НЕ ВЗДУМАЙ!!! Это будет совершенно ужасно.
Джон".
"Кому: Джонатану Джонсу От кого: Солнышка Смарт
Тема: "Не спи с Лео Куотермейном"… О-опс! Ты опоздал!
Но как ты узнал? И почему это ужасно?
Санни".
"Кому: Солнышку Смарт
От кого: Джонатана Джонса
Тема: Не спи с Лео Куотермейном
О, ЧЕРТ ПОБЕРИ, САННИ!!! Как я узнал? Да потому, что каждое второе слово, которое ты мне пишешь, "Лео"!
Он не из тех, с кем можно развлечься, а потом остаться друзьями. Тебе известно, что его родители были наркоманами? Тебе известно, что именно он вытащил Калеба из этого ада в нормальную жизнь?
Он жесткий парень, а не изнеженный банкир, душевный бальзамировщик или слащавый парикмахер. С таким человеком нельзя играть.
Давай поговорим. В 10 вечера по вашему времени. С видео. И не спорь.
Джон".
Солнышко приехала в "Отбивную на гриле" на пятнадцать минут раньше. Она могла бы пройти через пивную, занимавшую часть заведения, однако, заметив запасной выход, решила воспользоваться им. Дверь оказалась запертой. Она решила не стучать. На пороге томилась назойливая поклонница, да и в состоянии, в котором она находилась после вчерашнего не стоило проявлять излишний энтузиазм.
К счастью, через дорогу она заметила кафе, где могла его подождать и подумать.
Потому что письмо Джона потрясло ее.
То, что произошло у нее с Лео, было обычным сексуальным приключением. Ей казалось, не о чем волноваться. Неужели его родители наркоманы? Конечно, она этого не знала! Откуда, если никто не говорил? Но в любом случае какое это имеет значение? Разве что Лео тоже наркоман, что маловероятно, учитывая, как он относится к привычке своей бывшей подружки баловаться кокаином.
Неужели Джон думал, что мысль об ужасном детстве Лео и Калеба оттолкнет ее от него? Ведь оно не оттолкнуло Джона от Калеба? Калеб – потрясающий парень, веселый и милый, совсем не походит на своего брата, насколько она могла судить по общению с ним в Интернете. Лео тоже потрясающий, хотя явно не обладает столь легким характером, как у брата. Однако именно Лео вытащил из помойки их обоих. И теперь она восхищалась им больше. И еще он больше ей нравился. Да, в этом-то и проблема. На самом деле Солнышко не хотела восхищаться им больше. Это могло завести не туда, куда надо, а ей хотелось оставить все, как есть. Пусть этот горячий мужчина побывает в ее постели еще три раза. И все. Об этом она намеревалась очень твердо заявить Джону сегодня вечером.
Так! Хватит думать о тяжелом детстве Лео Куотермейна. Пора вернуться к свадебному обеду. Нельзя сказать, чтобы письмо Джона вызывало особое беспокойство, но она любила Джона. И хотела сделать его свадьбу самой замечательной.
Сидя за чашечкой кофе, которого даже не хотела, Солнышко пробежалась по списку. Несмотря на все достоинства "Юга", возникала еще одна проблема: где разместить на ночь тех, кто не захочет возвращаться в Сидней. Причем два варианта, дешевый и роскошный. После того как она подберет оба, надо будет выслать информацию о них вместе с приглашениями. Солнышко не сомневалась, что Лео не захочет мотаться с ней по отелям, поэтому придется объехать побережье самой, а потом скинуть ему информацию.
Хорошо. Следующим неотложным делом значилось выяснить, во что будет одет Лео.
Потому что это задерживало дизайн его туфель. И выбор ее собственного наряда.
Ей до смерти хотелось надеть новое платье в стиле 30-х годов из платинового шармеза. Оно элегантно и просто облегало все ее изгибы и небольшим водоворотом спадало вниз. У него был даже божественный маленький шлейф. К нему очень подойдут ее любимые бронзовые атласные туфли с открытым носком и прозрачными пряжками в стиле ретро.
