– Наоборот. Постройки начала шестидесятых, с лифтом, девятиэтажный. А стоит в переулке неподалеку от Воронцова Поля.
– От улицы Обуха, – быстро поправила Саша – ее коробило от новых старомосковских названий.
На мгновение какая-то часть ее существа, преодолевая время и расстояние, резко двинулась вперед. Она не представила, не вообразила – она вдруг увидела себя хозяйкой квартиры на Воронцовом Поле. Двухкомнатной, переделанной в трех. Хозяйкой неполноценной трехкомнатной квартиры и женой Дмитрия. Хозяйкой и женой? Женщиной, варящей борщ, жарящей котлеты, ворчащей на домашних?.. Опять в ее жизни, в ее судьбе что-то упорно не желало сходиться.
Жена и хозяйка… Боже, какие строгие, чинные слова! Но какое отношение они имеют к ней, Саше? Наверное, такое же, какое Москва середины девяностых – к Москве ее детства, а мальчик из девичьих грез – к реальному Дмитрию. Саша почувствовала, что заблудилась. "Но почему? – допытывалась она у самой себя. – Ведь реальный Дмитрий – тот человек, с которым мы ездили в Салазкино… О нет, с этим я готова на все!"
– Вечерком я еще позвоню тебе! – попрощался Дмитрий. – Сейчас поеду посмотрю, чего они там предлагают.
Вечером он долго и подробно рассказывал о новой квартире, но Саша почти не слышала его слов – ее опять снедало то странное, не поддающееся логическому объяснению беспокойство. Она вдруг заподозрила: их отношения буксуют. После Салазкина надо было навсегда остаться вместе или уж… расстаться совсем. Надо было ехать с ним в Москву. Наплевать на "Bête noire" и на гимназию, вместе взятые… Устраиваются же люди в Москве. Снимают квартиры, находят работу. Пока не купили, могли бы снять.
"Что же это получается? – рассуждала Саша, ворочаясь с боку на бок жаркой бессонной ночью. – Полжизни мы мечтали друг о друге. Потом судьба смилостивилась и неизвестно за какие добродетели и подвиги подарила нам шанс. Тогда зимой в Москве мы убедились, что созданы друг для друга. И теперь в Салазкине… Так чего же нам ждать еще? Квартиры? А может, дворца хрустального?
Нет, если пренебрегать этим шансом, этим подарком… судьба разозлится и отнимет его. Мы опять потеряем друг друга, или… а что "или"? Или вдруг Димка в один прекрасный момент забудет меня. У него, между прочим, жена в Москве".
Утром, не обращая внимания на гневные выкрики секретарши, Саша зашла в шефинин кабинет.
– Я бы хотела вам сказать…
– Я в курсе, – буднично перебила начальница. – Мне звонили из гимназии.
– Откуда?
– Да из гимназии! Сказали, что по вашей инициативе сорвано интервью.
– По моей инициативе?!
– Ну не разыгрывайте тут передо мной! – одернула шефиня грубовато. – Председатель попечительского совета пожаловалась, что вы прервали разговор буквально в середине, повели себя крайне невежливо, обещали вернуться, но…
– Да, все так и было, – безразлично ответила Саша. – Но я пришла не за этим. Мне нужно получить расчет.
– Как мне вас понимать? – Шефиня сняла очки и в упор взглянула на нее.
– Я хочу уволиться. – Саша и без того с трудом переносила ее общество, а этот долгий немигающий взгляд больших темных глаз кого угодно повергнет в трепет!
– Девочка моя дорогая! – сделав глубокий вдох и набрав полные легкие воздуха, заговорила шефиня. – Ну что, скажите на милость, что с вами происходит?! Я понимаю, вы молоды, но ведь уже не так, чтобы…
– Я бы хотела получить расчет, – тихо и настойчиво повторила Саша.
– А я бы очень хотела предоставить его вам, не будь… Не будь Нелли моей ближайшей подругой!
– А Нелли Константиновна тут при чем? – удивилась Саша.
– Потому что, уволившись из "Bête noire", вы сейчас же вскарабкаетесь на шею к ней! Чем еще вы будете жить? Вы и ваш ребенок?
– Я уеду в Москву.
