Лилия месяц назад рассталась с очередным любовником (сказала, неимоверно скуп) и теперь присматривала нового. Мы пришли на ежегодный бал-маскарад только за этим. Вот и первый кандидат. Я рассеяно смотрела, как Лилия взмахивает веером: "Ах, как здесь жарко, вам не кажется?". Изящно наклоняет набок головку так, что бриллиантовые капельки в ушах призывно покачиваются. Пристальный томный взгляд из-под ресниц… Словно нечаянно чуть тронула рукав, обращая внимание на великолепно украшенный зал. Я усмехнулась: план работает. Юноша, не отрываясь, смотрел на Лилию и, по-моему, уже пригласил ее на танец. Птичка почти залетела в клетку, осталось захлопнуть дверцу…
Пока я наблюдала за Лилией, сплетниц на террасе прибавилось. До меня долетали отрывистые фразы "Совсем стыд потеряли", "Любовников выбирают, как товар на ярмарке", "И куда только мужья смотрят?".
Наконец мне надоело. Я высокомерно развернулась к ним лицом и громко произнесла:
- Прекрасная погода, леди, не правда ли?
- Да, герцогиня Мелвилль, великолепная, - подобострастно ответила леди Торншир. Остальные легонько присели в реверансах. Я сдержанно улыбнулась. Хорошо быть герцогиней.
* * *
Нас с Лилией называли самыми скандальными особами в Лондоне. Обе были свободны и независимы, только по разным причинам. Обе, по слухам, меняли любовников как перчатки и устраивали совместные оргии в своих лондонских домах. Обе считались дамами, потерянными для общества и семьи. Но, тем не менее, нас регулярно приглашали на балы и маскарады, на пикники и крестины. Странно. Чем больше я творила безумств, тем популярнее становилась. Герцогский титул, знаете ли… Он искупает все.
Мой муж уже давно не интересовался, что я делаю, где и как. Несколько лет назад у него случился удар, и теперь он приволакивал правую ногу и слегка заикался. Герцог ушел из парламента, переехал жить в загородное поместье, а мне оставил в полное распоряжение лондонский дом. После десяти лет совместной жизни мы так и оставались абсолютно чужими друг другу людьми. Он, как и я, томился в этой клетке, именуемой браком. Ни счастья, ни радости, ни детей этот союз так ему и не принес. Мы оба оказались в проигрыше. Иногда мне даже жаль было старика, но я сразу же одергивала себя, мысленно приговаривая: "Он был взрослым, опытным человеком, а не восемнадцатилетней испуганной девушкой с разбитым сердцем. Он знал, на что идет".
Сначала я была так зла на родителей, герцога, на всю эту несправедливую и тоскливую жизнь, что специально лезла на рожон. "Веселилась" и дурачилась напропалую. Мне приписывали романы со многими мужчинами. Но реально дружна я была только с двумя. И то, следует заметить, слово "дружна" совсем не предусматривало совместную постель.
Я везде появлялась с Лилией, самой скандальной дамой Лондона. Мы обедали с ее очередным любовником в ресторане "Савой", веселились на маскарадах и укорачивали платья по французской моде почти до колен. Надевали на верховые прогулки облегающие бриджи и посещали игорные дома.
Злобные комментарии герцога и робкие намеки мамы на мое неподобающее поведение еще больше подстрекали к безумствам. Мне хотелось сделать им больно, и если я не могу быть счастлива, то пусть и они страдают.
Для полной картины нужно было "завести любовника". Естественно, спать с ним я не собиралась (я до сих пор питала стойкое отвращение к этой стороне супружеской жизни), поэтому мы с Лилией придумали план. Я выбирала самых отъявленных бабников и щеголей. Кокетничала, завлекала томными взглядами и обещаниями. Но дальше флирта, объятий на террасе, где нас могли бы увидеть, дело никогда не заходило. Их "слава" играла мне на руку. Никто бы не поверил, что между нами ничего нет. Да и сами "жертвы" также не спешили развеивать слухи, чтобы не портить свою "репутацию".
