Это необходимо хотя бы для того, чтобы как можно точнее рассмотреть весь процесс генезиса возникновения и реализации идеи о Сообщении ТАСС с преимущественной англосаксонской ориентацией.
Дело в том, что скаль бы парадоксально ни выглядел приводимый ниже факт, но впервые срок нападения Германии - "конец июня" - был озвучен британским послом в Москве С. Криппсом. Произошло это 28 февраля 1941 г. во время его неофициальной пресс-конференции в британском посольстве.
Судя по всему, Криппс узнал об этом от американского посла в Москве Стейнгарда, который в порядке консультации интересолвался в феврале у британского коллеги тем, как лучше сообщать Кремлю добытые американской разведкой данные о плане "Барбаросса", чтобы Сталин поверил.
Трудно, конечно, сейчас судить о том, умышленно ли так поступил Стейнгард и если да, mo no чьему приказу. Тем более трудно судить о мотивах такого разглашения, которыми руководствовался Криппс (заручиться можно только за то, чmo без традиционной британской "подлянки" против России, хотя бы и Советской, не обошлось - уж это-то точно!)
Тем не менее факт остается фактом - Криппс на сутки опередил Госдепартамент, который, как уже указывалось выше, информировал советского посла Уманского только 1 марта.
Естественно, прилива доверия к такой ситуации с наиважнейшей для СССР информацией в Кремле это не вызвало. Все спецслужбы СССР стояли на ушах, прилагая отчаяннейшие усилия для проверки и перепроверки информации, в т. ч. и о позиции Великобритании в этой связи.
Уже в марте с помощью работавшего на Лубянку и американскую разведку американского корреспондента в Москве Г. Шапиро, поддерживаешего близкие отношения с Криппсом, было установлено, что "англичане в случае военного конфликта между СССР и Германией в связи с развитием кризиса на Балканах ни в коем случае не пойдут на мирное соглашение с Гитлером".
Информация была важной, но касалась-то она только одного аспекта - балканского кризиса, что было вполне понятно: ведь Балканы имеют большое значение в мировой геополитике и политике, тем более для Великобритании. Конечно, Лондону было весьма выгодно, чтобы Берлин и Москва сцепились из-за Балкан, как в 1914 г.
В итоге выходило, что, каким-то образом зная об уже принятом Берлином плане "Барбаросса" и времени начала его реализации, Лондон откровенно провоцировал досрочное вооруженное столкновение между СССР и Германией, дабы обезопасить и себя, и подступы к "жемчужине в короне своей империи" - Индии, а также, естественно, морские коммуникации в Средиземноморье, которые связывали метрополию с колониями в Азии.
К концу апреля - началу мая ситуация с датой нападения стала проясняться и для СССР. Германское отделение советской контрразведки успешно установило массу "жучков" в различных помещениях германского посольства в Москве, в том числе и военного атташата, и к тому же несколько раз тщательно "исследовало" содержимое сейфов военного атташе Кестринга и военно-морского атташе Баумбаха.
В одном из добытых таким образом документов - донесении германского военноморского атташе Норберта Баумбаха Верховному командованию ВМФ Германия от 24 апреля 1941 г. - говорилось, что, по словам советника итальянского посольства, английский посол в Москве, т. е. Криппс, предсказал 22 июня как дату начала войны. Баумбах при этом сообщил, что он опровергает эти слухи (в т. ч. и о других звучавших в то время датах).
Долее поток всевозможной информации стал резко усиливаться, и все чаще в ней говорилось о времени нападения в конце июня. Это хорошо водно по опубликованным в книге "Секреты Гитлера на столе у Сталина" документам разведки и контрразведки, о некоторых из них выше уже говорилось.
Опираясь на эти данные, а также на выболтанный лично Гитлером факт об ориентировочном времени нападения 15 - 20 июня, же к 1З мая Сталин сделал свой вывод - была дана директива о выдвижении войск внутренних округов в приграничные (хотя на самом-то деле полуофициально оно началось еще в апреле), а также были даны некоторые другие указания.
В конце мая он только укрепился в этом выводе, о чем свидетельствует его выступление на расширенном заседании Политбюро 24 мая 1941 г. Однако даже 10 июня 1941 г., когда были получены вышеупоминавшиеся данные о переговорах с Гессом, абсолютной ясности с датой нападения, несмотря на все обилие информации, все еще не было.
Подчеркиваю, именно абсолютной, m.е. никак и ни под каким соусом не подвергаемой сомнению ясности с датой нападения до 12 июня не было. Потому что не было хотя бы моло-мальски документального подтверждения того, что Гитлер письменно отдал приказ осуществить пападеное именно 22 июня.
