- Я надеюсь на тебя, Софи.
Я стояла в оцепенении и не могла сдвинуться с места. Жизнь, еще вчера казавшаяся восхитительной и беззаботной, за короткое время наполнилась беспросветным отчаяньем. Счастье, такое реальное и близкое, ускользало, утекало сквозь пальцы. Я медленно развернулась и тяжело, как столетняя старуха, побрела в свою комнату. Там я и просидела в горестных раздумьях почти до обеда. В итоге решила написать записку Лили с просьбой срочно приехать. Мне нужна была помощь, совет, поддержка. Сама я не справлялась со всеми навалившимися проблемами.
Лилия влетела в мою комнату вся сияющая и радостная.
- Софи! Ты не представляешь! Бертон попросил вчера моей руки! - воскликнула она и тут же осеклась, увидев мое лицо: - Что случилось?
- Поздравляю, - произнесла я и попыталась улыбнуться.
- Что с тобой? На тебе лица нет, - подруга подбежала ко мне и присела рядом.
Я вкратце рассказала о своем горе.
- Герцог Мелвилль… - задумчиво потянула подружка, и добавила, скривившись: - Вот "повезло"!
- Ему шестьдесят два года, Лили! - всплеснула я руками. - Что делать?!
- Пиши Роберту, пусть приезжает, - нахмурилась она, - ты одна не выстоишь против виконта и виконтессы Нордвик. Слишком они хотят породниться с герцогом.
- Родители говорят, что мы разорены, - всхлипнула я.
- Ну и что? - удивилась подруга. - Это твоя жизнь. Она у тебя одна. И хоть я всегда говорила, что Роберт тебе не пара, но герцог - не пара еще больше.
И Лилия хихикнула. Я немного взбодрилась, оптимизм подруги пусть немного, но развеял мое тягостное настроение. Действительно, еще ничего не случилось, все еще можно исправить.
- Пиши письмо, я попрошу горничную съездить на почту. Вот увидишь, - Лилия погладила меня по руке, - приедет Роберт и все образуется.
- Как хорошо, что я влюбилась в Бертона! - воскликнула она чуть позже. - Ему двадцать пять и он богат, сын маркиза. Как мне повезло! И почему ты не могла влюбиться в кого-то более подходящего?
Лили просто дразнила меня, я это понимала, но все равно было немного обидно.
- Влюбилась бы в сына барона Найджела, и не было бы всех этих слез и истерик. Твои родители согласились бы на свадьбу, и тебе не пришлось бы с ними ссориться.
- Если бы все было так просто, - вздохнула я и села писать письмо.
"Дорогой Роберт. Приезжай поскорее в Лондон. Адрес у тебя есть, но если потерял, напоминаю: Лондон. Вест-Энд. Лонг-Акр-стрит, 5. У меня вышла размолвка с родителями, они собираются выдать меня замуж за герцога Мелвилля. Только на тебя одна надежда. Люблю больше жизни. Твоя Софи".
- Кратенько, но обстоятельно, - резюмировала Лилия, прочитав послание. - Я поехала, нужно еще успеть на почту. Все будет хорошо, подружка, не трясись.
На прощание подруга обняла меня и выпорхнула за дверь.
Пусть я и написала письмо, пусть Лилия и пыталась немного успокоить, но тревога меня не покидала. Успеет ли Роберт приехать? А как же его экзамены? И примут ли его мои родители?
От Кембриджа до Лондона поезд мог доехать за два часа. Значит, если все сложится удачно, завтра-послезавтра я смогу увидеть любимого.
Мама и папа взяли тайм-аут. Меня не трогали и на дочерние чувства не давили. Вечер и весь следующий день прошли спокойно.
А утром второго дня меня разбудила перепуганная горничная.
- Что случилось, Мэри? - спросила я сонно. На часах было только восемь.
- Мисс София, вас внизу ожидает молодой человек. Говорит, очень срочно.
Я тут же подскочила на кровати с криком:
- Скорее! Мое домашнее платье!
И побежала умываться. Так быстро я еще не одевалась. В голове стучало молоточком: "Роберт приехал ко мне. Теперь все будет хорошо".
С мамой и папой мы оказались в гостиной одновременно. Я слетела с лестницы, как вихрь.
