Я смотрела на мужчину, слушала его откровения, а душа корчилась и стонала. Да, я тоже сравнивала с ним всех мужчин, встречавшихся в моей жизни. С тем идеальным образом двенадцатилетней давности. Сравнивала лицо, фигуру, манеру разговора, поцелуи и объятия. И да, никто за эти годы даже не приблизился к прекрасному совершенству из моего прошлого. Я ошеломленно уставилась ему в глаза, пугаясь собственных сокровенных мыслей. И не нашла в глазах Роберта ни капли ненависти.
В них горел огонь… Нет! Не хочу опять обжечься! Один раз интуиция уже подвела, и к чему это привело? Как тяжело сидеть напротив, смотреть на него - и удерживать себя на месте, цепляясь пальцами за подлокотники кресла. Так сильно желая оказаться в его объятиях, ощутить губы на своих губах, тепло его тела, силу рук. Особенно сейчас, когда он такой потерянный и грустный.
Подошел официант и спросил, что нам не понравилось в блюдах. Даже нечего было ответить. Я попросила убрать со стола, так как мы не голодны. Официант посмотрел странно, как на сумасшедших, и принялся собирать полные тарелки обратно на поднос.
- Мы увидимся завтра? - с надеждой спросил Роберт, когда официант удалился.
- Нет, я еще неделю назад пообещала Джону, что съезжу с ним на озеро.
Губы Роберта сжались в тонкую линию. Я замерла, мысленно решая для себя, что если он только посмеет хоть намекнуть на мое неподобающее поведение, хотя бы словом коснется темы моей легкомысленности или любовных отношений с Джоном, я встану и уйду, и больше он меня не увидит. Но Роберт смолчал.
Расплатившись, мы вышли из ресторана, Роберт подозвал экипаж и отвез меня домой, в маленький домик на окраине.
- Софи, я не могу тебе приказывать или как-то ограничивать тебя. Я могу только просить, - со странной, непривычной для него покорностью в голосе произнес он возле калитки. - Когда мы сможем встретиться с тобой в следующий раз?
- В понедельник я освобожусь пораньше. Если хочешь…
- Да, хочу, - быстро ответил он. - Я заеду за тобой в школу.
Всю ночь я не спала, прокручивая в голове наш разговор. Роберт любит меня? Он не женился? Он искал меня? Не давая бурному ликованию охватить все мое существо целиком, я боялась поверить своему счастью. Слишком хрупким и ненадежным оно выглядит. Слишком быстро жгучая ненависть Роберта сменилась пылкой преданной любовью. И я чувствовала в этом какой-то подвох.
* * *
Джон заехал за мной утром. Я не собиралась из-за странного поведения Роберта менять свои планы и решительно села в автомобиль к бизнесмену. Мы поехали к озеру Шамплейн. Разговаривать при рычащем двигателе машины было неудобно, поэтому я просто крутила во все стороны головой, наслаждаясь прекрасным весенним днем, солнечной погодой и великолепными пейзажами. Мы остановились на холме, откуда открывался вид на просто потрясающую воображение красоту. Ровная гладь огромного озера блестела на солнце, разбросанные кое-где мелкие островки рисовали на ней свои неповторимые узоры. Джон подошел и чуть приобнял меня за плечи.
- Спасибо! - пылко поблагодарила мужчину. - Такого великолепия я давно не видела.
- Это вы великолепны, - ответил Джон и с жаром прижался к моим губам. Я замерла. Хотела попробовать поцеловаться - вот он, твой звездный час. Пробуй! Губы мужчины были умелыми, я открыла рот и впустила чужой язык, пробуя его на вкус. Джон застонал и сжал меня крепче, поглаживая спину. Почему-то сразу затошнило, словно прихватил живот. Слюна стала вязкой, омерзительной, в горле запершило. Я с ужасом подумала, что меня сейчас вырвет.
- Софи, - прошептал он страстно, - я давно хотел вам сказать…
Я резко отстранилась и закашлялась, словно поперхнувшись, заодно прерывая его признание. Потом глубоко вздохнула и грустно улыбнулась.
- Вы чудесный, Джон. И кому-то будете великолепным мужем. Но я люблю другого, - и добавила тихо, отвернувшись в сторону: - И это, видимо, на всю жизнь.
Глаза мужчины расширились, он глубоко выдохнул и отошел к автомобилю. Мы помолчали. Чуда не произошло. Можно было бы, конечно, притвориться, что мне нравится Джон, что я смогу полюбить этого мужчину, что смогу наслаждаться его близостью. Но не перед собой же притворяться? Смысл? Я честно заглянула внутрь себя и призналась - не могу. Даже от одного-единственного поцелуя выворачивает наизнанку, что говорить о близости более тесной…
Ехали обратно молча. Доставив меня домой, Джон подал руку и помог выйти из автомобиля.