– Вас там ждут? Вы уверены? А может, вы уборщицей поработать хотите или на рынок пойдете торговать?! Это вы-то, с вашими-то амбициями!
– Я уже решила – переезжаю в Москву. Мне нужен расчет.
– В Москву, в Москву! – ораторствовала шефиня и вдруг добавила на полтона тише: – А мне, между прочим, известно, чем так притягательна для вас Москва.
Саша покраснела.
– Да, известно! В провинции живем!.. И я по-матерински пыталась сохранить вас от столичного соблазна. Помогла переориентироваться, найти другую тему… другую нишу. Вместо вас в Москву Вику Петелину посылала! У нее семья, маленький сын… Ради вас старался весь коллектив!
– Но теперь мне надо уволиться, – не сдавалась Саша.
– А знаете что? – спросила вдруг шефиня с легкой улыбкой. – Хотела я вас уберечь от соблазнов… а может, делать этого и не стоило… Сами-то вы как думаете?
Саше осталось только пожать плечами.
– Поэтому поезжайте-ка вы, девочка моя, в Москву завтра же. Не как ищущая заработка провинциалка, а как корреспондент "Bête noire". Обозреватель "Столичного ревю". Ну как, вы довольны?
– Все-таки я хотела бы…
– Это всегда успеется! – перебила шефиня. – Сначала поезжайте, хорошенько разведайте обстановку. А может, он… ваш избранник не так и сильно обрадуется вашему переезду, как это кажется отсюда – издалека.
– Нет, я знаю!.. – начала Саша горячо.
– Вот знаете, а лишний раз убедиться не помешает!
В течение часа Саша получила все необходимое для московской командировки и вечером следующего дня уже сидела в номере "Зари", ожидая появления Дмитрия.
Боясь, что их опять настигнет салазкинское наваждение, они поспешно вышли из номера. В тот вечер им предстояло посмотреть две квартиры. Про одну – на Воронцовом Поле – Дмитрий уже говорил Саше по телефону. Другая – стандартная двушка – находилась на углу Цветного бульвара и Садового кольца. С нее-то они и начали.
Обитателям квартиры – высокой, молодой еще, как решила Саша, женщине и ее двум взрослым детям – не терпелось поскорее отделаться друг от друга. Не терпелось-то в основном детям, а женщина, должно быть, по привычке шла на поводу у своих отпрысков. Они, однако, считали ее поведение естественным. А дочь даже, ничуть не стесняясь посторонних, громко выражала тотальное неудовольствие:
– Это значит у Ваньки будет своя квартира, а мне придется ехать с тобой? В однушку?!
– Не кричи, – виновато бубнила женщина. – Есть недорогие двухкомнатные, на окраине.
– Значит, мы в недорогую двухкомнатную на окраине, а Ванька – в суперлюкс и только в этом районе?!
– А те чё, завидно?! – лениво полюбопытствовал брат. – Или еще чё?
– Прекратите! – в сердцах прикрикнула на них мать.
Еще раз с ненавистью взглянув друг на друга, рассерженные молодые люди разбрелись по разным углам. Саша прошла на кухню за девушкой.
Кухня показалась ей тесноватой из-за того, что почти половину пространства занимал громоздкий диван-уголок, обитый бордово-сиреневым гобеленом. На окне висели лиловые шторы, а на стене – тарелка и фотография недовольной девушки в изящной металлической рамке. Саша назвала бы кухню уютной, если бы не уличный грохот – окна квартиры выходили на Садовое кольцо.
– Пойдем, – заглянул на кухню Дмитрий.
– Ты уже посмотрел все?
– Пошли, поговорим по дороге.
– Мне понравилось, – выйдя из лифта, сказала Саша. – И район наш, и метро рядом "Цветной бульвар". Раньше его здесь не было, новое открыли – здорово.
– Все-таки Садовое кольцо под окнами, – заметил Дмитрий, – что ни говори, серьезное неудобство. Окна не откроешь.
