– "Про-Кем" – грандиозный проект. Я добился особо благоприятных условий для "Пратт Кэпитал" и затратил на это массу времени и сил. Я возмущен твоим решением отменить сделку, даже не проконсультировавшись со мной.
– Я никогда не могла взять в толк, почему необходима предварительная консультация с тобой. Решения принимаем мы с Ричардом. Как твое мнение может на них повлиять?
– Ради бога, опомнись, Клио! Мы же партнеры!
Как смехотворно в данных обстоятельствах звучит это выражение! Майлз уже потерял надежду на то, что Клио будет с ним обращаться как с равным. Это все равно что истекающий кровью пловец ждал бы милосердия от акулы. Клио извлекала наличность из его таланта и энергии, но для нее он всегда был лишь наемным работником, одним из многих, кому "Пратт Кэпитал" платит жалованье.
– Я отслеживал рынок продуктов месяцами. Я обнаружил наличие соответствующего сырья на месте, причем запасы его огромны. Линия, которую строит "Про-Кем", обеспечит значительную долю рынка. При нынешнем демографическом взлете это золотая жила.
– Ты закончил?
Майлз всадил перо в блокнот с такой силой, что оно сломалось.
– Будь ты проклята, Клио! – воскликнул он. – Мне нужна эта сделка. Она нужна всем – и "Пратт Кэпитал", и тебе, и Ричарду. Мы должны действовать быстро. Если мы ее упустим, ее тут же перехватят другие. Ты должна позвонить Рэндольфу и сказать, что ошиблась и что мы по-прежнему в деле.
– Я этого не сделаю.
– Что на тебя нашло?
Майлз встал с кресла и принялся расхаживать вокруг письменного стола, описывая круги радиусом в длину телефонного шнура, словно лошадь на привязи. Он много раз выражал желание сменить аппарат на более современный, без шнура и розетки, но Ричард почему-то упорно возражал, приводя лишь один довод: "Хочу быть уверен, что мой старший советник не покидает свое рабочее место, общаясь со мной. Так же как и я – свою каталку".
Беспомощный инвалид, конечно, шутил, но в шутке была горечь. А в результате он приковал Майлза цепью к себе, хотя и находился постоянно на расстоянии девяносто миль от него. В награду Майлз, кроме присвоенного ему когда-то шутовского титула, был назван партнером, но это оказалось пустым звуком.
– Через два года линия заработает и денежки потекут к нам рекой.
– А до тех пор наш вклад будет мертвым грузом. Ты предлагаешь утопить миллионы в пруду и ждать, пока пруд высохнет? – Клио говорила размеренно, без всякого раздражения, и это было хуже всего. – С вложениями в "Продакт-Кемикал" вопрос закрыт.
– Я не верю своим ушам…
– Тогда поверь глазам. Полистай газеты, модные журналы. "Про-Кем" отстала от жизни. Люди уже не так озабочены своей фигурой и не сидят на диете, как десять лет назад. Продукция "Про-Кем" заинтересует лишь профессионалов бодибилдинга.
– Ты не права. "Про-Кем" знает, как подать свою продукцию на рынок. Там отличные дизайнеры, рекламщики, да и весь менеджмент на высоком уровне. Сделка принесет "Пратт Кэпитал" шестьдесят процентов прибыли на вложенный капитал.
– О, пожалуйста, не пори чепуху. Уже то, что компания под таким названием, в котором упоминается химия, взялась выпускать продукты для здорового питания, – верх идиотизма. Это звучит как заведомая отрава или, по крайней мере, как что-то искусственное. О чем думают специалисты по маркетингу? Где их мозги? А ты мне говоришь, что у компании отличный менеджмент!
Майлзу не хотелось признавать, что тут она права. Он безуспешно пытался убедить директоров "Про-Кем" сменить название и спорил с ними отчаянно, и не раз.
– К тому же какое понятие имеют мексиканцы о здоровом образе жизни? Они даже не могут сохранить свою экологию.