- Это мистер Вайтер? - спросил он уже на пороге.
- Да, - ответила честно.
Джон кивнул и направился к автомобилю. Еще одна надежда лопнула как мыльный пузырь. Почему же Лилия могла наслаждаться любовью многих мужчин? А мне так не повезло? Или все-таки повезло? Я не понимаю.
Пора ехать домой. Достаточно самостоятельности, Софи. Погуляла и хватит. Езжай туда, где твое сердце, где мама, где родной дом. Пусть старый, дряхлый, но он ждет тебя. "А что делать с Робертом?" - спросила себя. Все так непонятно и зыбко. Мужчина вчера за обедом не показался мне счастливым. Его растерянный хмурый вид, наоборот, говорил о раздоре в душе и неуверенности.
* * *
На следующее свидание Роберт пригласил меня на пикник.
- Мы ничего не ели в ресторане в прошлый раз, - улыбнулся он, - возможно, нам повезет поесть где-нибудь на природе?
Он арендовал экипаж, в котором я увидела сложенные одеяла и корзинку с едой.
- И куда поедем? - спросила, усаживаясь.
- На озеро, - внимательно посмотрел на меня Роберт. Неужели он вчера следил за нами? Нет, не может быть… Вряд ли важный знаменитый инженер опустился бы до такого.
- Хорошо, - ответила спокойно, - поехали на озеро.
В экипаже ехать было гораздо удобнее. Копыта лошадей производили меньше шума, чем двигатель автомобиля. А может, все дело в спутнике?
- Я не спрашиваю, что у тебя с мистером Рамсом, потому что не имею права задавать такие вопросы, - начал Роберт и замер на полуслове, несомненно, пытаясь спровоцировать меня на откровенность. В его голосе так явно слышались ревность и плохо скрытый интерес, что я улыбнулась. И ничего не ответила.
Мы опять молчали. Роберт правил лошадьми, я наслаждалась видом первозданной, почти не тронутой цивилизацией природы. Наконец, он остановился прямо на берегу. Вода плескалась у самых ног, но была еще слишком холодной, чтобы купаться. Роберт расстелил одеяла и выставил на середину корзинку.
- Я знаю, какой у тебя на природе зверский аппетит. Помнишь, я приезжал к тебе в школу? И ты съела за один присест все мои сэндвичи? - со смешком напомнил он. Я удивленно приподняла брови.
- Ты помнишь?
- Я никогда ничего не забывал, Софи, - легко ответил Роберт, доставая хлеб, жареную курицу и бутылку вина.
- Ты хорошо подготовился.
- Стараюсь все предусмотреть, - объяснил он. - Садись.
Я действительно проголодалась. Прогулка на свежем воздухе и ароматные запахи ресторанной еды разбудили чудовищный аппетит. Поэтому схватила тарелку и стала накладывать себе еду. Салат, куриная ножка, печеный картофель, хлеб, кукуруза… Роберт, откинувшись на ствол дерева, с улыбкой наблюдал за мной. Полуприкрытые глаза поблескивали весельем и нежностью.
- Расскажи об Австралии, - попросила я, чтобы хоть как-то нарушить это двусмысленное молчание. - Говорят, ты нашел там огромный слиток золота.
- Да, - рассеянно улыбнулся Роберт, - он действительно был огромным. Честно признаюсь, именно он открыл мне двери в Америку.
Мужчина немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказывать:
- После освобождения мы с Бетоном, моим товарищем, остались в Австралии. Организовали картель. У него было немного денег, у меня - знания физики, механики, геологии, минералогии. Мы купили заброшенный прииск в Калгурли. Наверное, отчаявшимся везет - вскоре наткнулись на жилу. Золото лилось рекой, особенно после того, как я соорудил ковшовый конвейер, собрал несколько сеялок и сепараторов. Но нам частенько приходилось отбиваться от любителей поживиться за чужой счет.
Роберт помолчал, вспоминая. Я догадалась: именно об этом времени он говорил, что убивал и не раз.
- В общем, дела шли хорошо. Мы расширили карьер, наняли людей, позволяли себе иногда съездить в Мельбурн развлечься… - тут он чуть покраснел. - Но Бетон недолго наслаждался богатством. Он еще с тюрьмы болел туберкулезом, и через два года после освобождения его не стало. Единственным наследником оказался, естественно, я: родных и близких у Бетона не было. Ходили слухи, что я укокошил товарища, чтобы завладеть прииском единолично. Но я быстро позатыкал рты.
