* * *
За две недели я немного загорела. И пусть шляпка всегда была на моей голове, даже во время купания, на носу появилась россыпь так не любимых мною веснушек, а золотистые волосы разнообразились выгоревшими белоснежными прядками.
В этот раз я решила забраться в дальний уголок территории. Здесь почти у самой ограды рос прелестный розовый куст. Чайные розы так и просились на холст. После ужина я, взяв альбом и карандаши, тихонько ускользнула. Нужно было поймать угасающие лучи заходящего солнца. Я увлеченно рисовала, пока совсем не стемнело. Розы на бумаге выглядели потрясающе. На каждой ветке по пять, а то и по шесть роскошных бутонов в обрамлении широких зеленых листьев. Положив альбом на песок, с удовольствием потянулась, поднимая и разводя руки. И вдруг услышала шорох. Испуганно обернулась. За оградой, на противоположной стороне, кто-то сидел. И, по-видимому, давно. Удобно расположившись, сложив ноги по-турецки и подперев голову ладонью. В сумерках я не могла разглядеть лица, оно размытым пятном белело за решеткой забора.
- Кто здесь? - послышался в тишине мой дрожащий голос. - Что вы здесь делаете?
- Не пугайтесь, мисс, - произнес приятный мужской голос, - я вышел прогуляться и увидел вас, увлеченную рисованием. Не хотелось мешать. Я уже час наблюдаю за вами. Чем же так привлек вас этот куст? Можно посмотреть?
Я осторожно встала и подошла к ограде. Через решетку сумела рассмотреть симпатичного юношу, возможно лет восемнадцати-двадцати. Он добродушно улыбался, даже не пытаясь приблизиться, видя мою застенчивость и пугливость.
- Возьмите, - протянула я альбом ближе к забору, - можете посмотреть.
Молодой человек протянул руку сквозь прутья и взял альбом. Несколько минут рассматривал розы, потом принялся молча перелистывать страницы. Пляж, яхта, закат, смеющаяся графиня Бегшир, моя сестренка…
- Вы прекрасно рисуете, мисс! - в голосе сквозило восхищение. - Вы художница?
Впервые мои картинки оценивал посторонний человек. Мама рассеяно, всегда на бегу, хвалила меня, если я успевала ей показать хоть что-то. Учителя постоянно указывали на недочеты и критиковали стиль. Но вот так, совершенно чужому человеку, я показывала свой альбом впервые.
- Нет, - рассмеялась я, - какая из меня художница! Просто увлечение, одно из многих.
- И у вас чудесно получается! - воскликнул молодой человек, а потом, словно опомнившись, протянул руку: - Позвольте представиться - мистер Роберт Уайт. А как зовут вас, прекрасная незнакомка?
- Мисс София Нордвик, - улыбнулась я. Меня еще никто не называл прекрасной незнакомкой. Было так непривычно и интересно стоять здесь, на пляже, в таинственных сумерках и разговаривать с мужчиной.
- Вы здесь отдыхаете? - задал вопрос Роберт.
- Да, - ответила я, - мы с классом на каникулах. Школа для девочек Солентон из Нортгемптона. А вы что делаете в Торки?
- Я работаю на каникулах, - послышался в темноте тихий голос, - в пансионате для мальчиков. Вот он.
Молодой человек показал за свою спину, вдалеке виднелась темная громадина здания.
- Как интересно! - воскликнула увлеченно я. - И чем вы там занимаетесь?
- Всем понемногу, - рассмеялся Роберт. - Это школа для мальчиков десяти-пятнадцати лет. Преподаю на каникулах физику, химию, астрономию. Мисс Нордвик, вы разве не знаете, какие великолепные звезды на побережье?
Я отрицательно покачала головой, потом, спохватившись, что в темноте он мог не заметить, ответила:
- Нет, не знаю… Признаюсь честно, я не очень увлекаюсь астрономией.
- Именно на побережье ее и лучше всего изучать. Только здесь, где линия горизонта сливается с земной твердью, и нужно рассматривать звезды, - тихим завораживающим голосом произнес Роберт. - Вам несказанно повезло встретить меня. Вы только посмотрите…
Я подняла голову и ахнула. Небосклон сиял миллионами бриллиантовых искр. Это было восхитительное зрелище! Они переливались, сверкали, вспыхивали и гасли. Все небо до самого горизонта пылало огнями.
- Вон, видите… - мужчина чуть притронулся к моей руке: я даже не заметила, что он подошел почти вплотную к решетке. Я испуганно отпрянула от забора.
