- Роб, позволь представить тебе моих дочерей, Луизу и Амелию, - обратился к гостю Чарльз, девочки синхронно присели. - А эта строгая и серьезная леди в сером (мужчина хохотнул) наша гувернантка, мисс Нордвик.
Я встретила взгляд Роберта с таким хладнокровием, что покойный герцог мог бы гордиться мной. Глаза бестрепетно встретились с серыми глазами Роберта, губы растянулись в дежурной, идеально отрепетированной улыбке. Вспомнилась старая школа. Только в голове мелькнула непрошеная мысль: "Что-то Роберт не слишком удивился, встретив меня здесь. Очень подозрительно".
Я отвернулась, уводя девочек вглубь комнаты. Мужчины устроились в креслах, взяли бокалы и стали вести разговор о бизнесе, каких-то акциях, трастах и корпорациях. Барбара сидела рядом с мужем, заглядывала ему в глаза, как влюбленная соскучившаяся женщина (в сущности, так оно и было), ловила каждое слово и, где нужно, ахала и восклицала.
Когда нас пригласили в столовую, я уже вся извелась. Скорее бы закончился этот вечер, чтобы можно было сесть и обдумать все, что случилось. Как Роберт меня нашел? Случайность это или нет? Женился ли он? И где его жена сейчас? И главный вопрос - что мне со всем этим делать?
Ужин прошел неплохо. Я сидела далеко от гостя, рядом с Луизой и Амелией. Разговор за столом шел о делах. Иногда я ловила мимолетный взгляд Роберта, словно случайно останавливавшийся на мне, но ни единым словом или жестом он не показал хозяевам, что мы знакомы. Я постепенно успокоилась и расслабилась. "А он почти не изменился, - думала отрешенно, - только немного похудел". Прошло всего пять месяцев после нашей последней встречи. Странно видеть его таким тихим и неразговорчивым. Без блеска в глазах и привычной ненависти во взгляде.
После ужина все перешли в гостиную. Барбара просительно посмотрела на меня и смущенно улыбнулась. Я молча кивнула и села за фортепиано.
Сначала ноктюрн Шопена, потом без паузы Бетховен "К Элизе", далее "Лунная соната". Когда я после пятнадцати минут игры подняла глаза, то увидела притихших хозяев и их гостя, застывшего со странным выражением на лице и уставившегося в одну точку. Лишь девочки не прониклись лирической музыкой. Они непосредственно захлопали в ладоши и начали громко спорить, какое произведение я играла последним.
- Мисс Нордвик, - хрипло попросил Чарльз, - это было великолепно, но, быть может, вы сыграете что-нибудь повеселее?
- Конечно, - кивнула, улыбнувшись, я, и пальцы забегали по клавишам. Марш из "Щелкунчика" Чайковского как нельзя лучше подойдет для поднятия грустного настроения.
Прозвучали последние аккорды. Я подняла голову. "Что-то гость не особо повеселел", - отметила про себя. Так и сидит как каменное изваяние, рассматривая ножки моего стула. Зато Барбара с Чарльзом склонились друг к другу и нежно ворковали. Я решительно встала из-за фортепиано, заканчивая концерт.
- Девочки, пожелайте всем спокойной ночи, - обратилась к Луизе и Амелии, - нам пора наверх.
Дочери радостно подбежали и поцеловали папу и маму. Они давно уже не упрямились, когда я звала их отдыхать, осознав и прочувствовав выгоды нашего "спального" общения перед сном. Им было интереснее со мной наверху, где мы по вечерам читали любовные романы, обсуждали последние сплетни, где я рассказывала о модных нарядах, королевских приемах в Букингемском дворце и о высокомерных заносчивых аристократах Великобритании.
Роберт встрепенулся и впервые за вечер обратился напрямую ко мне.
- Мисс Нордвик, вы еще спуститесь сегодня к нам?
- Извините, мистер Вайтер, - холодно улыбнулась я гостю, - мне нужно уложить девочек, а потом приготовиться к урокам на следующий день. Приятного вечера.
Коротко поклонилась Барбаре и Чарльзу и пошла наверх.
- Спасибо, Софи, - крикнула мне вдогонку Барбара.
"Пожалуйста", - прошептала я себе под нос, поднимаясь по лестнице. И только спустя три часа, уложив спать своих подопечных и составив план занятий на понедельник, я смогла закрыться в своей комнате, сесть и поразмыслить о том, что же сегодня произошло.