- Роберт! - воскликнула я, бросаясь к нему, ничего не видя вокруг, только любимое родное лицо.
- Софи, немедленно остановись! - резкий окрик мамы заставил меня споткнуться.
Я остановилась, не добежав до Роберта пары ярдов. Роберт улыбался, но глаза оставались тревожными.
- Мама, папа, - очнулась я, - позвольте вам представить мистера Роберта Уайта.
- Мы с ним помолвлены, - добавила я, гордо вскинув голову.
Роберт поклонился:
- Миледи Нордвик, милорд…
Я подошла к Роберту и взяла его под руку, ощутив напряженные, словно каменные, мышцы предплечья.
- Ну, это мы еще посмотрим, - холодно произнес отец, не отвечая на приветствие, потом перевел высокомерный взгляд на Роберта и процедил сквозь зубы: - Юноша, позвольте пригласить вас в кабинет. Ты, София, (меня пригвоздили ледяным взглядом) останешься тут.
Роберт ласково отобрал у меня свою руку (к слову сказать, я цеплялась за нее, как утопающий за спасательный круг, мне казалось: стоит только выпустить его руку и Роберт исчезнет навсегда). Они с папой прошли в кабинет и плотно закрыли за собой дверь. Мама осталась со мной в гостиной. Я стояла посреди комнаты и не могла даже присесть, так меня колотило от страха. Сердце стучало как ненормальное.
Прошло минут десять тягостного ожидания. О чем папа и Роберт говорят друг с другом? Из-за дубовых створок ничего не было слышно. Наконец двери кабинета открылись. Упрямо сведенные брови Роберта и искаженное гневом лицо отца сказали мне все. Глаза любимого были полны боли и отчаяния.
- Роберт? - пискнула я хрипло, протягивая руку. Тот обхватил ее обеими ладонями и поднес к губам. Он весь дрожал от напряжения. Я смотрела в серые блестящие глаза и слезы закипали в моих.
- Я надеюсь никогда больше вас не увидеть, молодой человек, - грубо произнес папа. - Софи, отойди от него. Мистер уже уходит.
- Нет, - прошептала я, - ты не можешь. Папа! Ты не можешь так поступить с нами!
Я уже громко всхлипывала, слезы обжигающими ручейками бежали из глаз.
- Я жду, - ровный голос отца, и я замерла: столько ледяного презрения было в нем. - Не заставляйте меня вызывать слуг и насильно выставлять вас из нашего дома.
- Мы все равно будем вместе, Софи, я найду способ, - прошептал Роберт, на секунду прижимая меня к себе. - Я остановился на постоялом дворе возле вокзала Кингс-Кросс.
Потом он склонился в глубоком поклоне перед родителями, еще раз поцеловал мою руку и вышел на улицу.
Проводив его тоскливым взглядом, я обернулась к папе и маме.
- Я ненавижу вас! - закричала, захлебываясь от рыданий. - Вы не любите меня. Вы гадкие!
И бросилась к себе наверх.
* * *
Я превратилась в узницу. Мама не выпускала меня на прогулки в парк. Посылала отказы и извинения в ответ на приглашения на балы и музыкальные вечера. Причина отказа была всегда одна - у Софи простуда и она не сможет приехать. Неужели родители боялись, что мы с Робертом встретимся? Боялись, что я совершу что-либо необдуманное? Только одна Лилия еще приходила в гости и кое-как развлекала меня сплетнями и рассказами о своей готовящейся свадьбе. Впервые я оказалась в таком положении. Было невероятно тягостно ловить горестные взгляды мамы и сносить болезненное негодование папы. Они ведь были для меня самыми дорогими на свете людьми. "Почему они меня не понимают?" - плакала я и не могла найти ответа.
Мама приходила ко мне в комнату по вечерам и вела продолжительные разговоры, более похожие на лекции. Об обязанностях, о моем долге старшей дочери… Она не родила папе сына, поэтому наследницей была я. И наследницей чести семьи в том числе. Я, понурив голову, внимала ее обвинительным словам. Как я еще держалась - диву даюсь. Сил оставалось все меньше.