Тем не менее с санкции Сталина и "для повышения боевой готовности войск прикрытия 10 - 12 июня начальникГенеральногоштаба потребавал от командующих округами срочно разработать план вывода и занятия по тревоге специальными частями боевых сооружений укрепленных районов, а боевыми войсками - сооружений предполья".
Столь остро необходимая Сталину информация прошла только в промежутке с 10 по 12 июня, и к Сталину она попала явно не раньше 12 июня.
Дело в том, чтоначальник генерального штаба Сухопутных войск вермахта генерал Ф. Гальдер на основе указаний Гитлера издал распоряжение о назначении 22 июня датой нападения на Советский Союз только 10 июня 1941 г.
В промежутке с 10 по 12 июн, когда это распоряжение не стали передавать командованию группировок вторжения, Британский центр дешифровки германских военных сообщении в Блечли, наконец, перехватил это сообщение и расшифровал его. Это, кстати, подтверждает и сам Черчилль, указавший в своих мемуирох, что именно к 12 июня британская разведка окончательно установила, что нападение действительно произойдет именно 22 июня. Tym уж сомнений не было.
По каналам "кембриджской пятерки", особенно Дж. Кэрнкросса, эта информация попала и в Москву. Именно в этот момент - с 12 по 13 июня - вышеописанные политико-дипломатические причины органично слились с часто разведывательной потребностью перепроверки полученных данных и решения всех mex вопросов, о козпорых говорилось выше.
Вот так и родилось знаменитое Сообщение ТАСС, которое именно тем знаменито, точнее, должно, наконец, стать по-настоящему знаменитым, что по сути оно было не чем иным, как блестящим образцом глобальной разведывательно-геополитическое операции, проведенной лично Сталиным в целях одновременного добывания еще раз подтверждающей дату нападения информации и оказания тотального влияния в выгодном для СССР ракурсе на глобальные процессы в мировой политике.
Но одновременно оно же явилось и прикрытием для военных для начала выдвижения войск уже к границам. Bom почему маршал Василевский и напишет в своих мемуарах, что именно "12 - 15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, роспиложенные в глубине округа, ближе к государственной границе".
Приказать же могли только с санкции Сталина и только с 12 июня, когда он уже обладал данными британского перехвата распоряжения Гальдера.
Именно поэтому никто не вправе упрекать Спалина, тем более обвинять его за это Сообщение ТАСС - оно не только в высшей степени было продумано, но и никого не дезориентировало, особенно военных, на что так упорно намекали маршал Жуков и многие другие.
Не хуже Георгия Константиновича знавший непосредственную "кухню Генштаба в самый канун войны маршал А. М. Василевский счел своим прямым долгом в своих же не менее знаменитых мемуарах "Дело всей жизни" со всей откровенностью заявить: "В этой связи, думаю, уместно остановиться на известном Сообщении ТАСС от 14 июня (на самом деле от 11 июня А. М.)… (отточие означает пропуск за ненадобностью цитируемого Василевским текста этого сообщения. - А. М.). Это сообщение и сейчас нередко трактуется вкривь и вкось. Говорится, к примеру, что оно сыграло чуть ли не роковую роль в неудачном начале войны, так как дезориентировало страну.
Слов нет, оно вызвало в первый момент у нас, работников Оперативного управления, некоторое удивление. Но за ним не последовало новых принципиальных указанийотносительноВооруженных сили пересмотра прежних решений о боевой готовности, и мы пришли к выводу, что это дипломатическая акция нашего Правительства и в делах Министерстваобороныничто не должно измениться.К тому же Н. Ф. Ватутин (первый заместитель начальника ГШ, начальник Оперативного управления.- А М) уже к концудня разъяснил, что целью Сообщения ТАСС является проверка истинных намерений гитлеровцев. Поэтому считаю неправильным представить Сообщение ТАСС как документ, который якобы устроил и чуть ли не демобилизовал нас"!
Зачем же Жукову и другим понадобилось на пустом месте наводить несуществующую тень на тем бавее никогда не существовавший плетень? Коньюнктура? А что, Василевский на Марсе писал свои мемуары?!
Таким образом, Сообщение ТАСС от 13/14 июня 1941 г. действительно сыграло свою огромную роль в выяснении истинных намерений гитлеровцев, в проверке данных разведки о дате нападения и в решении вопросов как о союзниках и нейтралах, так и о прикрытии факта выдвижения войск к границам! Более того, оно свидетельствует о глобальном знании Сталиным реальной обстановки в мире!