Через несколько часов я поняла, что слишком мало данных для анализа. И решив утром расспросить хозяйку о мистере Вайтере поподробнее, заставила себя заснуть.
Барбара была рада посплетничать. Я редко баловала ее своими откровениями, редко задавала вопросы и просила ответов. С большой охотой она выложила все как на духу. Все, что знала, интуитивно уловив мою заинтересованность другом мужа.
- Богат, - рассказывала Барбара, сидя в гостиной и занимаясь рукодельем, - не миллионер, конечно, но состоятелен. В прошлом году переехал в Англию. Газеты писали, что Вайтер собирается купить дом в Лондоне и жить там постоянно, и даже продал некоторые акции…
Барбара пристально посмотрела на меня и замялась.
- Одно время ходили слухи, что он разбогател, убив своего компаньона и единолично завладев прииском. Вроде его компаньон нашел полуторакилограммовый слиток золота, а Роб его отобрал… - женщина вздохнула. - Но это было давно. Еще до того, как он прославился. Кто знает, как разбогател мистер Вайтер…
Можно было бы сказать Барбаре, что это полнейшая чушь. Но тогда бы открылось, что я знаю инженера гораздо лучше, чем кажется. Я ни на секунду не поверила в то, что Роберт мог кого-то убить из-за денег. Как бы он ни злился на меня, на моих родителей, как бы он ни угрожал убить Стефана, но он не способен на подлость и предательство.
- Да, еще не женат, - продолжала Барбара и добавила чуть виновато: - Правда, несколько месяцев назад прошел слух, что в Англии он обручился с какой-то дочерью банкира. Не знаю, чем завершилась эта помолвка. Муж молчит, да я и не спрашивала.
Я понятливо кивнула. Ничего нового я не узнала. Хорошо бы Роберт поскорее закончил все свои дела с Чарльзом Вестоном и убрался назад в Лондон. Потому что знать, что он рядом, видеть его, разговаривать - мне не под силу. Слишком еще свежа в памяти та невыносимая боль.
- Да, - вдруг добавила Барбара, - мистер Вайтер вчера так восхищался нашим домом, кухней, гостеприимством, что я пригласила его посетить нас еще раз.
- Когда? - прохрипела я вдруг севшим голосом.
- Через три дня, в среду, мы устраиваем небольшой прием.
Я оделась, вышла на улицу и села в трамвай, идущий на Аллен-стрит. Решение медленно формировалось в голове.
Прекрасная семья. Чудесные девочки. Я привязалась к ним, полюбила. Но свое сердце мне жаль больше. А оно болит и обливается кровью, когда я вижу Роберта. Если я останусь с этой семьей, он продолжит мучить меня. Я не знаю, что он задумал, и не хочу знать. Еще один жестокий урок? Еще одна месть? Возможно, в следующий раз он приведет на прием к Вестонам свою жену. И тогда, как бы я ни старалась, я не смогу удержать лицо. Нужно бежать. Опять. Только теперь еще дальше. Нью-Йорк оказался слишком тесным для нас двоих.
Я рассказала Мэри. Оценив мой тревожный нервный вид, она согласилась, что мне лучше не встречаться с Робертом. Мы решили, что уеду из Нью-Йорка я пока одна, устроюсь и потом вызову Мэри телеграммой. Возьму только самое необходимое, остальное привезет она. В тот же день я поехала на вокзал Гранд-Сентрал-Стейшн и купила билет. Выбрала на карте самый дальний северный город. Им оказался Берлингтон, маленький неприметный городок возле границы с Канадой, штат Вермонт. Не знаю, что меня там может ждать, но точно знаю, там меня никто не найдет.
* * *
- Я вчера получила письмо из Англии. Мой отец серьезно заболел, миссис Вестон, - на следующий день объяснялась я перед расстроенной Барбарой. Да простит меня Господь за вынужденную ложь, - за ним совершенно некому ухаживать. Мне придется покинуть вас и уехать домой.
Барбара искренне расстроилась.
- Возможно, есть хоть какой-то другой выход? Ваша мать или сестры? Братья? Девочки так привязались к вам…
- Я тоже их полюбила, миссис, но боюсь, не могу остаться. Я уже взяла билет на пароход. Завтра он отплывает в Англию.
- Ужасно, ужасно, - шептала Барбара, а Луиза и Амелия, обнявшись на кушетке, рыдали в четыре ручья.
- Простите меня, - дрожащим голосом произнесла я. - Простите и прощайте.