Пожалуй, надо сесть на диету. Но ей не добиться истинного блеска, если Лео не подыграет. Пока Солнышко не заметила в нем склонности наряжаться. Джинсы, футболки и свитера. Туфли хорошие, но каждодневные и сильно поношенные.
Солнышко услышала рев мотора, через секунду к ресторану подкатил мотоцикл. Взмах ногой, и он слез, снимая с головы шлем. Ее сердце подпрыгнуло к самому горлу, желудок сжался в комок. Нет. Так не пойдет.
Она не могла думать об одежде, туфлях и отелях, пока он ездит на этом проклятом байке. Надо поговорить с ним. Еще раз. И еще, и еще. Пока он от него не избавится.
Солнышко выпрямила спину и сжала зубы. Она не намерена следующие семь недель трястись от страха, что он разобьется! Сунув папку с материалами в портфель, она бросила на стол деньги и вышла из кафе.
Лео увидел ее в тот момент, когда она остановилась на переходе. Как обычно, Солнышко выглядела прекрасно в зеленом костюме с юбкой, облегавшей ее, как кожица персик, и в шоколадных лодочках на высоком каблуке.
– Лео, мне надо с тобой поговорить.
Он ждал, чтобы она чмокнула его в щеку.
Но она была слишком взволнована, чтобы думать о поцелуе. "Вот и хорошо", – подумал он. Ей и положено волноваться после вчерашнего. Он точно волновался.
– Ну да, мы об этом и договаривались. Солнышко дрожала от нетерпения.
– Я загляну на кухню и сразу вернусь.
Вот так-то, Солнышко, посиди поостынь, не ты здесь главная.
Дело не в том, что ему нужно успокоиться, просто ей ни к чему знать, что он так и не разобрался в том, что произошло вчера. Не говоря уже о том, чтобы решить, как быть с ее предложением повторить это еще три раза. С чисто мужской точки зрения предложение заманчиво. Но секс только ради секса? А что? Если ему больше ничего не нужно, это высший балл. Вчерашний секс был впечатляющим, хотя далеко не верх самоотречения с его стороны. К тому же этим удовольствием награждали и других. Неужели он хочет от нее чего-то большего? Не успел этот вопрос возникнуть в голове, как Лео немедленно ответил на него уверенным "нет, черт побери". Он не любил бойкой самоуверенности. А Солнышко Смарт – воплощение бойкой самоуверенности. Со своей неспособностью отпустить прошлое и стремлением, не углубляясь, скользить по верхам. Со своей мантрой "секс и ничего больше". Со своей безответственностью, так хорошо знакомой Лео по его бездельникам родителям, жившим по принципу "будь, что будет". Они не только были готовы предлагать свои тела и последние капли достоинства кому попало, но и закончили тем, что умерли один за другим от передозировки, оставив двух сыновей сиротами.
О’кей, слова "бедные маленькие сиротки" едва ли подходили к ним с Калебом, поскольку они перестали рассчитывать на родителей задолго до их смерти.
Так что "нет", он не хотел от Солнышка ничего, кроме секса. Но и просто секс с ней тоже не нужен. Все, чего он хотел от этой самоуверенной, бойкой, веселой и взбалмошной девицы, – без лишних проблем подготовиться к свадьбе брата и через семь недель благополучно направить свой парус в другом направлении.
Теперь все ясно. Решение принято. Секс из меню исключается. И диваны. И кровати. И все прочие места, где она собирается поджарить его половые железы. И он с радостью объявит ей об этом. И как можно быстрее, потому что за сегодняшний день он менял свое решение уже несколько раз.
Но когда Лео сел напротив Солнышка, в полной готовности сообщить ей эту новость, она его опередила:
– Лео, ты должен избавиться от мотоцикла. Это слишком опасно.
Неожиданно. Ему потребовалось некоторое время, чтобы переключиться. Секс, да. Одежда, да. Обувь, прекрасно. Но только не мотоцикл.
– М-да, ладно. Но раз уж это касается транспортировки моего тела, ты можешь спокойно оставить это на моей совести.
– Я не могу сделать это "спокойно".
Лео пристально посмотрел на нее. В ее лице не было ничего самоуверенно-бойко-взбалмошного.
– Уф-ф. Давай вернемся на шаг назад. Что тебе нужно на самом деле?
