Сейчас и больше никогда - Анастасия Соловьева 12 стр.


За ужином Антон с Мариной непрерывно хохмили, перебивая друг друга тостами и анекдотами. И вообще имели вид людей, наконец вырвавшихся на свободу.

– Екатерина Вторая требует к себе своих фаворитов графа Орлова и князя Потемкина, – кричала Марина. – Те являются. Она говорит им: хочу переспать с Юлием Цезарем. Фавориты расстроились: где ж взять-то его?.. Подумали-подумали и послали за актером Рабиновичем. Он согласился: чего другое, а Юлий Цезарь совсем не проблема. Благодарная императрица пожаловала фаворитам поместья и ордена.

Через некоторое время она опять требует фаворитов к себе: хочу переспать с Александром Македонским! Орлов и Потемкин уже не боятся – посылают за актером Рабиновичем. И опять все сошло удачно. Императрица дарит им поместья, вешает ордена.

А в третий раз захотелось ей актера Рабиновича. Фавориты обрадовались, говорят Рабиновичу: тебе это проще простого. А он вдруг руками-то и развел: "Тут, господа, ничего не получится. Я – импотент!.."

– …Так выпьем же за великую силу искусства! – подхватил Антон. – А вот еще случай из жизни. Пришел студент в столовую, а все столики заняты, подсаживается к профессору, а тот ему говорит: "Гусь свинье не товарищ". Студент только усмехнулся: "Ну ладно, я полетел". Профессор обиделся и решил на экзамене студента завалить. Дает ему самый трудный билет, а тот отвечает на "отлично", и профессор задает ему дополнительный вопрос: "Идешь ты по дороге и видишь два мешка, один с золотом, второй с умом. Какой выберешь?" Подумав, студент отвечает: "С золотом". Профессор злорадно улыбнулся: "Я с умом бы взял". А студент отвечает: "Это кому чего не хватает". Профессор рассердился и написал в зачетке "КОЗЕЛ", студент не посмотрел и ушел. Через некоторое время возвращается и смеется: "Профессор, вы тут расписались, а оценку не поставили…"

– А ты понял, – Саша прижалась к Дмитрию всем телом, – кто они и откуда?

– Из Москвы. – Дмитрий ответно повернулся к ней.

– Правильно, – радостно прошептала Саша, всматриваясь ему в глаза. – Но только наполовину. Из Москвы Мариша. И живет даже недалеко от тебя. Не уловил где?

– Нет, – признался Дмитрий.

– И не нужно тебе улавливать. А Антоша, представляешь, из нашего Губернского Города!

– И живет недалеко от тебя?

– У нас все живут недалеко друг от друга. Городок наш небольшой… Но только я его никогда не видела раньше.

– А тебе его и не нужно было видеть, – в тон ей отозвался Дмитрий.

– А ты понял их историю?

Дмитрий силился припомнить, но ничего, кроме их анекдотов, на ум не шло…

– Вот недавний случай из реальной жизни, – смеялся за столом Антон. – Приходит мужик к приятелю-стоматологу на работу. Сидят, разговаривают. Вдруг звонит телефон. Стоматолог снимает трубку – это его жена просит срочно приехать. Он говорит мужику: "Слушай, посиди тут полчаса за меня. Только ничего не делай. Я быстро". Ну, делать нечего. Остался. Только приятель ушел, заходит женщина в годах, вся в золоте и просит срочно ей зуб выдрать. Говорит: "Плачу пятьсот долларов, только быстрее". Ну, мужик решает: была не была, ради таких денег стоит рискнуть. Взял клещи, засунул ей в рот и дернул изо всех сил. Женщина как закричит, схватилась руками за рот и выбежала из кабинета. Минут через пять к дому подруливают два шестисотых "мерса", и оттуда вываливают братки. Самый здоровый врывается в кабинет и кричит: "Ты стоматолог?!" Ну, мужик думает: "Все, конец пришел" – и лишь головой кивнул. Вдруг браток кидает на стол пачку зеленых, снимает с себя золотую цепь, часы. И говорит: "Ты знаешь, что ты только что сделал? Знаешь?" Мужик трепещет: "Н-н-нет". А браток ему жмет руку: "Ты моей теще язык вырвал!!!"