- Нет-нет, не пугайтесь, мисс, - его тихий ласковый голос в темноте укутывал, словно пуховым одеялом. - Смотрите, на юге, почти на горизонте, Большой Квадрат Пегаса, а в углу, на северо-востоке, три яркие звезды…
Я силилась рассмотреть в огромном сверкающем скоплении этот квадрат. Но, боюсь, у меня так ничего и не получилось. Все звезды сливались воедино. Тем временем молодой человек продолжал:
- Это Альферац, Мирах и Аламак, самые яркие звезды Андромеды. Прекрасно, не правда ли?!
В голосе Роберта звучало такое восхищение и восторг, что даже я, далекая от астрономии личность, прониклась его энтузиазмом.
- Прекрасно, - эхом подтвердила я, - но боюсь, я так и не нашла ваш квадрат Пегаса.
Мужчина прыснул.
- Простите, мисс, я увлекся. Я изучаю физику и геологию в Кембриджском университете. И подрабатываю там же.
- А как это? - удивилась я.
- Это значит, что обучение у меня бесплатное, но на еду, жилье и прочее нужны деньги, - рассмеялся молодой человек.
- Простите за бестактность, - я смутилась.
- Что вы, мисс. Нечего прощать. Пишу домашние задания молодым богатым бездельникам в Кембридже, даю уроки на каникулах… - он хмыкнул. - Много еще всего.
- Интересная у вас жизнь, господин Уайт, - восхитилась я.
- Да, - рассмеялся мужчина, - можно и так сказать.
- Ой, - я вдруг спохватилась, - поздно уже, мне пора.
Я отошла от забора.
- Мадмуазель Буше будет искать…
- Подождите, мисс! - мужчина взволнованно прижался к решетке. - Я смогу увидеть вас завтра? Вы еще придете рисовать?
- Не знаю… - растерянно произнесла, и вдруг чисто женское кокетство заставило лукаво добавить: - Возможно.
- Я буду ждать, мисс Нордвик, - от его хрипловатого голоса внутри меня все затрепетало.
Подхватив юбки, побежала к корпусам. Сердце стучало от волнения, вызванного необыкновенным приключением. Я познакомилась с молодым человеком! Впервые разговаривала с мужчиной наедине! Правда, я не очень его рассмотрела - было темно, и я смущалась - но завтра… Я замерла. Неужели пойду?…
* * *
Конечно же, я пошла… На следующий день мы встретились, когда солнце только-только опустилось за горизонт. Когда я подошла к забору, Роберт уже стоял с той стороны, опираясь на решетку. Высокий, стройный, одетый в парусиновые светлые брюки и белую рубашку с закатанными рукавами. Услышав шорох, юноша обернулся и улыбнулся, тепло, хоть и (может, мне это только показалось?) немного грустно. Я протянула руку.
- Добрый вечер, мистер Уайт, давно ждете?
- Красивую девушку можно ждать вечно, - вроде бы банальность, но мне показалось, что прекраснее комплимента мне никто не делал.
- Я поспрашивал в округе, - он кривовато улыбнулся, - мне рассказали, что сейчас в вашем пансионе отдыхают самые титулованные девушки Англии. Сплошные герцогини, графини и баронессы…
В его голосе было что-то похожее на смущение. Я тряхнула головой и весело рассмеялась.
- Ну что вы! Я всего лишь дочь виконта и не планирую в ближайшем будущем менять титул и становиться, к примеру, герцогиней.
- Точно? - переспросил молодой человек, уголки губ дрогнули. - Обещаете?
- Обещаю! - торжественно произнесла я.
- Ловлю на слове, - заулыбался Роберт. Я зачарованно уставилась на преобразившееся лицо.
Открытый ясный взгляд притягивал, словно магнит. У него было умное подвижное лицо, высокий чистый лоб, широкие прямые брови и твердый подбородок с ямочкой. Его улыбка была самой доброй и искренней на свете. Серые глаза лучились теплотой и дружелюбием. В моем окружении никто так не улыбался. Мама чуточку поднимала уголки губ, не разжимая рта, папина улыбка и вовсе была похожа на саркастическую усмешку. А от улыбки Роберта мне самой хотелось улыбаться.
- Что вы сегодня будете рисовать? - поинтересовался он.
- Мне все равно, - ответила я, и вдруг непроизвольно вырвалось: - А может, мы просто поболтаем? Вы мне еще раз покажете Андромеду… На этот раз я постараюсь рассмотреть.
- Замечательное предложение! - улыбнулся молодой человек. - Астрономия - мой конек, я могу говорить о звездах часами…
- Отлично! - улыбнулась я. - Показывайте, я вся внимание!
* * *
Мы с Робертом стали встречаться каждый вечер. Просто удивительно, как быстро я научилась изворачиваться и сочинять небылицы. Я, считавшая себя самой честной и искренней девушкой на свете, бессовестно врала компаньонке, что "у меня солнечный удар, лягу пораньше", "я накупалась и устала", "я буду читать в спальне, нужно повторить упражнение по французскому языку", "хочу написать письмо родителям"… И прочее, и прочее. А сама запирала спальню изнутри и выбиралась по балконам и террасам в сад.