Выпад в сторону мексиканцев Майлз проигнорировал и продолжил атаковать Клио разумными, на его взгляд, доводами:
– Компания разместила свою штаб-квартиру в Мехико не случайно. Там наши федеральные инспектора не смогут на них наседать, пока продукт будет находиться еще в стадии производства. Сам завод находится в пятидесяти милях за городской чертой. И рабочая сила там дешева.
Он чувствовал, что пот стекает у него по лбу.
– Майлз, не трать лишних слов. Вопрос закрыт.
– Я предполагаю, что мой разговор с Ричардом ничего не изменит?
– Ты попал в точку. Ничего не изменит. Кстати, ты не первый, кто сегодня пытался, правда, по другому поводу, заставить меня изменить свое мнение и собирался действовать через Ричарда. Бесполезно. Мы с Ричардом думаем одинаково и поступаем согласованно.
– Но, пожалуйста, Клио… – Тон Майлза стал чуть ли не бархатным. – Позволь мне приехать в Саутгемптон и встретиться с вами обоими. Я действительно уверен, что способен вас переубедить. Если я покажу вам некоторые разработки, бизнес-планы, ознакомлю с цифрами и результатами тестов, ты, возможно, поймешь, насколько ценен этот проект.
Клио рассмеялась:
– Майлз, ты же знаешь меня достаточно хорошо, чтобы не тешить себя иллюзиями. Я не пересматриваю свои решения. А что касается твоего приезда, то мы, конечно, будем рады видеть тебя в нашей глуши. Прихвати с собой и Пенни.
Это было типично для Клио – устроить партнеру по бизнесу "темную" и тут же пригласить его на обед в семейном кругу. Но за любезным приглашением подышать свежим воздухом последовал новый кошмар.
– Кстати, раз уж ты позвонил, хочу предупредить тебя, что в четверг я буду в городе. Нам следует собраться и многое обсудить, поделиться идеями. Я намерена расширить штат и взять еще одного помощника. Ты у нас кто? Старший советник? Пусть новое лицо будет младшим… нет, лучше ассоциированным советником. Такое название точнее будет соответствовать его статусу. Также я планирую сменить обивку стульев в конференц-зале и, конечно, тот стол, который мне никогда не нравился. Да, и последнее, чтобы ты знал – я повысила зарплату Белл на двадцать процентов. Она прекрасный секретарь, и Ричард не хочет менять ее.
– Мне не нужен помощник.
– Помощник нужен не тебе, а мне и Ричарду. Уже ясно, что нас с опозданием вводят в курс дела. К примеру, я все еще жду материалы по "Би-Стар", которые ты обещал послать мне на прошлой неделе. Новый советник смог бы отвечать на вопросы, которые у меня могут возникнуть. Я не в силах мотаться в город и обратно за какими-то бумажками.
– Белл может доставить тебе этот материал.
– В данном конкретном случае, конечно, может. Или ты, если я попрошу. – Клио особо выделила последнюю фразу и сделала после нее многозначительную паузу. – Дело в том, что невозможно взваливать все на Белл. Ты загружаешь ее сверх меры, а мы еще добавляем забот. Я предполагаю взять на новую должность какого-нибудь выпускника колледжа, который захочет набраться практического опыта. Если мы предложим шестьдесят или семьдесят тысяч, то от кандидатов отбою не будет. Где еще они получат такие деньги?
"И плюс титул ассоциированного советника", – мысленно усмехнулся Майлз.
Юнец без опыта будет зарабатывать почти столько же, сколько он, и обладать чуть ли не равным с ним статусом? Подыскивает ли Клио себе верного клеврета, чтобы тот шпионил за Майлзом и связывал ему руки, или вообще хочет выжить его из бизнеса?
– Тебе удобно будет назначить совещание на пять часов в четверг? Попроси Белл заказать для нас легкий ужин. К восьми мы управимся.
Почему бы не стукнуть сейчас телефонной трубкой по гранитному подоконнику, чтобы она треснула, раскололась, как случилось бы с черепом Клио, если по нему как следует ударить? Вместо этого Майлз потер себе глаза кулаком с такой яростью, что его пронзила боль.
