За несколько минут до штурма на Малахов курган к помещению, занимаемому генералом Буссау, была приведена поручиком Юни команда нижних чинов Модлинского полка, которым генерал хотел сам раздать Георгиевские кресты. Солдаты, выстроившись перед блиндажом, ожидали выхода начальника, как вдруг послышались крики: "Штурм! Штурм!" Буссау выскочил из блиндажа в сопровождении адъютанта, который тут же был убит пулей в грудь. Из другого блиндажа выскочил начальник 4-го отделения капитан-лейтенант Карпов. Генерал Буссау едва только успел крикнуть и указать поручику Юни, чтобы он со своей командой скорее занял башню, как сам был захвачен в плен.
На Кургане поднялась страшная суматоха. Застигнутые врасплох, нижние чины бросились к валу укрепления, впопыхах они сталкивались между собой, сталкивались лицом к лицу с неприятелем. Из некоторых орудий успели сделать по одному выстрелу, но уже тогда, когда амбразуры были наполнены штурмующими. Многие из артиллеристов, с фитилем в руке, пробивались к своим орудиям сквозь ряды неприятелей, чтобы сделать выстрелы, и гибли во множестве.
"Зато, если удавалось поспеть вовремя и зажечь трубку, сплошная масса живого тела, заслонявшая амбразуру, вся подгибалась и разбрасывалась в стороны. Но на место убитых становились новые стрелки и зуавы, место около выпалившего орудия было уже сравнительно безопасным".
Между тем поручик Юни, подхватив на лету приказание генерала Буссау, бросился к башне с подпоручиками того же полка Данильченко и Богдзевичем. К ним присоединились флотские кондукторы Венецкий и Дубинин с несколькими матросами. Эта горсть людей, числом до 40 человек, заняла башню почти перед носом французов и нашла там еще несколько человек, не успевших выскочить. Завалив наскоро ход, они решились защищаться до последней крайности и на все требования французов сдаться отвечали выстрелами.
Засевшие в башне защищались весьма долго даже и тогда, когда Малахов курган был во власти французов, наводнивших в самое короткое время это укрепление своей многочисленностью. Шесть тысяч французов лезли в амбразуры, перелезали через вал и вступали в рукопашный бой с модлинцами, насчитывавшими в своих рядах только 400 человек. Произошла одна из тех ужасных рукопашных схваток, при которых оба противника перемешиваются между собой и в каком-то опьянении, в бессознательном состоянии, поражают друг друга железом, камнями, деревом, когда люди душат друг друга за горло, царапаясь и кусаясь в исступлении.
Прислуга, стоявшая у орудий, дралась банниками, аншпугами, кирками, лопатами, топорами и всем, что попадалось в руки; большая часть этих храбрых легла на месте, защищая свои орудия. Модлинцы дрались отчаянно. Теснимые отовсюду французами, они несколько раз бросались в штыки против неприятеля, более чем в десять раз сильнейшего, и умирали смертью праведных. В самом начале боя они потеряли своих полкового и батальонного командиров и многих офицеров.
При первом известии о штурме главнокомандующий прибыл в квартиру начальника гарнизона и отправил с Северной стороны на Южную полки Азовский, Одесский, Украинский и резервный Смоленский. Взойдя на верхнюю галерею Николаевской батареи, князь Горчаков следил за действиями наших и неприятельских войск. В городе поднялась суматоха, все засуетились. К оборонительной линии потянулись поспешно батальоны, задние солдаты бегом догоняли передних, по мостовой гремела артиллерия, посланная к Малахову кургану. По всем направлениям скакали адъютанты и казаки, слышалась команда, звуки рожков и бой барабанов. Бегом по мосту шли полки, направленные с Северной стороны на Южную. Ветер был такой сильный, что волны заливали мост, и от тяжести проходящих он был сплошь покрыт водой. Одна из начальниц сестер милосердия, прибежав в Николаевскую батарею к графу Остен-Сакену, спрашивала, что ей делать с сестрами.