– Но квартира-то в общем нормальная! – настаивала Саша. – Две хорошие комнаты, кухня большая. А окна… ну можно поставить кондиционер…
Ей вдруг захотелось поделиться с ним своими вчерашними мыслями. Не надо откладывать, тянуть! Это преступление перед благоволившей к ним судьбой, попрание шанса на счастье… Она не хочет больше уезжать из Москвы, не хочет больше расставаться с ним. Та квартира или иная – какая в общем-то разница, лишь бы…
– Чем же тебе у них так понравилось?.. – недоумевал Дмитрий. – Ну хорошо, если ты хочешь, я эту квартиру куплю. Куплю, все, решили! Но почему бы просто не посмотреть?.. Есть ведь другие варианты, по крайней мере не хуже.
– Ты имеешь в виду Воронцово Поле?
– Хотя бы и его… Во-первых, там больше метров, во-вторых, дом стоит в тихом переулке, в-третьих…
– Ты забываешь, забываешь, Дима! Ты забываешь одну наиважнейшую вещь: квартира освободится неизвестно когда.
– Почему неизвестно? Максимум в течение месяца хозяева получат документы в посольстве и уедут на историческую родину – в Израиль!
– Максимум! Ты не знаешь наших инстанций? Сплошные проволочки!
– Израильское посольство – это уже не наша инстанция!
– Да везде одно и то же! – Саша огорченно махнула рукой.
Дмитрий молча включил зажигание – машина медленно покатила вверх по бульварам: мимо Высокопетровского и Рождественского монастырей, мимо Чистых прудов, через Сретенку и Покровку. Обогнув Покровский бульвар, Дмитрий повернул налево и, проехав несколько кварталов по тихой старинной улице Воронцова Поля, остановился, наконец, в нужном переулке.
Здесь было тихо, чисто и зелено. У Саши даже мелькнуло подозрение, что в невысоких, аккуратно оштукатуренных и выкрашенных, дореволюционных домах вообще никто не живет. Это у нее из детства. Летняя Москва всегда казалась чем-то таинственным, особенным. Так хотелось побродить по незнакомому городу, вдохнуть аромат его лета. Но мама всегда увозила Сашу из Москвы: в лагерь, на дачу, к морю. Поэтому летняя Москва до сих пор для нее необыкновенно привлекательна.
– Я так и думал, что тебе здесь больше понравится, – слегка наклоняясь к Саше, ласково сказал Дмитрий. – Вот видишь! А упиралась, ехать не хотела!
– Да, но… здесь, наверное, очень чувствуется близость Курского вокзала, – заметила Саша отчужденно. – Слышно, как стучат колеса, гудят поезда перед отправлением, бормочут по радио непроспавшиеся дикторы… А в подъезд любят заглянуть бомжи. У них какой этаж?
– Третий.
– Значит, там жуткая темень! – продолжала она капризно. – Посмотри, какая кругом растительность!
– Ну, если ты настроена так враждебно, давай вообще не будем смотреть. Поехали. – Дмитрий шагнул к машине.
– Да нет! Ты неправильно меня понял! – Саша как будто испугалась чего-то… Того, что своими придирками она обидела Дмитрия или… что все эти придирки приведут к неожиданно грустному финалу? Хотя почему неожиданно? В который раз за сегодняшний день она ощущала хрупкость происходящего между ними. – Просто хочется учесть все минусы, – заговорила Саша быстро и настойчиво. – В том варианте минус налицо. Проезжая часть, шум – все понятно. Но здесь со временем свои минусы могут обнаружиться.
Они поднялись на третий этаж, отыскали нужный номер и коротко позвонили в бронированную, обитую темно-зеленым дерматином дверь.
Глава 13
"Отставка А. Лебедя с поста секретаря Совета безопасности стала главным событием недели (14 – 20 октября) – более половины опрошенных (51%) сказали, что это событие больше всего привлекло их внимание в сообщениях СМИ. Как известно, президент, сам Лебедь, журналисты, депутаты высказывали разные версии причин отстранения Лебедя от должности. Однако 34% россиян полагают, что генерала привлекли в команду президента только для того, чтобы обеспечить его победу на выборах, и поэтому отставка Лебедя после выборов была предопределена, запланирована. А еще 35% считают, что Лебедь не сработался с сегодняшней командой президента. Аргументы, высказанные депутатами Госдумы и "главным обвинителем" силовиком А. Куликовым, – что Лебедь унизил Россию, вступив в сговор с чеченскими сепаратистами, или что он начал подготовку к силовому захвату власти – не нашли поддержки у россиян. Эти точки зрения разделили соответственно лишь 3% и 8% опрошенных. Следует отметить такой парадоксальный факт: несмотря на то что 55% россиян не одобрили решения президента отстранить А. Лебедя от должности, а более трети (36%) уверены, что теперь число сторонников А. Лебедя увеличится, рейтинг генерала, начав снижаться еще до отставки, продолжает падать и за неделю, прошедшую после рассматриваемого события, снизился еще на 4 пункта, достигнув 44%".