– Майлз! Куда ты делся? Он не откликнулся.
– Майлз?.. Майлз? – Он слышал, как Клио повторяет его имя, впустую зовет его, и получал от этого удовлетворение. Очевидно, решив, что их разъединили, она повесила трубку.
Опершись локтями о стол, он опустил голову и начал пропускать меж пальцев пряди своих жидких волос. Они выпадали тут же у него на глазах. Он видел, что ими уже усеяна страница раскрытого перед ним блокнота, и задался вопросом, останется ли у него что-нибудь на голове ко дню его сорокалетия, которое наступит через несколько месяцев. Майлз всегда воспринимал лысых мужчин как стариков. Скоро он станет таким же, как они, – беднягой, вынужденным закрывать от солнца свой голый скальп.
Куда уплыли годы? Майлз хорошо помнил свой первый рабочий день в офисе компании, как он прошествовал через мраморный вестибюль, как дружески кивнул охраннику, как бы говоря ему: "Я свой. Я принадлежу этому миру, этому зданию, этому кругу избранных". Он вошел в этот самый кабинет и, перешагнув через порог, с минуту стоял неподвижно. Он ощущал непреодолимое желание потрогать здесь все – шторы, восточный ковер, хромированные стулья с кожаными спинками и сиденьями, телефоны, письменные принадлежности на столе. Ради такого дня он надел костюм от "Брук Бразерс", а вся экипировка исчерпала его банковский счет и тот маленький кредит, который он мог получить. Он расплатился с долгами, лишь немного поиграв с акциями, приобретенными на первое жалованье. В девять пятнадцать в кабинет вошел Ричард, за ним Белл с шампанским "Кристалл" по двести долларов за бутылку. Несмотря на раннее время, было предложено выпить.
"Добро пожаловать! Удачи тебе, Майлз!"
Ричард поднял бокал. Белл тоже произнесла тост.
Вид за окном оставался прежним, но жизнь менялась с приходом больших денег. В двадцать семь лет, уже через год после поступления на работу, по доходам Майлз обогнал большинство своих ровесников. Он быстро усвоил, что деньги притягивают к себе деньги и что их обладатели тянутся друг к другу. Состоятельные люди питались в одних и тех же ресторанах, общались на приемах и вечеринках, на благотворительных обедах и даже упражнялись в одних спортивных залах. Он внедрился в этот круг, тратя собственные деньги и весьма значительные суммы, отпущенные ему на представительские расходы, с целью завести полезные знакомства с потенциальными инвесторами и убедить их принять участие в новых проектах "Пратт Кэпитал". "Завербованные" деньги он снова тратил. Получался безостановочный цикл, но он срабатывал. Общий пирог все рос в размерах.
При постоянно возрастающем доходе Майлз мог и занимать больше в долг. Три года спустя ипотечный кредит в миллион долларов дал ему возможность купить на 65-й улице квартиру с четырьмя спальнями, что, в свою очередь, привело к счастливому событию в его жизни, а именно к знакомству с будущей женой. Ей было двадцать три – она была моложе его на семь лет. Она жила с родителями в этом же доме шестью этажами выше. Пенни Крафт, а ныне миссис Майлз Адлер, внесла в общую копилку весьма впечатляющий трастовый фонд плюс сравнимое с величиной фонда приданое. Снова взятый в ипотеке кредит уже под залог новоприобретенного имущества упрочил его положение, расширил возможности.
Все тот же цикл.
На первых порах Ричард подстрекал его к биржевой игре и щедро вознаграждал в случае удачи.
Майлз мог гордиться тем, что ошибался он чрезвычайно редко. Большинство его начинаний приносили существенную прибыль. Каждая победа отмечалась тем, что они с Праттом выкуривали вдвоем по сигаре из коллекции Ричарда, хранившейся в специальном сейфе, оборудованном установкой для поддержания определенной влажности. Похвалы Ричарда согревали его. После подобных встреч он чувствовал себя так, словно побывал в турецких банях. Расслаблялись мышцы, успокаивались нервы, спадало напряжение, в котором он жил постоянно, из дня в день.