– Возьмите их с собой, на Северную, – отвечал граф. – Бог знает, что может быть через два часа.
Схватив образа из госпиталей, сестры бросились к мосту, за ними плелись раненые, кто мог – шел сам, других вели под руки, третьих переносили. На пути все чаще и чаще лопались бомбы, все сильнее и сильнее слышалась канонада…
Французы между тем все более и более распространялись по укреплению, теснили наших, и вскоре на башне взвилось французское знамя. Как муравьи, полезли французы на Малахов курган, завидя издали свое знамя. Они заняли всю переднюю часть кургана, прорвались к развалинам башни и, засев здесь, открыли самую частую ружейную стрельбу по малочисленному гарнизону.
Модлинцы два раза сбивали флаг неприятеля и сделали все, что было возможно сделать храбрым и что горсти людей было под силу. У всех амбразур, где только прорвался неприятель, он прошел по трупам модлинцев и артиллерийской прислуги. Храбрый поручик Анкудович, собрав около себя до 70 человек, два раза бросался с ними в штыки, и из 70 человек, бывших с ним при первой атаке, пошли во вторую только 40, а вернулось из нее только 6, но и те были заколоты на глазах товарищей.
Теснимые многочисленным неприятелем, наши отступали вглубь укрепления. Капитан-лейтенант Карпов, собрав вокруг себя толпу из отступавших артиллеристов и ратников курского ополчения, несколько раз ходил с ними, чтобы выбить французов из левой батареи Малахова кургана, но неприятель был слишком многочислен, но и выбить его не было возможности. Ополченцы бросались на неприятеля с топорами, артиллеристы – с банниками, но попытки их оставались напрасными – неприятель все более и более усиливался. На помощь Карпову явилось несколько рот Прагского полка, которые сначала потеснили врага, но потом задавлены были его многочисленностью. Французы обошли со всех сторон отступавших. Внутри укрепления Малахова кургана бились насмерть две отдельные кучки солдат Прагского и Модлинского полков, окруженные неприятелем. Модлинцы проложили себе дорогу штыками и присоединились к ротам Прагского полка. Уцелевшая горсть храбрых бросалась несколько раз вперед и останавливала на время наступление неприятеля. В одной из этих схваток был взят в плен капитан-лейтенант Карпов. Засевшие за блиндажами и разными укрытиями французы стреляли в упор по отступавшим. Ряды наших защитников таяли, но они все еще держались, пока в тылу их не появились новые массы неприятеля.
Несколько французских батальонов, пробежав по рву, обогнули укрепление с левой стороны и явились в тылу наших. Защищавший левую половину укрепления Замосцский полк в числе 500 человек был смят и присоединился к отступавшим. Перемешавшиеся между собой люди трех полков – Замосцского, Прагского, Модлинского – и артиллерийская прислуга столпились на задней площадке укрепления и долго своей грудью удерживали неприятеля. Таким образом, менее чем через полчаса после начала штурма Малахов курган находился во власти французов, они наполнили всю внутренность укрепления и подвигались вперед по мере того, как прибывали к ним свежие войска, вступавшие туда большими колоннами по переброшенным через ров мостам. Во рву сидели французские музыканты и играли марш. Редко кому приходилось слышать музыку при такой обстановке. Марш этот одушевлял наступавших, и французы сплошной стеной тянулись на курган. В короткое время неприятельских войск собралось на кургане до 6000 человек. Они открыли жестокий ружейный огонь по нашим войскам и окончательно утвердились на кургане.
Не так успешно действовала колонна, атаковавшая 2-й бастион в числе 7400 человек.