www.nns.ru/ Политики об отставке Лебедя
www.bd.fom.ru/ Что думают россияне об отставке Лебедя
Теперь все в ее жизни зависело от этой квартиры.
А квартира-то… покои добропорядочных советских мещан, не желающих задерживаться в постсоветской России. Саша несколько раз обошла темные, заставленные ореховой лакированной мебелью комнаты. Одна – комната как комната. Вторая – некогда большущая, с двумя окнами, перегорожена пополам. В большей – проходной части – горки, прилавки, витрины, буфеты, темные бархатные кресла. Это гостиная. А за ней милый уголок, где розовый шелк маленьких бра нежно отражается в слегка потемневшем зеркале… Уголок, дорогой сердцу хозяев, – супружеская спальня. Хозяйка, похожая на рыбу камбалу, суетится, распахивает дверь: не стесняйтесь, мол, проходите… А можем и с обстановкой продать! С обстановкой – это значит с лакированной двуспальной кроватью, с трехстворчатым во всю стену шкафом, с темным зеркалом…
Саша ничего не ответила и снова принялась ходить по квартире, пытаясь представить себя хозяйкой и женой. Забрела на кухню, постояла в салатовой кафельной ванной, увидела в зеркале худенькую, светловолосую девушку немного в стиле унисекс и решила, что на эту роль она не подходит явно.
А что удивительного! Более тридцати лет прожила на свете Саша и никогда по-настоящему не была замужем. Вадим подарил ей дочь, открыл ей красоты Губернского Города. "За что я ему особенно признательна! – Саша криво улыбнулась. – Но даже с натяжкой наше недолгое сосуществование невозможно назвать семьей". Ни в период до рождения Ольги, когда в голосе Вадика – день ото дня сильнее – слышалось равнодушное снисхождение, ни тем более после появления девочки на свет. Вадим лишь изредка приезжал к ним из Москвы и выглядел таким столичным, таким лощеным, что Саша боялась прикоснуться к нему. Уже тогда, задолго до своего ухода к Шидловской, он стал Саше совершенно чужим.
В отличие от Вадима, Павел держался с ней глубоко порядочно. Говорил нежности, называл зайчиком, лисенком и солнышком. И любимой называл тоже. И цветы дарил. Да и не только цветы… Но с самого начала предупредил: ни на что большее, пожалуйста, не рассчитывай. Я женат. Очень женат! Слишком!
Она и не рассчитывала. Она не хотела становиться его женой. У нее сердце не лежало к этому скучному, прозаичному слову… Но одно дело – делить прозу жизни с Ельчаниновым и совсем другое – сделаться женой Дмитрия.
Они не станут покупать эти стопудовые шкафы и кресла. В их доме будет мало мебели. Они снесут фундаментальную перегородку между спальней и гостиной.
Хозяйка объяснила не без гордости:
– Стенка – на века! Это мужу солдаты клали. Из настоящего кирпича!.. Муж у меня полковник в отставке.
Но от квадратной супружеской кровати и обилия розового шелка Сашу буквально мутило.
Ничего, как-нибудь постараются и стенку уберут. Купят себе нормальный диван. Впрочем, Дмитрий лучше нее в этом разбирается. Саша с радостью доверится его вкусу. И вообще она во всем доверится ему с радостью и легкостью.
– Я вам очень советую, с мебелью покупайте! Где вы теперь такую мебель найдете? – уже на пороге бормотала хозяйка.
Саша ничего не ответила, а Дмитрий чуть заметно кивнул:
– Посмотрим, ближе к делу. В смысле – к оформлению! Когда мы с вами оформление-то начнем?