Роберт внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь выяснить, верю я ему или нет. Я верила. Искренне и безоговорочно. Он мог быть резким, грубым, яростным и насмешливым, но благородство у него было в крови. И он увидел у меня в глазах эту веру. Лицо его преобразилось, глаза засияли любовью. Хмурые морщинки разгладились, губы изогнулись в соблазнительной улыбке. Мужчина дернулся ко мне, приподнимаясь.
Я тут же пролепетала, уводя взгляд в сторону.
- А что потом?
- Потом… - Роберт чуть усмехнулся и сел на место. - Потом я продал прииск одной большой корпорации и перебрался в Америку. Я уже знал, как добывать золото, и планировал заняться здесь тем же. У меня хорошо получалось мастерить машины, приспособления, проводить химические опыты, чувствовать и открывать новые месторождения… Некоторое время я жил на Аляске. Потом в Канаде. В конце концов, мне надоело мотаться по свету, я продал прииск и стал заниматься только консультированием и разработками для крупных корпораций.
- А сейчас ты чем занимаешься? - спросила, когда пауза затянулась до неприличия.
- Сейчас, - Роберт пристально смотрел в глаза, - я устраиваю свою личную жизнь. И считаю, что это самое главное на сегодняшний момент.
- Я не о том, - смутилась я. - Ты, кстати, закончил работы у Бейлора?
- Почти, - ответил мужчина, - нужно будет еще приехать на завод после тестирования и кое-что отладить, но это можно сделать и позже.
Паузы в разговоре затягивались. Я боялась смотреть на Роберта, так как все время натыкалась на его горячий жадный взгляд. Мне становилось не по себе, сердце колотилось, губы покалывало. В общем, было страшно и головокружительно одновременно.
- А как ты меня нашел здесь, в Берлингтоне? - поинтересовалась, беря себя в руки.
- Ты заставила меня поволноваться, Софи, - Роберт разлил вино по бокалам и передал один мне. Коснувшись его горячих пальцев, я чуть не обожглась. Он опять откинулся на ствол дерева и хрипло продолжил: - Я расспросил Барбару Вестон, она сказала, что ты собиралась в Лондон. Я поплыл за тобой следующим же пароходом. Но ни в Лондоне, ни где-то еще в Англии тебя не было. Я подумал, что ты могла опять сменить имя. И пошел к леди Девони…
Я замерла, ожидая, что сейчас услышу нечто шокирующее.
- Она выгнала меня, предварительно обозвав подлецом и идиотом.
Я прыснула, представив эту картину.
- Да-да, - рассмеялся Роберт, - я уже привык. Она не в первый раз меня так называет.
- Потом расскажу, - предвосхитил он мой следующий вопрос. - Дальше я поехал в Камберленд. Посетил твой замок. Естественно, тебя там не было. И пусть я все еще зол на твоих родителей, поехал в Неаполь. С твоей матерью у нас состоялся тяжелый разговор. (Роберт удрученно вздохнул.) В общем, она отказалась мне помогать. Тогда я вернулся снова в Нью-Йорк. И тут мне повезло: слежка, которую я установил за Мэри, дала плоды. Твоя бывшая горничная поехала куда-то на север, в провинциальный маленький городок Берлингтон. Я отправился за ней. И вот я здесь.
- Ты следил за Мэри?! - мои глаза округлились от возмущения.
- Да, - развел руками Роберт, - следил. А не надо было сбегать, девочка моя. Кстати, ты мне должна услугу.
- Какую еще услугу? - нахмурилась я.
- Я не разоблачил перед Барбарой твое вранье насчет болезни отца, - Роберт пристально уставился на мои губы, они тут же стали дико зудеть.
- Хорошо, забыли о слежке, - перевела разговор, чувствуя, как расплываюсь жидкой лужицей от его слов "девочка моя". Какая я девочка? Мне уже тридцать! Но все равно было безумно приятно.
- А как в Нью-Йорке нашел? - сверкнула я глазами и, вздохнув, взялась за куриное крылышко.
- После… - Роберт запнулся, - твоего побега… И письма… Я стал искал тебя везде. Но, увы, только в Англии. У меня был контракт с Бейлором. Я не мог бросить работу на полдороге и был привязан к Англии договором. Леди Девони отказывалась со мной разговаривать, в очередной раз объяснив, какой я мерзавец и… Ладно. К Стефану, барону Сеймуру, тоже долго подойти не мог. Когда гордости уже не осталось, я вызвал его на разговор. Но Стефан только процедил сквозь зубы "Не знаю" и презрительно отвернулся. Я был в растерянности. Потом в газетах появилась заметка о том, что скончался твой муж, герцог Мелвилль, и я обрадовался как ребенок. Ты, наконец, стала свободной.
- Я действительно подала на развод, - тихо прошептала, - но герцог был при смерти и…
Я замолчала и нервно отхлебнула из бокала.