По равнине, лежавшей впереди 2-го бастиона, покрытой камнями и кустами, бежали, немного нагнувшись вперед, французы, направленные на 2-й бастион. Они шли на штурм великолепно, ветер дул им в лицо, полы сюртуков развевались, и это увеличивало кажущуюся быстроту их движения. Колонна эта точно так же быстро пробежала промежуточное пространство, перешла без затруднения почти совершенно засыпанный ров и явилась на бастион совершенно неожиданно. Застигнутые врасплох 550 человек Олонецкого полка были окружены, но успели, однако же, пробиться и отступить. Бастион был занят неприятелем, преследовавшим отступавших. Собрав остатки Олонецкого полка, заведовавший инженерными работами капитан Лебедев двинул их против наступавшего неприятеля. В это время прибежал батальон Белозерского полка под командой майора Ярошевича и явился начальник войск 5-го отделения генерал-майор Сабашинский с Кременчугским полком.
Когда французы бросились без выстрела на штурм, генерал Сабашинский разговаривал с капитаном генерального штаба Черняевым, присланным от Хрулева с предложением сменить 8-ю дивизию 4-й, чтобы дать 8-й отдохнуть.
– Ни за что не расстанусь с восьмой дивизией, – сказал Сабашинский, – особенно в такое время, если ее возьмут, я уйду сам.
В это время на 2-м бастионе ударили тревогу. Бросившись к Белозерскому и Кременчугскому полкам, Сабашинский двинул их на помощь отступавшим.
– За мной, ребята! – крикнул он. – Вон проклятых с бастиона! – и, помахивая костылем, пошел во главе кременчугцев.
Стремительным ударом этих войск французы были выбиты из бастиона. Они бросились бегом в свои траншеи, оставив на бастионе множество убитых и раненых. Генерал-майор Сабашинский тотчас же расставил людей за валом в шесть шеренг и открыл жестокий огонь по отступавшим, в то время когда соседние с бастионом батареи и пароходы "Владимир", "Херсонес" и "Одесса", подошедшие к устью Киленбухты, поражали их ядрами и бомбами. Устроившись в траншеях, французы несколько раз пытались штурмовать 2-й бастион, но не выдерживали убийственного огня и возвращались назад. Самые смелые достигали до рва и даже спускались в него, но или оставались в нем навсегда, или бежали обратно в свои траншеи.
В это время генерал Сабашинский получил известие, что третья неприятельская колонна, направленная на промежуточные батареи между 2-м бастионом и Малаховым курганом, прорвалась во вторую линию. Он поспешил туда, направив часть войск со 2-го бастиона.
Французы в числе 4300 человек, бросившись на штурм промежуточных батарей, должны были пройти гораздо большее пространство, чем первые две колонны, они должны были преодолеть препятствие, противопоставленное им тройным рядом волчьих ям. Едва замечено было движение этих колонн, как стоявшие на банкетах 700 человек Муромского полка и 550 Олонецкого открыли самый частый ружейный огонь. Под сильным картечным и ружейным огнем французы настойчиво подвигались вперед, ворвались в укрепление и смяли его защитников, причем командир Олонецкого полка полковник Алексеев был взят в плен, а Муромского подполковник Начек тяжело ранен, многие офицеры или убиты, или ранены. Оставшись без предводителей, смешавшиеся полки отступили во вторую оборонительную линию. Преследовавшие их французы ворвались туда же и, смяв часть Севского полка, достигли Корабельной слободки.
В это время генерал Хрулев, явившийся на место боя с резервами, остановил дальнейшее наступление неприятеля.
Перед началом штурма генерал Хрулев был в своей квартире, в одном из казематов Павловской батареи. Услышав тревогу и штурм, он тотчас же вскочил на коня и прежде всего поскакал к главному резерву, состоявшему из полков Шлиссельбургского и Ладожского и расположенному в Корабельной слободке.
"Густые облака дыма и пыли, поднимаемой сильным ветром, застилали наши укрепления. Со всех сторон слышалась сильнейшая ружейная пальба. Не замечая на Малаховом кургане условленного синего флага (перебитого во время штурма одним из неприятельских снарядов) и полагая, что там неприятель отбит, генерал повел полки ко 2-му бастиону как к слабейшему пункту, которым неприятелю легче всего был овладеть".
Отсюда Степан Александрович отправил своего ординарца, приказав ему сказать генералу Лысенко, чтобы тот шел с резервами на Малахов курган.