– Я хочу, чтобы ты дожил до свадьбы, вот и все.
– Нет, не все. Отвечай, или закончим этот разговор.
Она нетерпеливым движением поправила челку. Посмотрела на него пронзительным взглядом:
– Моя сестра.
Лео ждал. Его руки сжались в кулаки. Хотелось прикоснуться к ней. По спине пробежал холодок от пугающей догадки.
– Ты можешь сказать, что это не мое дело, строго говоря, так оно и есть. Но я не могу оставаться в стороне и ничего не сказать или не сделать, когда смерть дышит кому-то в лицо. Как мне потом жить, если не вмешаюсь, а с тобой что-нибудь случится?
– Ты читаешь лекции всем, у кого есть мотоциклы?
– Нет, конечно, только тем, которых я… – она запнулась, – которых я знаю.
Лео бросил на нее долгий взгляд. Не вздумай на это купиться.
– Ты сказала: сестра. Я хочу знать все. Я думал, она болела. Видимо, это не так. Мне надо было спросить раньше.
– Я не хотела, чтобы ты спрашивал. Поэтому и не позволила спросить. Потому что рассказывать тебе… ты ездишь на мотоцикле… можно накликать. Я боялась. Извини. Сейчас объясню. У Лунности был мотоцикл. Она разбилась и умерла. Я сидела сзади, но осталась жива. Мы были похожи, как две капли воды. Неразлучны. А потом вдруг… – Она щелкнула пальцами. – И я оказалась…
– Одна? – закончил Лео.
– Да. Одна.
Он ждал. Сердце стукнуло один раз. Два. Три. Солнышко не сводила с него глаз, но, видимо, больше не собиралась ничего говорить.
– Солнышко, – мягко произнес он, – смерть не дышит мне в лицо. Я не подросток, который гоняет по дорогам очертя голову. Мне тридцать. Я осторожен.
– А что, если в тебя врежется кто-нибудь не столь осторожный?
– Как в вас? Твою сестру кто-то сбил?
– Нет. Она ехала слишком быстро. Не вписалась в поворот.
Лео боялся допустить единственную вольность, которую себе позволял. Они познакомились всего неделю назад. Не может быть, чтобы она действительно волновалась за него. Сама говорила, что ей все равно. Он не станет жертвовать мотоциклом только потому, что ей пришло в голову, будто это не так.
– Послушай, это не твоя забота – волноваться за меня.
– Но я правда волнуюсь за тебя. Лео, пожалуйста.
Из кухни донесся звон бьющейся посуды.
– Пойду посмотрю, что там. Не стоило затевать этот разговор. Да и не место здесь. Иди домой, продолжим в другой раз.
– Я остаюсь здесь обедать. Не волнуйся, я не собираюсь тебя преследовать. У меня свидание. С Йеном.
– Парикмахер? Твой бывший, а теперь просто друг?
– Да, правильно.
– Правильно, пока он остается бывшим. Раз уж мы с тобой спим, даже если всего четыре раза, никого другого быть не должно. Поняла? Я не намерен делиться. – Это он говорит? Та-ак! Судя по всему, изменил решение, и секс снова на повестке дня.
– Ну, конечно! Честно говоря, я попросила его прийти в основном для того, чтобы он оценил твою голову.
– Мою голову?
– Ну, не голову, она уже не вырастет, а волосы. Достаточно ли они отросли.
– Он не будет осматривать мою голову, Солнышко.
– Но я думала…
– Нет, – повторил Лео и быстрым шагом направился на кухню.
Где разразился громким хохотом, отрывая от дела весь персонал.
– В чем дело?
Но никто не нашел смелости ему ответить.
На этот раз Солнышко не чувствовала удовольствия от обеда. Нет, дело не в еде. Кто не любит бюргеры из мраморной говядины с жареной картошкой по-чилийски? Да и Йен принес эскизы потрясающей праздничной прически. Мелкие волны, заколотые низко на затылке совершенно потрясающей заколкой. Челка убрана набок и заколота за ухом.
Но ни еда, ни эскизы не могли отвлечь ее от мыслей о проклятом мотоцикле и о том, что Лео, всегда такой рассудительный, не хотел понять, что должен от него отказаться.