Молва - странная штука. Она скорее поверит плохому, чем хорошему. И я этим пользовалась. Только Лилия знала правду, но ей я могла доверять. Только она одна знала, что все мои чувственные манящие взгляды из-под ресниц, нескромные разговоры и многообещающие авансы ни что иное как игра на публику.
* * *
Сначала герцог терпел. Возможно, он надеялся получить наследника хотя бы таким странным способом. Бедняга. Он не знал, что мои "любовники" так ни разу и не побывали в моей постели.
А однажды мне крупно повезло. У меня завязался "долгий роман" с офицером Скотланд-Ярда Питером Дюбуа. И мне, и ему было на руку изображать отношения. Он получал доступ в высший свет (иногда это требовалось ему по работе), я же получила крепкую надёжную спину, поддержку и "ревнивого любовника", отпугивающего других кавалеров. Наши "отношения" продолжались больше трех лет и закончились совсем недавно. Поэтому я, как и Лилия, искала "новое увлечение", чтобы заменить Питера.
Почему-то связь именно с Питером разозлила герцога по-настоящему. Он рычал и брызгал слюной. Кричал, что крупно прогадал, отдав за меня такие деньги. За сто тысяч получил глупую идиотку, расчетливую мотовку и бесплодную шлюху. Я листала модный журнал и даже не пошевелилась, когда он зашел в библиотеку.
- Лучше я бы взял в жены дочь графа Сеймура! Она за десять лет родила своему мужу уже троих детей.
- Правда, от трех разных мужчин, - добавила я ехидно, - но вам же это безразлично. У вас тоже есть дети, только вашей крови в них нет ни капли.
Я знала, что после того, как герцог потерял всякую надежду заиметь наследника в браке, он начал присматриваться к "своим" взрослым незаконнорожденным детям. Я разузнала о них все, что смогла. И сведения не радовали.
- Я признаю наследником одного из своих сыновей, - заявил он грозно, - а тебе не оставлю по завещанию ни фунта!
- Это кого же? - подняла я насмешливо брови. Смотреть на задыхающегося лысого старика с красным потным лицом, размахивающего руками, было и смешно, и грустно.
- Пьера, который сидит в долговой тюрьме, или Адама, картежника и игрока? Или, может, Филиппа, которого подозревают в убийстве своей содержанки? Дочери так же отличились: одна куртизанка, другая ушла в монастырь. Ваши дети, если они, конечно, ваши, - с нажимом добавила я, - достойны славного имени герцогов Мелвилль.
Удар был страшен. Лицо герцога покрылось багровыми пятнами, руки сжались в кулаки.
- Ты! - закричал он, брызжа слюной. - Злобная стерва! Я лишу тебя всего! Я выброшу тебя на улицу, где тебе самое место! Ты больше не получишь и цента!
- Вот этого, милорд, вам лучше не делать, - холодно прервала его проклятья.
Я любила деньги. Я любила ласковое прикосновение к коже натурального индийского шелка, сияние бриллиантов на моих пальцах и в ушах. Я любила тонкое кружево и изящные кожаные сапожки, которые шили мне на Риджент-стрит в самой дорогой обувной мастерской Лондона. Любила свою белоснежную кобылку ахалтекинской породы. Когда я выезжала на ней на прогулку в парк, все прохожие оборачивались мне вслед. Я любила те блага, которые давали большие деньги, и не собиралась отказываться от них. Слишком дорого я за них заплатила.
- Это почему же? Вы мне угрожаете? - герцог задыхался. Я даже испугалась, как бы старика не хватил удар, и я не оказалась виновной в его скоропостижной кончине.
- Если вы не хотите, чтобы ваше имя после смерти смешали с грязью, - мой голос звучал ровно. - Я знаю много неприглядных тайн и секретов герцога Мелвилля…
- Каких же? - супруг тяжело оперся на спинку кресла и хрипло дышал.
- В прошлом году вы получили десять тысяч фунтов за отданный при голосовании в парламенте голос, - впервые я подняла глаза на герцога и скривила губы. - Чем вам не понравились сельские школы? Они вам мешали? Зачем урезали финансирование?
- Бред, - фыркнул герцог, - это только грязные слухи!