Иногда прийти не получалось. Тогда я предупреждала Роберта запиской, приколотой к шипам розового куста, росшего у ограды. У нас был свой тайный код: если я приду - рисовала на клочке бумаги распущенную розу, если не смогу - закрытый бутон.
Однажды Роберт пытался показать мне созвездие Кассиопеи. Но у него ничего не получалось, так как очень неудобно было ориентироваться по его руке, просунутой через решетку забора.
- Нет, мне это уже надоело! - ругнулся он и поднялся на ноги. - Отвернитесь, мисс София.
Я удивленно наблюдала за ним снизу, сидя на земле. Что он задумал? Мужчина принялся стягивать с себя рубашку. Я смутилась и опустила голову. Через минуту до меня донесся плеск - Роберт огибал ограду вплавь, по воде. Я сидела, не смея поднять глаза.
- Я уже оделся, отомрите, мисс, - произнес Роберт насмешливо. Я подняла голову. Он стоял рядом, с волос капала вода, одежда была чуть влажной, ведь он натянул ее на мокрое тело. Роберт уселся рядом со мной и продолжил разговор с того места, на котором мы остановились, словно ничего особого не произошло. Сначала я смущалась, ощущая волнующее мужское присутствие так близко. Но потом увлеклась и через десять минут уже и забыла, что нужно испытывать неловкость и стеснение.
С этого дня он каждый раз встречал меня с моей стороны ограды.
Роберту было двадцать два. Он был единственным сыном приходского священника из Суффолка. С детства увлекался механикой и физикой. В пятнадцать лет самостоятельно смастерил велосипед. И ни разу не усомнился, какую профессию выбрать в жизни.
До чего же интересно он рассказывал! Самый обычный камушек на его ладони обретал увлекательную историю и свою собственную жизнь, от рождения в недрах земли до появления в его руке. Мне казалось, что Роберт - прирожденный педагог, и ученики должны обожать его. Он забывал обо всем, страстно описывая паровую машину, толкающую поезд, механические повозки и большие мощные телескопы, в которые можно увидеть Венеру и Марс. Его лицо дышало восторженностью и азартом. Он заражал своим пылом, и я внимала каждому слову, подпадая под его мощное обаяние.
- Вы бы слышали проповеди моего отца по воскресеньям! - смеялся Роберт. - Вот кто настоящий оратор!
- Вы талантом пошли в отца, - отвечала я. - Никогда не хотели стать священником?
- Нет, - задумчиво ответил мужчина, - всегда хотел быть инженером, физиком или геологом.
- Наверное, я слишком материалист, - добавил Роберт через некоторое время.
- Материалист? - тихо переспросила я. - Как это? Вы что, не верите в Бога?
Я повернулась к Роберту и мрачно уставилась ему прямо в глаза. Он улыбнулся краешком губ. А я вдруг ощутила, что мои губы непроизвольно растягиваются вслед за его. Какая же у него обаятельная и красивая улыбка! Внутри все затрепетало, словно под кожу забрались бабочки.
- Мисс, вы бы слышали наши споры с отцом о божественном происхождении человека и жизни на земле, - таинственно прошептал он, - чуть до драки не доходит…
- Вы что, последователь мистера Дарвина?! - округлила глаза, стараясь казаться серьезной. - Вы один из тех молодых людей, которые думают, что мы произошли от обезьян?!
И добавила обиженно, надув губы:
- Я что, похожа на обезьянку?
- Ни капли, - улыбнулся Роберт. - Вы самая красивая девушка на свете, мисс София. И если теория мистера Дарвина верна, то ваша предшественница была принцессой среди обезьянок.
Я не могла дальше дуться и прыснула в кулачок.
- Вы льстец, мистер Уайт! - и смущенно опустила голову.
- Нисколечко, - ответил Роберт хрипловатым голосом. Я подняла глаза и встретилась с его пристальным взглядом, - я всегда говорю только правду.
* * *
Он показывал мне известняк и перламутровые раковины, панцири моллюсков, выброшенные на берег, частицы слюды и кварца. В руках Роберта каждая раковина, каждый камешек превращались в удивительную находку. Он увлеченно рассказывал о том, как веками ветер, дождь, солнце разрушали горы, осыпали скалы, дробили камни, превращая их в миллиарды песчинок, делая из них песок, на котором мы сидим. Это было очень интересно и познавательно, но больше всего мне нравились его рассказы о звездах и созвездиях. Я все-таки нашла Большой Квадрат Пегаса и рассмотрела туманность Андромеды.