– Еще на ту же тему, – крикнула Мариша. – Новый русский на аукционе покупает двадцать картин за бешеную сумму! Причем совершенно разных авторов. Его изумленно спрашивают: "Зачем?" А он невозмутимо поясняет: "Подарки я братанам уже купил, теперь открытки…"

– Выходит, – понял Дмитрий, – Антон с Маришей – такие же, как и мы. Живут по разным городам и встречаются изредка. И тоже украдкой. Потому-то им так сейчас и весело.

– Да. – Саша наклонилась над ним и, убрав со лба Дмитрия волосы, внимательно посмотрела ему в глаза. – И даже в тех самых городах, что и мы с тобой! У Антона – семья, а у Маришки нет. На самом деле им очень грустно жить на свете. А встречаются они теперь только в Салазкине, с момента открытия тут дома отдыха. Говорят: нет лучше места на земле.

– По ним это очень заметно, – засмеялся Дмитрий и опять вспомнил недавний ужин.

– А вот еще страшный случай… – Антоша сделал таинственные глаза. – Самолет потерпел катастрофу и упал на необитаемый остров. Единственный оставшийся в живых сидел под пальмой, обгладывая кость, когда увидел спасателей, застывших в ужасе перед ним и кучей человеческих костей за его спиной. "Я понимаю, – заканючил спасенный, – что вы должны меня ненавидеть за то, что я сделал, но я должен был бороться за свою жизнь! Мне нужно было выжить одному на маленьком необитаемом острове. И я выжил!!!" Командир спасателей покачал головой: "Я, конечно, все понимаю, ради жизни человек способен на все. Но, мать твою, самолет-то упал только вчера!.."

На сцене грянул балалаечный оркестр. Музейные балалайки, расписанные историческими и сказочными сюжетами Бакстом, Головиным и Врубелем, перед Первой мировой войной экспонировались на выставке в Париже, "имели грандиозный успех", их просили продать. Но уникальные балалайки вернулись в Салазкино. И теперь, спустя почти сто лет, их звучание только улучшилось.

Саша, полуоборотясь к сцене, серьезно слушала виртуозные и удивительно красивые вариации на тему "Ах ты, душечка, красна девица". При входе в трапезную на постаменте стояла небольшая скульптурка неизвестного художника XVIII века "Петр I на коне". Казалось, что и конь со всадником неуловимо двигаются в такт оркестру.

Дмитрий, выпив водки, курил, сквозь табачные облачка наблюдая за Сашей, и с благодушно застывшей улыбкой внимал нескончаемым байкам их новых знакомых.

– Четыре обкуренных пацана такси ловят, – рассказывал Антоша. – Один из них говорит: "Щас такси поймаем… Чтоб все сидели молча, а то таксист поймет, что мы обкуренные". Ну, останавливается такси, пацаны сели, молчат… Вдруг шофер к ним поворачивается и спрашивает: "Мужики, вы чё, обкуренные?" Они удивились: "Как это ты догадался?" А он им: "Да что?! Залезли вчетвером на переднее сиденье и сидите молча!.."

– Ты хочешь спать? – Саша заметила, что Дмитрий закрыл глаза.

– Совсем нет.

Тогда она, тихонько смеясь, опрокинула его на спину и влезла на него:

– Тяжело меня держать?

– Очень! – Дмитрий обнял ее за шею и поцеловал в губы. В ее глазах дрожали разноцветные отблески звезд, и Дмитрию сейчас она казалась сказочной, мистической и непостижимой. Однако совсем рядом он услышал родной Сашин голос:

– Дим, тебе нравится здесь? Представляешь, вот мы уедем, будем жить в Москве и больше сюда уже никогда не вернемся. Будем вспоминать вечерами милое Салазкино. И наверное, будем скучать по нему.

– Тогда мы сядем в машину и приедем сюда.

– Приедем, а тут будет только музей. Потому что в Городе сменится мэр, который строго-настрого запретит в памятниках культуры устраивать всякие безобразия. А то что же это такое?! Вместо того чтобы наслаждаться созерцанием антикварной кровати издали…

– Тогда мы придем сюда с группой экскурсантов. – Дмитрий нежно водил рукой по ее спине. – И вспомним эту ночь…

– А давай разожжем камин?!