- Ладно. А дом в Ницце? Два года назад. Вам же подарило его правительство Германии, я не ошибаюсь? - я шутливо подняла брови. - И за что, интересно? Неужели за планы Великобритании в деле подписания союза с Россией и Францией?
- Откуда вы?…
- У меня есть уши. А также глаза, память и мозги, - и мысленно добавила: "Хоть где-то они мне пригодились". Отличное образование, полученное в частной школе Солентон, знание языков, математики, философии, как показала жизнь, так и не нашли применения в высшем свете. С восемнадцати лет я не бралась за кисть, да и вышивка с пением не привлекали. Иногда играла на фортепиано, но редко - негоже герцогине развлекать публику.
- Вы ничего не докажете! - герцог тяжело сел в кресло и смерил меня с головы до ног пристальным взглядом. Где та робкая пугливая девочка, которая вошла в этот дом столько лет назад? Которую можно было безнаказанно шпынять и критиковать? Ее больше нет. Я презрительно хмыкнула.
- А мне и не нужно ничего доказывать. Достаточно намекнуть кому следует, и они сами все раскопают. В Скотланд-Ярде работают смышлёные ищейки. Мистер Дюбуа, например…
- Это он ваш новый любовник! Я слышал!
- Неважно. Достаточно того, что мне есть к кому обратиться. И советую вам случайно не придушить меня во сне в своих любящих объятиях, не уронить с лестницы и не подсыпать снотворного в чай… Письмо с подробными инструкциями и несколькими вашими расписками, найденными в ящиках стола, сразу же после моей смерти прямиком попадет в Скотланд-Ярд.
Я насмешливо улыбнулась.
- Ну же, милорд. Не дуйтесь. Давайте жить дружно. Сколько вам уже осталось? Пора думать о вечном. Зачем ссориться?
Я встала и проплыла мимо герцога, застывшего в кресле.
* * *
И вот теперь, расставив все точки над "и", отпугнув маму, заткнув рот герцогу, потоптавшись по репутации как виконтов Нордвик, так и герцогов Мелвилль, я наслаждалась свободой, ужасной репутацией и скандальной известностью.
А познакомились мы с мистером Дюбуа просто на улице. Он преследовал подозреваемого и остановил мою карету, чтобы нагнать экипаж преступника. Я сразу же загорелась идеей погони. Питер потом мне говорил, что, остановив карету с герцогским гербом, даже не подозревал, что ему удастся меня уговорить. Мы неслись на сумасшедшей скорости по улицам Лондона, Мэри заламывала руки и стенала, а у меня горели от азарта глаза. В моей жизни было так мало по-настоящему интересных событий. Преступника мы так и не догнали: тот соскочил с экипажа и шмыгнул в переулок, пытаясь затеряться в узких улочках трущоб. Питер побежал за ним, и я его увидела только на следующий день, когда он пришел ко мне с утренним визитом и букетом тюльпанов.
Мы разговорились. Впервые я получала удовольствие от общения с мужчиной. Давненько такого не случалось.
- Вы смелая женщина, леди Мелвилль, - произнес он, глядя мне в глаза.
Я протянула ему чашку с чаем.
- Ну что вы, - улыбка скользнула по губам, чтобы тут же пропасть бесследно, - мне просто ужасно скучно, а ваша погоня внесла хоть какое-то разнообразие в мою жизнь.
- Может быть, вам нужно всего лишь найти интересное занятие?
- Вы знаете, мистер Дюбуа, поддерживание скандальной репутации и имиджа легкомысленной особы занимает так много времени, что его просто не остается для чего-то другого, - томно протянула я.
- Тогда не жалуйтесь, что вам скучно, - отрезал Питер резковато. - Если вы тратите свою жизнь на глупости, это ваше дело.
"Логично", - согласилась мысленно. Сначала хотела даже обидеться на суровые слова, но потом признала их правоту.
- Если вы такой всезнайка, мистер Дюбуа, - притворно нахмурилась я, - то возможно, вы подскажете, где мне применить мои многочисленные таланты?