- Когда-нибудь наши потомки обязательно полетят к звездам, - взволнованно говорил он, сидя на пляже, подняв голову к небу и опираясь руками за спиной. - Вы читали Жюля Верна? "С Земли на Луну", например?
- Нет, к сожалению, - ответила я, исподтишка рассматривая рельеф напрягшихся на руках мышц, четко проступающих через тонкое полотно его рубашки. Закатанные до локтей рукава открывали крупные сильные руки человека, привыкшего к физическому труду.
- Почитайте обязательно, - страстно продолжал Роберт, - очень интересно!
- Боюсь, что путешествия на Луну вряд ли меня заинтересуют, - рассмеялась я, - вот если бы он писал о том, как удачно выйти замуж или руководство по привлечению завидных женихов…
- Думаю, баронесса, у вас не будет сложностей с реализацией этой задачи, - сухо произнес Роберт, глядя в сторону. Впервые на моей памяти за две недели почти ежевечерних встреч он вспомнил о моем титуле. После того раза, когда он говорил о наследницах и о нашем пансионате, мы больше ни разу не заговаривали о социальном неравенстве.
- А давайте я нарисую ваш портрет? - мне хотелось сделать ему что-то приятное.
- Это, пожалуй, единственное, что у меня получается лучше, чем у вас, - рисовать, - лукаво добавила я.
Роберт мгновенно оттаял.
- Мисс София, вы даже не представляете, сколько у вас удивительных талантов, гораздо более выдающихся, чем у меня.
Ну вот, опять он смущает меня комплиментами. И я не могу оторвать глаз от его лица, от улыбки, от смеющихся прищуренных глаз…
Взяв альбом, широкими штрихами стала наносить контур головы. Роберт немного смущенно приподнял брови и спросил:
- Мне нужно как-то позировать? - я мотнула отрицательно головой. - Признаюсь честно, меня впервые рисуют.
- Не отвлекайтесь, - улыбнулась я, - продолжайте занимать меня беседой, у меня прекрасно получается и рисовать, и слушать вас…
Роберт рассмеялся, откидываясь назад и вновь опираясь на руки. Я невольно залюбовалась четким профилем, рельефными мышцами на плечах и груди.
- Хорошо, тогда слушайте рассказ о моем первом провале. В шесть лет я решил сделать себе телескоп, - таинственным голосом начал он. - Украл у отца очки, дело стало за трубой…
Роберт рассказывал, а я беззастенчиво любовалась им. Следила за выразительными красивыми губами, наблюдала, как двигается кадык на горле, как неосознанно, привычным движением мужчина стряхивает песок с ладоней или убирает челку со лба, а моя рука, словно живя своей собственной жизнью, порхала над бумагой, перенося на белый лист толику его обаяния и привлекательности.
- А моя жизнь скучна, - через некоторое время улыбнулась, откладывая альбом. Стемнело, и я почти не видела, что рисую. - Я самая обычная девушка. Совершенно неинтересная. Школа, манеры, осанка, этикет…
Мне хотелось тоже что-то рассказать о себе, но ничего не приходило на ум. У Роберта жизнь была более насыщенной и разнообразной. Что я могла поведать? Как сплетничаем с подружками о шляпках? Или о представлении ко двору в следующем году?
- Не может такого быть! Я уверен, у вас очень интересная жизнь, и вам есть что рассказать, - убежденно заявил Роберт. Он аккуратно взял мою ладонь и начал легонько поглаживать тоненькие пальчики. - И я бы ни за что не назвал вас неинтересной. Ваша красота, как солнечный луч, освещает тьму. Вы сияете ярче звезд на небе. Вы умеете слушать и сопереживать. Вы искренни, открыты и необыкновенно очаровательны…
Я вспыхнула от восторга. Так естественно и безыскусно это прозвучало. Ни капли лести или лицемерия. Словно он и вправду так думает (сама-то я считала себя неинтересной и скучной особой). Я смотрела в его глаза и видела отсвет отражающихся в них звезд, сияющих над нашими головами. Роберт, словно зачарованный, медленно наклонился ко мне. Меня окутало теплом и странным волнующим запахом его горячей кожи. Сердце застучало быстро-быстро, в горле пересохло… И тут я, словно очнувшись ото сна, резко отпрянула.
- Я вспомнила! - воскликнула дрожащим голосом. - Однажды, когда мне было то ли четыре, то ли пять лет, я чуть не утонула в ванной.
- Да? - прохрипел Роберт, опустив голову. Казалось, он забыл, как разговаривать, и с трудом справлялся с собственным голосом. Молодой человек тяжело вздохнул и поменял позу, немного отодвинувшись.
- Признайтесь, мисс, - в конце концов, произнес он, - вы хотели стать рыбкой?