- Неважно, - произнес Роберт быстро, - совершенно неважно, как ты получила свободу, главное - ты свободна.
Что значит неважно? Он не верит, что я подала на развод? Он не верит, что я отказалась от миллионов герцога ради свободы? Он думает, что я обманула?!
- И как же ты меня нашел в Нью-Йорке? - еще раз поинтересовалась ровным тоном, не став нагнетать обстановку и пообещав себе подумать об этом потом, в одиночестве. И о его злости на моих родителей, и о недоверии…
Роберт криво улыбнулся.
- Адвокат герцога. У него был твой адрес.
- А я думала, что ты действительно собираешься продавать свои акции мистеру Вестону, - призналась я, смеясь, - и мы случайно встретились в его доме.
- Ты не ошиблась, - кивнул Роберт, - я собираюсь продать акции и переехать в Англию насовсем.
- И еще, Софи… - мужчина помолчал, мучительно подбирая слова. - Я не знаю, как сказать…
Роберт вдруг стал косноязычным и робким.
- Я хочу сказать… Прости меня. За ту боль, что я тебе причинил. За обидные слова, за ненависть… Но ты ведь понимаешь, что я имел право гневаться? То, что сделали со мной твои родители…
Я смотрела на Роберта, и сердце болело от любви к нему. Но я понимала, что еще рано. Он сейчас полон вины и раскаянья. Он хочет меня. Я вижу его страсть и желание так ясно, словно это написано у него на лбу красными буквами, но сомнения еще терзают его. Он любит меня и поэтому вынужденно прощает. Не потому, что понял, а потому, что знает - иначе меня не получить.
Я резко встала и отряхнула юбку.
- Спасибо за прекрасный пикник, но мне пора домой, - наклонилась и начала складывать в корзинку остатки еды, тарелки и бокалы. Видела, что Роберт удивился. Возможно, он планировал закончить день по-другому?
- Когда мы сможем встретить еще раз? - уныло спросил он.
- Завтра у меня большая стирка, - я заметила, как глаза Роберта округлились, - поэтому давай через два дня.
- Ладно, - кивнул он, окончательно распрощавшись с мыслью поцеловать меня, и пошел готовить экипаж. Ехали мы молча. Я с горечью обдумывала его слова и тяжело вздыхала, понимая, что Роберт в глубине души все еще остается обиженным ребенком. Я боялась, что если сейчас уступлю, то потом всю оставшуюся жизнь с ним (была уверена, что рано или поздно он предложит мне руку и сердце) придется выслушивать его жалобы и стенания на моих родителей и несправедливую жизнь. "Как все сложно", - мысленно вздохнула я.
Вот и мой дом. Подождала, пока Роберт обойдет экипаж и поможет мне выйти.
- Софи, - мужчина взял меня за руку и потянул на себя. Я приблизилась почти вплотную. Конечно, чего скрывать, я жаждала поцелуя еще больше, чем он. Ведь я так любила целоваться!
- Не знаю, чем я тебя обидел, - произнес он потерянно, - и почему ты так резко изменила поведение. Я ведь все тебе рассказал. (Роберт обнял меня и прижался губами к виску.) Ты моя первая и единственная любовь. Я все тебе простил…
Эта фраза стала последней каплей. Я взвилась фурией. Отшатнулась, отбросила его руку в сторону и презрительно уставилась на него.
- Что?! Ты меня простил?! - переспросила, кривя губы. - Вот что, дорогой, забирай свое прощение себе, мне оно не нужно! А знаешь почему?
Роберт растерянно смотрел на меня, ничего не понимая. Я с удовольствием, растягивая слова, прошипела ему в лицо:
- Потому что… я… ни в чем… не… виновата!
Резко развернулась и пошла к дому, оставив мужчину наедине с его сомнениями, думами и обидами. Я видела, каким ошарашенным стало его лицо, как остекленел взгляд, словно он увидел разверстую перед собой бездну.
"Я ни в чем не виновата!" - пело и ликовало сердце. Я вошла в дом и закружилась по комнате, плача и смеясь одновременно. Слезы текли из глаз, я всхлипывала, кусала губы, крепко обхватила себя руками и неистово, в каком-то болезненном и сладостном исступлении кружилась, пока не упала без сил.
Я ни в чем не виновата!
Наконец-то я освободилась от угрызений совести, от надуманной вины, от прошлого. Потому что тогда, двенадцать лет назад, я поступила единственно возможным способом. О том, что случилось после, я не знала и, соответственно, вины моей в этом нет. Мне было восемнадцать лет. Я была наивной доброй девочкой. Я любила родителей. Я правильно поступила. Я ни в чем не виновата!