Сердце обливалось слезами. Будь ты проклят, Роберт, что опять гонишь меня прочь с насиженного места! Я была так зла на него, что руки тряслись и в голову приходили только самые мерзкие ругательства. И пусть я всего четыре месяца проработала в семье Вестонов, они стали мне настоящими друзьями.
* * *
Я приехала в Берлингтон рано утром. Деревянное здание вокзала, одноэтажные домики вдалеке. Куры и гуси ходят прямо по перрону. Грязь под ногами, грунтовые дороги. Бог ты мой! Куда я попала?! Это не Нью-Йорк и уж тем более не Лондон. Есть ли здесь хоть какая-нибудь школа?!
- Что вы, мисс! - воскликнул служащий вокзала в ответ на мой вопрос. - У нас есть не только школа. Недалеко от города, на юге (мужчина махнул рукой, показывая направление), расположен Вермонтский университет, а в самом городе есть колледж. У нас замечательный городок! А природа какая!..
Далее служащий начал расписывать красоты здешних озер и лесов так, что я даже заслушалась. Неужели мне действительно повезло на этот раз?
Нет, в университет я не поеду. Моего образования не хватит, чтобы читать лекции. Значит, колледж. Оставив вещи на вокзале, я взяла извозчика и попросила отвезти меня к зданию колледжа.
Меня развернули прочь еще в секретариате. Сказали, что без рекомендаций и университетского диплома на руках даже не будут рассматривать мою кандидатуру. Я тяжело вздохнула. Радужные надежды потихоньку таяли как снег на солнце.
Переночевав в единственной гостинице, рано утром, поумерив свой пыл и амбиции, я принялась искать среднюю школу. Оказалось, что ее здание расположено напротив здания колледжа, через дорогу. После двухчасового ожидания в приемной меня, наконец, принял директор. Я так разволновалась, что едва держала себя в руках.
- Добрый день, мистер Кримптон, - я на американский манер протянула открытую ладонь для приветствия. - Вам не нужна учительница рисования? Музыки? Французского языка? Немецкого?
Директор, пожилой полный мужчина в черном мятом костюме, немного опешил от такого напора.
- Еще не знаю, миссис Смит, - осторожно ответил он, - возможно. Может, вы пока присядете?
- Je vraiment besoin d'un emploi, M. Krimpton (пер. фр. Мне очень нужна работа, мистер Кримптон), - затараторила я бегло, присаживаясь в кресло напротив. - Еine junge Witwe mit keine schlechten Gewohnheiten, was Sie benötigen, bin ich sicher (пер. нем. Молодая вдова без вредных привычек, то, что вам нужно, я уверена).
Я сидела напряженная как струна и нервно сжимала подлокотники. Решив назваться вдовой, я не погрешила против истины. А вот фамилию пришлось изменить. Миссис София Смит - таково мое новое имя. Директор молча рассматривал меня, переваривая услышанное.
- Вторую часть вашего спича, признаюсь, я не понял, - наконец признался он, - но первую сумел разобрать: в колледже учил французский. Я поражен. Как вас занесло в нашу глушь, милая госпожа?
- Попутным ветром, мистер Кримптон, - улыбнулась я, слегка расслабляясь при виде неприкрытого восхищения в его глазах, - попутным весенним ветром.
- Тогда нам крупно повезло, - произнес мужчина, но сразу же нахмурился и серьезно предупредил: - Вы же понимаете, миссис Смит, что мне еще предстоит уговорить совет попечителей? У вас, как я понял, нет рекомендаций?
Я грустно покачала головой.
- И опыта работы в школе? - уточнил он.
- Нет, - вздохнула я.
- Плохо, - поджал губы директор. - Но я буду не я, если упущу такую высокообразованную миссис. Где вы остановились?
- Еще не знаю. Я только вчера приехала в Берлингтон и ночевала в гостинице.
Пристальный вопросительный взгляд заставил меня напрячься. Нет, промолчал. Иначе пришлось бы врать, а мне этого не хотелось, слишком уж понравился мне этот коренастый упитанный мужчина, решительный и неглупый.
- Значит, устраивайтесь, - мистер Кримптон протянул какой-то листок. - Миссис Лерок сдает половину дома, вот адрес. Стоянка извозчиков на площади, справа от школы.
Я кивнула.
- Я постараюсь за несколько дней утрясти вопрос с попечителями, а в понедельник жду вас в этом кабинете к восьми. Все.
Я встала и протянула руку.
- Спасибо, мистер Кримптон, - сердечно поблагодарила его. - А что за предмет я буду преподавать?
