликнула Солнышко.
Похоже, "Юг" расположен лучше любого другого ресторана в мире.
Конечно, она побывала не везде и не сомневалась, что на земле куча прекрасно расположенных ресторанов, но это место действительно впечатляло.
Ресторан примостился на краю утеса. Благодаря достижениям инженерной мысли, вход располагался сверху и представлял собой маленькую смотровую площадку. Стеклянный пол позволял видеть под ногами деревья, сползавшие по крутому склону к самому берегу. Впереди простиралась глубокая синь океана, сбоку и сзади интерьер самого ресторана. Столы и стулья еще не привезли, и пространство казалось четким и ясным.
Она вдохнула невероятно свежий воздух. Ветер развевал волосы во все стороны, но ее это не смущало. Это место совершенно. Совершенное для свадебного торжества.
Такими словами Лео описал приватный зал в "Ку Брассери", злясь на свое косноязычие. Ей даже захотелось его обнять, ибо как можно из-за этого злиться.
* * *
Конечно, он не из тех плюшевых мишек, которых можно развеселить, просто погладив по головке. Он нетерпим, замкнут и большую часть времени раздражен. С чего она вообще взяла, что он нуждается в объятиях.
И все же хотелось. Прямо сейчас. Подойти и обхватить его руками. Быть рядом, прижаться. Успокоить его. И саму себя. Опять эти страшные обессиливающие мысли.
Должно быть, близость океана кружит голову. К этому следовало подготовиться заранее. Не хочется снова опозориться перед Лео.
Солнышко глубоко вдохнула. Выдохнула. Посмотрела вверх, вниз. И хотя ждала боли, казалось, сердце сейчас разорвется. Лунность предстала перед ней так живо, что перехватило дыхание. Лунность считала, что океан – ее стихия. Солнышко чувствовала себя бессильной перед этим, когда оказывалась вблизи побережья. Одним из самых мучительных воспоминаний был тот последний раз, когда они пришли на пляж. Уже стемнело, шел дождь. Лунность с восторгом бегала нагишом среди волн.
– Вот где я становлюсь собой! – кричала она.
Солнышко, смеясь и волнуясь, пыталась вытащить ее из холодного опасного бурлящего прибоя, называла безумной хиппи, поклоняющейся Посейдону.
Через три дня Лунность умерла.
Солнышко прикоснулась к талисманам в виде луны и солнца. Тоска по сестре охватила с такой силой, что она не могла пошевелиться и едва дышала. Одиночество и жажда иметь рядом кого-то близкого, с кем ты как две стороны одной монеты, вызывали боль, подобно ножевой ране.
– Солнышко?
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы заставить себя встряхнуться и загнать депрессию в глубь сознания. Взяв себя в руки, Солнышко с улыбкой повернулась к Лео, стоявшему у входа в ресторан.
– Привет, Лео.
Он толкнул тяжелые двери, приглашая ее войти. Подойдя к нему, Солнышко потянулась его поцеловать, но он успел отпрянуть, и она пошатнулась. Лео схватил ее за локоть, но мгновенно отпустил, как только почувствовал, что она восстановила равновесие.
А-а, о’кей! Понятно. Не хочет, чтобы его целовали.
Собственно говоря, если припомнить их недолгие встречи, можно сделать вывод, что он вообще не хочет, чтобы она к нему прикасалась. А она-то размечталась. Да так можно довести бедного парня до сердечного приступа! Интересно, дело в ней или у него вообще проблема с тем, чтобы прикасаться к женщинам? И если это касается всех женщин, то как ему удается заниматься с ними любовью? Может, он не занимается и у него для этого надувная кукла. Или это касается не только женщин, но и мужчин, животных и даже надувных кукол. Может быть, он страдает обсессивно-компульсивным расстройством, манией чистых рук и все такое. Она читала, что в таком случае помогает курс десенсибилизации. Или это была экспозиционная терапия?
Надо прикасаться к нему как можно чаще, чтобы он понял, что в тактильном контакте нет ничего страшного. Она могла бы этим заняться. В качестве общественной помощи.
Сделать любезность человеку, который должен стать членом ее семьи. Ну, своего рода семьи. Это было бы даже забавно.
– О, Лео, извини, дорогой. Ты не ожидал, верно? Мне пора бы усвоить, что нельзя бросаться на людей, когда они к этому не готовы! Со мной тоже был случай, я от неожиданности не знала, что делать: целоваться, пожимать руки или тереться носами. С тобой такого не случалось?
– Нет.
– Ладно. Впредь я буду подавать какой-нибудь знак перед тем, как соберусь тебя поцеловать. Скажем, складывать губы, как у форели.
Лео уставился на ее губы.
– Если ты думаешь, что я искусственно увеличила губы, то это не так. Они у меня от природы такие форели. Если, конечно, действительно такие надутые губы. Надо посмотреть в Интернете, как выглядит эта рыба.
Что, черт возьми, у него с головой?
– У меня что-то не так с прической? – Солнышко вскинула руку. – Это все ветер. – Она повязала ленту, туго стянув концы сзади под волосами. – Готово. Надо бы сделать стрижку, но я не знаю, как ее укладывать для свадебного обеда, поэтому решила подождать. У меня классный парикмахер. Ну, я с ним встречаюсь.
– Еще один?
– Еще? А, ты хочешь сказать: еще один, с которым я встречаюсь? Да. В любом случае Йен, так его зовут, говорит, что сначала должен увидеть мое платье. Некоторые считают его ненормальным, а он гений, и я с ним не спорю. Да и как я могу спорить, если мы с ним два сапога пара. Я такая же ненормальная. Например, не могу сделать для тебя туфли, пока не увижу, что ты собираешься надеть. Лео на секунду отвел взгляд, который она наверняка расценила злобным.
– Это намек на то, что ты должен дать мне знать, в чем пойдешь.
– Да, я так и понял.
– Так! И что думаешь? Насчет моих волос? Мне стоит оставить челку? За два месяца она, конечно, не отрастет полностью, но станет достаточно длинной, чтобы я смогла уложить ее по-другому. – Она отвела челку и пригладила на виске.
– Мне нравится челка.
Ура! Заговорил! Но все еще хмурится. Теперь он смотрел на ее платье. Немного узковато! А чего еще ждать после двух обедов в его ресторанах, не говоря уже о вчерашней лапше и плитке шоколада? В остальном ничего особенного. Обычное шерстяное платье-футляр телесного цвета, V-образный вырез, длина до колена, рукав три четверти.