Дрова нашлись в подклети, в плетеном бочонке, и вскоре в широкой нише камина загудело пламя, озаряя его сине-зеленые майоликовые изразцы с фантастическими водорослями. Неровное оранжевое свечение наполнило спальню, и казалось, что вся она, состоящая из сказочных фигур, морд, ликов, вдруг ожила.

– Дима, смотри! – радостно вздохнула Саша.

Дмитрий сидел перед каминной решеткой, вороша в огне кочергой, отлитой в виде лапы дракона. Саша лежала рядом, положив голову ему на колени. Жаркие отблески ласкали их тела.

– Ты помнишь, какой печальный анекдот рассказала Мариша? – Саша запрокинула голову, глядя на Дмитрия.

– Они столько понарассказывали. И все печальное.

– Этот особенно. Тридцать первое декабря. Россия. Глухая провинция. Обыкновенная среднестатистическая семья, замученная финансовым кризисом, готовится к встрече Нового года. Дети наряжают елку, мать хлопочет на кухне. Отец снимает со стены ружье, выходит на крыльцо и пару раз стреляет в воздух. Заходит в дом и громко объявляет: "Дети, я только что застрелил Деда Мороза, подарков не будет".

– А этот разве веселее? Поймал мужик золотую рыбку, а она ему говорит: "Отпусти меня, что хочешь сделаю". Мужик отвечает: "Хочу стать Героем Советского Союза!" И остался мужик с двумя гранатами против пяти танков… Или вот этот. Идет Борис Николаевич по подземному переходу и видит: оборванный мужик стоит с протянутой рукой и просит: "Подайте, Христа ради!" Ельцин ему говорит: "Шел бы лучше работать, понимаешь". А мужик ему грустно отвечает: "Так я после работы…"

"Неужели, – удивленно подумал Дмитрий, – действительно существует где-то Ельцин, "Meбель фараонов", Елена?.." Все это сейчас представилось ему каким-то нелепым вымыслом, не больше. А реальность совсем другая: изумрудные звезды в небе, игра наяд под крики лебедей, парящая под облаками Жар-птица и Саша, ее горячие руки, губы… И еще анекдоты, анекдоты…

Утром на завтраке они опять сидели за одним столом со счастливой, убежавшей ото всех забот парой – Антошей и Маришей.

Им играл, как и вчера, оркестр. Но теперь к балалайкам добавились свирели и рожки. Как-то раз в 1900 году совместное звучание этих инструментов услышал В.В. Андреев. Пораженный мелодичностью и красотой звучания салазкинских свирелей и рожков, он включил их в свой знаменитый оркестровый ансамбль.

Мариша, радостно узнав, что Саша – журналистка, тут же выдала:

– Приезжает папа римский впервые в Париж. На вокзале на него налетает толпа газетчиков. Они наперебой выкрикивают вопросы: "Ваше отношение к парижским публичным домам?" Папа подумал: "Сказать что-нибудь положительное не позволяет сан, а высказаться отрицательно – потеряю аудиторию". И придумал оригинальный выход – сделал удивленное лицо и спросил: "А что, в Париже есть публичные дома?" Назавтра же все парижские газеты вышли с заголовком: "Первый вопрос папы римского на парижской земле: есть ли в Париже публичные дома?"…

– Они такие забавные! – прошептала Саша, обнимая Дмитрия.

Наяды уже спокойно, без всякого удивления наблюдали за ними.

– Кто "они"? – Дмитрий целовал ее тело.

– Маришка с Антошей, счастье мое. Тебе понравилось, как мы сходили в местный музей? Дима, ты должен знать: я безумно люблю тебя…

После утренней трапезы они все вместе, с Маришей и Антошей, посетили экспозицию, состоящую из собранных по русским губерниям икон, складней, крестов, домовой резьбы, расписных саней, прялок, кружев и народной одежды. Но даже среди музейной тишины Антоша с Маришей перебивали друг друга.

– Это вы продаете ореховую спальню? Да. А посмотреть можно, где она у вас? А вон, в углу… Так это же собачья конура?! Орех, выходи, я твою спальню продавать буду!..