На дороге генерал Хрулев узнал, что штурм 2-го бастиона отбит, и потому он бросился на неприятельские колонны, прорвавшиеся во вторую линию между 2-м бастионом и Малаховым курганом, но и тут наши дела были в хорошем положении. Немного раньше прибытия Хрулева прискакала сюда 5-я легкая батарея 11-й артиллерийской бригады под командой капитана графа Тышкевича и осыпала французов сильным картечным огнем. Совокупными атаками батальона Шлиссельбургского полка с двумя батальонами Севского полка французы были отброшены за вторую оборонительную линию. Под сильным картечным огнем они пытались устроиться и вновь перейти в наступление, но в это время сбоку их появились полковник Нейгардт с двумя батальонами Забалканского, майор Вакгаузен с двумя батальонами Кременчугского и майор Грушка с батальоном Полтавского полка. Сюда же прискакал и генерал-майор Сабашинский. В это время генерал Хрулев узнал, что Малахов курган занят французами. Сдав команду генерал-майору Сабашинскому, Хрулев поскакал на Малахов. Сабашинский, приняв общее начальство над войсками, выбил французов из наших укреплений и заставил их скрыться в своих траншеях.
Устроившись там, французы вторично бросились на штурм вместе с левой конной, опять атаковавшей 2-й бастион, но на обоих пунктах были отбиты. Тогда осадные батареи неприятеля открыли самый частый огонь по второму бастиону и промежуточным батареям, наносивший значительные потери защитникам. Занимавшие Малахов курган французы также открыли ружейный огонь по промежуточным батареям и принудили наши войска податься несколько влево. В очищенное таким образом пространство снова бросились свежие колонны неприятеля, но, не успев пробраться в укрепление, засели во рву и залегли за наружной стороной насыпи. Завязалась живая перестрелка, противники, разделенные между собой только толщиной насыпи, поражали друг друга пулями и камнями. В это время из-за бывшего Камчатского люнета вынеслись две французские батареи, которые, подскакав саженей на 100 ко 2-му бастиону и промежуточным батареям, открыли огонь картечью. Действие их было непродолжительно: в самое короткое время они были уничтожены и удалились, оставив на месте четыре орудия.
Тучи пуль, летевших с Малахова кургана, нанося страшные потери войскам, принудили нас отвести их за вторую оборонительную линию. Тогда французы перелезли через насыпь и пытались несколько раз атаковать вторую оборонительную линию, но каждый раз были отражаемы одним ружейным и картечным огнем. Отказавшись от атак, они, оставаясь за валом укреплений, поддерживали живую перестрелку с нашими войсками.
Около двух часов пополудни против второго бастиона появилась свежая колонна французских войск, направленная в третий раз на штурм этого укрепления. Французы шли смело, ни картечь, ни ружейные пули не могли остановить их стремления, целыми толпами лезли они на бруствер и успели поставить на валу его французское знамя. Молодой зуавский офицер вскочил на вал одним из первых. В одной руке у него был пистолет, а в другой камень. За ним лезло четыре зуава с ружьями и камнями в руках. Взобравшись на вал, офицер выстрелил почти в упор в генерала Сабашинского, но промахнулся, тогда он бросил камень. В это время все пятеро повалились, пробитые пулями наших солдат.
– На валы! – крикнул между тем генерал Сабашинский.
Солдаты, вмиг вскочив на вал укрепления, приняли французов в штыки и приклады и сбросили в ров. Сабашинский приказал открыть огонь по толпившемуся во рву неприятелю. Солдаты поражали французов выстрелами, бросали в них ядрами, гранатами, камнями и осколками. Горячая схватка эта длилась минут пять. Французы с яростью лезли на вал, но каждый раз, сбрасываемые обратно, не выдерживали и начинали отступать под жестоким картечным и ружейным огнем.
Потеря французов при этой атаке была огромна, весь ров 2-го бастиона был наполнен трупами, а впереди лежащее пространство почти сплошь покрыто неприятельскими телами.
– С тех пор как живу, не видывал ничего подобного, – говорил генерал Сабашинский.