- Мама, - однажды я не выдержала, - я люблю Роберта. Ты же всегда говорила, что главное в жизни - это любовь. Ты же сама меня учила… Ты говорила, что любила папу, когда выходила за него замуж…
Мама обняла меня, и я ласково прижалась к ее груди, как в детстве.
- Любила, - согласилась мама и добавила: - Но, оказывается, есть много всего прочего кроме любви.
Я подняла заплаканное лицо.
- Что ты имеешь в виду? Что может быть кроме любви?
- Я очень любила твоего отца, - мама задумалась, вспоминая. Лицо ее разгладилось, глаза засияли. - Боготворила его, считала самым лучшим человеком на свете. Мы не могли надышаться друг на друга. Наша любовь была такой же светлой и прекрасной, как и у вас… (Мама замолчала, губы скорбно поджались.) И что ты видишь теперь? Во что превратилась эта любовь, спустя двадцать лет? Мы почти не разговариваем, а если и общаемся, то постоянно ссоримся. Я не уважаю его, он оскорбляет меня. Любовь проходит, Софи, даже при наличии такого надежного основания, как у нас. Мы имели одинаковый социальный статус, были богаты, уважаемы. Наши родственники жаждали этого брака. А что будет у вас? Если изначально ваша семейная жизнь начнется с ссор и неприятия родных? С бедности и трудностей? Все это исковеркает вашу жизнь с самого начала. А что будет через десять, двадцать лет? Ты подумала об этом? Вы возненавидите друг друга гораздо раньше.
Конечно, я не думала. Конечно, о таком не задумывается восемнадцатилетняя девушка, влюбившаяся без памяти впервые в жизни… Слезы опять потекли у меня из глаз. Душа разрывалась на части. Я поверила ей. Я действительно видела, как изменилось отношение родителей друг к другу. Я ненавидела ссоры и ругань, а они в последнее время все чаще звучали в доме. Я замечала, как поздно вечером приходит домой папа и от него пахнет вином. Видела, что они спят в разных комнатах, не смеются, не целуются, не обнимаются. Мама так логично и правильно все объяснила. Неужели она права? И любовь со временем превращается в вот такую холодность и враждебность?
Я растерялась. Душа разрывалась на части. Сердце тянулось к Роберту, а в голове уже поселились сомнения. Я доверяла маме. Я доверяла ей как никому другому.
"Что же мне делать?" - стенала я, часами ходя из угла в угол по своей комнате, и не находила ответа.
Все эти разговоры, ежедневное, ежечасное давление "Ты ответственна за нашу семью. Ты старшая дочь. Ты должна… Ты обязана…". Все это, в конце концов, подкосило меня. Я сломалась.
- Я выйду замуж на герцога Мелвилля, - объявила я за ужином, спустя неделю. Мама подняла грустные глаза.
- Девочка моя, - папа встал, подошел ко мне и поцеловал в макушку, - я знал, что ты достойна титула баронессы Нордвик. Сегодня же объявим о помолвке.
* * *
- Лили, я выхожу замуж за герцога, - сообщила я подруге, когда та заехала ко мне после утренней прогулки. Лили пораженно уставилась на меня.
- Софи! Ты ли это?! А как же Роберт? Он вчера нанес мне визит. Говорил, что готовит побег в Гретна-Грин, и уже купил билеты на поезд в Шотландию. Ты еще несовершеннолетняя, и его отец отказался вас обвенчать, но в Шотландии законы проще. Ему не хватало денег, и я отдала свое кольцо, чтобы он продал. Сегодня вечером он обещал быть у тебя.
Сердце на секунду встрепенулось от радости: Роберт помнит обо мне! Все это время он посвятил осуществлению своего плана! Потом сразу же сжалось от горя. Еще два дня назад я, возможно, и согласилась бы бежать, а теперь…
- Поздно, - я опустила голову, - я вчера дала ответ. И сегодня в газетах уже должны были напечатать объявление о помолвке.
- Софи, - Лили была серьезна, с ее лица исчезла обычная дурашливая ухмылка, - не делай этого. После свадьбы будет поздно, а сейчас еще нет.
- Лили, ты не понимаешь, - голос дрожал, в горле образовался комок, - мы в отчаянном положении. Папа сказал, что… Это ужасно! Тюрьма…
Я пыталась взять себя в руки, но слезы уже текли по щекам и слова с трудом проталкивались из горла:
- Я пообещала родителям. Я… Я выйду замуж за герцога.