– Желанный мой, ты счастье мое, – шептала Саша. – Я хочу, чтобы ты знал об этом…

Глава 12

"Весь скандал с коробкой от ксерокса, безусловно, крайне отрицательно сказался на настроениях избирателей, голосовавших в первом туре за Лебедя. Основная масса его избирателей одинаково отрицательно относилась как к коммунистам, так и к Ельцину. Уже самый факт вхождения Лебедя в команду Ельцина вызвал в их среде настороженность и неприятие, а уж участие его в аппаратном конфликте на стороне "национального аллергена" Чубайса вполне окончательно отвратило от него подавляющее большинство сторонников.

Александр Лебедь был бы наивным дурачком, если бы всерьез надеялся остаться в непосредственном окружении президента надолго и всерьез. Коммунисты здесь правы: верить Ельцину на слово категорически не рекомендуется. Достаточно вспомнить судьбу И. Заславского, А. Руцкого, Ю. Петрова, С. Станкевича, И. Силаева, Р. Хасбулатова, Г. Бурбулиса, Г. Попова и многих других, кто на том или ином этапе был нужен Ельцину для достижения какой-нибудь локальной цели и с кем он безжалостно расставался после того, как оная цель была достигнута…

Остались в прошлом "полеты фантазии" претендентов на трон, сразу забыты залихватские заявления о возможности или даже неизбежности победы в первом туре. Начался очередной спешно-судорожный подсчет "электоральных ориентации", прямые и косвенные переговоры с потенциальными союзниками, планирование публичных акций и непубличных спецопераций. А заодно – истошные вопли социологов о том, что изощренный "электорат" нагло обманывает опрашивающих, тщательно скрывая свои ориентации.

Но между тем множество социологических замеров показывает, что "электората" тех или иных политиков в общепринятом западном понимании в России почти нет. Предпочтения при голосовании в этом случае отдаются тому или иному кандидату либо по социальной инерции (что более характерно для Зюганова), либо, "на безрыбье", публичному имиджу, то есть тому, кого красивее и убедительнее предъявят СМИ (Ельцин, Лебедь). А в сегодняшней ситуации, когда (что свойственно всем кандидатам) политический символ и публичный имидж: явным образом противоречат друг другу, то или иное голосование (или неголосование) колеблющихся и "замороченных" избирателей становится воистину мало предсказуемо".

www.zavtra.ru/ Лебедь и другие

www.bd.fom.ru

www.psyfactor.org/ Выборы президента России

На этот раз Саша слушала очень внимательно. Но Корнеева держалась холодно: говорила скупо, ждала, пока спросят, сама не навязывалась с "бесценным опытом" своего попечительского совета.

Причину ее холодности Саша вычислила без труда. Корнеева рассчитывала обрести в журналистке искреннего, заинтересованного собеседника, от души стремящегося помочь российским школам. Она ждала вопросов, протестов, горячей полемики… да чего угодно, только не этих рассеянных кивков, а потом – и того лучше – внезапного исчезновения представителя прессы. Корнеева обиделась. И так сильно, что вообще не хотела бы продолжить разговор. К продолжению ее толкнула нужда: несмотря на серьезные коммерческие успехи попечительского совета, школа-гимназия № 14 "Интеллектуалы" по-прежнему нуждалась в финансовой помощи. Дойдя до щекотливого финансового момента, Корнеева несколько оживилась. Школе нужен спонсор! Почему бы не возродить прекрасные традиции российского меценатства?! Свою следующую статью Саша просто обязана посвятить этой проблеме. Если бы российские предприниматели хотя бы немного задумывались о будущем…

Тетки из администрации гимназии высказывались в этом смысле осторожнее. Все-таки неудобно, имея статус должностных лиц, так откровенно выпрашивать деньги. Подайте, кто сколько может!

– Город посильно финансирует нас, – улыбнулась казенной улыбкой директриса, – а в дальнейшем, когда дела в государстве немного наладятся…

Корнеева опять обиженно помалкивала. Теперь она, слава богу, обижалась не на Сашу, а на уходящую от проблемы директрису. Всю жизнь оглядывается на начальство, думала бы лучше о деле!