Они переспали. Конечно, это не означало, что она получила над ним какую-то власть. Но после этого он стал для нее… ну… важнее, чем другие.
До нее донесся голос Йена, пропевший ее имя. Она наконец обратила внимание туда, куда надо.
– Так-то лучше, – одобрил парикмахер.
– Извини, Йен. Сегодня из меня плохой товарищ.
– Ты всегда хороший товарищ, Санни.
– Ты такой милый. – Она улыбнулась.
– Милый? И только?
– Что? Нет! Проблема в том, что я просто не хочу этого.
– Кто-то должен переубедить тебя, Санни. И все, кто соглашается принять твои условия, потом страшно злятся.
– Ты говоришь так, будто меня окружает армия мужчин-зомби, рабски подчиняющихся моим приказам. И вовсе никто не злится, потому что я не меняюсь. Никогда. К тому же я знаю, ты уже встречаешься с Луизой. Так что… О! – Она резко замолчала, глядя мимо Йена.
За соседний столик в компании красивого парня, которого Солнышко смутно помнила как модель по имени Роб Какой-то, усаживалась Натали Кларк. Она выглядела потрясающе. Золотистая кожа, роскошные рыжие волосы, прекрасные губы, похожие на розовый бутон, светло-серые глаза. Невероятно стройную фигуру облегала узкая юбка из черной кожи и укороченная черная куртка. Черные замшевые сапоги вызвали приступ зависти.
Натали сбросила с плеч куртку, под которой оказался крошечный белый топ, едва прикрывавший черный бюстгальтер. Глаза Йена устремились прямо на него.
"Прилип?" – одними губами произнесла Солнышко и, с трудом сдерживая смех, ткнула его ногой под столом.
"И что?" – беззвучно ответил он. Они наконец рассмеялись.
Натали бросила на них злобный, подозрительный взгляд.
О-о! Как же противно думать, что у нее с Лео могло быть что-то даже отдаленно похожее на их вчерашний вечер!
Солнышко вдруг заметила татуировку в виде бабочек, порхавших по рукам Натали, и снова не смогла сдержать смех. Еще один, и очень злобный, взгляд. Определенно, чувством юмора эта женщина похвастаться не могла. Солнышко попыталась снова перенести внимание на Йена, но это оказалось невозможно из-за слишком громогласного монолога Натали, обращенного к спутнику. И все только про Лео!
Бла-бла-бла, так печально, что Лео готовит только в своих ресторанах. Ха! А как же вчерашняя паста с прошутто? Бла-бла-бла, какие они с Лео устраивали вечеринки. Бла-бла-бла, с какими знаменитостями они с Лео встречались. Бла-бла-бла, они с Лео всегда в центре внимания. Видела бы она, с каким лицом он об этом говорил. Бла-бла-бла.
Все это время Натали гоняла еду по тарелке. Роб хотя бы ел, но при этом ухмылялся. Ухмылялся! Что может быть более отвратительно?
Периодически оба исчезали в туалете, потом возвращались и начинали говорить слишком быстро и слишком громко. Когда они исчезли в четвертый раз, Йен жестом изобразил, как нюхают кокаин. Солнышко поморщилась.
Эти двое вернулись за стол и тут же заговорили. И опять про Лео. А потом Солнышко совершенно ясно услышала: "Когда мне понадобится, я верну Лео, потому что, как бы там ни было, он очень хорош в постели". Роб захихикал. Люди с соседних столиков с удивлением уставились на Натали.
Солнышко почувствовала, что у нее подскочило давление. Если бы не миролюбие, она бы влепила Натали пощечину. Устраивать такое в ресторане Лео! Сердце стучало, голова гудела. Она чувствовала, что должна что-то сделать, чтобы прекратить это.