Мужчина непонимающе уставился на меня. Я пояснила:
- Мне скучно. Хочется сделать что-то полезное, значительное…
Я отрешенно играла пояском от домашнего платья, пытаясь удержать легкомысленный и беспечный вид. Но внутри все дрожало от нетерпения.
Чувство вины - тягостное бремя. Я потеряла покой после того, как узнала о смерти Роберта. Выйдя замуж за герцога, оставив в прошлом свою девичью любовь, я честно старалась забыть его. И мне это почти удалось. Пусть где-то далеко, пусть не со мной, но в моих мыслях он был жив и здоров. А теперь… Чувство вины, раскаяние, угрызения совести переплавились в страстное желание сделать что-то в память о нем. Искупить, покаяться, очистить душу. И пусть моя вина была лишь косвенной, но, не влюбись Роберт в меня, - он был бы жив.
Питер нахмурил брови, размышляя.
- Леди Мелвилль, - начал он медленно, - городские власти сейчас в Сильвертауне строят больницу для бедных. Но муниципальных денег не хватает, сейчас война… Вы понимаете?
- Понимаю, - склонила я голову.
- Так вот, - продолжил мужчина, - власти ищут спонсоров, но мало кто соглашается. Вы могли бы помочь.
- На какой стадии строительство? - перешла я на официальный тон.
- Скажу честно, на начальной, - хмыкнул Питер, - заложен только фундамент. Несколько богатых промышленников, имеющих заводы в Ист-Энде, вложили деньги, чтобы впоследствии лечить там своих рабочих, но этого недостаточно.
- Я хотела бы взглянуть на территорию, а также посмотреть план и договор. Кто ответственен за строительство? Этому человеку можно доверять?
Питер шутливо поднял руки.
- Остановитесь, герцогиня, - со смешком произнес мужчина, - ваш напор и энергия сбивают с ног! Главный архитектор Карл Фритч - мой лучший друг, мы вместе учились в Кембридже. И я бы вам не советовал самостоятельно ехать в Сильвертаун. Это неблагополучный район. Я сам вас отвезу и заодно познакомлю с Карлом.
- Большое спасибо, - улыбнулась я. - Когда мы сможем туда съездить?
- Вам так не терпится расстаться с деньгами? - рассмеялся Питер, вставая. - Прошу меня простить, леди Мелвилль, мне пора - работа ждет.
- До завтра? - лукаво произнесла я и протянула руку для пожатия. Мужчина согласно кивнул и склонился в поклоне.
- До завтра, миледи.
Я загорелась идеей больницы. Деньги у меня были. Герцог давно не обращал внимания на мои траты. Да и денег "на булавки" выделял достаточно. Плюс груда бесполезных драгоценностей, которые я надевала, возможно, раз. Их можно заложить или же продать. Лилия, когда я рассказала ей о больнице, помогать отказалась, а вот дедушка дал тысячу фунтов.
* * *
Год длилось строительство. За это время мы с Питером стали добрыми друзьями. Несколько раз я ездила в Сильвертаун. Трехэтажное белое здание больницы ярко выделялось на фоне серости и убожества этого нищенского района. Впервые посетив эту часть Лондона, я была шокирована. Я не знала, что так можно жить. Счастливое детство в замке, частная школа, роскошная свадьба, герцогский замок, балы, пикники, развлечения - моя жизнь была беззаботной. Я в изумлении смотрела на полуразрушенные хибары, кривые стены домов, выбитые окна. Даже летом все здесь было уныло и безрадостно, покрытое копотью и грязью. Чумазые оборванные дети бежали за каретой, протягивая руки и выпрашивая милостыню. Неопрятные неряшливые женщины с красными и огрубевшими от работы руками стояли и смотрели вслед с безнадежностью во взгляде… Неужели, если бы я вышла замуж за Роберта, я бы жила здесь? Готовила еду, стирала и вывешивала серые простыни прямо на улице? Меня передернуло от ужаса.