Понимая абсолютную неминуемость войны с Германией, Сталин шел на продуманно отчаянные шаги и меры, дабы обеспечить, насколько позволяла ситуация, максимально выгодные для СССР стратегические условия втягивания его в неизбежную войну.
Если подвести итог всему вышеизложенному, то, пожалуй, лучше заместителя начальника Управления Генерального штаба генерал-полковника Г. А. Михайлова все равна не сказать. На пике "девятого вала" запредельно разнузданного и безмозглого антисталинизма финишного этапа предательской горбачевщины, генерал в 1989 г. честно заявил: "Вопреки некоторым бытующим представлениям в Центр регулярно поступала достоверная информация о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз. С большой точностью были переданы боевой состав, численность, группировка войск противника (к этому следует добавить, что "в мае 1941 г. удалось узнать не только количество стянутых к нашим границам дивизий, во и места их дислокации - вплоть до расположения батальонов, штабов частей. Уточнялись даже огневые позиции отдельных артиллерийских и зенитных батарей" ("Красная Звезда", 16 июня 2001 г.), сообщено решение Гитлера о нападении на СССР (оно как раз и последовало 14 июня - Гитлер тогда политически подтвердил распоряжение Гальдера от 10 июня. - А. М.), поступала информация о первоначальных сроках нападения и о последующих изменениях в них. Исследования трофейных документов показали, что данные советской разведки о противнике были очень близки и реальным. Иными словами, информация была. Другое дело - как она использовалась".
Абсолютно верно! А главное - кем и как использовалась? Дойдем и до этого, но сначала о некоторых вершинах в знании о предстоящей агрессии.
Па праву к их числу следует отнести следующее
1. Знали добытые британской разведкой и тогда, естественно, не предназначавшиеся для передачи в СССР оперативные планы германского командовання по разгрому Красной Армии. Эту уникальную информацию нашей разведке передал Дональд Маклейн - выдающийся представитель великолепной "кембриджской пятерки лучших агентов советской внешнеполитической разведки (см.: Очерки Истории Российской Внешней Разведки. М., 2003. Т. 5. С. 78). Более того. Документально знали, что, например, Минск должен был быть захвачен вермахтом на 5-й день агрессии! И хотя, благодаря фантастически беспрецедентному героизму и мужеству простых советских солдат, по факту это произошло только под конец 5-го дня (в ночь на 6-й день) агрессии, тем не менее любого в столбняк и оторопь вгонит то обстоятельство, чго такой "график" агрессии был запланирован еще на рубеже 1936 - 1937 гг., когда не было лаже общей германо-советской границы!
И выяснилось это, как ни странно, только в 1941 г. - во время тщательной работы лучших асов советской разведки с уже упоминавшимся выше графом Нелидовым. Странность же заключается в том, что поскольку информация Нелидова дублировала информацию 1937 г., добытую еще С. М. Шпигельгласом, то такой "график" агрессии должен был быть известен еще тогда, т. е. по данным Шпигельгласа. Странным образом это нигде и никак не отражено…
Сообщая на страницах своих мемуаров, что этот "график" агрессии вместе с иной информацией Нелидова был доложен начальнику ГРУ генералу Ф. И. Голикову в начале июня 1941 г., выдающаяся советская разведчица Зоя Ивановна Воскресенская подчеркнула, что в порядке дополнительного доказательства она привела тогда и документальное свидетельство, полученное из берлинской резидентуры НКГБ. Дело в том, что один из агентов резидентуры - железнодорожный чиновник в Берлине - передал секретный пакет, который разведчики негласно вскрыли и обнаружили там "предписание Главного военного командования Германии, обязывающее этого чиновника прибыть на станцию Минск, начальником которой он назначался, и приступить к исполнению своих обязанностей на 5-й день после начала военных действий".
Попробуйте догадаться, какова же была реакция уже не столько начальника ГРУ, сколько в первую очередь первого заместителя начальника Генерального штаба генерала Голикова? Правильно, ироническое хмыкание…
Стоит ли послеэтого удивляться, что именно начальник Генерального штаба генерал армии Жуков лично, письменно утвердил постановление на аpecm и предание суду военного трибунала командующего Западным особым военным округом генерала Павлова Д. Г. - ведь кто-то же должен был своей головой ответить за ироническое хныканье руководства Генштаба насчет "графика" захвата Минска?!
Хотя, если честно, у Павлова и без того было предостаточно других грехов, свидетельствующих о фактическом предательcmвe…
2. Знали также и о том, что нападение произойдет без объявления войны, причем знали фактически за две недели, соответствующая информация поступала 7, 11, 16 A 18 июня 1941 г.