- Я заведую одновременно и начальной, и средней школами. Не переживайте, что-нибудь подберем. У нас постоянно не хватает учителей.
С собой из Нью-Йорка я взяла сто долларов, в надежде, что хватит на первое время. Миссис Лерок сдала половину дома за двадцать долларов в месяц. Заплатила за два месяца вперед, на руках осталось шестьдесят. Я с ужасом и недоверием смотрела на туалет, представляющий собой странную деревянную конструкцию в десятке ярдов от дома, размерами не больше шкафа. На колодец, откуда хозяйка доставала воду, кастрюли, ведра, тазы, поступившие в мое распоряжение для готовки, стирки, уборки. Что мне со всем этим делать?! Нужно срочно вызывать Мэри!
Но, уже написав телеграмму с адресом и просьбой срочно приехать, я крепко задумалась. Потом порвала листок и написала другую: "Устроилась хорошо. Работу нашла. Приезжать пока не нужно. Пиши на этот адрес. Софи".
* * *
Жизнь потихоньку налаживалась. Сейчас, спустя некоторое время, я с безграничной уверенностью могу сказать - трудности закаляют. У меня просто не оставалось ни минуты, чтобы предаваться воспоминаниям и вздыхать о Роберте. Стирка, уборка, готовка отнимали все свободное время. Поначалу я так уставала, что падала на кровать, как мертвая, и мгновенно засыпала. Особенно после того, как начала преподавать музыку и рисование.
Школа в Берлингтоне была общая, девочки и мальчики учились вместе, хоть и по разным классам. А еще я поняла, что так гораздо легче. Двадцать учениц десяти-двенадцати лет, что сидели передо мной, воспринимались намного спокойнее, чем две девочки, ставшие мне почти родными. С Луизой и Амелией мы были вместе с утра до поздней ночи, мы дурачились, смеялись, шутили и проказничали. В школе же я просто не смогу так сблизиться со своими учениками, и это радовало. Так как если вдруг опять придется уехать, сердце не будет разрываться на части.
Я работала, гуляла, занималась домашними делами, но неотступные назойливые мысли не давали покоя. Неужели это моя судьба? Работа простой учительницы в глухом городке? Мне тридцать лет, пошел тридцать первый. И я по-прежнему одна. Ничего в корне не изменилось. У меня все так же нет ни детей, ни мужа. Почему я шарахаюсь от любого, даже мимолетного внимания, выказанного по отношению ко мне? Почему не принимаю приглашение пообедать мистера Кросса, например? Или приглашение проехаться к озеру Шамплейн на новом автомобиле от мистера Джона Рамса?
Может, мне уже пора заканчивать доказывать себе и другим, что я что-то могу? Может, пора возвращаться в родную Англию? Мама в каждом письме просила вернуться. Убеждала, что меня ждут и любят. Расписывала, как мы поселимся в нашем замке в Камберленде, как чудесно будем жить вдвоем. "Моя старшая беспризорная дочь, - писала она мне шутливо, - ты молодец! Ты доказала миру, что самостоятельна и независима. Я горжусь тобой. Но не пора ли возвращаться назад?".
Пожалуй, она права. Если я не буду появляться в Лондоне, не буду читать газеты, интересоваться новостями, то мне удастся спокойно жить, ничего не зная о Роберте, о его семье и детях. Камберленд находится достаточно далеко, чтобы до меня не доходили сплетни.
* * *
Мэри все-таки решила приехать в гости. Написала в письме, что привезет перешитые летние платья и другие необходимые вещи. Действительно, солнышко припекало, и в моих шерстяных нарядах было уже жарковато. Я радовалась ее приезду, как маленькая девочка. Расспрошу о новостях, о Нью-Йорке. Возможно, она что-то знает о Вестонах…
Она приехала на выходные. Мы прямо на перроне обнимались и целовались, словно не виделись год, а не полтора месяца.
- Миледи, вы так похудели, - всхлипнула она, - и ваши руки…
Я перевела взгляд на свои пальцы с коротко обрезанными ногтями, обветренную потрескавшуюся кожу и легкомысленно пожала плечами.
- Ну и что? - весело возразила ей. - Без маникюра тоже можно жить. А как бы я стирала и мыла полы?
- Миледи, - Мэри заплакала еще горше, - это не ваше! Вы должны украшать своей красотой дом, играть на фортепиано, танцевать на балах… А вместо этого…
Я обняла плачущую женщину.
- Кто знает, что я должна делать, а что нет… Один Бог. Пойдем, Мэри, я покажу тебе свой дом.