Я мысленно уговаривала себя, что люди не виноваты. Бедность не порок. Они не выбирают, где и кем им родиться. Что Иисус говорил, что все равны перед Богом, все мы рабы Божьи. Но накатывала тошнота, и сердце замирало от брезгливости, когда вонь нечистот проникала через окошко в карету. Мне хотелось закрыть глаза и забыть увиденное как страшный сон, отгородиться оббитыми бархатом стенками экипажа, не видеть, не слышать, не знать о том, что есть такие места. Я считала себя современной и великодушной женщиной, но, видимо, я все-таки недостаточно.
* * *
- У меня есть небольшая просьба, мистер Фритч, - обратилась я к главному архитектору. Строительство подходило к концу. Через две недели планировалось открытие больницы, и мы уже полчаса спорили по поводу того, должно или не должно упоминаться мое имя в списке спонсоров, который будут оглашать на празднике.
- Я весь во внимании, миледи, - улыбнулся Карл. Питер стоял поблизости и с улыбкой наблюдал за нами.
- Я хотела бы увековечить память дорогого мне человека, - я немного смутилась. - Вы не могли бы… Мне хотелось бы, чтобы на бронзовой доске, которую вы собираетесь прибить на фасаде здания, было выбито его имя.
- Конечно, миледи! Я сделаю это с удовольствием! - пылко произнес Карл, с облегчением выдохнув. - Вы столько помогали, а я не могу вас ничем отблагодарить… Только скажите имя.
- Роберт Уайт, - отрешенно произнесла я. Питер серьезно уставился мне в лицо, но ничего не смог прочитать - свои тайны я прятала хорошо.
- Это имя будет на мемориальной доске, я обещаю, - заверил Карл и добавил просительно: - Может, все-таки приедете в субботу на открытие? Я обещаю, вас никто не узнает…
- Нет, мистер Фритч, - улыбнулась я легкомысленно, - боюсь, у меня нет времени. В субботу утром я иду на чай к графине Монро, потом еду на пикник к крестнику. Весь день расписан по минутам. Мое время очень дорого стоит.
И, обернувшись к Питеру, спросила:
- Вы не проводите меня?
Обратно мы ехали молча. Питер буравил меня испытующим взглядом, я же отрешенно смотрела в окно.
- Мне позволено будет спросить, кто такой Роберт Уайт? - наконец поинтересовался он.
- Нет, - холодно ответила я, по-прежнему не отрывая взгляда от мелькающих за окошком домов.
- Тогда позвольте задать вам еще один вопрос, - настойчиво пытался достучаться до меня Питер. Я, не глядя, кивнула головой.
- Вы хорошо развлеклись?
Сначала я не поняла, о чем он спрашивает, и даже собиралась удивленно приподнять брови, а потом вспомнила наш первый разговор год назад в моей гостиной о скуке.
- Да, - тихо произнесла, - я развлеклась. Спасибо.
- Все это было ради этого Роберта Уайта? - допытывался Питер. - Вы организовали сбор средств среди высшего света, вы всем сердцем переживали за строительство, вы нарисовали десять чудесных акварелей для детского отделения больницы, чтобы белые оштукатуренные стены выглядели веселее, вы продали свои драгоценности…
- Нет, я не следил за вами, - видя, что я хмурюсь, поспешил он объясниться. - Но я же офицер полиции, у меня есть свои источники информации.
- Боже мой, - рассмеялась я, - мистер Дюбуа, что вы себе вообразили? Я - самая легкомысленная особа в Лондоне, я просто развлекалась. Тем более что я давно не рисовала, захотелось потренироваться…
- А мебель?
- Старье, которое валялось на чердаке. Там теперь стало просторнее.
- Что бы вы ни говорили о себе, - резюмировал Питер, - вы - самая замечательная женщина, которую я знаю.
- Сейчас вы кардинально поменяете мнение обо мне, - усмехнулась я и произнесла таинственно: - Я хочу вам предложить нечто шокирующее.
Я пристально оценивающе рассматривала мужчину, сидящего напротив. Высок, силен, красив, причем красив именно той мужественной красотой, которую я любила. Умен, влиятелен (пусть и в определенных кругах, но все-таки). Чистоплотен, хорошо одевается, пусть недорого, но опрятно. Я мысленно перечисляла его достоинства и удивлялась, почему я раньше этого не сделала.