– Думаю, в ближайшие две-три недели, – заверил молчавший до того хозяин. – Теперь уже ждать недолго… А вашей супруге, – спросил он с добродушной стариковской улыбкой, – как наше жилище, понравилось?
– Понравилось! – поторопилась ответить Саша, стараясь за поспешностью скрыть не только сомнения, касающиеся их жилища, но и общее смущение, неуверенность.
– Ну вот и славно!
…За лето Саша окончательно измучилась проклятыми вопросами. Когда же начнется оформление? Когда же она переберется в Москву? Когда же, наконец? Когда же? Когда?!
То неожиданно появилась надежда на скорый переезд. По телефонным проводам из Москвы в Губернский Город пронеслась радостная весть: семью отставного полковника пригласили на собеседование в израильское посольство. Значит, уже скоро.
На следующий день по проводам полетели другие новости. Оказывается, посольство каким-то непостижимым образом потеряло документы почтенной супружеской пары. Реальный срок восстановления документов – месяц. Плюс месяц для их рассмотрения в посольстве.
Саша горько заплакала прямо у телефона. Ей вспомнилось, как в тот вечер они с Дмитрием в эйфорийном состоянии выходили из квартиры полковника.
– Тебе действительно у них понравилось? Ты правда довольна? – бесшабашно смеясь, спрашивал Дмитрий. – А то я уже испугался, что не сумею угодить вашему высочеству!
– Отличная хатка! – Саша глуповато хохотнула – она изо всех сил старалась ответить в унисон.
– Точно отличная?! – Чуть замедлив шаг, Дмитрий внимательно посмотрел ей в глаза.
– Хай-фай!
– Тогда поехали обмоем ее!
– Может, рано еще?.. – не справившись с собой, нервозно спросила Саша.
– Да в самый раз! – Дмитрий весело заржал.
После хорошего ужина с винами и коньяками Саше показалось, что она окончательно успокоилась. Но вдруг за десертом неожиданно для себя самой попросила:
– А давай, Дим, купим лучше квартиру на Цветном.
– Сань, ты опять?! Мы же только что все обсудили! Ты сама согласилась: второй вариант во много раз лучше первого!
– Да что с того? – Саша чувствовала, что теряет сознательный контроль над собой, – в тот момент вырвались наружу ее интуиция и подсознание – попробуй, заткни им глотку! – Она, может, и лучше, эта квартира на Обуха… но мы не купим ее, Дим! Ничего не выйдет!..
– Как не выйдет?! Да с чего ты взяла?
Дмитрий со свойственной ему энергией принялся успокаивать Сашу. Успокаивал долго и нежно – до самой "Зари", а потом до самой зари… Кто-то из них двоих – теперь она уже не знала, кто точно, – выдал на рассвете этот несмешной каламбур.
"Абсолютно несмешной, – подумала, всхлипывая, Саша. – Да, я знала, знала… Снова придется унижаться перед шефиней, выпрашивать командировки в Москву. Мотаться по поездам… Скоро осень. За ней – зима".
Скрипнула дверь – и в коридор выплыла соседка Валентина. В последнее время она утратила всякий интерес к Сашиным телефонным разговорам. Сидела в своей комнате, ждала, пока освободится телефон. Но чаще ее просто не бывало дома – Валентина пропадала теперь в офисе общественно-политического движения "Русские женщины", арендованном ею у Губернского научно-исследовательского института электротермического оборудования.
– Слышь, Шурка! Нечего убиваться… – Саша по-прежнему неподвижно сидела, спрятав в ладони мокрое лицо. – Я говорю, нечего убиваться из-за мужика, – повторила Валентина наигранно сердито.
– Я не из-за мужика, – слабо отозвалась Саша.
– Меня-то можешь не обманывать! Свои мы люди, в одной коммуналке живем.
И эти пустые, ничего не означающие слова оказались для Саши лучшим успокоением… Ей уже не было ни горько, ни тревожно, ни обидно – ей стало как до разговора с Дмитрием – одиноко и скучно.
– Ты чего-то хотела? – спокойно поинтересовалась она у Валентины.
– Да вот, думала поговорить с тобой.
– Говори.