Подняла на Лили мокрые глаза и попыталась пошутить.
- По крайней мере, я сделаю что-то полезное для семьи. Я старшая дочь. А вдруг мне повезет, и муж отдаст концы в первую брачную ночь? - горько рассмеялась сквозь слезы.
- Но Роберт… - начала Лилия, и я увидела, как у нее задрожали губы.
- Не говори мне о нем. Я напишу письмо, передашь ему. Я приняла решение. Стой! - поспешила я, заметив, что Лилия собирается что-то возразить. - Если ты мне подруга, не вспоминай о Роберте при мне. Никогда! Мне очень тяжело.
- Хорошо, - осторожно произнесла девушка и всхлипнула. - Давай письмо, я передам.
Я взяла ручку и бумагу.
"Мистер Уайт, я приняла решение выйти замуж за герцога Мелвилля. Прошу прощения, что позволила Вам думать, будто мы можем быть вместе. Мы из разных социальных слоев, и союз между нами невозможен. Прошу больше не докучать мне посещениями и письмами. Прощайте. Леди София Антуанетта Октавия, баронесса Нордвик".
Я специально подписалась полным титулом. Надеюсь, после такого письма он проникнется ко мне отвращением и неприязнью, как прониклась ими к себе самой я.
Лилия молча взяла запечатанный конверт, поцеловала меня в щеку и торопливо вышла за дверь. "Вот и все, - подумала я, - прощай, моя любовь".
* * *
Папа за ужином протянул мне газету. На главной странице красовалось объявление о помолвке.
- Когда свадьба? - равнодушно спросила я, бегло просмотрев статью.
- Через три месяца, - ответил он. - Вчера мы подписали предварительный договор, герцог торопится. Ему срочно нужна жена. А мне нужно уладить финансовые вопросы…
Я встала из-за стола, не дожидаясь окончания папиной тирады. Деньги меня совершенно не интересовали. Горько и обидно видеть меркантильность и жадность родных.
- Прошу меня простить, - реверанс, - я пойду почитаю перед сном.
Горничную я отпустила уже перед дверью:
- Мэри, иди спать, я сама разденусь.
Уже заходя в спальню, почувствовала, что что-то не так. Портьеры у открытого окна были отодвинуты в сторону, в комнате стоял свежий запах дождя, проникающий с улицы. Только я закрыла за собой двери, как сзади меня обхватили сильные руки.
- Софи, любимая, - губы Роберта прижались к шее. Внутри все затрепетало. Радость, огромная как небо, затопила сознание. Я застыла, боясь спугнуть блаженство и мечтая еще хоть на мгновение опять почувствовать губы и руки любимого. Жар его тела, прикосновения, сводящий с ума запах.
- Что за странное письмо ты написала? - прошептал Роберт, покрывая шею и волосы короткими поцелуями. - Впрочем, неважно.
Он развернул меня к себе и обхватил ладонями мое лицо.
- Мы сегодня же уезжаем. Внизу ждет извозчик.
- Как ты сюда попал? - срывающимся от волнения голосом спросила я, а сама таяла от наслаждения. Еще чуточку, еще немного подожду, побуду рядом…
- По трубе, - со смешком ответил он. - Лилия рассказала, где твоя спальня. Бери только самое необходимое.
Роберта трясло от волнения, и пусть он пытался казаться собранным и серьезным, я чувствовала: он на пределе.
- Я никуда не поеду, Роберт, - наконец смогла выдавить я и заставила себя оторваться от него. - Уходи.
Я изо всех сил старалась не расплакаться, но голос уже предательски дрожал, а в носу защипало.
- Что ты такое говоришь, Софи?!
Роберт непонимающе смотрел на меня.
- Мы поженимся, пусть способ с побегом не очень удачный, но ты несовершеннолетняя, поэтому другого нет. Я все продумал, - торопливо заговорил он, - пока поживем у моих родителей, потом я найду работу. Мне уже предложили место инженера на металлургическом заводе в Йоркшире…
- Меня не интересует твой завод! - я демонстративно закрыла уши ладонями. - Мистер Уайт, прошу вас оставить меня, я выхожу замуж за герцога Мелвилля через три месяца. Все уже решено.