– Правда, правда, хорош, – повторила Натали, обращаясь ко всем присутствующим, – хотя у него своего рода психоз, он не может даже дотронуться до тебя, если не…
Солнышко раскатисто и преувеличенно громко расхохоталась, отчего все взоры обратились к ней. Она чувствовала себя полной идиоткой, да и Йену стало явно не по себе, но это был единственный способ заставить Натали заткнуться. Пока Солнышко судорожно пыталась сообразить, что делать дальше, Роб решил проблему за нее. Вскочил и ухватился руками за горло. Натали равнодушно смотрела на задыхавшегося кавалера. Кто-то крикнул, что нужно позвать врача. Менеджер бросился на кухню. К столику не спеша направились два официанта, которые, похоже, очень надеялись, что кто-нибудь их опередит. Судя по всему, врача среди посетителей не оказалось, те вообще застыли на своих местах.
Солнышко с упавшим сердцем встала из-за стола. Во всем этом лишь одна положительная сторона: Натали заткнулась. Менее приятно то, что она намеревалась блеснуть в следующей сцене. Несколько секунд Солнышко колебалась. Ну, пожалуйста, пусть ему поможет кто-нибудь еще. Но нет! Значит, так тому и быть. Собравшись с мыслями, она быстро подошла к столику Натали:
– Пропустите, – и постучала Роба по спине. Ничего. Еще раз. И еще.
Без толку. То, что застряло у него в горле, отказывалось вылетать. Роб не кашлял, не издавал ни звука, только все больше синел. Глаза лезли из орбит, руки судорожно цеплялись за ворот рубашки. Ладно, была не была. Солнышко спокойно, но быстро зашла сзади, обхватила его руками и прижала кулак к тому месту, где, по ее мнению, должен располагаться пупок. Накрыла кулак ладонью другой руки и несколько раз резко нажала на него. Изо рта Роба вылетел кусок мяса, он зашатался и, схватившись за стул, судорожно задышал. Весь ресторан разразился дружными аплодисментами. Солнышко почувствовала, что краснеет. Она двинулась к своему столику, но тут увидела Лео на пороге кухни. Он смотрел на нее так, словно стал свидетелем второго пришествия.
Она никогда не испытывала такого смущения. Почти обрадовалась, когда, услышав возглас Натали, он отвел взгляд, вытаращил глаза, прищурился и снова невольно посмотрел на Солнышко.
Она могла бы засмеяться, если бы так не удивилась. Какого черта здесь произошло? Они с Натали мило беседовали, пока Роб задыхался? Или она применила прием Геймлиха к Натали, чтобы заставить петь на свадьбе, вопреки его приказу?
Солнышко даже обрадовалась, когда Натали снова взвизгнула и бросилась к Лео в объятия. Он с измученным видом ретировался на кухню, утащив ее с собой.
"Ну и убирайся, идиот", – буркнула про себя Солнышко, быстро вернувшись за столик к Йену.
– Ты была великолепна, – отреагировал тот, встав, чтобы подвинуть ей стул.
– Это мог сделать любой. Хорошо, если я не сломала ему ребра, в этом главная опасность. А теперь я хочу домой. Меня ждет еще одно тяжелое испытание – видеоразговор с Джоном.
– Почему испытание?
– Зомби беспокоят не только тебя.
– Джон, ты не прав.
Это были первые слова, которые ей удалось вставить в разговор минуты через три после того, как она сказала "Привет!".
Впрочем, определение "разговор" едва ли подходило к монологу, которым разразился Джон по поводу ее неправильного поведения, намерений в отношении такого сурового парня, как Лео, и необходимости соблюдать осторожность. Солнышко испытала угрызения совести из-за отсутствия презерватива вчера вечером, хотя принимала противозачаточные и вообще перестать искать неприятности на свою голову.
– Нет, Солнышко, я прав. – Джон, похоже, решил начать все сначала.
Она остановила его, заткнув уши, подняла брови в ожидании. В конце концов он улыбнулся.
– Не стоит так волноваться из-за этого, Джонатан.
– Я волнуюсь за тебя, Санни. Ты живешь только наполовину, с тех пор как…
У нее перехватило дыхание. Джонатан колебался.
– После того, что случилось с Лунностью. Эта выдумка про четыре раза. Попытка отгородиться от всего остального. Это не ты!
– Я.
– Нет. Вижу, я зря теряю время. Но тебе не удастся диктовать условия Лео Куотермейну. Послушай, ты мне как сестра, а Лео будет моим шурином. Мне надо, чтобы вы хорошо ладили между собой. Спокойно, разумно. Нравились друг другу.