Хотя Майлз прекрасно осознавал, что он смотрит на события того периода, когда Ричарда еще не постигло несчастье, через розовые очки и с чувством ностальгии по сравнению с сегодняшней ситуацией, но все равно это было великое время.
Перелом наступил двадцатого мая, чуть меньше года назад, когда ему сообщили, что Ричард в больнице. Он не помнил, какая из дочерей Пратта телефонным звонком прервала его завтрак и чтение "Нью-Йорк таймс" печальной новостью.
"Клио просила меня оповестить вас. Она просит вас быть дома в десять тридцать. Она позвонит вам в это время".
Он попросил разрешения приехать в госпиталь и побыть там вместе со всеми, но дочь дала понять, причем вполне прозрачно, что это нежелательно. Он – не член семьи.
Майлз был дома в десять тридцать, и в двенадцать, и позже. Он пробыл дома весь день и весь вечер, ожидая звонка Клио. Ему уже тогда следовало догадаться, что его отвергают и что если он останется в "Пратт Кэпитал", то непременно станет объектом ее капризов, но он наивно убеждал себя, что у Клио есть более насущные дела и она занята ими. Здоровье ее мужа стремительно ухудшалось. Майлз мог понять, в каком она пребывает отчаянии, и счел ее забывчивость простительной. Или, может быть, шок от полученного известия помешал ему разобраться в ситуации сразу же, по горячим следам. И в этом был его просчет. Майлз не заметил тогда огненных букв, написанных на стене прямо у него под носом.
Теперь его доля в сорок три процента акций превратилась в петлю на шее. Его держали на привязи. Он не мог ни уйти, хлопнув дверью, ни проявить какую-либо инициативу. Ему нужен был контрольный пакет. Все или ничего. Майлз тяжко вздохнул. Ему, как, наверное, никому другому на свете, было плохо без Ричарда.
Дверь в кабинет была плотно закрыта, никто не заглядывал, не подсматривал. Как Майлз ценил тишину и уединенность этой комнаты! Стены были с двойной изоляцией, что улучшало акустику помещения, где Ричард мог часами слушать свои оперы, чаще всего "Травиату", работая над бумагами, изучая предложения, делая аккуратные пометки на полях. Он – единственный из всех, с кем Майлзу доводилось встречаться, – никогда не повышал голос.
"Если приходится чего-то добиваться криком, значит, добиваться этого не имеет смысла", – всегда говорил Ричард. Майлз впитывал в себя любое слово, даже случайно оброненное Ричардом, и это шло на пользу им обоим.
Как Клио и Ричард нашли друг друга? Несмотря на свое преклонение перед его умом и обаянием, а также долгие годы, проведенные в тесном общении, Майлз всегда имел смутное представление о Клио и о единственном ребенке четы Пратт, Джастине Хеншоу. Майлз ни разу не встречался с Джастином, но он видел на письменном столе Ричарда помещенную в серебряную рамку фотографию улыбающегося краснощекого светловолосого мальчика за штурвалом небольшой парусной лодки. "Озеро Агаван. 1988" – было написано внизу.
Снимок был сделан незадолго до несчастного случая, приведшего к гибели Джастина. Адлеры перевели тогда значительную сумму в фонд, учрежденный в его память, но именно Пенни, а не Майлз своей рукой писала записку с выражением соболезнования. Он внушил себе, что она лучше разбирается в светском протоколе, но, оглядываясь назад в прошлое, был вынужден признать, что причиной его неспособности подобрать искренние сочувственные слова была иррациональная ненависть к Джастину, исходящая, пожалуй, от чувства ревности. Джастин был родным сыном Ричарда, плоть от плоти его. Несмотря на заинтересованность Ричарда в профессиональных достижениях Майлза, их отношения никогда не превратятся в родственные.
Клио оставалась для Майлза загадкой, но он не предпринимал существенных усилий, чтобы узнать ее поближе, и едва обращал на нее внимание, когда она перед обеденным перерывом появлялась в офисе и забирала Ричарда на ленч.