А сама отвернулась к окну. Я не могла смотреть на него, видеть, как в любимых серых глазах застывает растерянность и боль, как лицо искажается от страдания.
- Я не верю тебе, - прошептал Роберт, - Софи…
И тут случилось ужасное. Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался отец с двумя полисменами.
- Вот он! - воскликнул один из мужчин. - Я видел, как он лезет по трубе. Я же вам говорил, милорд.
- Арестуйте вора, - холодно бросил отец, - наверное, он собирался обокрасть нас, но моя дочь его спугнула.
Полисмены подхватили Роберта под руки. Тот попытался вырваться. Тогда один из них сильно ударил его в бок дубинкой. Роберт со стоном согнулся.
- Отпустите его! - воскликнула я, рванув к мужчинам. - Папа, это же Роберт! Отпустите!
Папа резко схватил меня за руку и больно дернул назад. Абсурдность и ужас происходящего не укладывалась в голове. Два полисмена выворачивали руки Роберту, тот дергался, вырывался, тянулся ко мне, крича: "Софи! Софи!". Все перемешалось. Напряжение последних дней, принятое в муках решение, бессонная ночь, встреча с Робертом, полисмены - еще немного и я упаду на пол и забьюсь в истерике, и так уже ничего не вижу из-за застилающих глаза слез. Я чувствовала, как уплывает сознание, как подгибаются ноги, как в животе растет и ширится странный вязкий пузырь, наполненный болью, который, казалось, вот-вот лопнет, и тогда я точно умру.
- Что вы делаете?! Он не вор! - захлебывалась я рыданиями, пытаясь освободиться от папиных болезненных тисков. Из последних сил дергала руку, упиралась ногами, выворачивала суставы. Но папа только сжимал еще сильнее, на коже уже стали появляться багровые отметины.
В комнате царил хаос. Вдруг в дверях появилась мама.
- Мама, скажи ему! - сорванным голосом прохрипела я. - Вы же знаете Роберта. Пусть его отпустят!
Мама молча замерла у двери, нервно теребя подол домашнего платья. Я с ужасом и паникой уставилась в ее застывшее лицо. Тем временем Роберту заломили руки за спину и вывели его в коридор.
- Софи! Софи! Да отпустите же меня!!! Софи! - кричал он, не переставая.
Его голос рвал сердце, бил по ушам, выворачивал наизнанку. И, теряя сознание, я по-прежнему слышала его мучительную агонию. Эти пронзительные крики еще долго звучали в моей голове, когда я в беспамятстве металась в постели. Они вгрызались в мозг, впивались в самую сердцевину, не давали покоя. "Софи! Софи! Я люблю тебя!".
Часть вторая. Ненависть
"Лихорадка. Возможно, воспаление мозга, - вклинился в звенящую пустоту, царящую у меня внутри, незнакомый мужской голос. - Очень плоха. Температура, озноб, бред".
"Доктор, сделайте что-нибудь", - знакомый женский голос. Мама?
"Даже не знаю. Возможно, морфий поможет… Сейчас, правда, он не очень популярен. Есть побочные эффекты, но…".
"Мы согласны, доктор, - это папа? - Герцог уже спрашивал, что с его невестой, не больна ли она. Нужно как можно скорее поставить ее на ноги. Мы будем вам очень благодарны".
Что-то прохладное коснулось губ, потекло в горло, и опять меня накрыла тьма. Только уже не страшная, а мягкая и ласковая, как пуховое одеяло. Мне приснился сон. Я иду по пляжу. Лето, теплый песок, лазурное море. Впереди меня идет Роберт. Я пытаюсь его догнать, но он идет все быстрее и быстрее. Я уже почти бегу, только ноги вязнут в песке и, как я ни стараюсь, ни на шаг не приближаюсь к цели. Роберт все больше удаляется от меня. Я кричу: "Роберт! Стой! Подожди меня!", а он даже не оборачивается. А я смотрю на его напряженную спину, расплывающуюся в дымке, и ничего не понимаю. Он бросил меня?!
- Софи, - нежный тоненький голосок пробудил меня от беспамятства, - просыпайся, сестричка.