После этого отступления французы не пытались больше атаковать 2-й бастион. Бросаясь до шести раз, они дрались отчаянно, но не могли одолеть препятствия, противопоставленного им русской грудью. Руководивший атакой французский генерал Боске, находясь в одной из ближайших траншей перед 2-м бастионом, не мог не поблагодарить свои войска за храбрость и стремительный натиск, но вместе с тем не мог не сознать, что все дальнейшие усилия его останутся напрасными. Мужество наших войск и хладнокровная распорядительность генерала Сабашинского были те скалы, о которые разбивались многочисленные волны французских колонн. Неприятель оставил здесь нескольких офицеров и 150 человек нижних чинов взятыми в плен, убитыми и ранеными трех генералов и множество нижних чинов.
В то время когда атака на 2-й бастион и промежуточные батареи была отбита, по всей оборонительной линии кипел самый ожесточенный бой. Успех французов на Малаховом кургане послужил сигналом для всеобщего штурма: англичане бросились на 3-й бастион, французы – на укрепления Городской стороны.
В траншеях против 5-го бастиона с раннего утра было замечено значительное скопление неприятельских войск, не предпринимавших, впрочем, ничего решительного. При первом известии о штурме Малахова кургана начальник войск 1-го отделения генерал Хрущев расставил войска вдоль укреплений, запретив им показываться из завала, чтобы скрыть от неприятеля нашу готовность. Приблизив резервы и зарядив орудия картечью, наши войска ожидали атаки. В траншеях против 1-го отделения царствовала глубокая тишина, лишь изредка показывались небольшие отряды неприятеля, но, осыпаемые картечью с наших батарей, скрывались в своих траншеях. Прошло так несколько часов, но французы все не атаковали. Тогда начальник войск Городской стороны генерал-лейтенант Семякин разрешил половине людей отдохнуть, но быть в полной готовности встретить наступающего.
Около двух часов французы бросились на штурм 5-го бастиона и смежных с ним укреплений, защищаемых 1700 воинами полков Житомирского, Подольского и Белостокского. В резерве находилось 500 человек Житомирского и 800 человек Минского полков. Для атаки этих укреплений со стороны неприятеля было назначено 8380 человек, разделенных на три колонны. Под прикрытием густой цепи двигались люди с лестницами и фашинами, саперы с рабочими инструментами, а за ними штурмовые колонны. Жестокий картечный огонь с батарей встретил наступавших. Колонна, шедшая правее 5-го бастиона на люнет Белкина, потерпела совершенное поражение от огня наших батарей и взрывов каменометных фугасов; только немногие смельчаки успели вскочить в ров, но и те поплатились или смертью, или пленом. Подпоручик Банковский с ротой Подольского полка с одной стороны, а поручик Назаров с командой моряков с другой спустились в ров и приняли в два огня засевших там французов, часть из них легла на месте, но большинство было взято в плен.
На 5-м бастионе французы хотя и достигли рва и даже часть из них стала взбираться на бруствер, но была вытеснена батальоном Белостокского и частью Подольского полка под командой полковника Алейникова.
Штурмовая колонна, двигавшаяся левее 5-го бастиона, на соседнюю с бастионом батарею Шварца, успела ворваться в укрепление и оттеснила батальон Житомирского полка, но на помощь ему скоро явился командир полка полковник Жерве с остальными батальонами и штыками сбросил неприятеля в ров. Оправившись, французы снова кинулись вперед, но были выбиты и отброшены в свои траншеи подоспевшим из резерва батальоном Минского полка, приведенным генералом Хрущевым, и двумя ротами Екатеринбургского полка, прибежавшими со своим полковым командиром подполковником Веревкиным. Екатеринбургцы поклялись все умереть, но дальше ротных образов, поставленных в траншее, не отходить! И отбили врага. Завалив всю внутренность укрепления, ров и впереди лежащую местность своими телами, французы скрылись в свои подступы и более не показывались, оставив в плену у нас 10 офицеров и 150 человек нижних чинов.