Адлеры постоянно виделись с Праттами на благотворительных мероприятиях. Их список был одинаков для той и другой супружеской четы, как, впрочем, и для всех подобных пар с примерно одним и тем же уровнем доходов. Столкнувшись, они раскланивались, в лучшем случае происходил обмен любезностями, и затем они растворялись в толпе. Впрочем, Клио удавалось как-то выделяться среди прочих богатых замужних женщин. Времени она зря не теряла, вероятно, стараясь ради мужа привлечь через себя к нему и к его компании интерес со стороны влиятельных политиков, чиновников и потенциальных инвесторов.
Майлзу было ясно, что Клио уже не сдвинуть с занятой ею позиции относительно "Продакт-Кемикал". Она все обдумала, приняла решение, и переубеждать ее бесполезно. К тому же, как бы ни были высоки ставки, суть была не в этом проекте. Из-за него не стоило драться насмерть. Ни одна сделка того не стоит.
В основе конфликта лежало стремление Майлза изменить соотношение долей в уставном капитале компании в свою пользу. Количество акций, которое имелось у него на руках, обрекало его всегда оставаться в меньшинстве, когда решался вопрос, куда вкладывать деньги. Он мог возражать или соглашаться, все равно это не влияло на результат. Положение идиотское, тягостное и для него лично – унизительное. Он нуждался в рычаге, в инструменте, способном оказать такое воздействие на Клио и Ричарда, что у них не будет иного выбора, как продать ему восемь процентов акций "Пратт Кэпитал", а это даст ему желанную свободу принятия решений, которую, по его мнению, он давно заслужил. Просто за деньги эти акции купить не удалось. Несколько раз Майлз пытался это сделать, предлагая за каждую акцию даже больше разумной цены. Хотя Ричард, по всей видимости, склонялся к тому, чтобы сбагрить компанию с рук, Клио дурой не была. Она чувствовала подоплеку всех хитроумных заходов Майлза и крепко держалась за власть. Ее желание занимать командные высоты было ничуть не слабее, чем у него.
Что же, помимо звонкой монеты, твердой американской валюты, основы современного миропорядка, может подтолкнуть ее к сдаче позиций? Об этом и размышлял сейчас Майлз, глядя сверху на нежно-зеленую листву в Центральном парке.
Разве не у всех есть свои секреты, делающие людей уязвимыми и податливыми при малейшей угрозе выставить их на обозрение? Опасные тайны прошлого, запрятанные глубоко и, казалось, надежно. Чем можно задеть Клио, не угрожая прямо, ибо он никогда не опустится до открытого шантажа. Что можно найти, если покопаться поглубже в самой Клио и вокруг нее? Ведь и в его собственных запертых подвалах собрано многое, что он предпочел бы оградить от чужого взгляда, – вещи, иногда более, иногда менее важные, но одинаково требующие неусыпного надзора.
Майлз сжульничал раз на экзамене по экономике на втором курсе университета Брауна. Он настоял, чтобы девушка, ревностная католичка, случайно забеременевшая от него, сделала аборт, хотя, впрочем, позже он выяснил, что беременность свою она спланировала заранее, чтобы вынудить его сделать ей предложение. Была еще в его прошлом маленькая сестренка Ребекка. Он не мог тогда предвидеть, что с ней случится беда, но все равно чувствовал себя виноватым.
У Клио тоже должно быть что-то…
Майлз нажал на кнопку внутренней связи.
– Белл, ты не могла бы зайти ко мне?
– Разумеется, мистер Адлер.
После четырнадцати лет постоянного общения разве она не могла называть его Майлзом? Хотя он ничего не имел против соблюдения субординации, на которой всегда настаивал Ричард, однако привычки старой сторожевой собаки, какой и была Белл, вызывали в нем все нарастающее раздражение. Майлз едва удержался, чтобы не утопить повторно кнопку в столе и объяснить ей, что ему не по душе такое формальное обращение. Но разговор все равно пройдет впустую. Она поблагодарит его, но будет вести себя как прежде.