Директриса тем временем потихоньку свела разговор к выдающимся достижениям школы-гимназии. Все-то у них есть: и студия живописи, и бассейн, и корты, и лингафонные кабинеты. Но, делая акцент на результатах, она не стремилась раскрывать постороннему глазу способы их достижения. Саша понимала: руководство школы немного стесняется деятельности попечительского совета и, возможно даже, имеет в виду, что за небывалый коммерческий размах придется отвечать. До поры до времени к коммерческой деятельности в учебных заведениях относятся лояльно, а если такому лояльному отношению придет конец?

И должно быть, не одна Саша улавливала ход директрисиных мыслей. Чем дальше, тем мрачнее становилась Корнеева и тем сильнее хмурилась. Наконец, не выдержав гнусных фарисейских уловок, глава попечительского совета удалилась в учительскую – "приготовить чай для гостьи".

Чай – по новым правилам – здесь не заваривали. Просто разлили по керамическим кружкам кипяток, и каждый взял из жестяной коробочки ароматизированный чайный пакетик. Кто со вкусом земляники, кто – лимона, кто – мяты. Вкус "чайного" лимона смешался у Саши во рту со вкусом облитого шоколадом лимонного кекса. И потом, когда она вспоминала эту гимназию, ей всегда представлялись лимоны. Маленькие лимончики на легкой, шелковистой юбке директрисы, лимонно-желтая с кокетливым воротничком блузка заведующей учебной частью… И только Корнеева не подходила к этой по-летнему лимонной компании. Она была в глухом сарафане цвета хаки, в тяжелых темных ботинках, даже за чаем сидела с сосредоточенным выражением и продолжала настойчиво говорить о проблемах. А директриса была не прочь поболтать о столичных модах и о том, где отдыхают знаменитости. Она и сама бы прокатилась куда-нибудь с удовольствием: людей бы посмотрела, себя показала.

"Извечное женское желание, – рассуждала по дороге домой Саша. – Ведь директрисе, должно быть, под пятьдесят… Или даже за пятьдесят".

Домой в тот день Саша не спешила. Дмитрий, как они условились, позвонит в свое обычное время – вечером. Оля сдала экзамены и уехала с бабушкой на дачу. Дома одна Валентина. По телефону говорит, женщин в большую политику завлекает.

Но Валентины дома не оказалось. Было тихо, как бывает после каких-нибудь грандиозных событий или, наоборот, накануне чего-то судьбоносно важного. Для Саши таким судьбоносным станет переезд в Москву. На рельсах судьбы тихо щелкнет стрелка и…

В это время в коридоре раздался телефонный звонок.

"Валентине звонят", – не двигаясь с места, подумала Саша.

Но тут же распознала прерывистые сигналы межгорода.

– Квартира ушла! – кричал в трубку Дмитрий. – Оказывается, уже в пятницу утром на нее нашлись покупатели!

– Когда мы у нотариуса доверенность составляли? – вспомнила Саша.

– Да. Но риелторы ждали – все по-честному. Прождали до субботы, а потом… Если бы сразу уехать в пятницу… В субботу утром я оформил бы сделку.

– Это я виновата! – вскрикнула Саша, до глубины души пораженная этой мыслью. Она сама все испортила: собственное счастье – собственными руками. Но что же было делать? Они не виделись так давно. Так страшно, так противоестественно казалось расстаться у подъезда нотариальной конторы.

– Слушай меня, Сань. То, что ушла квартира, – это плохо, что и говорить. Очень плохо… но не смертельно!

– Не смертельно, – грустно, как-то машинально повторила Саша.

– И вообще, что Бог ни делает, все к лучшему. С утра мне позвонили из агентства, я тотчас поехал к ним разобраться, как же это так. Но к сожалению, возразить ничего не мог. Они были абсолютно правы. И знаешь что? Пока мы с тобой были в Салазкине, они подобрали еще один вариант. Нисколько не хуже, а в чем-то даже…

– Рассказывай скорее, какой?

– Видишь ли, пока я не успел посмотреть его. Только сегодня вечером поеду…

– Двухкомнатная?

– Двух, но переделанная в трех.

– Дом очень старый?

Назад Дальше